Советско-германский фронт за время войны всегда начинался на Белом море. А заканчивался сначала на Черном море, потом — на Азовском, а потом — на Каспийском даже. А на севере шел по линии государственной границы от номерного знака №1 по реке Западная Лица до самой Ухты.

Марк Штейнберг

На Северном фронте всё ещё без перемен…

Приказ Сталина №227, подписанный им 28 июля 1942 года, запрещал любой отход без приказа, за отход — расстрел, вводил формирование офицерских штрафных батальонов и отдельных штрафных рот для солдат, из числа проявивших трусость или нестойкость, а также заградительные отряды. В просторечьи называли этот приказ «Ни шагу назад!».

Появление приказа, устанавливавшего прямо-таки драконовские меры, чтобы остановить бегство летом 1942-го, было вполне закономерно. Потому что отступление Красной Армии, казалось, приняло необратимый характер. После выхода немцев к берегам Волги и захвата Сталинграда, Советский Союз лишался стратегических ресурсов и коммуникаций. Хуже того, прорвавшийся на Кавказ противник мог завладеть нефтепромыслами Грозного и Баку.

А войска продолжали панический отход. Вот, чтобы остановить его и потребовался приказ №227. Но сегодня, когда вчитываешься в его текст, возникает невольно мысль — а почему не приведен в нем в качестве примера, хотя бы, фронт, который с начала войны почти не отступил от занимаемых позиций, именно так, как и требовал приказ № 227 — ни шагу назад?

КАРЕЛЬСКИЙ ФРОНТ

А такой фронт во время войны был. Назывался он Карельским, находился на самом правом крыле стратегического фронта, упираясь северным флангом в Баренцево море. Это о нем запись в «Военном дневнике» начальника Генштаба германских сухопутных войск генерал-полковника Фрица Гальдера.

22 июня 1941 года участок этого фронта, протяжённостью 550 километров, обороняла 14-я армия. Она же контролировала побережье Кольского полуострова.

Против нее сосредоточилась для наступления германская армия «Норвегия» под командованием генерал-полковника фон Фалькенхорста — три немецких горно-егерских и финский армейский корпуса. Преимущество в силах было четырехкратным. Наступление немецко-финская группировка начала с рассветом 28-го июня 1941 года.

Оно, таким образом, не было неожиданным для войск 14-й армии. В связи с болезнью командующего армией генерал-майора Валериана Фролова, ее войска возглавлял начальник штаба 14-А полковник Лев Соломонович Сквирский.

Он весьма разумно использовал 6-суточную оперативную паузу, и армия встретила врага в полной готовности. Она полностью выполнила задачу, не допустив захвата Кольского полуострова, Мурманска и Кировской железной дороги, сохранив базу советского Северного флота. Более того, именно на участке армии вражеские войска продвинулись на минимальное расстояние от государственной границы, а на участке 23-го укрепрайона и 14-й стрелковой дивизии (140 км) врагу так и не удалось перейти за пограничные знаки. При этом, надо иметь в виду, что части армии тогда и вообще в 1941 году действовали практически без пополнений из глубинных районов страны.

А ведь, как пишет германский генерал-лейтенант Дитмар:

«…Важнейшей нашей оперативной целью была Мурманская железная дорога — артерия, связывавшая незамерзающий порт Мурманск с остальной частью страны. Через него поступало все, что отправляли западные союзники России. А также Полярный — главный пункт базирования ее Северного флота, в 35 км к северу от Мурманска …»

Однако срыв германо-финского наступления, естественно, не означал, что такие атаки не будут повторяться. Сил одной армии для противостояния было недостаточно. Поэтому, в конце августа 1941 года директивой Ставки ВГК из части войск Северного фронта был создан Карельский фронт. В подчинении фронта находился Северный флот. Карельский фронт имел самую большую протяжённость среди всех советских фронтов Великой Отечественной войны — до 1600 км в 1943 г.

