В апреле 1944 года Берг был переведен в отдел особых операций и вылетел в Италию, Португалию и Алжир для участия в выяснении уровня ядерных исследований и состояния работ Германии в создании атомной бомбы. Секретные правительственные документы показывают, что Берг играл жизненно важную роль в атомной разведке в ходе Второй мировой войны, и, конкретно, в сборе этой информации.
Моррис Берг — еврейский бейсболист и американский шпион
1
В июне 2018 года на экраны Америки, а в августе — России, вышел биографический фильм «The Catcher was a Spy» («Кэтчер был шпионом», на русских экранах — «Шпионская игра»), основанный на реальных событиях. О фильме мы расскажем далее, но вначале — о человеке, бейсболисте и разведчике, который стал его главным героем.
Моррис Берг родился в арендованной квартире без горячей воды в Манхэттене 2 марта 1902 года в семье еврейских эмигрантов Бернарда Берга и Розы Тэшкер, выходцев из Украины. Его отец Бернард в 1894 году бежал от погромов, разразившихся после убийства царя Александра II. Он оставил родителей и невесту Розу, которую обещал вызвать в Америку, когда соберет достаточно денег. Отец Бернарда дал ему двадцать долларов, десять из которых он потратил на длинную дорогу. Он перешел границу с Румынией, недалеко от которой в те годы был его маленький городок, а затем пересек Европу и на голландском судне, битком набитом другими эмигрантами, наконец попал в Америку.
Неожиданное для него тяжелое положение с поисками работы и жилья в перенаселенном эмигрантами Нью-Йорке заставило молодого энергичного человека искать лучшего применения своимсилам и он попытался найти удачу в Англии, устроившись скотником на грузовом судне, перевозящем коров. Он слышал, что может получить гражданство, если поступит в армию для участия в Англо-бурской войне. Однако, ему опять не повезло, потому что действие этого правила закончилось двумя днями раньше его приезда. Работы не было, возвращаться в Россию значило оказаться в глазах невесты неудачником и он вернулся в Америку, на этот раз кочегаром на пароходе.
Бернард устроился в прачечную в Нью-Йорке и, пока гладил рубашки, учился читать на английском, французском и немецком языках дополнительно к тому, что он знал идиш, иврит и русский. Он вызвал Розу, и она повторила его маршрут через Европу и океан. Он учился на курсах фармацевтики и, закончив их, перевез семью в Ньюарк (штат Нью-Джерси), где открыл собственную аптеку. Между 1898 и 1902 годами в семье родились трое детей: старший сын Сэм, дочь Этель и младший Моррис.
Отец Мо (как все и всю жизнь называли Морриса Берга) был далек от иудаизма. В семье у детей не было бар-мицва, не было конфирмации, не было формального обращения к иудаизму. Но они, конечно, былиевреями и религия воздействовала на них разными путями. Тем не менее Бернард хотел держаться обособленно от еврейской общины и обосновался в городке Розвилле штата Нью-Джерси, где евреев вообще не было. Мо Берг всегда следовал этому примеру — он примыкал к институциям Принстона, профессиональному бейсболу, разведывательным организациям ОСС и ЦРУ, где евреев было немного. Влюбился он тоже в христианку. Желанием Берга было избежать своего еврейства, замаскировать его. Принстон быстро дал ему понять, что он был другим, не своим и что часть людей испытывала к нему откровенную неприязнь. После Принстона Берг всегда осознавал свою религию и иногда, обычно среди других евреев, он позволял себе это показать.
Множество эмигрантских еврейско-американских родителей поколения Бернарда Берга толкали своих детей в профессии. Большинство верило, что работа врачом или юристом могла гарантировать их детям жизнь легче, чем у них самих. Была и другая мотивация. Некоторые еврейские эмигранты первого поколения поднимали себя, чтобы их дети могли преодолеть собственное чувство культурной неполноценности. Бернард хотел, чтобы его дети вели жизнь хорошо образованных профессионалов. На меньшее он не был согласен. Старший сын Сэм стал доктором, дочь Этель, которая хотела стать актрисой, приняла предложение отца — стала учителем и только в летние каникулы продолжала заниматься танцами и музыкой.
Мо был «белой вороной». Он читал и учился, но также играл в бейсбол, которым увлекся в 7 лет. Отец не мог понять этой одержимости сына.Несмотря на уговоры, он никогда не посещал бейсбольные матчи,в которых играл Мо. Роза, мать Мо, наоборот, восхищалась сыном.
В школе, куда он упросил отца отдать его в 4 года, похоже, он был единственным евреем. Берга выбрали «самым смышленым мальчиком». Он не испытывал большого антисемитизма, но когда его взяли играть в команду местной епископальной церкви, он взял себе имя Рант Вольф (Волчонок). В 16 лет Мо закончил школу и в 1918 году поступил в Нью-Йоркский университет , но через два семестра учебы в 1919 году перешел в Принстонский университет, где изучал языки — испанский, латинский, греческий, итальянский, немецкий и санскрит, активно играл в бейсбол, был сильным, но не выдающимся игроком — кэтчером (catcher— ловец). Современные примеры игры кэтчера приведены на видео 1.
Большинство студентов Принстона были протестантами из зажиточных семей. Мо, еврей из небогатой семьи, кружил на периферии этого закрытого общества. Берг не делал попыток прятать свое еврейство. Когда группа еврейских студентов решила проводить пятничные вечерние службы, Берга попросили на них председательствовать и тот с готовностью согласился, хотя это не сделало из него верующего. Служба была предлогом для бегства студентов из кампуса и возможностью успеть на вечерний поезд в Нью-Йорк и Филадельфию из Принстона для проведения уикэнда.
Зато Принстон признал Берга, как бейсболиста. Его рост был 185 см, вес 83 кг. В течение последнего года учебы он был капитаном команды и лучшим на своей позиции кэтчера — игрока обороняющейся команды, принимающего брошенный мяч, если бьющий (игрок с битой) его не отбил. Находясь на задней позиции, кэтчер видит все происходящее на площадке и дает советы остальным игрокам команды. Для защиты от летящего мяча ему необходимы нагрудник, лицевая маска, щитки на голенях и перчатки. Его игровой номер — 2. На рис.1 показана расстановка игроков. На переднем плане бросающий игрок питчер, на заднем плане впереди слева — бэттер, отбивающий битой мяч, за ним с ловушкой — кэтчер, за ним — судья. Прямоугольным контуром показана «зона страйка», в которую должен попасть мяч.
Видео 1. Игра кэтчера в бейсболе
Рис.1.Начальный бросок.
Окружающими сразу была замечена его способность к языкам. Один из его приятелей вспоминал: «Когда вы видели его, говорящим по-итальянски, вы могли поклясться, что он итальянец, то же самое происходило, когда он говорил по-французски, по-испански или по-немецки».
