Долина пользовалась дурной славой еще со времен царя Ахаза, когда идолопоклонники приносили здесь детей в жертву Молоху. Впоследствии царь Иосия, истребляя идолопоклонство, превратил это место в свалку, куда выбрасывали трупы казненных преступников, остатки павших животных и т.п. Чтобы уничтожить исходящее отсюда зловоние, в долине постоянно жгли костры.

Алекс Резников

Иерусалимская колонка

(продолжение. Начало в № 4/2017 и сл.)

Музыкальный салют
У меня сохранилось старое объявление:
Музикукин
в честь Дня Иерусалима
Выступление музыкального коллектива в сочетании с фейерверком.
Фейерверк продолжительностью в 30 минут на фоне отрывков из: «Болеро» Равеля, «Молдова» Сметаны, галопа и баркаролы Оффенбаха, 9-й симфонии Бетховена и других произведений.
В субботу вечером, в канун Дня Иерусалима, 11 мая 1991 года в 21.15 в Бассейне Султана имени Мериля Гансфельда.
Вход ― только по приглашениям.
Нам, новоиспеченным репатриантам (чуть больше двух месяцев, как «взошли» в Иерусалим), повезло получить заветные приглашения. Задолго до начала загадочного Музикукина мы вместе с нашими первыми иерусалимскими друзьями Левой, Эллой и Мишенькой Шапиро, немного проплутав в окрестностях Иемин Моше, нашли-таки этот самый Бассейн, который оказался вовсе не бассейном в привычном нам представлении, а осушенным водоемом или даже прудом. На голых каменистых склонах удалось найти удобное местечко и разместиться, использовав предусмотрительно захваченные из дома одеяла и даже подушки, в виду стен Старого города, Башни Давида и Яффских ворот.
Наконец, свет над сценой, где разместился оркестр, погас. Лампочки освещали только пюпитры с нотами. И началось нечто фантастическое, чего я (как, наверное, все присутствовавшие тогда в бассейне) никогда в жизни не забуду. Под звуки классических мелодий над крепостными стенами Иерусалима на протяжении полутора часов взлетали сотни разноцветных ракет и медленно гасли в полуночном небе. Ощущение было такое, будто вся Вселенная, расцвеченная движущимися огнями, раскрывает перед нами свои объятия.
…Позже я узнал, что Бассейн Султана на протяжении многих веков служил резервуаром, где собиралась дождевая вода, а также вода из подземных источников и ручьев, предназначенная для жителей «безводного» Иерусалима.
Месторасположение бассейна ― восточная часть долины Хе бен/бней Хинном (сокращенно Хей-Хинном), что в переводе с иврита означает долина сына/сыновей Хиннома (в русской традиции ― Еннома, библейского персонажа, чей сын/сыновья имели в этой местности свои владения). Однако в русском синодальном переводе Библии чаще употребляется выражение геенна огненная, «где червь не умирает и огонь не угасает». Здесь якобы находятся врата ада, за которыми грешников ожидают после смерти вечные мучения.
Долина пользовалась дурной славой еще со времен царя Ахаза, когда идолопоклонники приносили здесь детей в жертву Молоху. Впоследствии царь Иосия, истребляя идолопоклонство, превратил это место в свалку, куда выбрасывали трупы казненных преступников, остатки павших животных и т.п. Чтобы уничтожить исходящее отсюда зловоние, в долине постоянно жгли костры.
В эпоху Второго храма, когда вопрос водоснабжения Иерусалима приобрел особую актуальность, верхняя часть долины была перегорожена дамбой, а в нижнем уровне предусмотрен акведук, по которому вода поступала в город.
Первоначально местные жители называли водоем Змеиным глазом (по некоторым данным ― Крокодильим глазом, хотя объяснить это название сегодня не представляется возможным ― А.Р.), видимо, из-за большого количества змей, обитавших здесь. Скорее всего, именно его имел в виду Иосиф Флавий, говоря о Змеином бассейне при описании Иерусалима периода Второго храма. При крестоносцах он носил название Лакус Германи (Бассейн Германуса). Христианские паломники Средневековья окрестили водоем Бассейном Вирсавии, предполагая, что именно здесь царь Давид увидел купающуюся красавицу, ставшую впоследствии его женой.
Сохранившийся до наших дней мост над дамбой был возведен в конце XIV века Баркуком. Позднее за бассейном закрепилось арабское название Биркет эс-султан в честь Султана Сулеймана, строителя крепостной стены Иерусалима, который в 1536 году приказал обновить бассейн с целью удовлетворить нужды путешественников и расчистить акведук в нижней его части, по которому вода источников из района горы Хеврон поступала в Иерусалим и на Храмовую гору.
Нынешние размеры бассейна таковы: длина ― 169 метров, ширина ― 67 и глубина ― до 12 метров. Высота дамбы ― 18 метров. Во время британского мандата в северной его части, вырубленной в скальной породе, находился центральный рынок скота. Тогда же на восточной стороне верхнего склона были обнаружены несколько скальных захоронений периода Первого храма.
Большую часть года бассейн стоял сухим, однако в период зимних дождей он немного наполнялся водой, и, несмотря на непогоду, местные ребятишки охотно купались в нем.
После Шестидневной войны было решено преобразовать бездействующий бассейн в амфитеатр для проведения представлений под открытым небом. На его склонах высадили траву, а на дне оборудовали сцену с акустической раковиной. Подсветка крепостной стены Старого города служит естественным фоном для концертов и других художественных мероприятий.
…Было бы несправедливым обойти вниманием еще одну местную достопримечательность. Это общественный колодец с питьевой водой. На арабском его называют сабиль, т. е. источник, родник. Он был построен на мосту в июне 1536 года и предназначался для путников, держащих путь из Иерусалима в Бейт Лехем и Хеврон и обратно.
В глубине арки, где находится стена с отверстием для выхода воды, есть выбитая на каменной поверхности посвятительная надпись. Она гласит:
«Да будет благословенно это место для питья воды, построенное по приказу нашего Повелителя Султана, великого короля и знаменитого правителя, царя народов, Султана турок, арабов и персов, Султана Сулеймана, сына Селима Хана, да сохранит Аллах его царство и его султанат на веки вечные».
…А слово Музикукин составлено из двух ивритских слов: музыка и салют. Так что в Бассейне Султана в тот памятный вечер нам посчастливилось увидеть не что иное, как музыкальный салют Иерусалиму.

