Многие из лиц, упомянутых в статье, если не были расстреляны, то закончили свои дни в тюрьмах или лагерях НКВД. Макс Людвигович Левин не стал исключением. Судьба его воистину сложилась из огня да в полымя.

Наталия Завойская

Макс Левин — лидер БСР, эмигрант, биолог, коммунист, советский гражданин и враг народа

К 100-летию Баварской советской республики,
(окончание. Начало в №2-3/2019)

Летом 1921 г. у Левина началась новая жизнь. В Москве он был поселен в гостинице «Люкс» (позже была переименована в «Центральную»), где обитали сотрудники Коминтерна. Своей судьбы на момент прибытия в Россию он не знал и в анкете записал себя эмигрантом (не забудем, что он имел германское гражданство да к тому же преследовался в Германии как государственный преступник), приехавшим в Россию на неопределенный срок. Иностранные газеты сообщали, что Левин строил план вернуться через несколько недель в Мюнхен и вновь заняться созданием БСР[1]. Судя по протоколу общего собрания партийной ячейки ИККИ (1929 г.), Левин действительно не терял надежды вернуться в Германию и даже стать там членом парламента[2]. Только к 1933 г. он окончательно осознал, что этой надежды полностью лишен, и собрался оформить советское гражданство[3].

Хотя Левину повезло добраться до родных пенатов, однако вернулся он не победителем, а как один из тех, кто не сумел удержать от крушения недолговечную БСР, на что так надеялся российский вождь. Вернулся он в Россию еще при Ленине, и до 1936 г. прожил в постоянном напряжении, но без фатальных потрясений, касавшихся лично его, занимая невысокие должности в Коминтерне, в Комакадемии (КА), в Тимирязевском институте, в Международной Ленинской школе, в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) и, наконец, в Московском университете.

В первых числах июля 1921 г. Левин был принят на работу в Коминтерн. Среди его поручителей были А. Тальгеймер[4], П. Фрелих[5] и Б. Кун. В ноябре того же года Левина направили в Центральную комиссию помощи голодающим при ВЦИК[6], а с лета 1922 г. был переведен на редакционную работу и до 1930 г. состоял немецким редактором[7]. После партийной чистки 1929 г. Левин вынужден был покинуть Коминтерн.

Жена финского коммуниста О.В. Куусинена[8] Айно вспоминала: «В отделе печати работал чрезвычайно способный человек, беженец из Венгрии[9] — Левин. Это был, пожалуй, лучший синхронист того времени, владел он почти всеми языками. Когда какой-нибудь представитель произносил речь, Левин переводил ее в микрофон, не отставая ни на слово от говорящего, на немецкий или русский»[10]. Сам же Левин записал в анкете, что он вполне владеет немецким и русским, а на английском и французском свободно читает, но говорит с ошибками.

В ноябре 1921 г. через К. Радека он был вызван к Ленину, чтобы помочь подготовить текст доклада на немецком языке «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции». С этим докладом Ленин выступил на IV конгрессе Коминтерна[11]. Со слов Левина в протоколе общего собрания партийной ячейки (1930/31 г.) было записано: «В декабре меня вызвал Владимир Ильич с просьбой рассказать о классовой борьбе, о наших ошибках во время революции в Баварии и т.д. Он сказал, что наша политика была правильная, несмотря на трудности. Но сказал, что наша политика по отношению к крестьянству была неправильная, что нам не надо было так сильно обострять отношений с кулаком»[12].

Работая в Коминтерне, Левин состоял членом редакции журнала «Под знаменем марксизма» на немецком языке, ответственным редактором которого был Н.И. Бухарин. Левину поручили перевод работ Ленина на немецкий язык. Уже будучи членом ВКП(б), в ходе партийной чистки М. Левин получил выговор за то, что эта работа слишком затянулась.

В России Левин попал в новую, не менее сложную, чем в Баварии, и детально не знакомую ему обстановку. Прежде всего, Левину пришлось встраиваться в механизм Коминтерна. На фоне «коммунистических звезд», занимавших высокие партийные посты, его ореол «маленького Людендорфа[13]» (В. Левенфельд[14]) довольно быстро померк. Будучи человеком, получившим европейское высшее образование, Левин имел возможность состояться как биолог, но он избрал другой путь.

Как политический эмигрант, Левин тесно общался с Р. Фишер[15] и А. Масловым[16], и, видимо, в какой-то мере разделял их политические позиции[17]. Когда они возглавили КПГ, то намеревались добиться амнистии Левина, а также обещали содействовать его прохождению в ландтаг. В 1924 г. Левин выполнил два каких-то секретных поручения Коминтерна и тогда же вступил в ВКП(б). По долгу службы он вел кружок по выяснению ошибок Л. Троцкого, читал лекции по истории революционного движения в России и по истории ВКП(б), продолжал вести занятия КУНМЗ, состоял членом ученого совета Тимирязевского института, членом бюро секции естествознания и технических наук в Институте философии, состоявшем при Комакадемии.

Во время прохождения партийной «чистки» Левин поведал комиссии о своих политических колебаниях во второй половине 1920-х гг. Так, не являясь приверженцем Троцкого, он был против вывода и его, и Зиновьева из ЦК, а также высылки первого из них. С самим Троцким Левин знаком не был. Еще в юности, пребывая в рядах эсеров, через печать он попробовал возразить Троцкому, который упрекал эсеров как раз в отношении их к террору, (журнал «Neue Zeit» — «Новое время») и был разбит им «вдребезги»[18]. Левин вообще выступал против резких методов борьбы с троцкистами, так как был уверен, что это может привести к расколу в партии. Что касается германских коммунистов, то, по его мнению, вопрос о них должен был рассматриваться отдельно от прочих, в частности, вопрос об исключении из партии Г. Брандлера[19] и других нужно было, как он считал, решать на съезде КПГ. Один из присутствовавших на «чистке» припомнил, что и после XV съезда ВКП(б) Левин голосовал против исключения немецких партийцев из партии и что только тогда, когда его самого хотели «выбросить» из партии, он «отказался от своих ошибок». В выговор Левину вошел пункт о его «неустойчивости по принципиальным вопросам генеральной линии партии» [20], т.е. он был обвинен в недопустимом свободомыслии. В 1919 г. в Мюнхене Левин не раз резко выступал со своим мнением по самым кардинальным вопросам и был достаточно догматичен. Представители других партий возражали ему, но не угрожали какими-то мерами. В Москве же отклонение от генеральной линии не сошло ему так просто с рук: его осудили свои же соратники по партии, которые уже успели уловить веяние времени: ни на йоту не отклоняться от догм, исходивших от Сталина.