Поскольку он был евреем, а евреи еще не стали полноправными членами студенческого сообщества, Мо попадал в неловкие положения. Такой инцидент, например, произошел, когда его сосед по комнате общежития был номинирован на членство в одном из престижных студенческих клубов, важных для социальной жизни в университете. Этот сосед поставил перед клубом условие, чтобы Берг также был в него принят. Клуб согласился с этим, но в свою очередь потребовал, чтобы Берг не пытался привести в клуб своих соплеменников. И когда Бергсказал «Спасибо, не надо», его приятель тоже отклонил лестное предложение.
Здесь интересно отметить, что в эти же годы известный американский писатель Эптон Синклер написал книгу «Гусиный шаг» о состоянии американского высшего образования. Отдельный раздел этой книги писательпосвящает так называемому этническому вопросу. Он пишет:
Мы знаем идеального студента американского колледжа. Он происходит из наших лучших семей, его фигура — высокая и прямая, черты его лица правильны и ясны и соответствуют расовым стандартам. Он хорошо воспитан, модно одет, у него всегда много слуг, обслуживающих его — так что он не знает, как работать. Он ходит в колледж, чтобы провести четыре приятных года своей жизни в компании социально равных ему.
Далее Синклер продолжает:
Что омрачает существование такого студента? Необходимость учиться и потом сдавать экзамены по всяким математическим формулам, историческим датам и неправильным глаголам разных чужих языков.
Но вот и вторая проблема — учиться вместе с людьми, не имеющими изысканных черт лица, и которые последние две тысячи лет были покоренной расой. Иногда они подобострастны, а когда получают власть становятся высокомерными. За две тысячи лет они выжили, благодаря двум качествам — расовой и религиозной солидарности, коммерческой практичности и смекалке.
Они пытаются прорваться в общество, но мы их отталкиваем от вечеринок, клубов, а иногда, из наших отелей. Естественно, их сыновья и дочери смотрят на наши колледжи, эти институции не устанавливают социальных барьеров и оставляют двери открытыми для каждого, кто может пройти экзамен. И это им удается лучше, чем нашим детям, потому что, отлученным от клубов и вечеринок, им ничего не остается, кроме как читать и учиться, и мы не можем храбро выйти и сказать, что мы отказываемся принять евреев в наши университеты. Мы считаем, что легче это предотвратить изобретением того, что мы называем «психологическими тестами» — заполнением наших экзаменационных билетов вопросами — ловушками: маленькими деталями языковых идиом или исторических традиций, с которыми евреи меньше знакомы. Или мы проводим устные экзамены, по которым нет записей и поэтому нет доказательств предвзятости. Такими мерами мы в Колумбийском университете срезали процент евреев с сорока до двадцати двух, а в Нью-Йоркском — с пятидесяти до пятнадцати. В Принстоне евреев очень мало и никто из негров не может пройти экзамены. В Гарварде, где экзаменационные барьеры были всегда выше, процент евреев ползет вверх и там уже идут разговоры о применении «психологических тестов», как в Колумбии.
Синклер приводит несколько конкретных примеров этого, как он называет «академического погрома» студентов, но погром распространяется также и на профессоров. Так, одному из них в Колумбийском университете сказали, что еврейский профессор не может учить студентов американской литературе, в университете Денисона (Denison) штата Огайо профессору-еврею предложили подать в отставку, потому что некоторые из спонсоров университета возражают против присутствия евреев на факультете. Студенты протестовали, но им угрожали, что если этот случай дойдет до прессы, уволенному профессору не дадут дороги ни в один университет.
В университете Оклахомы инструктор по бухгалтерии был близорук, и его уволили под этим предлогом. Он послал вопросник своим студентам и из общего числа сорока девяти человек тридцать сказали, что уровень его преподавания — выше среднего, восемнадцать — что средний, один студент отсутствовал и не участвовал в опросе. Но это не помогло инструктору восстановиться на работе. Он выяснил реальные причины увольнения и оказалось, что его факультет не любит евреев.
В заключение Синклер пишет:
Если бы я был евреем в Америке, я бы знал, что я должен сделать. Я бы не поощрял расовое тщеславие англо — саксонских колледжей, я бы сделал своей задачей убедить богатых евреев учредить фонд пожертвований и организовать факультет еврейских ученых и научных работников — их достаточно много, чтобы создать наиболее удивительный факультет в мире. И затем я открою двери этого университета для искателей знаний всех рас, кроме тех студентов, у кого есть антисемитские предрассудки.
Некоторые из еврейских друзей писателя ужаснулись этими словами, некоторые думали, что это шутка, но позднее он сделал следующее дополнение.
Я должен очертить модель такого факультета и предложить собственный список, включающий Альберта Эйнштейна, Зигмунда Фрейда, Чарльза Стейнметца (C. Steinmetz) — математика и электро-инженера, Генри Бергсона (H. Bergson), — французского философа, Гарольда Ласки, Вальтера Липпманна (W. Lippmann) — американского писателя и журналиста и других всемирно известных евреев, включая Троцкого.
Сегодняшнему читателю эти предложения кажутся наивными и романтическими.
Вернемся к Мо Бергу. Он был эксцентриком в одежде и всегда носил черный костюм и черный галстук. Каждое утро он принимал первую из трех ежедневных ванн, покупал газеты нескольких крупных городов, плюс некоторые на французском, испанском и итальянском языках и читал их во время завтрака в местном ресторанчике. Груды газет покрывали каждую горизонтальную плоскость в его квартире. Если кто-либо по какой-то причине прикасался при Берге к непрочитанной им газете, она становилась для него «мертвой» и он отказывался ее читать.
Однажды тренер команды попросил Мо Берга принять в его комнату новичка команды Доменика ДиМаджио, (который со временем стал знаменитостью и мужем Мэрилин Монро). Вскоре после этого ДиМаджио повредил ногу и друзья по команде пришли его проведать. Берга не было, но он все свои газеты сложил аккуратной стопой в одном кресле. Пришедшие гости нашли забавным рассыпать газеты по комнате, а потом ДиМаджио ушел проводить гостей. Когда он вернулся, то не увидел ни газет, ни других вещей Берга, который оставил записку: «Доминик, у тебя слишком много друзей — а мои газеты слишком важны для меня».
Берг мог появиться ниоткуда и так же внезапно исчезнуть. Он хотел быть свободным от обязательств, глубоких взаимоотношений с другими людьми. Он был привлекателен и разумен, но закрыт и погружен в себя. Некоторые искали с ним дружбы, восхищаясь обширными знаниями и способностью приводить факты и цифры для всех, кто может его выслушать. Но он не раскрывал себя, свои мысли и чувства. Оставаясь вне общества, свободным в своих поступках и перемещениях, он все же нуждался, хотя бы время от времени, в тепле человеческого общения и поддержке.
Мо закончил Принстон в 1923 году по специальности «современный язык», а потом уехал в Париж, в Сорбонну для более глубокого изучения филологии, в частности, эволюции французского языка от древних корней латинского в современный. Берг объяснял, что чем дальше легионы Цезаря подвигались от Рима, тем больше чистый латинский язык разбавлялся словами и идиомами народов, которые они хотели завоевать. Например, говорил Берг, возьмем слово «двадцать». На латинском оно пишется, как «viginti», тогда как в современном французском — «vingt», и для филолога абсолютно понятно, что в нем буква «g» стоит на неправильном месте. Предметом изучения для него были комбинации тевтонского и латинского, элементы которых входят в современный английский язык и т.д.