Приют для паломников
В своей книге «Святая Земля. Путешествие по библейским местам» английский путешественник и писатель Генри В. Мортон возносит хвалу францисканской гостинице Каса Нова (в переводе с итальянского ― Новый Дом), находящейся в Христианском квартале Старого города Иерусалима между улицами Греческая патриархия и Святой Франциск в непосредственной близости от Новых ворот:
«Если вы приезжаете в Иерусалим и обнаруживаете, что все гостиницы заполнены туристическими группами, прибывшими через порт Хайфа, не сомневайтесь, что кто-нибудь предложит вам помощь в поиске места в приюте для паломников.
Чувство страха и паники поражает европейских путешественников, незнакомых с давней традицией и испытывающих дискомфорт где-либо, кроме гостиницы. Слово ″приют″ само по себе вызывает содрогание и звучит непривычно. Возникают ассоциации с сенбернарами, сиротами, матрацами на полу. Но как мало оснований для подобных опасений! Надо позвонить в колокольчик у небольших боковых ворот посреди высокой стены где-то в Старом городе, и на звонок откликнется монах, почти машинально отступающий в сторону, чтобы пропустить гостя, ведь подобное происходит в Иерусалиме на протяжении свыше тысячи лет.
Монах проводит гостя в скромную комнату с распятием над кроватью, умывальником и комодом. Удовлетворенно оглядевшись в небольшом помещении, путник, если он человек разумный, понимает, что теперь видит Иерусалим под правильным углом.
С тех пор как Карл Великий в VIII веке основал приют с библиотекой и виноградником ― позднее его смыло волной исламского завоевания ― Иерусалим специализировался на создании странноприимных домов. Приют рыцарей-госпитальеров предоставлял убежище для паломников в эпоху крестовых походов: он служил также больницей в современном смысле слова, поскольку в те времена многие пилигримы прибывали к святым местам оборванными, раненными и ограбленными. Разные церкви создавали приюты, зачастую с большими трудностями и в опасных ситуациях, чтобы принимать христиан в Святом городе.
В наши дни существует Каса Нова ― приют, который содержат добрые и очаровательные братья-францисканцы».
Со времени первого лондонского издания книги Мортона (октябрь 1934 года) Иерусалим неузнаваемо изменился, но вот гостиница Каса Нова осталась в неприкосновенном виде. Точно как на фотографии начала XX века, запечатлевшей новоприбывших паломников, переступающих порог массивного каменного здания с табличкой над входом: Casa Nova.
Первые сведения об этом месте относят к 1000-му году, когда вслед за крестоносцами в Святой город зачастили итальянские купцы. Они-то и основали здесь несколько странноприимных домов: один ― для мужчин, другой ― для женщин и третий ― для больных и нищих. Рядом находились больница и церковь. Весь комплекс в целом получил название Ла латина.
После того, как в 1187 году власть в Иерусалиме захватили мусульмане, они стали использовать эти постройки по своему усмотрению.
В 1333 году монахи-францисканцы, находившиеся в Святой земле, получили официальное разрешение от турецкого султана жить здесь, а в 1342 году Папа Климент VI официально объявил их хранителями христианских святынь. Видимо, тогда же они основали первый странноприимный дом для паломников на горе Сион поблизости от Горницы Тайной вечери. В 1552 году власти Османской империи, сменившие к тому времени мамлюков на Святой земле, изгнали францисканцев с горы Сион. Они нашли прибежище в армянском монастыре Спасителя недалеко от Храма Гроба Господня. В одном из монастырских помещений был оборудован новый странноприимный дом, где могли останавливаться прибывавшие в Иерусалим паломники. Он просуществовал до 1886 года, когда было, наконец, отстроено новое здание Каса Нова, сохранившиеся до наших дней.
Во время Второй мировой войны, когда приток паломников в Святую землю практически прекратился, в здании гостиницы с 1942 по 1944-й год квартировали солдаты Второго польского корпуса, более известного как Армия Андерса. Это были преимущественно граждане Польши, оказавшиеся на территории СССР перед началом войны и отсидевшие в советских концлагерях. Пребывание в Иерусалиме для многих из них было возрождением надежд на лучшую жизнь.
Рассказывают, что некоторое время в одном из номеров гостиницы жил легендарный «солдат Войтек» ― сирийский бурый медведь, которого польские солдаты приручили в младенческом возрасте и повсюду возили за собой. Неизвестно, понравился ли ему номер в Каса Нова, но факт, что отказа в восточных сладостях, которые в изобилии готовили для него на местной кухне, он не знал.
Во время Войны за Независимость францисканские монахи приютили в гостинице лишившихся крова в результате военных действий палестинцев. Потом новые постояльцы почли за лучшее вообще покинуть Израиль, и все то время, пока в Старом городе орудовал Арабский легион, на дверях Каса Нова висел замок.
Возрождение старинной гостиницы началось в 1967 году, после Шестидневной войны. Ее капитально отремонтировали, сделали более комфортной и доступной для любого паломника. Сегодня в Каса Нова есть почти девять десятков благоустроенных номеров на любой вкус и кошелек, кафетерий, несколько буфетов, два лекционных зала и небольшой сад, где можно прекрасно отдохнуть после прогулок по Святому городу.