П. Тальман[21], приехавший в 1926 г. в СССР учиться в Международной Ленинской школе, вспоминал: «С Максом Левиным, читавшим позднее (вслед за Рудашем[22]) диалектику, нас, троих швейцарцев вскоре связало более тесное общение. Будучи русским эмигрантом, этот интересный человек учился в Цюрихе и бегло говорил на цюрихском диалекте. Будучи участником Баварской советской республики, он должен был бежать из Германии и вернулся в Москву. Когда ледок в общении растаял, Левин часто приглашал нас к себе домой на чай. Там можно было открыто говорить о наметившемся фатальном развитии событий. Левин не скрывал своей оппозиционности к сталинской политике, он симпатизировал многочисленным оппозиционным течениям, не идентифицируя себя в конечном итоге ни с одним из них. Вновь и вновь он повторял: “Сталин не отступит, он всех нас поубивает”. Что его пророчество исполнится, Левин мог только предчувствовать, но не мог знать, какие чудовищные масштабы примет водоворот тирании, в котором исчезнет и он сам»[23].

В 1927 г. Левин состоял заведующим биологическим отделением секции естественных и точных наук в Комакадемии и преподавал в КУНМЗ. Тогда же при КА был организован «Кружок биологов-материалистов», председателем которого стал М. Левин[24]. Не исключено, что он и был инициатором его организации. Кружок вскоре был переименован в Общество биологов-марксистов (ОБМ), в совет которого вошли С.Г. Левит[25], И.И. Агол[26], А.С. Серебровский[27], В.П. Слепков[28], Е.С. Смирнов[29] и Г.А. Шмидт[30]. Говоря о создании Общества, Левин вспоминал: «Нас была лишь небольшая кучка товарищей-марксистов, взявшихся за чрезвычайно трудную задачу, задачу органического соединения диалектического марксизма с методологией тех проблем, которые выросли в связи с прогрессом теоретической биологии. Вышколенность в классовой борьбе по линии теоретической… была невелика… Невозможно овладеть теорией марксизма, не будучи коммунистом, не применяя теории в классовой борьбе, не связывая ее с борьбой самого передового в истории класса — пролетариата»[31]. На протяжении последующих четырех лет Левин продолжал состоять председателем ОБМ. В 1929 г. число членов Общества составило 37 человек. Заместителями Левина стали Серебровский и Левит, а членами президиума И.И. Агол, И.И. Бугаев[32], Ф.Ф. Дучинский[33], А.И. Опарин[34], Е.С. Смирнов и Г.А. Шмидт. ОБМ имело своего казначея (М.М. Местергази)[35]. В следующем году состав ОБМ не изменился[36].

В 1928 г. в советском журнале, издававшемся также и на немецком языке, появился политический памфлет Левина «Голоса из немецких джунглей»[37]. Будучи по образованию биологом, он следил за работами в области антропологии и генетики, появлявшимися в Германии, но только определенного направления. Дело в том, что в Германии с начала XX в. постановка чисто научных проблем этих областей знаний все больше смещалась в область идеологии и политики. Опасения Левина вызывало то, что после проигранной войны книжный рынок Германии начал захлестывать поток литературы, вещавший о «тевтонской гордости», о превосходстве «нордической расы», о «германском духе», о «научном» антисемитизме и т.п. Мишенью критики Левин выбрал книги «двух апостолов расовой ненависти», известного приверженца национал-социалистской расовой идеологии — Г.Ф.К. Гюнтера, и не столь широко известного физиолога А. Баслера, не преминув помянуть длинный ряд их предшественников и последователей (Ж.-А. Гобино, Х.С. Чемберлен, О. Аммон, Л. Вильсер, Л. Платэ, А. Плетц, Э. Рюдин, А. Гротьян, О. Фишер и др.).

В 1920-е гг. среди населения Германии книги Гюнтера пользовались огромной популярностью. Его «Расология немецкого народа», увидевшая свет в 1922 г., имела такой успех, что в том же году издание было повторено, а к 1942 г. количество изданных экземпляров составило около 300 тысяч. Для тех читателей, кому было не под силу одолеть многостраничное издание, вышел краткий вариант, не утративший, однако, воспроизведения множества карт и фотографий, входивших в солидное издание. В числе последних было фото Сталина, отнесенного Гюнтером к переднеазиатскому типу. Богатый иллюстративный материал придавал книге особую притягательность. Немецкие специалисты относились к книгам Гюнтера равнодушно или скептически, поскольку им было известно, что к антропологии их автор имел самое отдаленное отношение[38]. Левину, расстрелянному в 1937 г., не дано было знать дальнейшей судьбы плодовитого автора: при Гитлере карьера Гюнтера достигла апогея, и он, «прощенный» во всех грехах (а их было достаточно много), преспокойно почил во Фрайбурге в 1968 г.