Париж в 1923-1924 годах был столицей авангарда изобразительного искусства, музыки, литературы, который Берг вообще не замечал. Ему был всего двадцать один год, он не отличался от среднего туриста. Его лучшими путеводителями, учителями и руководителями были газеты. Он был внимательным читателем, особенно, когда дело касалось международной политики. Он любил сидеть, развалившись на лавочках продуктовых рынков, попасть на мессу в Нотр-Дам де Пари, проводить вечера в варьете Фоли-Бержер, при любой возможности ходить в Тюильри, Лувр. Знание французского позволяло ему бродить по книжным лавкам вдоль Сены. Он вернулся из Европы в 1924 году и погрузился в свой любимый профессиональный бейсбол. Он играл с большой страстью, испытывая успехи и поражения, делая ошибки и заслуживая восхищение товарищей по команде и зрителей (рис.2).
Отец считал Мо самым талантливым из своих детей, хотел, чтобы он посещал юридическую школу Колумбийского университета, куда тот поступил в 1926 году. Но Мо старался сочетать учебу и игру. Например, трехнедельную весеннюю тренировку 1928 года он провел в лагере лесорубов на севере штата Нью-Йорк. Напряженный труд привел его к лучшей физической форме, в которой он когда-либо был. Он просыпался в пять утра и проводил часть дня, вырубая лес, распиливая бревна и загружая ими сани. После этого он оббегал кленовые и березовые леса, прилежащие к лагерю, но все свободное время он отдавал библиотекам.
Рис.2. Мо Берг.
Биограф Берга Н. Давидофф отмечает, что Мо был известным, но не выдающимся игроком, но в начале века американские города кишели недавними еврейскими иммигрантами, приехавшими из Восточной Европы и пытающимися ассимилироваться. Для многих из них национальная игра была прекрасным способом достижения этой цели, а присутствие в составе команд еврейских игроков было важным событием для еврейских болельщиков. Впитывая жаргон, обучаясь ритуалам, сродняясь с командой, сливаясь с торжествующей городской толпой, люди, говорящие по-английски с тяжелым акцентом, начинали чувствовать себя участниками американской жизни.
Мо не только владел множеством языков, но много читал и знал. Его коэффициент интеллектуальности IQ достигал 170, тогда как средний коэффициент у нобелевских лауреатов составляет 155-165, а среднего человека 100. Будучи «самым мозговитым парнем в бейсболе», он участвовал в радиовикторинах (телевидения еще не было) «Информацию,пожалуйста!». Такая фраза (Information, please!) в те времена использовалась, чтобы задавать вопросы справочным телефонным бюро. Здесь Берг отвечал на вопросы об импрессионистах, мифологии, геометрии, бейсболе. Среди правильных были, например, ответы о происхождении английского слова «law» (законность) от древне-французского «loy», о родственной переписке между «Вилли» и «Ники» — немецким канцлером и русским царем перед Первой мировой войной, об обвинении невинного французского капитана, еврея по происхождению Альфреда Дрейфуса в шпионаже, в самом ли деле в 1910 году комета Галлея была самой яркой. После двух передач удивленный его эрудицией, спортивный комиссар бейсболистов —профессионалов сказал ему: «Берг, за тридцать минут вы сделали для бейсбола больше, чем я за все время моего комиссарства». Но в третьей передаче ведущий стал задавать Бергу личные вопросы. Берг не ответил ни на один из них и больше никогда не появлялся на этом шоу.
После успеха в викторинах, где он удивлял слушателей эрудицией, его команда нашла себе новое развлечение. Когда автобус въезжал в более или менее значительный город, кто-нибудь из команды кричал знакомую формулу: «Информацию, пожалуйста!» и Берг излагал местную историю, перечислял дату основания, известных граждан, главные предприятия, другие важные сведения. Другим способом развлечения коллег, было предложить им угадать, на каком языке он говорит.
В октябре 1930 года началась юридическая карьера Берга. Его приняли на работу в уважаемую фирму на Уолл-стрит, которая набирала сотрудников из самых престижных университетов Гарварда, Йеля и Нью-Йорка (Колумбийского). Это была высокооплачиваемая работа и, когда она была предложена Бергу, он принял это предложение. Работа Берга была недолгой и продолжалась три или четыре зимы.
Для еврейских болельщиков Берг значил больше, чем простой бейсболист. Американские евреи искали героев. Одного они видели в Хэнке Гринберге из Детройта. Американец во втором поколении он стал одним из лучших игроков бейсбола. Этот успех вдохновил огромное число американских евреев, особенно поколения Гринберга. Многие иммигранты-родители старались, чтобы их дети, переходили виртуальные границы культурной второсортности. Основным инструментом для достижения этой цели было хорошее образование. Спорт в Америке был его деятельным помощником в формировании личности и гражданина. Один из наблюдателей и участников этого процесса говорил: «Я не думаю, что кто-то может понять в полной мере важность Хэнка Гринберга для еврейской общины, который однажды отказался выходить на поле в самый святой для евреев праздник Йом Кипур. Он был Бог, настоящий народный герой. Это сделало бейсбол приемлемым для наших родителей, так что они перестали возражать, когда часть времени пребывания в колледже мы отдавали спорту».
И Гринберг и Берг испытывали на себе антисемитские настроения, которые были тогда сильны в Америке, как, впрочем и в Европе. По складу характера Гринберг мог ответить на них дракой. Берг был сдержаннее, но, конечно, расистские высказывания были для него болезненны.
Два раза Берг побывал в Японии. Зимой 1932 года он поехал в составе группы из трех игроков бейсбола для участия в спортивных семинарах японских университетов. Японцы ничего не знали о тонкостях игры внешне простой, но внутри наполненной бесконечными сложностями. Они нуждались в ком-то, кто будет учить их тонкостям и деталям бейсбола: технике, стратегии и психологии.
Когда другие члены группы уехали домой, Берг остался в Японии. Он был так захвачен японским образом жизни, что спал на коврике татами и заменил свой черный костюм на кимоно. Кроме ресторанов, он посещал вечера с гейшами, где познакомился с тремя девушками, одна из которых понравилась ему больше всех. Через два года во время второго приезда в Японию он пытался увидеться с ней, но она отказалась, сказав ему, что она замужем.
Как лингвист, Берг заинтересовался неспособностью японцев произносить букву «Л» и потратил некоторое время, придумывая способы использовать японскую азбуку, чтобы преодолеть эту трудность.
Потом он сделал тур по Китаю, Корее, Индии, Египту. Мо был угнетен бедностью и грязью Калькутты и Бомбея, где он хотел совершенствовать свой санскрит. Его дальнейший путь проходил по джунглям Камбоджи и пустыням Аравии, где он практиковался в арабском. Мо пересек Палестину и побывал в святых местах Иерусалиме, Вифлееме и Назарете. В Греции он встретился с лингвистами и закончил свое путешествие в 1933 году в Берлине, в год, когда Гитлер был назначен канцлером Германии.
