Хочется несколько слов сказать о том, о чем эти тексты. Они о том же, о чем Городецкий устраивает акции. О Холокосте, о гибели украинского еврейства. О том, как ему видится его родина, когда он смотрит на нее из Германии. А еще о том, что никак не связано с социальностью. Именно об этом рассказывает его «Венецианский цикл».
Читать далее →

Где бы ни жил — ты родился изгоем.
Значит, котомка, и в путь!
Долго плыви обжигающим морем
В земли, где хочешь уснуть… Читать далее →

На размышления претендент на королевский трон выделил Мееру и прочим своим будущим подданным три дня — и это было очередной ошибкой. За три дня Всевышний успел создать и землю, и небо, и даже сушу с морями и растениями. Старикам хватило и двух.
Читать далее →

Это было в общем несложно: за две тысячи лет существования без родины искусство оставаться евреем превратилось в умение приспосабливаться к любым условиям жизни, приняв внешние правила общества, куда судьба закидывала сынов Израиля. Но внутри хранить иудейскую веру, то есть саму сущность еврейской нации.

Читать далее →

Я удержусь. Я устою,
Придерживаясь тех устоев,
Которых я, надеюсь, стою
И на которых я стою.

Читать далее →

О происхождении домовых толкуют разное, но особенно обидно, когда их записывают в разряд домашней нечисти. Когда, что еще глупее, утверждают, будто домовой рождается из яйца, снесенного петухом или из капель воды, которые Сатана стряхнул со своих рук у себя за спиной. Куда приятнее слышать, хотя и это чья-то выдумка, будто провинившиеся, но прощенные Всевышним ангелы, в отличие от низвергнутых в ад, остаются на земле, а из них-то, якобы, и получаются домовые.
Читать далее →

Глагольных рифм безудержный прибой
И — ласточкой
строфы знакомой почерк.
Но вот судьба,
как будто между прочим,
решила вдруг заняться и тобой.

Читать далее →

Доказывая, что золото, собранное для нужд ишува, не может считаться поддержкой Порты, скорей наоборот, Арон дошел до генерала Алленби, который по своей привычке, неоднократно отмечавшейся его биографами, крутил вокруг пальца ключ от портфеля, и так на протяжении всей аудиенции. В один прекрасный день он его потеряет.
Читать далее →

И вот через сорок лет Иисус Навин привёл своё войско израилитян в эту долину. Уже седые волосы появились на его голове, но рука была тверда при ударе копьём и мечом. Рядом с ним восседал на коне Хаим, самый сильный воин.
Читать далее →

Но случилось, как случилось, и очередная анонимка попала не в мусорную корзину майора Приходько, а на стол к младшему лейтенанту Зильберману. И вот теперь милицейский воронок, на котором они с сержантом и водителем приехали, стоял перед выбеленным извёсткой забором Меера. Читать далее →