Левин справедливо воспринимал «экзерсисы» Гюнтера и тех, кто писал в подобном ключе, как «научное шарлатанство». Он считал, что получившая широкое распространение расовая теория способствовала «изничтожению достижений современной эволюционной теории, особенно генетики (теория мутаций, менделизм, учение о чистых линиях) в угоду выращивания “благородной арийской расы”». Левину, ученику А. Ланга, были видны «промахи» филолога Гюнтера: «наукообразность» его определений и выводов. Самые острые левинские стрелы были нацелены как раз в ту самую идею, которая и сделала Гюнтера «Rasse-Гюнтером», как его величали в Германии. Эта идея послужила отправной точкой для карьеры последнего на подходе к национал-социализму и далее: идея превосходства нордической (арийской) расы над всеми остальными. При этом не надо забывать, что Левин был убежденным марксистом, в котором продолжала пламенеть ленинская идея мировой революции: ведь революция, которую совершил отнесенный буржуазией к низам пролетариат, произошла не в Германии, а в России. Коммунистическая же идея способна объединить угнетенные народы мира в их борьбе, в то время как идея Гюнтера имеет последствием ненависть. Откликов на памфлет Левина в немецких изданиях найти не удалось.

Выше было сказано, что о студенческих годах Левина известно крайне мало. Из одного издания 1930 г. известно, что специальностью его была сравнительная анатомия[39]. Вспомним, что в докладе о Геккеле Левин вскользь упомянул о своих занятиях зоологией у А. Ланга. Если объединить эти два факта, то не ошибемся, заключив, что Левин был учеником профессора Арнольда Ланга, выдающегося специалиста в сравнительной анатомии. Остается добавить, что Э. Геккель считал Ланга одним из своих самых талантливых учеников.

Работ по биологии у Левина нет. А.Е. Гайсинович, лично знавший его, объяснял это тем, что «неорганизованный в своей личной работе, М.Л. Левин бескорыстно отдавал свои знания любому заинтересованному специалисту»[40]. Раз таковых работ нет, то относить его к «цвету нашей биологии»[41] излишне. Мученическая смерть М.Л. Левина не дает повода ставить его имя в один ряд с именем Николая Ивановича Вавилова: их заслуги перед наукой несопоставимы.

Левин не обогатил биологию ни экспериментальными исследованиями, ни плодотворными идеями. Вспомним горькие слова В.И. Вернадского, записанные им в дневнике, по счастливой случайности оставшемся вне поля зрения вездесущего НКВД, как раз по поводу сборника[42], где было приведено выступление Левина: «Пробовал читать… Читать нельзя: больное, невежественное. Для психиатра. Картина морального разрушения… Убогие мысли и полное отсутствие понимания научной работы»[43]. Наиболее взвешенно охарактеризовал позицию Левина Д. Журавский: он отнес его к известным и незаурядным коммунистическим теоретикам философских проблем биологии[44].

Левин принимал участие в первом издании Большой советской энциклопедии. За его подписью были напечатаны четыре статьи[45]. В то же время Левин был привлечен к работе в редакционном комитете Литературно-художественного отдела Госиздательства, в котором начиналась подготовка к изданию юбилейного полного собрания сочинений Гете[46]. Известно, что академик В.И. Вернадский должен был написать к первому тому вводную статью о Гете-естествоиспытателе. Однако планы издательства по какой-то причине изменились.

В начале мая следующего года Левин вместе с И.И. Аголом и С.Г. Левитом должен был участвовать в IV съезде зоологов, анатомов и гистологов, проходившем в Киеве[47]. С докладом «Целесообразность в органической природе» собирался выступить Агол.

С 23 декабря 1930 г. по 6 января 1931 г. в Москве проходили заседания президиума Комакадемии. Наряду с членами президиума в заседаниях принимали участие сотрудники Института красной профессуры. Собравшиеся обсуждали положение в отечественном естествознании, которое, по мнению И. Сталина, недостаточно пропиталось марксистко-ленинской философией. Проводившемуся мероприятию придавалось большое общественное значение: материалы дискуссии были изданы в виде отдельной брошюры[48]. Тон на заседаниях задавали ярые марксисты А.А. Максимов[49], И.З. Сурта[50], П.П. Бондаренко[51] и др. Они утверждали, что в естествознании недостаточно энергично велась борьба с уклонами от философии диалектического материализма.

Наиболее четко сформулировал общие задачи момента Сурта: «… идет напряженная работа по линии социалистического строительства, идет бой с капиталистическими элементами в стране, имеется ряд вредительств, вредительства эти организуют крупнейшие специалисты, люди науки, которые прогрызли себе зубы на этой науке, которые создали буржуазную науку и до сих пор ее оберегают от нас, которые теперь, оставаясь в нашей стране, продолжают служить нашим классовым врагам внутри и вне страны»[52]. С нападавшей стороны с бездумной легкостью летели обвинения во «вредительстве», «меньшевиствующем идеализме», «троцкизме», «механистическом уклоне» и т.п. Будучи руководителем Кабинета истории естествознания в Комакадемии, Левин выступал на заседаниях в качестве оборонявшейся стороны. Однако суровых мер по отношению к Левина не последовало. Весной 1931 г. он состоял кандидатом в Президиум Комакадемии и преподавателем общей биологии. Но прозвучавшие слова обвинителей, что вместе с Левитом, Аголом и физиком Б.М. Гессеном[53] он участвовал в борьбе против партийности философии и естествознания, оставшиеся в скрижалях заседаний, ярко заполыхали в 1936 году.

Г.А. Баткис[54], выступавший на одном из тех же заседаний от Общества врачей-марксистов, запечатлел эпизод, связанный с Левиным: «Когда было утверждено Общество расовой патологии, то после известной пробы что-нибудь вместе делать, оказалось, что это чрезвычайно трудно. Те специалисты, которым советская власть предоставила всю возможность работать — Н.К. Кольцов[55], В.В. Бунак[56] — не сделали внутри ничего такого, что показало бы, что в этом отношении действительно что-нибудь повернулось, но зато вспоминаю радость и восторг, когда в это общество расовой патологии пришли Левит, Левин и Серебровский с предложением устраивать евгенические консультации для пролетариата. Наши возражения не помогли. Тут получился удивительный альянс представителей реакционной партийной биологии с представителями “социалистической” евгеники»[57].