Один из старых знакомых Берга рассказывал, что тот был подчеркнуто частным лицом и ни с кем не общался. Никто не знал, встречается ли он с женщинами. Хорошенькая молодая соседка Мо по гостинице в Вашингтоне, рассказывала, что он встречался, но не с ней. У него была связь с женой доктора гостиницы, и когда она спросила, почему он не женится, от ответил, что у него нет времени. Нужны были усилия, чтобы раскрыть его, как устрицу.
В 1934 году, на этот раз в команде со звездами бейсбола, он снова полетел в Японию и был удивлен тем, что его включили в такую команду (видео 2). Ответа на этот вопрос до сих пор нет, хотя предполагалось, что у него было специальное поручение разведывательного характера. К тому времени он изучил японский и китайский языки, причем в китайском он знал несколько диалектов.
Бейсбол в Японии был очень популярен. Американская команда провела несколько матчей с лучшими японскими. Американцев хотели видеть члены правительства и императорской семьи. Сам Хирохито считался богом и был неприкасаем, но пригласил бейсболистов на прием. Протокол требовал, чтобы принимаемые гости стояли, а беседа ограничивалась обменом приветствиями. Однако, вопреки формальностям, император беседовал с Бергом и, судя по всему, был очарован этим бейсбольным хулиганом.
Япония тогда под впечатлением достижений Гитлера вторглась в Манчжурию и считала, что это только первый шаг к завоеванию всей Азии. После одной из игр Мо Берг ушел со стадиона и направился в международный госпиталь имени Святого Луки с цветами в руках. Здесь он спросил, где комната дочери посла Лайона — Эльзы, которая только что родила девочку. Но Берг прошел мимо указанной комнаты, чтобы попасть на крышу госпиталя, откуда он спрятанной под кимоно 16-мм камерой снял вид на город, включая стратегические объекты, коммерческие и промышленные центры и военно-морскую базу в Токийском заливе. Сделав эту работу, он спокойно вернулся в команду.
Видео 2. 1934 год. Бейсбольный тур в Японию.
Через семь лет снятый в Токио материал был Бергом предложен военной разведке США после начала войны с Японией для подготовки военных летчиков, но не был ими использован, поскольку устарел. А через двадцать пять лет заместитель американского посла в Париже Лайон пригласил Берга на вечеринку, где тот познакомился с его дочкой Сесиль, рождение которой он использовал, как предлог для шпионской киносъемки.
Он оставался в Японии еще две недели после отъезда команды, а после этого на поезде проехал через Сибирь — Находку, Хабаровск, Читу, Иркутск и Омск. Он снимал Уральские горы и закончил путь в Москве в январе 1935 года. Где бы поезд не останавливался, Берг выходил и снимал окрестные равнины. Когда он попал в Москву, он снимал Мавзолей Ленина, но два милиционера потребовали отдать им пленку и предупредили, чтобы он больше не снимал. Продолжая бродить, Берг наткнулся на деревянный забор, за которым строилось метро. Там отряды женщин били кайлами мерзлую землю. Берг не мог устоять от искушения и снова достал камеру. Через мгновение кто-то постучал по его плечу. Это был красноармеец, который забрал его паспорт и ушел. Берг ждал его пять часов на 20-градусном морозе. Паспорт ему вернули молча.
7 декабря 1941 года Япония атаковала американскую военную базу Перл-Харбор на Гавайских островах. Объявление войны между США и Японией очень расстроило Берга, в этом же месяце умер его отец, а в январе 1942 года Мо объявил, что оставляет бейсбол. По коротковолновому радио Берг обратился к японскому народу и рассказал ему о себе, о том, что он изучал происхождение японского языка, японскую историю и цивилизацию, прогресс, восприимчивость и культуру. Берг напомнил о дружбе, которая была между Америкой и Японией, особенно, через бейсбол, любимый обеими странами. Он призвал осудить политическое руководство Японии, которое неминуемо приведет ее к гибели (рис.3).
Рис.3. Мо Берг. Обращение к японскому народу 23 января 1942 года
В том же году Берг принял предложение Нельсона Рокфеллера, координатора Департамента по межамериканским связям и поехал в страны Южной Америки, с целью изучить и улучшить их дружеские отношения с Соединенными Штатами. Кроме того, перед Бергом стояли секретные задачи. Беседуя со значительными политическими фигурами, он должен был выяснить степень влияния на страны, расположенные южнее Соединенных Штатов, нацистской пропаганды, которая настраивала латинские народы против Америки. Он старался, в частности, получить разведывательные сведения о нацистах в Бразилии.
Мо Берг всегда был индивидуалистом. Но когда он ушел из бейсбола, его эксцентричность стала еще более заметной. Никто ничего реально о нем не знал. Теперь он стал очевидно необычен и удивлял знакомых с ним людей.
К примеру, странным было его отношение к одежде. Он любил темно-серые и черные костюмы, белые рубашки, черный галстук, черные туфли и серую шляпу. Ничто не могло заставить его изменить одежду. У него было плоскостопие и единственным изменением в его внешности были туфли, сделанные по заказу, когда он имел возможность оплатить этот заказ. Некоторые его знакомые были уверены, что у него вообще был только один костюм, одна рубашка и один галстук. Однажды, когда коллеги по команде выманили его из отеля, где он жил, и открыли шкаф, они обнаружили восемь вешалок с одинаковыми костюмами.
Прекрасный собеседник, красноречивый, а временами даже болтливый, Берг, оставаясь увлеченным разговором, мог сдерживать себя. Его никогда не видели болтающимся вокруг гостиничной гостиной, как других игроков. Он был всегда в стороне. Игра заканчивалась, он принимал душ, одевался и исчезал. Он никогда не рассказывал, чем занимался в свободное время.
В душе сибарит, Берг понимал, что никакая другая работа, кроме бейсбола, не могла посылать его в такое множество мест, размещать в шикарном жилье, предоставлять щедрую еду, встречаться с лучшими людьми, предлагать так много свободного времени для чтения, обедов и приключений на бейсбольном поле. Среди игроков в раздевалке он был уникален, как средоточие мозгов, окруженное мышцами, а когда он выходил из такси, его окружали интеллектуальные знаменитости — профессора, актеры, ученые и политики, среди которых он был знаменитым Мо Бергом, мозговитым бейсболистом.
В 1943 году Берг подписал контракт с ОСС (Офисом стратегической службы — предшественником ЦРУ), который обратил на него внимание после поездки в латиноамериканские страны. В тренировочном лагере будущие шпионы обучались тихому убийству, взламыванию сейфов, взрыванию мостов, кодированию и дешифровке документов. Берг проводил часы на стрелковом полигоне, он стал снайпером, освоив итальянское и французское оружие, принципы рукопашного боя, прошел парашютную подготовку, его научили использовать при необходимости цианистый калий, чтобы избежать пыток, если он будет захвачен. Последним экзаменом было проникновение в строго охраняемый военный завод и сбор секретной информации.