Суд праведный
Первый министр по делам религий Израиля рабби Иегуда Лейб Маймон прозорливо отметил, что для отправления юриспруденции на соответствующем уровне необходимо «достаточно денег». У молодого Государства Израиль их отродясь не было, а посему Верховный суд несколько десятилетий ютился в тесных залах и комнатушках старого здания на Русском подворье. Но вот в 1984 году организация Яд Ха-Надив, представляющая Фонд Ротшильда, официально обратилась к израильскому правительству с предложением предоставить все необходимые средства для строительства нового современного здания Верховного суда в Иерусалиме. Спустя восемь лет ― в ноябре 1992 года состоялось торжественное открытие этого здания, и сегодня оно является одной из наиболее ярких архитектурных достопримечательностей столицы.
Улица, по которой идут к зданию Верховного суда Израиля, называется Шаарей мишпат, что переводится с иврита как Судные ворота. Они впервые упоминаются в библейской книге Неемии, как одни из городских ворот.
Надо сказать, что в древние времена ворота были важнейшим центром жизнедеятельности города. Здесь велась торговля, собирались горожане для обсуждения важных вопросов, провозглашались пророчества, заключались деловые сделки.
Ворота, где производился суд, получили названия Судных. Предполагается, что они находились северо-восточнее Храма.
В церкви Александра Невского на Александровском подворье (Старый город Иерусалима) посетителям показывают порог Судных врат, через которые приговоренных к казни вели на Голгофу. По преданию, дороги назад через эти ворота не существовало.
Сегодня Судные ворота ― символ еврейского правосудия, которое всегда зиждилось на принципах высшей справедливости.
…Когда я размышляю о том, каким образом тель-авивские архитекторы Рами Карми и его сестра Ада Карми-Меламед одержали победу в представительном (170 видных зодчих со всего мира!) международном конкурсе на проект Верховного суда Израиля, то нахожу лишь одно удовлетворительное объяснение: потому что они увидели не суд, а человека, который перед этим судом предстанет, и чья хрупкая судьба в зависимости от вынесенного решения или распрямится, или поломается (не исключено, что навсегда). Оттого и обстановка вокруг должна быть на стороне подсудимого, а не суда. Ибо милосердие прежде всего. Не случайно во времена Синедриона избегали назначать судьями бездетных и скопцов, считая, что им будет недоставать мягкости.
По признанию самих авторов, они