В связи с тем, что на декабрьско-январских заседаниях 1930/31 гг. Биологический институт им. Тимирязева был назван тогда влиятельным М.Н. Покровским «цитаделью механистов», в конце января директор института Р.И. Белкин[58] подал заявление в Комакадемию с просьбой утвердить Левина, борца против механистов, в качестве преподавателя общей биологии для аспирантов института[59].

В 1931 г. в связи с политической ситуацией, сложившейся под давлением Сталина, Общества биологов-марксистов подверглось реорганизации. Новое руководство предъявило прежнему обвинения, цепочка которых была выстроена по нарастающей: от отдельных «грешков» к недостаточному изучению философского наследия Маркса, Энгельса, Ленина, а это считалось бесспорным грехом. К тому времени был разогнан Институт Маркса-Энгельса-Ленина. Как бывшему председателю ОБМ, Левину было заявлено, что под его руководством Общество превратилось в представительство «деборинской группы на участке партийной работы в области биологии»[60], что у него «не было классового дифференцированного отношения к старым специалистам», отсутствовала работа по объединению и воспитанию вокруг Общества пролетарской научной молодежи[61]; что за четыре года существования ОБМ не стало организующим центром всех марксистско-ленинских сил в биологии. Левину было поставлено также в вину, что ОБМ да и он сам не занимались критикой идей ни Моргана[62], ни Вейсмана[63].

Отстраненный от председательства ОБМ, Левин должен был возглавить «бригаду по международной работе». Кроме него, в бригаду вошли Э.С. Бауэр[64], В.М. Боровский[65], В.А. Вендровский[66], С.М. Гершензон[67], Б.М. Завадовский[68], М.М. Местергази[69] и Л.-Ф. Уайтмен[70]. Бригада должна была вести работу в зарубежной коммунистической прессе («Die Rote Fahne», «Unter dem Banner des Marxismus», «Labor Monthly»[71] — в Англии и в США, «Daily Worker», «l’Humanite»)[72]. Работа заключалась в критике биологических статей буржуазной и социал-фашистской прессы, освещении научно-биологических работ в СССР с показом методических основ ее достижений, установлении контактов с теми, кто публиковал статьи по биологии в зарубежной коммунистической прессе. Кроме того, бригада должна была организовать выпуск сборника «Социал-демократия и естествознание», где бы разоблачались и критиковались взгляды социал-фашистов. Помимо этого, предусматривался выпуск брошюр «памфлетического характера для зарубежных рабочих» и подготовка выпуска сборника по расовой проблеме и евгенике. Бригада должна была просматривать иностранные журналы и давать информационные сообщения в советских журналах и газетах. Персонально на Левина возлагалась подготовка доклада о международной социал-демократии и статьи для «Labor Monthly» о полемике Э.В. МакБрайда[73] и Дж.Б.С. Хольдейна[74] с Р.Р. Гейтсом[75]^{, [76]} и т. д.

В том же 1931 году М.Л. Левин[77] вместе с академиком В.Л. Комаровым[78], Т. Новиковым и Х.С. Коштоянцем[79] вошел в биологическую группу Комиссии по истории знаний. Недавно опубликованные архивные документы позволяют сказать о планах, выдвинутых Левиным. Он предложил Комиссии сделать перевод на русский язык трудов Клейна (XIX в.) и «Истории физической оптики» Э. Маха[80], устроить выставку по истории микроскопа и вместе с А.С. Серебровским[81] написать «Историю генетики». Скорее всего, ни один из этих проектов реализован не был.

С 1932 г. и до сентября 1936 г. Левин работал в Московском университете, в качестве заведующего кафедрой эволюционного учения. В протоколе заседания Президиума АН СССР, происходившего 22 мая 1933 г. его имя было занесено в список состава ученого совета Института истории науки и техники АН СССР[82]. В 1934 г. был реорганизован Кабинет истории естествознания, где Левин был заведующим.

В феврале и марте 1934 г. соответственно в Германии и в СССР отмечалось столетие со дня рождения немецкого биолога-эволюциониста, художника и политика профессора Йенского университета Эрнста Геккеля. В немецком журнале «Der Biologe» (“Биолог”) был помещен ряд статей, посвященных его научному наследию[83]. Статьи биологов предваряла цитата из речи Гитлера, произнесенной на партийном съезде в Нюрнберге 1-го сентября 1933 г. Становилось своего рода модой «делать реверанс» в сторону власти. А в конце марта в Москве состоялось совместное торжественное заседание Института философии и Института истории и естествознания Первого МГУ, посвященное Геккелю[84]. Открывал заседание лояльный режиму М.Б. Митин[85]. С обширным докладом выступил М. Левин. Судя по содержанию доклада, ему не были известны публикации в названном выше немецком журнале. Доклад Левина не привнес ничего нового в изучение творчества Геккеля. В целом это были вариации на тему ленинской оценки значения ученого[86].

Интерес в докладе Левина представляют несколько автобиографических вкраплений. Так, он рассказал, что в 1905 г., будучи в Йене, он побывал на одной лекции Геккеля, а позже написал ему письмо, в котором просил совета, как ему лучше приступить к изучению зоологии. На этот вопрос ученый откликнулся «длинным письмом», в котором давал совет, что двадцатилетнему Левину стоит продолжать работать на заводе и стремиться стать обеспеченным инженером, а «в порядке совместительства» заниматься зоологией, вместо того чтобы идти трудной и скучной стезей от зависимого во всем студента до независимого профессора. Марксист-большевик Левин посчитал, что эти два частных эпизода должны прозвучать в докладе широко и политично: аудитория, где Геккель читал лекцию, показалась ему небольшой, слушателей было «всего» 50 — 60 человек, а не широкие рабочие массы, которые в бытность Левина в Швейцарии расхватывали популярные книжки Геккеля[87]. То, что в молодые годы Левин получил такой совет, было интерпретировано им, что ученый «не видел в буржуазном обществе, в буржуазных университетах тех рычагов, которые бы могли продвигать науку вперед. Он видел тормоз, но он не сумел сформулировать ни одного положения, ни одной реформы, хотя бы — даже, которая бы сдвинула с мертвой точки буржуазные университеты. Он не смог сформулировать потому, что он ни на что не опирался. А если бы он хотел опереться, он мог бы опереться только на рабочий класс. Но он боялся рабочего класса, как черт боится ладана. И чем мощнее становилось рабочее движение, тем сильнее Геккель отходил и старался доказать, что его мировоззрение, его монизм ничего общего не имеет с рабочим классом»[88].