Один из участников такой подготовки подделал письмо, представляющее его, как инженера, и подписанное Гарри Гопкинсом — доверенным лицом президента Рузвельта, заполнил заявление о приеме на работу на фабрике бомбовых прицелов. Ему показали производство и в конце дня он ушел с бомбовым прицелом в кармане.
Берг не был столь удачлив. Поддельные бумаги, которые он представил дирекции авиационного завода, вызвали подозрение и он был задержан. Когда Берг объяснил, кто он такой на самом деле, инцидент вызвал легкий скандал в Вашингтоне, где всегда беспокоились, что ОСС может быть использован для наблюдения за американскими гражданами. Ситуация также подтверждала, что ОСС была сборищем растяп. Руководство ОСС, однако, отнеслось к этому эпизоду, как мелкому прегрешению, и Берг был направлен на Балканы.
Одним из его первых заданий было парашютироваться в Югославию, чтобы провести переговоры с разными группами сопротивления и выяснить их возможности. По результатам этих переговоров партизанам под руководством Тито была усилена финансовая помощь.
В апреле 1944 года Берг был переведен в отдел особых операций и вылетел в Италию, Португалию и Алжир для участия в выяснении уровня ядерных исследований и состояния работ Германии в создании атомной бомбы. Секретные правительственные документы показывают, что Берг играл жизненно важную роль в атомной разведке в ходе Второй мировой войны, и, конкретно, в сборе этой информации.
Отбор атомных разведчиков из армейских и морских проводился в ОСС с особой тщательностью и бдительностью. Обсуждались только наиболее надежные, интеллектуальные и мужественные кандидаты. Всем этим требованиям Берг соответствовал, но у него был серьезный недостаток — он был слишком известен. Тем не менее, Берг был выбран, он получил кодовое имя Рем (Remus), право носить крупнокалиберный пистолет (0,45 дюйма = 11,43 мм) и другие специальные устройства. Все-же он не был профессиональным убийцей. С ним произошел забавный случай, когда в одном из полетов у него из-под пиджака пистолет выскользнул и упал на колени соседа по сиденью. Берг смущенно посмотрел на него и сказал: «Я не умею носить оружие».
Одной из его первых миссий была связана с заводом тяжелой воды в Рюкане, где Норвегия построила гидроэлектростанцию Веморк. Немцы собирались создавать свою бомбу с применением тяжелой воды для замедления нейтронов при контроле атомных реакций. Гитлеровцы оккупировали Норвегию в 1940 году и форсировали производство тяжелой воды, хотя норвежцы предпринимали акты саботажа, чтобы затормозить работу. Наиболее успешной такая попытка была проведена в феврале 1943 года. Завод был разрушен, но немцы усиленно проводили его восстановление.
Берг был направлен в Норвегию для определения состояния завода. Военным самолетом с английского аэродрома он был сброшен в Норвегию, где встретился с местными партизанами, которые доставили его в Осло. Здесь ему рассказали, что производство тяжелой воды уже достигло более половины уровня до бомбежки завода. Он вернулся домой снова через Англию, и по результатам его доклада было принято решение об усилении бомбардировок. В конце концов немцы перебазировали завод в Германию.
Второй командировкой Берга была его миссия в Неаполе. В Италии Берг должен был определить степень успехов Германии, а возможно, Италии в атомных исследованиях, но потерпел неудачу, не узнав ничего потому,что ведущие ученые Италии были собраны в Риме — в оккупированной зоне Италии. Однако, руководство ОСС поняло, что для решения поставленной задачи Берг должен овладеть более фундаментальными знаниями.
Для его способностей это не было невыполнимой задачей. Начальную информацию он получил из популярных журналов, где соответствующие статьи печатались еще до вступления Америки в войну. Он узнал об изотопах урана, о роли тяжелой воды, о месторождениях урана, познакомился с научной терминологией — нейтроны, протоны, атомное ядро, циклотрон — а также с их функциями. Кроме знакомства с доступной литературой, Бергу потребовались встречи с ведущими учеными, он беседовал с выдающимися авторитетами нобелевским лауреатом Уильямом Фаулером (WilliamFowler) и ученым, изобретателем, администратором науки Ванневаром Бушем (VannevarBush), что позволило его знаниям достигнуть уровня, достаточного для оценки состояния работ над созданием атомной бомбы в Германии или Японии. Он изучал физику элементарных частиц, квантовую теорию, матричные механизмы, которые привели его к принципу неопределенности Гейзенберга, то есть невозможности одновременно определить положение и скорость элементарной частицы (рис.4).
Однако, главной целью Берга была разведка круга интересов в ядерных исследованиях лучших немецких ученых Вернера Гейзенберга и Карла Вайцзекера. ОСС считал, что Гейзенберг добился значительных успехов в развитии атомного оружия. Операция по оценке уровня этих успехов началась в октябре 1942 года и закончилась в декабре 1944 года, когда стало нецелесообразным ее продолжать.
Гейзенберг был крупнейшим физиком-теоретиком, которому в течение 1930-х годов несколько раз предлагалась работа в США, но он всегда отказывался, говоря «Я нужен Германии». Он понимал, что Гитлер довел Германию до состояния, которое было для Гейзенберга болезненным. Но каждый заметный физик мира опасался, что немецкие ученые, возглавляемые Гейзенбергом, опережают остальных в атомных исследованиях.
Весной 1944 года Берга командировали в Швейцарию, чтобы установить связи с антинацистскими физиками. Берг должен был узнать у них, каков уровень немецкой атомной угрозы и где живут важные вражеские ученые, которые во время войны часто появлялись в Цюрихе для чтения лекций и общения со швейцарскими коллегами. Из отдельных источников информации в американской разведке сформировалась уверенность, что основная масса немецких атомщиков сосредоточена в Хехингене-Бисингене в Южной Германии. Американские аэрофотосъемки обнаружили в этом районе концентрационный лагерь, что говорило о начале больших строительных работ. Однако, опасаясь передислокации этих работ под землю, американцы отказались от немедленных бомбежек.
После долгих раздумий ОСС решил послать в этот район Берга, но миссия была чрезвычайно опасной. Несколько дней Берг изучал диалект района, его историческое прошлое и настоящее, ему пошили одежду, характерную для Хехингена. Но в конце концов операция была отменена. Если бы Берг был схвачен немцами, они бы получили от него гораздо более ценную информацию, чем он мог бы раздобыть у них.
В июне 1944 года сразу после освобождения Италии Берг был направлен в Рим, где жили наиболее выдающиеся итальянские физики. В Италию он был переправлен на подводной лодке. Одной из его задач было выяснение, чем занята оптическая лаборатория во Флоренции, поскольку оказалось, что принцип сборки линз был очень похож на сжатие расщепляющихся материалов при изготовлении плутониевых бомб. В круг его интересов входили также разработка итальянскими учеными ракет дальнего радиуса действия, создание биологического и химического оружия. Он принимал участие в организации побега и вывозке в США крупного итальянского ученого в аэродинамике больших скоростей Антонио Ферри, и установил личные отношения с антинацистскими учеными. Он поразил их знанием стихов Петрарки — великого поэта XIVвека. Когда президенту Рузвельту рассказали об успехе Берга, он сказал: «Я вижу, что Берг все еще ловит хорошо». Он имел ввиду, что бейсбольная специальность Берга — catcher(ловец).