 ФРОНТОВОЙ ТАНДЕМ

Командующим Карельским фронтом был назначен генерал-майор Валериан Фролов. Начальником штаба фронта и первым заместителем командующего стал полковник Лев Сквирский. Знаменательно, что Сквирский, в сущности, занимал две должности: начальника штаба и первого заместителя командующего фронтом. Такого совмещения в ходе войны не было ни на одном фронте.

А все потому, что еще в Гражданской войне Валериан Фролов был тяжко контужен и последствия этой контузии с годами проявлялись все очевидней. Приведу рассказ его сослуживца генерал-майора Г. А. Вещезерского, посетившего его во время войны:

«..Я не видел его уже несколько лет, однако не нашел в нём особых перемен. Он по-прежнему подергивал головой и плечом (давала себя знать контузия, полученная в бою с белополяками в 1920 году) и почти непрерывно курил или просто сосал незажженную трубку с длинным мундштуком. В ящике его стола хранилась целая коллекция трубок, с которой он никогда не расставался…»

Но не знал Вещезерский, что эти трубки Фролов набивал специальной смесью, которая позволяла ему находиться в строю. Тем на менее, нередко приходилось Фролову ложиться в госпиталь. Правда, это был госпиталь его, так сказать, родного фронта. Вот в это время фронтом командовал генерал Сквирский. Потому и вытребовал Фролов для него двойную должность. Кстати, занял ее Сквирский еще полковником. Звание генерал-майора получил он через полгода после назначения.

Естественно, возникает вопрос — с чего это генерал Фролов так пекся о Сквирском. А потому как хорошо знал ему цену. Проверил, так сказать, на Финской войне 1939 года, когда командовал 14-А, а полковник Сквирский был его начальником штаба. И в той войне «незнаменитой», как назвал ее поэт К. Симонов, «тандем» Фролов-Сквирский продемонстрировал самые высокие боевые показатели.

И короткий промежуток между Финской и Отечественной они использовали для возведения мощной системы укреплений на фронте своей армии. И «репетировали» отражение возможного удара бесчисленное количество раз. Высшее командование даже недовольство выражало. Мол, «что это вы там обороняться задумали? К наступлению готовиться надо, а вы в скалы вгрызаетесь». Фролов отбрехивался как мог, но линию свою гнул непреклонно. В этот его верным соратником был начальник штаба полковник Лев Сквирский. Он неутомимо объезжал позиции и требовал, требовал — глубже зарывайтесь, сектора простреливайте, мины устанавливайте, спирали крутите! Не отдыхать, работать, работать, время не ждет !

И когда 28 июня 1941 года горно-егерские корпуса немцев и финские дивизии перешли в наступление, дальше переднего края обороны 14-Армии они не прошли. Да и за все время войны удалось лишь финнам на южном крыле Карельского фронта добраться до своей «старой» границы в районе Выгозера, на остальном протяжении фронт стоял нерушимо. И не смогли отборные горно-егерские части прорваться к Мурманску, перерезать дорогу, которая начиналась там, захватить базу Северного флота — Полярный.

Советско-германский фронт за время войны всегда начинался на Белом море. А заканчивался сначала на Черном море, потом — на Азовском, а потом — на Каспийском! даже. А на севере шел по линии государственной границы от номерного знака №1 по реке Западная Лица до самой Ухты. И держали фронт неколебимо два полководца: русский генерал-полковник Валериан Александрович Фролов и еврей генерал-лейтенант Лев Соломонович Сквирский!

Кстати, была у Сквирского и третья должность — Командующий Кемской оперативной группы. Она прикрывала левое крыло Карельского фронта и насчитывала 6 стрелковых дивизий, 5 бригад морской пехоты и другие части. Кемская опергруппа подвергалась особому натиску немецко — финских соединений, пытавшихся прорвать или обойти ее оборону. Тогда им был бы открыт путь нв Мурманск. Но опергруппа под командой генерала Сквирского стояла насмерть. И враг не прошел!