Из событий 1935 года, где отмечен Левин, следует назвать Первое межлабораторное морфогенетическое совещание (14 — 16 июня), инициатором проведения которого стал незадолго до этого приехавший в СССР Ю. Шаксель[89]. Известен только факт его участии в дискуссии[90].

До 24 августа 1936 г. Левин состоял профессором биофака МГУ и заведовал кабинетом истории философии естествознания[91]. 27 августа 1936 г. в университете состоялось заседание парткома, принявшее решение «Левина Макса Людвиговича, члена ВКП(б) с 1925 г., за связь с троцкистами (Подгорный, Гессен, Апирин и др.), за сокрытие от парткома так называемого кружка по изучению феноменологии духа[92], … за отказ до конца рассказать о своих связях с Лурье[93] и Фридляндом[94], как двурушника из партии исключить»[95]. Придрались к тому, что кружок существовал без его, парткома, благословения. Вслед за этим многотиражка МГУ донесла до сотрудников и студентов весть о том, что в их среде органами НКВД разоблачен троцкист Левин[96]. Вместе с ним в статье упоминались названные выше А.С. Апирин[97], Б.М. Гессен, М.И. Лурье и другие. Последний был к тому времени уже расстрелян, а первым двум оставалось жить неполных четыре месяца. Далее события в жизни Левина развивались по обычной в те годы схеме[98]: через пару дней «бюро Краснопресненского РК исключило Левина из рядов ВКП(б) за связь с активными участниками террористического троцкистско-зиновьевского блока и скрытие этого от партии»[99]. Из университета Левин был уволен и до ареста считался безработным.

Видимо, в промежуток с 10 сентября по 7 декабря 1936 г. Левину удалось предпринять какие-то шаги для своего оправдания, так как 7 декабря он подал заявление в КПК при ЦК ВКП(б) о восстановлении его в партии. Но через два дня к нему на квартиру в Неопалимовском переулке[100] нагрянули сотрудники НКВД[101]. Левин был арестован и доставлен в Бутырскую тюрьму. В архивно-следственном деле акт об обыске квартиры отсутствует. Через два года после расстрела Левина органам НКВД в связи их деятельностью понадобилось распечатать его комнату, чтобы забрать три чемодана и портфель с перепиской[102].

Ко времени ареста партийных покровителей у Левина уже не было, а его баварское комиссарство было давно забыто. Ему припомнили несогласие голосовать за исключение Л.Д. Троцкого из партии (1927 г.) и за высылку из страны, а также контакты с успевшими вовремя покинуть пределы СССР Г. Брандлером, А. Тальгеймером, Р. Фишер, А. Масловым и другими. Должно быть, Левин где-то сказал о своем недоверии к «тельмановскому руководству» в КПГ, что было весьма неосмотрительно с его стороны, так как выдвижение Тельмана шло от самого Сталина. Ко всему тому было известно, что Левин общался с Н.И. Бухариным, который был арестован два месяца спустя. Для НКВД ответы Левина о Бухарине (во всяком случае, те, что запечатлены в архивно-следственном деле) не представили особого интереса. Сам же Бухарин на допросах Левина не упоминал[103].

В архивно-следственном деле М.Л. Левина записано: «Достаточно изобличается в том, что является не разоружившимся троцкистом и ведет контрреволюционную троцкистскую деятельность». За полгода содержания Левина в Бутырской тюрьме в деле имеется лишь один протокол допроса (25/26.02.1937 г.). НКВД решил сделать Левина создателем и главой боевой террористической троцкистской группы, которая якобы намеревалась убить членов правительства Андреева и Жданова. В деле Левина нет ни одного его возражения. Он полностью согласился с обвинением и назвал многих лиц, которых якобы вербовал. Все это вполне могло быть результатом «воздействия» следователей Юревича[104], Ряднова[105], Якубовича[106]. Позиция не противоречить следствию могла давать обвиняемому иллюзорную надежду на более мягкий приговор. В обвинительном заключении (10 июня 1937 г.) говорилось, что Левин был активным правым с момента приезда в Советскую Россию, и 16 июня 1937 г. Военная Коллегия Верховного суда СССР в составе Н.М. Рычкова[107], И.М. Зарянова[108], Д.Я. Кандыбина[109] в закрытом заседании за 20 минут решила его судьбу. На следующий день Левин был расстрелян[110] и похоронен в общей могиле Донского кладбища.

Через органы НКВД весть о расстреле Левина добралась до места работы его жены Б.Б. Майнфельд[111]. Секретарь парткома завода ЗИС, где она работала, направил в Коминтерн запрос о Левине. 27 июля 1937 г., т.е. почти через месяц после того, как приговор был приведен в исполнение, заместитель заведующего Отделом кадров Коминтерна Моисей Черномордик ответил, что бывший военный комиссар БСР Макс Левин был связан с «троцкистом» Э. Волленбергом[112] (в Праге), с Г. Таубенбергером (уже арестованным)[113] и с Рут Фишер, а о его судьбе после 1930 г. Коминтерну ничего неизвестно[114]. Не прошло и полугода, как Черномордик был уволен со своего поста и в сентябре 1937 г. также расстрелян[115].