В докладе Берга руководству ОСС он сделал вывод, что Италия не представляет атомной угрозы и что итальянские ученые ничего не знают о состоянии немецких атомных исследований. Берг писал длинные доклады о новой немецкой радарной технологии и об оборудовании, ее подавляющем, инфракрасных радарах, радиоуправляемых ракетах и о сотрудничестве немецких и итальянских заводов. К своим докладам он прилагал микрофильмы, светокопии чертежей и диаграммы, которые он извлекал из итальянских военных документов. Он сам их переводил. Если ему требовалась помощь, он обращался к итальянским ученым и инженерам.
Конечно, он посетил римский Форум и Колизей, другие исторические памятники. Но он был еще и в старом гетто — еврейском районе Рима. Он встретил группу итальянских евреев, которые рассказали ему, как католики во время оккупации прятали евреев за фальшивыми стенами в своих домах. Берг, однако, воздерживался от описания жестокостей в разговорах, письмах, записных книжках. Даже в беседах с матерью он описывал только факты без их эмоциональной оценки.
В августе 1944 года был освобожден Париж и Берг поехал во Францию, чтобы встретиться с французскими атомщиками. Его первой целью был нобелевский лауреат Ф. Жолио, симпатии которого, согласно докладам озадаченных американских секретных агентов, менялись от пронацистских до коммунистических. Жолио рассказал Бергу, что несколько гитлеровских атомных ученых посещали его лабораторию и проводили эксперименты на его циклотроне. Но он считал, что Германии для создания атомного оружия понадобятся годы.
К концу 1944 года стало ясно, что поражение Германии в следующем году неизбежно. Мо Берг понимал, что только бомба может изменить ход войны. Состояние работ по ее созданию постоянно занимало его мысли. Было неизвестно, какие настроения владели Гейзенбергом — пронацистские или антигитлеровские? Понимал ли он, что Германией война проиграна? Продолжал ли он работать над созданием атомной бомбы и каких успехов он достиг? Для решения этих вопросов Берг должен был встретиться с Гейзенбергом, но попасть в Хехинген, где жили и работали немецкие физики, было невозможно.
Рис.4. Моррис Берг и Вернер Гейзенберг
С 1942 года в разведывательных кругах Америки всплыла идея о похищении Гейзенберга. Альтернативой этой идее было убийство. Тогда из-за трудности исполнения решение проблемы было отложено. Но с ходом войны мысли этих умных людей все более занимали страхи, чем занят Гейзенберг. В течение нескольких месяцев разрабатывалась операция, в ходе которой он должен быть похищен, скорее всего в Берлине, затем пешком выведен из страны и в Швейцарии погружен в самолет. Самолетом предполагалось пролететь над Средиземном морем, покинуть самолет и парашютироваться в воду, где двух человек должна была забрать подводная лодка. Операция была отменена, а исполнителям сказали, что секрет раскрыт — атом расщеплен. Но это было простой вежливостью. Настоящей причиной был здравый смысл.
Нужно было искать другое решение. Оно было найдено, поскольку иногда немецкие ученые выезжали в соседнюю Швейцарию, где в Цюрихе их привлекали магазины, музеи, концертные залы и рестораны. Цюрих был всегда популярным местом научных лекций и конференций, а в ходе войны — единственно доступным для немецких ученых, благодаря нейтралитету Швейцарии. Там была сильная физическая школа, где работал личный друг Гейзенберга профессор Пауль Шеррер, сотрудник Федерального технологического института, ведущий физик-экспериментатор страны, убежденный противник Третьего Рейха, поддерживающий контакт с Соединенными Штатами и считавший своим долгом способствовать падению фашистского режима. Он доверял Бергу и согласился организовать лекцию Гейзенберга в своем институте. У Гейзенберга это была единственная лекция, прочитанная вне Германии за время войны. При встрече и беседе с ним Берг должен был решить, приблизились ли немцы к созданию атомной бомбы. Если бы он решил, что они близки к достижению этой цели, он должен был убить или похитить Гейзенберга.
18 декабря 1944 года Берг оделся, как университетский студент. В карманах у него были пистолет, чтобы при необходимости стрелять в Гейзенберга и цианистый калий, чтобы иметь возможность покончить с собой. Он не назвался своим именем, он считал,что одним из его наиболее полезных персональных данных была его смуглая кожа и мрачная внешность, что позволяло ему при необходимости идентифицировать себя и как швейцарского студента-физика, и как арабского бизнесмена. В подтверждение такого впечатления от себя он любил рассказывать случай, который произошел в Риме. Берг шел однажды по улице, когда рядом с ним остановился джип, в котором сидели два американских офицера. «Давай спросим этого итальяшку, где здесь отель», сказал один из них. Прежде, чем они спросили о чем-нибудь еще, Берг сказал: «Вы его увидите, он в трех кварталах с зеленым навесом». «Где этот итальяшка научился так хорошо говорить по-английски?» — один из офицеров спросил второго. «Принстон, выпуск 1923 года», сказал Берг и ушел.
В зале и вокруг здания стояли охранники. Швейцарская полиция охраняла входы в здание и зал. Везде были расставлены агенты СС. Берг стоял в двух — трех метрах от Гейзенберга. Он должен был стрелять только, если бы услышал безусловное свидетельство, что немецкая бомба близка к завершению. Но ничего угрожающего он не услышал. Гейзенберг говорил на безопасную тему так называемой матричной формы квантовой механики, понятной лишь немногим, и не имеющей очевидной связи с расщеплением ядра.
После лекции Шеррер в честь Гейзенберга организовал обед, на котором Берг мог побеседовать с немецким физиком. Один из гостей спросил Гейзенберга, над чем он сейчас работает. Ответ был: «Я работаю над теоретическими проблемами баллистики». Другой собеседник спросил, как Гейзенберг может оставаться в стране, ведомой Гитлером. «Я не нацист, я немец» — ответом было известное суждение. После обеда Берг сказал, что для него — дело чести проводить до отеля человека, открывшего принцип неопределенности. Гейзенберг был слегка насторожен, но он даже не понял, что Берг был евреем, позднее немецкий физик предполагал, что этот загадочный гость был агентом нацистов, наблюдавшим за обеденной беседой.