«попытались воплотить свое чувство градостроительной памяти и видение города в сооружение, архитектура которого отражала запечатленный в каждом из нас образ Иерусалима. Здание стоит на пересечении координат, делящих его пополам. Поперечная ось обращена к Старому городу на востоке и Средиземному морю на западе. Мы думали над тем, как лучше соединить стержневые линии здания с проходящими через него внешними градостроительными элементами, чтобы основные помещения как бы выходили за его физические границы».

…Уже когда только начинаешь свое восхождение по парадной лестнице, создается ощущение ступенчатых улочек Старого города. И стена справа из светлого иерусалимского камня кажется продолжением Еврейского квартала.
Еще несколько шагов, и сквозь огромное стеклянное окно открывается панорама столицы, где современная многоэтажная застройка органически сосуществует с красночерепичными крышами двух- трехэтажных домиков из XIX века.
А потом неожиданно оказываешься «внутри» некоего пирамидального пространства, слабо освещенного несколькими лучиками дневного света. Вокруг тебя ― нескончаемые полки с томами законов и уложений, на основании которых судьи выносят свои решения. Библиотека Верховного суда имеет три этажа. В поисках нужного сборника юрист движется как бы по кругу, с которым еще в библейские времена ассоциировалось правосудие.
Дальше ― просторное фойе. В одной из его стен «прорублены» входы (в форме ворот ― по образному выражению «врата справедливости», наверное?), ведущие в залы для судебных заседаний. Ни в одном из пяти залов, равно как и в фойе, нет искусственного освещения: судьи заседают только в дневное время суток, как это издавна было заведено в Синедрионе, и им вполне хватает света, ровно струящегося сквозь отверстия в потолке.
И, наконец, внутренний дворик, поделенный узким водным каналом на прямые линии и круги, символизирующие отправление правосудия. Но человеку, не сведущему в этих тонкостях, дворик покажется по-восточному затейливым (благодаря закругленным арочным проходам по обеим сторонам его) и в то же время по-западному функциональным, т. к. под теми же арками всегда можно найти укрытие от палящего солнца.
Новое здание Верховного суда Израиля можно читать как раскрытую книгу, неспешно смакуя детали, постепенно складывающиеся в цельную архитектурную реальность. Не все сказанное на этих каменных страницах принимаешь сразу и безоговорочно, но в любом случае они вызывают желание вернуться к ним снова и снова.
…Мне всегда интересно наблюдать за людьми, которые приходят в Верховный суд не для того, чтобы полюбоваться архитектурными находками или вникнуть в непростую символику интерьеров, а по делу ― по судебному делу. Они бывают подчеркнуто спокойные, или, наоборот, излишне дерганые; иные по любому поводу пускают слезу, а то вдруг истерически рассмеются в самый неподходящий момент; бывает, резко хватают за локоть направляющегося в зал адвоката, в другой раз и вовсе не замечают, что заседание уже давно кончилось… Но какая бы безнадежная ни складывалась ситуация, всегда наступает мгновение, когда человек случайно бросает взгляд на окружающий его мир светящегося иерусалимского камня и как-то сразу приободряется, будто бы произошло чудо, и камень заговорил, и поведал ему, что если судьи древнего Синедриона единогласно признавали кого-то виновным в преступлении, караемом смертной казнью, то его не казнили. Считалось, эти судьи недостаточно настойчиво искали опровергающие вину доказательства, а посему их приговор несправедлив. И только тут, в новом здании Верховного суда Израиля, становится абсолютно ясным, что Высший суд и не может быть иным.