Как член семьи изменника родины, Б.Б. Майнфельд была арестована, приговорена к восьми годам ИТЛ и отправлена в Темниковские лагеря Мордовии. По ходатайству директора завода примерно за год до истечения срока она была освобождена, но в 1950 г. снова попала под арест по так называемому делу ЗИС. В этот раз она получила 25 лет (Джезказган). После смерти Сталина Майнфельд была освобождена и реабилитирована. Реабилитацией мужа занималась она сама. 1 сентября 1956 г. М. Л. Левин был реабилитирован.

На одно из заседаний Комиссии по реабилитации как свидетель был вызван член-корреспондент АН СССР А.А. Максимов, участник философских дискуссий 1930 — 1940-х годов, один из любителей раздавать «модные» провокационные в сталинское время ярлыки. Он заявил, что знал Левина с конца 1920-х гг. «Левин производил на меня впечатление легкомысленного человека, находившегося под влиянием зарубежной буржуазной литературы. Он был сторонником евгенических и буржуазных генетических воззрений. Когда стала развертываться борьба за мичуринскую биологию в СССР, Левин оказался в рядах ярых противников мичуринцев»[116]. Здесь надо добавить, что за две недели до расстрела Левина в университетской многотиражке появилась статья профессора П.П. Бондаренко, где он писал, что «враг народа М. Левин распространял ядовитые идейки о Лысенко. Кое-кто в этом ему помогал»[117]. А в день его расстрела та же многотиражка вот так «помянула» Левина: «[Он] стал приносить на факультет фашистскую литературу и “по секрету” и под “честное слово” никому об этом не говорить — стал распространять ее среди руководителей»[118]. И в адрес уже расстрелянного «врага народа» и «фашистского агента» летели обвинения, что он занимался извращением учения основоположников коммунизма и дискредитацией дарвинизма. После 29 июня того же 1937 г. Левина не вспоминали: биологический факультет Московского университета отыграл одну из своих ролей в «Большом терроре»…

 

Многие из лиц, упомянутых в статье, если не были расстреляны, то закончили свои дни в тюрьмах или лагерях НКВД. Макс Людвигович Левин не стал исключением. Судьба его воистину сложилась из огня да в полымя[119]…

В далеком 1902 г. выпускникам реального училища в Мейсене, в числе которых был Левин, наряду с достаточно тривиальными темами сочинений была предложена одна вполне философская: «Хорошо ли человеку заранее знать свое будущее?» Неизвестно, какую тему выбрал тогда юный Максимилиан. Несмотря на предчувствия, возникшие у него в 1927 г., он и представить себе не мог, что судьба реально будет к нему столь же жестока, как к мюнхенским заложникам, которых он мог освободить, но не освободил…

Мои благодарности заместителю начальника ЦА ФСБ России А.И. Шишкину, заведующей отделом ГА РФ Д.Ч. Нодия, д.и.н. профессору МГУ А.Ю. Ватлину, д.б.н. профессору СПбургского университета и университета г. Пизы (Италия) С.И. Фокину, дочери и внукам.

Примечания

[1] Heidelberger Zeitung. 24. Apr. 1919. Nr. 95. S. 1.

[2] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 2551. Л. 53.

[3] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 2551. Л. 58.

[4] Тальгеймер (Thalheimer) Август (1884 – 1948), политический деятель.

[5] Фрелих (Frölich) Пауль (1884 – 1953), журналист, участник Баварской революции.

[6] Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891 – 1922 гг. М., 1999. С. 621.

[7] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 2551. Л. 25.

[8] Куусинен (Kuusinen) Отто Вильгельмович (1881 – 1964), деятель финского социалистического и коммунистического движения.

[9] Ошибка автора воспоминаний. Левин бежал из Германии.

[10] Куусинен А. Господь низвергает своих ангелов. Воспоминания 1919 – 1965. Петрозаводск, 1991. С. 20 – 21.

[11] Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891 – 1922 гг. М., 1999. С. 564.

[12] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 2551. Л. 50; Левин Макс. Воспоминания члена правительства Баварской коммуны // Огонек. 1929. № 15.

[13] Людендорф (Lüdendorff) Эрик (1865 – 1937), генерал германской армии.

[14] Stenographischer Bericht über die Verhandlungen des Kongresses… S. 35.

[15] Фишер (Fischer) Рут (1895 – 1961), одна из лидеров КПГ.

[16] Маслов (Maslow) Аркадий (1891 – 1941), один из лидеров КПГ.

[17] Weber H. Zu den Beziehungen zwischen der KPD und der Kommunistischen Internationale // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte. 1968. Jg. 16. H. 2. S. 192 – 197.

[18] В архиве К. Каутского хранится письмо М.Левина 1905 г. (DXV 472) (International Institute of Social History. Amsterdam, 2017. S. 74).

[19] Брандлер (Brandler) Генрих (1881 – 1967), деятель германского рабочего движения.

[20] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 14.

[21] Тальман (Thalmann) Пауль (1901 – 1980), публицист.

[22] Рудаш (Rudas) Ласло (Владислав Вильгельмович) (1885 – 1950), философ, специалист по истории философии.

[23] Thalmann Clara und Paul. Revolution für die Freiheit. Stationen eines politischen Kampfes. Moskau-Madrid-Paris, 1985. S. 27.

[24] Вся Москва на 1927 год. М., 1927. С. 221.

[25] Левит Соломон Григорьевич (1894 – расстрелян 29.05.1938), врач, с 1928 г. заведующий генетическим отделением Медико-биологического института.

[26] Агол Израиль Иосифович (1891 – расстрелян 10.03.1937), биолог, генетик, академик ВУАН (1934).

[27] Серебровский Александр Сергеевич (1892 – 1948), биолог-генетик, зоолог, член-корр. АН СССР (1933).

[28] Слепков Василий Николаевич (1902 – расстрелян 1 августа 1937), биолог.

[29] Смирнов Евгений Сергеевич (1898 – 1977), энтомолог, зоолог.