Из лекции Гейзенберга и дальнейшей беседы с ним Берг решил, что немцы существенно отстают от американцев в создании атомной бомбы. Вряд ли при больших успехах Гейзенберга Гитлер мог позволить ему читать лекцию о проекте бомбы иностранцам. Кроме того, руководство ОСС считало, что вопрос о похищении или убийстве Гейзенберга, по-видимому, устарел. Он был актуален в 1942 году, но к 1944 году, когда над проектом работало уже 100 000 человек, судьба бомбы была решена. Более того, в ходе разговора Гейзенберг отметил, что его страна уже проиграла войну, хотя он бы хотел, чтобы она выиграла. По пути в отель было темно и Берг мог убить немца незамеченным, но оставил его в живых. Рузвельту доложили о миссии Берга. Президент сказал «Передайте ему мое уважение». Это было для Мо поводом гордиться проведенной операцией все последующие годы.
В конце войны Мо был привлечен к операции по захвату, по крайней мере 10 самых важных атомных физиков, включая Гейзенберга. Их послали для допросов в США и Великобританию, благодаря чему они были вырваны из советских рук. Был захвачен большой германский запас урановой руды. Мо был также привлечен к доставке в США материалов разработки стреловидного крыла, необходимого для полетов самолетов со сверхзвуковой скоростью. Берг, зная германскую государственную машину, участвовал в документировании преступлений нацистов против человечества. Его национальная принадлежность содействовала его усилиям, а собранная информация была представлена на Нюрнбергском процессе.
После окончания войны Берга снова привлекли к работе в Европе — на этот раз нужно было проехать через территории, занятые советскими войсками в Австрии, Чехословакии и Германии, а затем от Мюнхена до Зальцбурга, чтобы расспросить нескольких ученых об их разговорах с русскими, и выяснить, что те обсуждали и чем интересовались. Дело в том, что к лету 1945 года с оккупированной Красной Армией территории начали просачиваться сведения об интернировании в Советский Союз немецких ученых с семьями. Приказы, которые приходили от Сталина, требовали захватить около пяти тысяч ученых. Грузовики выстраивались на улицах Берлина и вооруженные солдаты загоняли в них захваченных людей. Им было сказано, что прежде, чем они вернутся в Германию, они должны будут отработать пять лет в Советском Союзе. Нескольким выдающимся ученым были созданы щедрые условия, включая дачи на Черном море. Сталин использовал любые меры эксплуатировать их таланты. Однако большинство немецких ученых предпочитали работать в Соединенных Штатах. С десятками из них беседовал Берг, определяя их надежность и политические настроения. Некоторых он отверг из-за пронацистких взглядов.
Вскоре после захвата Гейзенберга в мае 1945 года Мо Берг въехал в Швецию , чтобы встретиться с выдающемся физиком Лизой Мейтнер, автором (вместе с Отто Ганом) открытия расщепления ядра атома урана. В 1944 году Ган получил Нобелевскую премию по химии, а Мейтнер не получила. Но когда в 1990-х годах были открыты архивы нобелевского комитета ученые и журналисты назвали это решение несправедливым. Ее заслуги были признаны, в 1962 году она была приглашена на собрание нобелевских лауреатов, в 1966 году она была награждена медалью Ферми (вместе с Ганом и Штрассманом), а в 1992 году в ее честь был назван элемент 109 Мейтнерий, кратер Мейтнер на обратной стороне Луны и кратер Мейтнер на Венере (рис.5).
Здесь следует сказать, что в общении Мо Берг был очень приятным человеком, он понимал людей, а они доверяли ему. Он мог соединить отдельные клочки информации в единую картину и представить ее собеседнику. Он понимал, что атомное супероружие может быть создано в Германии в последний момент и поэтому обращался к Мейтнер с исключительно важной для всех людей просьбой — сказать, знает ли она что-нибудь об этом. У него было рекомендательное письмо от Шеррера, в котором тот приглашал Мейтнер на работу в свой институт в Швейцарии.
Рис.5. Лиза Мейтнер
Семь лет она прожила в изгнании. Еврейка по происхождению, она была вынуждена бежать из гитлеровской Германии. Война закончилась и все выжившие искали друг друга. Одной из попыток найти Гана стало письмо ему, которое она доверила доставить Бергу. В этом письме она горько писала:
…вы утеряли свои стандарты порядочности и справедливости. Вы сами сказали мне в марте 1938 года,что Херлейн (партийный представитель) открыл вам, какие ужасные вещи будут делаться с евреями. Он знал обо всех преступлениях, которые планировались и позднее выполнялись. Но несмотря на то, что он был членом партии, вы считали его очень достойным человеком и позволили ему повлиять на ваши отношения с вашим лучшим другом. Вы работали с нацистской Германией и не пытались оказать даже пассивного сопротивления.
Она считала, что Ган перевезен в Америку, надеялась, что Берг доставит ему письмо. Но Ган в это время был интернирован с другими немецкими учеными в Бельгии и письмо ему не попало. Идея письма Мейтнер Гану было хитростью Берга, он хотел знать, что она могла сообщить своему бывшему сотруднику о работе над немецкими атомными исследованиями. Позднее Мейтнер узнала, что Ган не получил этого письма. Возможно, ему повезло, потому что в это время, узнав об атомном взрыве в Хиросиме, он размышлял о самоубийстве. Документы показывают, что Берг передал это письмо ОСС.
В январе 1946 года была обнаружена активность русских ученых — эмиссаров Петра Капицы, посетивших в Копенгагене резиденцию Нильса Бора, нобелевского лауреата по физике 1922 года. Бергу поручили выяснить ситуацию. Американские разведчики называли Бора мечтателем — он верил, что мир можно сохранить в безопасности, если раскрыть все атомные секреты. После бомбардировки Нагасаки он в Лондонской Timesопубликовал статью “Свободный доступ к полной физической информации». Берг выяснил, что датчанин дал русским только неполный комплект американского «Физического журнала».
Тогда жеБерга опять послали к Лизе Мейтнер.Основной его задачей было удержать ее от искушающих предложений, которые могли поступить из Москвы. Однако, в промежутке между встречами с Бергом Мейтнер узнала, что ее письмо Гану Берг, вопреки обещанию, не доставил. Она негодовала, ее чувства усиливались тем, что она ощущала собственную вину за участие в создании атомной бомбы. Но он смог ее успокоить.
Берг никогда больше не встречал Мейтнер, но всю оставшуюся жизнь он так о ней говорил, что его собеседники считали Мо ее любовником.
В этом же году Берг снова встретился с Жолио, на этот раз в Цюрихе на лекции об атомном распаде для Физического общества. Француз в очередной раз набросился на американцев и на их атомные секреты. Как и раньше, он предложил европейским странам создать атомный блок против Соединенных Штатов.Он не скрывал свои прокоммунистические чувства. Берг послал рапорт в Вашингтон, докладывая об этом и предупреждая, что Жолио будет продолжать свою демагогическую тактику.
Биографы Мо Берга рассказывают, что тот после войны встречался с Эйнштейном. «Мистер Берг,— воскликнул ученый,— вы научите меня бейсболу, а я научу вас математике». Но затем он минуту подумал и сказал: «Забудьте это. Я уверен, вы быстрее научитесь математике, чем я бейсболу».
По иронии судьбы, когда Мо после всех приключений вернулся в Америку, его брат, майор медицинского корпуса, специалист по патологии и гематологии Сэмюэль Берг был командиром медицинской команды, исследующей последствия атомного удара по Нагасаки и радиоактивного воздействия на людей. Он не знал, чем во время войны занимался его брат Мо.