И знал про Карельский фронт и Кемскую опергруппу, конечно же, знал Верховный Главнокомандующий Иосиф Сталин, когда писал и подписывал он приказ № 227 «Ни шагу назад!». А не любил товарищ Сталин евреев этих, даже самых нужных, позарез необходимых. И если мог — убирал, если не мог — не упоминал хотя бы.

Вернемся, однако, в Карелию. К началу 1944 года Верховному Главнокомандованию было ясно, что там немецкие егеря и финская пехота наступать не будут. Выдохлись. А раз так… В феврале 1944 года Ставка назначила командующим фронтом маршала Мерецкова, а генерал-полковник Фролов стал его заместителем. Это решение, наверняка, обидело заслуженного генерала, державшего на плечах командование с начала войны.

Вместе с Фроловым убрали и Сквирского, назначив командующим 26-й армией. Его армия после разгрома противника в Выборгской и Свирско-Петрозаводской операциях вышла на советско-финскую границу. И не прекратил ее командующий наступать, пока не вторглись его корпуса в Норвегию. Но было это в конце войны…

Командармы со звездой Давида

 А в то время — летом 1942 года — наступила пора глобальной замены командования во всех звеньях оперативного управления. Убирали несправившихся, ставили проявивших себя достойно военачальников. А среди таких, представьте себе, было немало еврейских командиров. И уже в 1943 году вели они в бой 148 полков, 74 бригады, 50 дивизий, 23 корпуса всех родов войск. Командармами стали 7 евреев, начальниками штабов фронтов, кроме Сквирского — еще два: генералы Анатолий (Арон Пинхусович) Кацнельсон — Калининского фронта и Григорий (Герш Давидович) Стельмах — начальник штаба Волховского фронта. С 25 октября 1942 г. — начальник штаба Юго-Западного фронта. Руководил штабом при планировании боевых действий войск фронта и во время операции «Уран» (контрнаступление под Сталинградом)… Погиб в бою 21 декабря 1942 г.

Начальниками штабов флотов были контр-адмирал Александр Петрович Александров (Авель Пинхусович Барр)  — Балтийского и капитан 1-го ранга Наум Израилевич Цирульников — Тихоокеанского.

Цирульников — еще один весьма выразительный пример служебных позиций военачальников-евреев. На Дальнем Востоке базировался Тихоокеанский флот СССР. В штабе этого флота служил во время войны бывший подводник капитан 1-го ранга Наум Израилевич Цирульников. В феврале 1943 года он был назначен начальником штаба флота и оставался в этой должности до мая 1944 года, пребывая, однако, в том же звании. Хотя до него и после него начальниками штаба Тихоокеанского флота были вице-адмиралы. Да и подчиненные капитана 1-го ранга Цирульникова в основном были адмиралами. Так почему бы это не получил адмиральские звезды Наум Израилевич?

Несмотря, однако, на супер-дотошный выбор, евреи — представьте! — служили на самом верху стратегического руководства войной — в Генеральном штабе, в главных штабах Военно-воздушных сил и Военно-морского флота. Профессионально и доблестно служили. И все равно — все они чувствовали сталинскую неприязнь.

Самый из них высокопоставленный генерал-лейтенант Арон Гершевич Карпоносов был первым заместителем начальника Генерального штаба, начальником Главного управления формирования Вооруженных Сил. Его главк отвечал за формирование частей и соединений и их укомплектование личным составом. В свете колоссальных потерь первых лет войны и срочной необходимости их восполнения роль генерала Арона Карпоносова, благодаря титаническому труду которого фронт получал все новые дивизии и корпуса, представляется поистине выдающейся.