[30] Шмидт Георгий Александрович (1896 – 1979), зоолог, эмбриолог.

[31] Против механистического материализма в биологии. М.-Л., 1931. С. 34.

[32] Бугаев Иван Иванович, партийный публицист.

[33] Дучинский Федор Филаретович (1884 – после 1931), зоолог, преподаватель в МГПИ им. Ленина.

[34] Опарин Александр Иванович (1894 – 1980), биолог, академик АН СССР (1946).

[35] Вся Москва на 1929 год. М., 1929. С. 172 (Раздел «Научные общества»).

[36] Вся Москва на 1930 год. М., 1930. С. 126 (Раздел «Научные общества»).

[37] Stimmen aus dem teutschen Urwald (Zwei neue Apostel des Rassenhasses) // Unter dem Banner des Marxismus. 1928. N 1/2 [4,5]. S. 150 – 195.

[38] Fangerau H. Das Standartwerk zur menschlichen Erblichkeitslehre und Rassenhygiene von Erwin Baur, Eugen Fischer und Fritz Lenz im Spiegel der zeitgenossischen Rezensionsliteratur 1921 – 1941. 2000. S. 133 – 135; Stock Cl.A. “…das Schöne und Gute in Menschengeschlechtern zu verleiblichen”; Hans F.K. Günthers Buch “Plato als Hüter des Lebens”. Werkkritik und historische Einordnung. Düsseldorf, 2004. S. 47 – 52.

[39] Научные работники Москвы. Л., 1930. С. 160.

[40] Гайсинович А.Е. Зарождение и развитие генетики. М., 1988. С. 310.

[41] Раменский Е.В. Николай Кольцов: биолог, обогнавший время. М., 2012. С. 320.

[42] Против механистического материализма и меньшевиствующего идеализма в биологии. М.-Л., 1931.

[43] Владимир Вернадский. Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М., 1993. С. 228.

[44] Журавский Д. Террор // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 126.

[45] БСЭ. М., 1929. Т. IX. Стб. 198 – 204 (А. Вейсман); т. XV. Стб. 98 – 102 (Л.Ф. Гельмгольц – совместно с П.П. Лазаревым); стб. 47 – 54 (Э. Геккель); стб. 463 – 465 (Э. Геринг). В вышедшем в 1926 г. 4-м томе БСЭ (стб. 298) в статье о Баварской советской республике фамилия Левин была набрана курсивом. Это означало, что в соответствующем томе о нем намечено было поместить статью. В вышедшем в 1938 г. т. 36 БСЭ статья о Левине отсутствует: к тому времени он уже был осужден, приговорен к высшей мере наказания и расстрелян.

[46] Известия. 19 апр. 1929. № 90 (3626). С. 3.

[47] АРАН. Ф. 356. Оп. 3. Д. 69. Л. 75; Труды IV-го Всесоюзного съезда зоологов, анатомов и гистологов. Киев-Харьков, 1931. 378 с.

[48] За поворот на фронте естествознания. Дискуссия на заседаниях президиума Комакадемии. М.-Л., 1931. 88 с.

[49] Максимов Александр Александрович (1891 – 1976), философ, член-корр. АН СССР (1943).

[50] Сурта Иван Захарович (1893 – расстрелян 20.12.1937), секретарь парторганизации ИКП, начальник Оперативного отдела ГПУ при НКВД РСФСР, академик АН Белоруссии.

[51] Бондаренко Петр Петрович, в 1936 г. – в Московском университете, с 1941 г.– директор Института морфогенеза.

[52] За поворот на фронте естествознания… С. 40 – 41.

[53] Гессен Борис Михайлович (1893 – расстрелян 20.12.1936), физик, философ, историк науки, член-корр. АН СССР (1933).

[54] Баткис Григорий Абрамович (1895 – 1960), доктор медицинских наук, член-корр. АМН СССР, специалист по социальной гигиене, организатор советского здравоохранения.

[55] Кольцов Николай Константинович (1872 – 1940), биолог, член-корр. Российской Академии наук (1916).

[56] Бунак Виктор Валерианович (1891 – 1979), антрополог.

[57] Против механистического материализма… С. 57 – 58.

[58] Белкин Рафаил Исаакович (1894 – 1964), биолог, медик.

[59] АРАН. Ф. 356. Оп. 3. Д. 69. Л. 62.

[60] Против механистического материализма… С. 86.

[61] Против механистического материализма… С. 89.

[62] Морган (Morgan) Томас Хант (1866 – 1945), американский биолог, один из основоположников генетики, нобелевский лауреат, иностранный почетный член-корр. Российской Академии наук и АН СССР (1923).

[63] Вейсман (Weismann) Август (1834 – 1914), зоолог-эволюционист и генетик.

[64] Бауэр Эрвин Симонович (1890 – расстрелян 03.01.1938), советский и венгерский биолог, теоретик, философ, методолог.

[65] Боровский Владимир Максимович (1882 – 1970?), зоолог и зоопсихолог. В 1936 – 1938 гг. был деканом биологического факультета МГУ.

[66] Вендровский В.А., сотрудник Института экспериментальной биологии. Рьяный коммунист. Репрессирован в 1937 г.

[67] Гершензон Сергей Михайлович (1906 – 1998), генетик, академик АН Украины (1976).

[68] Завадовский Борис Михайлович (1895 – 1951), физиолог, эндокринолог, академик ВАСХНИЛ (1935).

[69] Местергази Михаил Михайлович (1884 – 1954), биолог, генетик.

[70] Уайтмен Ловетт-Форт (1894 – по данным НКВД, скончался 13 января 1939 г. в колымском лагере), афроамериканский коммунист, биолог.

[71] В 1927 г. в этом журнале был напечатан перевод статьи М. Левина «Бертран Рассел и современная физика» (The Labour Monthly. 1927. April. P. 241 – 249; Mai. P. 301 – 313).