С.М. Штеменко так писал об Карпоносове в своей книге «Генеральный штаб в годы войны»: «Это был настоящий генштабист — умный, очень трудолюбивый и исполнительный. Порученный ему участок работы он знал превосходно, вел дело весьма умело и всегда говорил правду. Но не любил его Верховный, склонен был любую вину валить на Арона Гершевича. Не раз А. Василевский и А. Антонов слышали от Сталина нелестные отзывы о Карпоносове, хотя Верховному было известно, что дело свое тот знает и ведет отлично. И всегда они защищали его, когда Сталин предлагал поставить на эту работу другого генерала». Но сразу же после Победы он приказал назначить генера-лейтенанта Карпоносова заместителем начальника штаба Приволжского военного округа — должность полковничья.

Между тем, одна-единственная встреча с Верховным закончилась трагически для генерал-майора авиации Бориса Львовича Теплинского — начальника оперативного управления Главного штаба ВВС. В этой должности служил он успешно, но в декабре 1942 года делал доклад на служебном совещании в присутствии Сталина. Как вспоминал присутствовавший генерал Марк Шевелев:

«Хотя внешне Борис на еврея не был похож, но стоило ему заговорить — и сомнений не оставалось. Верховный во время его доклада проявлял признаки недовольства, хотя замечаний не делал. Но уже через неделю Бориса перевели в штаб ВВС Сибирского военного округа…»

Там он был арестован и обвинен в террористической деятельности. Следствие продолжалось более девяти лет. Освободили Теплинского только после смерти Сталина.

Но остальные 11 военачальников-евреев прослужили в органах стратегического руководства войной до Победы. Начальник инженерных войск генерал-полковник Леонтий Котляр. Начальником штаба дальней бомбардировочной авиации был Герой Советского Союза генерал-лейтенант Марк Шевелев. В Главном штабе ВВС служили генерал-лейтенанты Яков Бибиков, Михаил Левин, Александр Рафалович; в Главном штабе Военно-морских сил — вице-адмирал Александр Орлов, контр-адмиралы Петр Трайнин и Александр Юровский; в главных штабах родов войск — генерал-майоры Михаил Гиршович, Генрих Лейкин, Абрам Хасин и Арон Кац.

Повело им — ни один за это время не пересекся с Верховным, который, однако, об их существовании знал — и удалил из Ставки, как только потребность миновала.

ГЕНЕРАЛОВ ЕВРЕЕВ — В ОТСТАВКУ !

Приказ № 227, изданный в самое, пожалуй, катастрофическое для СССР время войны, послужил, как ни странно, сигналом для выдвижения военачальников-евреев на высокие командные посты. Подтверждению служат материалы Центрального госархива Российских Вооруженных Сил, в частности фонд № 37837. Дела 51-71 и 79-82. Согласно этим документам, в 1936 году в Красной Армии и на флотах в высшем командном составе насчитывалось 163 еврея. Из них к войне уцелело 6 генералов. Остальные погибли в ходе репрессий. В начале войны в Вооруженных силах служили 24 генерал-майора и 2 контр-адмирала евреи.

Победу встретили 253 еврея в генеральских и адмиральских званиях. Из них командовали войсками на поле боя 107 и служили в штабах и других органах боевого управления 63 военачальника. Заняв эти высокие посты, они вполне успешно справлялись со сложнейшими задачами военных операций. Доказательством служит хотя бы такой факт: никто из евреев- военачальников высшего звена не был в ходе войны разжалован или понижен в звании. Кроме генерала Теплинского, репрессированого без вины.

Минул час, закончилась военная страда. Какова же дальнейшая судьба генералов-евреев? Как и следовало ожидать, в отношении их немедленно стал действовать вековой принцип: еврей сделал свое дело, еврей должен уходить.

И уже вскоре после войны, с 1948 года, когда началась пресловутая борьба с космополитами, евреев-генералов стали увольнять пачками, невзирая на их боевые заслуги и профессиональные достоинства. Кампания эта усилилась к 1953 году, продолжалась и после смерти Сталина. Пик ее пришелся на 1961-1962 годы, когда было осуществлено крупное сокращение армии. А когда стали снова наращивать военные мускулы, то евреи-военачальники в этом практически участия не принимали: в строю остались единицы. Намного меньше, в общем, чем к началу Великой отечественной.