[72] Газета П. Милюкова «Последние новости» писала, что в 1921 г. ЦК КП отпустил 500 млн. царских рублей на открытие заграницей новых большевистских органов и субсидии уже существовавших газет большевистского направления (Последние новости. 6 апреля1921. № 295).

[73] МакБрайд (MacBride, McBride) Эрнест Вильям (1866 – 1940), английский биолог, защитник эволюционного учения Ламарка.

[74] Хольдейн (Haldane) Джон Б.С. (1892 – 1964), английский психолог, специалист по эволюционной генетике.

[75] Гейтс (Gates) Реджинальд Р. (1882 – 1962), английский антрополог, генетик, цитолог.

[76] Против механистического материализма… С. 95, 98.

[77] Комиссия по истории знаний – 1921 – 1932 гг. СПб., 2003. С. 367, 369, 388, 399, 400.

[78] Комаров Владимир Леонтьевич (1869 – 1945), ботаник, географ, академик, в 1936 – 1945 гг. президент АН СССР.

[79] Коштоянц Хачатур Седракович (1900 – 1961), физиолог, историк науки, член-корр. АН СССР (1939), академик АН Армянской ССР (1943), директор ИИЕТ АН СССР (1946 – 1953), поборник диалектического материализма в биологии.

[80] Mach E. Die Prinzipien der physikalischen Optik. Lpz.,1921.

[81] Серебровский Александр Сергеевич (1892 – 1948), биолог-генетик, зоолог, член-корр. АН СССР (1933).

[82] Дмитриев А.Н. Институт истории науки и техники в 1932 – 1936 гг. (Ленинградский период) // ВИЕТ. 2002. Т. 23. № 1. С. 30.

[83] Хоссфельд У., Левит Г. Юбилей Эрнста Геккеля в 1934 году // Историко-биологические исследования. 2015. Т. 7. № 2. С. 53 – 66.

[84] АРАН. Ф. 355. Оп. 1а. Д. 138. На 35 л. (Стенограмма доклада М.Л. Левина: л. 7 – 22).

[85] Митин Марк Борисович (1901 – 1987), философ, академик АН СССР (1939).

[86] Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 18. М., 1968. С. 367 – 379.

[87] Речь шла о брошюрах Э. Геккеля «Die Welträtsel: gemeinverständliche Studien über monistische Philosophie» (1895 – 1899).

[88] АРАН. Ф. 355. Оп. 1а. Д. 138. Л.21 об.

[89] Шаксель (Schaxel) Юлиус (1887 – 1943), биолог-эмигрант.

[90] Балинський Б.I. Перша межлабораторна морфогенетична нарада // Вicтi Украiнськоi академii наук. 1936. 1 – 2. Стб. 99 – 110.

[91] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 4.

[92] Имелось в виду философское произведение Гегеля «Феноменология духа» (1807).

[93] Лурье Моисей Ильич (псевд. Александр Эмель) (1897 – расстрелян 24.08.1936), член КПГ и ВКП(б), историк.

[94] Фридлянд Григорий (Цви) Самойлович (1896 – расстрелян 08.03.1937), историк, сотрудник журнала «Историк-марксист», декан исторического факультета МГУ.

[95] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 9.

[96] Михайлов (б/и). Двурушник Левин исключен из партии // За пролетарские кадры. 7 сентября 1936. С.1.

[97] Апирин Аркадий Семенович (1904 – расстрелян 20.12.1936), физик.

[98] Артизов А.Н. Судьбы историков школы М.Н. Покровского (середина 1930-х годов) // Вопросы истории. 1994. № 7. С. 34 – 48.

[99] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 397.

[100] Москва, расстрельные списки – Донской крематорий // mos. Memo.ru/ shot-58. htm.

[101] Plener U., Mussienko N. Verurteilt zur Höchsstrafe: Tod durch Erschieβen. Brl., 2006. S. 58.

[102] Согласно записи в указанном выше архивно-следственном деле, М.Л. Левина (ГА РФ), его бумаги и письма были уничтожены.

[103] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 394.

[104] Юревич Виктор Иванович (1906 – расстрелян 26.01.1940), лейтенант ГБ.

[105] Ряднов Петр Яковлевич (1902 – расстрелян 22.06.1940), старший лейтенант ГБ.

[106] Якубович Григорий Матвеевич (1903 – расстрелян 26.02.1939), заместитель начальника УНКВД Московской области, майор ГБ.

[107] Рычков Николай Михайлович (1897 – 1959), диввоенюрист.

[108] Зарянов Иван Михеевич (1894 – 1975), бригвоенюрист.

[109] Кандыбин Дмитрий Яковлевич (1889 – 1955), военный юрист 1 ранга.

[110] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 260. Полковник юстиции В. Борисоглебский подписал ложный документ, согласно которому Макс Людвигович Левин, отбывая наказание, умер 13.01.1939 г. (Там же. Л. 476).

[111] Майнфельд Бронислава Борисовна (1900 – 1971), начальник одного из цехов завода «ЗИС».

[112] Волленберг (Wollenberg) Эрих (1892 – 1973), деятель КПГ, независимый журналист и публицист.

[113] Таубенбергер (Taubenberger) Герман (1892 – расстрелян 29.05.1937), инженер-эмигрант.

[114] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 2551. Л. 43 – 45.

[115] Пантелеев М.М. Репрессии в Коминтерне (1937 – 1938 гг.) // Отечественная история. 1996. № 6. C. 161.

[116] ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-64361. Л. 407 – 407 об.

[117] Бондаренко П.П. К итогам научной студенческой конференции биофака // За пролетарские кадры. 2 июня 1937. № 39 (427). С. 2.

[118] За пролетарские кадры. 17 июня 1937 г. № 43 (431). С. 2.

[119] Завойская Н.Е. Из огня да в полымя // Русское слово. 2017. № 9. С. 34 – 39; № 10. С. 22 – 27; № 11. С. 22 – 27.