В 1951 году Берг просил ЦРУ позволить ему работать для Израиля в те ранние годы становления этой страны. В записной книжке он написал: «Еврей должен это делать». Однако, ему отказали не только в этой работе, но и вообще в приеме в штат из-за растущей эксцентричности поведения.
Берг столкнулся с финансовыми проблемами. От него требовали подробный отчет о расходах при проведении разведочных операций. Собрать и представить всю документацию было для него невыполнимой бюрократической задачей. Другой проблемой стала его предпринимательская деятельность. Перед поездкой в Европу он инвестировал все свои деньги в компанию канцелярских принадлежностей и киностудию. Правительство обещало ему подписать пятимиллионный контракт на расширение производства. Под это обещание были найдены помещения и закуплено оборудование. Однако, контракт не был подписан, а война закончиласьи продукция Берга была уже не нужна.
Когда в 1946 году он вернулся, то обнаружил, что обе фирмы обанкротились, а его партнер по обеим компаниям сбежал, оставив ему долги на приличную сумму и налоговую задолженность более 12 тысяч долларов. Не желая никому подчиняться, Берг игнорировал уведомление об этом, отказался платить и даже объявить о банкротстве. Наконец, он предложил заплатить 1500 долларов и, поскольку Берг был национальным героем, налоговики согласились. Но даже для того, чтобы заплатить эту сумму, ему пришлось занять деньги у друзей. Эта история еще больше ухудшила характер Берга.
После Рузвельта к власти пришел Трумэн. Он заменил ОСС на ЦРУ, направление американской разведки изменилось и стало более бюрократическим. В ней теперь не было места для такого оригинала, как Берг. Приходя в дом брата, где он жил, Мо безуспешно спрашивал, не было ли ему письма от правительства.
Реакцией Берга на эти неудачи было еще большее погружение в науку. Неделями он жил отшельником с книгами, горы которых росли одна за другой в доме брата, где он жил. Он подружился с великим астрономом и астрофизиком Эдвином Хабблом, именем которого назван космический телескоп, запущенный в 1990 году. Берг особенно интересовался физикой, математикой и астрономией, которые понимал достаточно, чтобы принимать участие в беседах и дискуссиях.
В 1950 году он был приглашен правительством в Вашингтон обсудить некоторые научные вопросы, сведения о которых просочились из-за железного занавеса, установленного Россией. Берг забыл об обидах, нанесенным ему налоговым ведомством, и вернулся на государственную службу. Он не был штатным сотрудником ЦРУ, но имел с ним контрактные отношения. Его задачей было изучать иностранные научные программы, в частности, советские. Берг провел в Европе несколько месяцев, но не мог ни доложить ничего вразумительного, ни отчитаться за потраченные деньги. Офицер, принимавший отчет Берга, назвал его «чокнутым».
В 1966 году Берг попытался снова получить задание. Его пригласили в Вашингтон обсудить возможное назначение, но он не произвел впечатления. В его досье были теперь записи что он стал более непредсказуемым и раздражительным, что настаивал на работе, как одиночка, и не хотел быть частью команды, что он не представлял финансовую отчетность, а его результаты были неудовлетворительными. Задания он не получил, а его доступ к секретной информации был отозван.
Но в 1969 году он исчез на несколько месяцев и, вернувшись, рассказывал, что участвовал в транспортировке сотни американских военных вертолетов в Израиль. Это, вероятно, было правдой, хотя какую роль Берг играл в этой операции и кого он представлял до сих пор неясно. Наиболее вероятно, что он был привлечен к этой работе своими друзьями из аэрокосмической промышленности и работал в какой-то форме взаимодействия. В семье ходили настойчивые слухи, что он встречался с Голдой Меир.
Последние годы жизни Берг полностью зависел от друзей. Он никогда не женился, прожил у брата 17 лет, у сестры 8 лет, но реально был бродягой, носил с собой зубную щетку и список телефонов, дружил с проводниками поездов, чтобы ездить бесплатно. Он расплачивался с ними рассказами о своих военных приключениях. Он много читал, был интересным собеседником и часто пользовался гостеприимством друзей, у которых оставался неделями. Они кормили его и давали деньги на карманные расходы. Он носил стирающийся, быстросохнущий и не требующий глажки костюм, нейлоновые рубашки, которые можно было выкрутить в раковине, высушить ночью и надеть не гладя, черные толстые полицейские туфли, идеальные для хождения на большие расстояния. Но на вопрос, кем он работает, Мо таинственно прикладывал палец к губам, намекая на его прежние занятия.
Поведение Берга становилось таким эксцентричным, что его брат Сэм, по образованию врач, решил, что у Мо появились признаки старческого слабоумия. Были периоды, когда Бергу не нравилось оставлять дом. Одетый в изношенное кимоно на голое тело, он сидел в кресле, которое оставалось не заваленным, читая и подремывая. Он не отвечал на телефонные звонки и большинство писем и старался избегать людей. Он бесцельно ходил по улицам Ньюарка с остекленевшим рассеянным взглядом. Люди, которые с ним здоровались, игнорировались. Он носил зонтик в солнечные дни. Отовсюду, где он бывал, он посылал себе почтовые открытки и сохранял все: карточки и письма, корешки билетов, счета японских отелей, немецкие телефонные книги, ресторанные меню, расписания европейских поездов, старые паспорта и вырезки из старых газет. Брат платил за его одежду, еду, поездки и книги, оплачивал долги. Это не обсуждалось. Сэм знал, что у брата нет и гроша. Единственное, чего он не знал, почему.
К 1964 году терпение Сэма истощилось и он просил Мо покинуть дом. Мо на эти просьбы не реагировал и тогда адвокат Сэма послал Мо два письма о выселении. Берг информировал брата, что он связался с сестрой, которая согласилась принять его, и выехал. Однако, когда двумя днями позднее Сэм позвонил сестре, та сказала, что брата у нее нет. Сэм предпринял долгие поиски, но в конце концов выяснилось, что Мо жил у сестры, которая не отличалась хорошим характером. Она ненавидела Сэма и не разговаривала с ним 30 лет. Позднее, когда биографы Берга Луис Кауфман, Барбара Фитцжеральд и Том Сьюэлл пытались сотрудничать с ближайшими родственниками Берга, она отказалась дать интервью и сказала, что подаст в суд, если ее имя появится в книге. Когда их книга «Мо Берг: атлет, ученый, шпион» вышла в свет, в ней не было и намека на то, что у Берга была сестра. Вместо этого она опубликовала собственную книгу — собрала коллекцию бумаг Мо и, слегка аннотировав, озаглавила ее «Мой брат Моррис Берг: настоящий Мо». Ни на одной из ее 360 страниц имя Сэма Берга не появляется ни разу.
Здесь нужно сказать, что брат Сэм и сестра Этель были не менее загадочными фигурами, чем Мо. Они никогда не состояли в браке. Как уже говорилось, брат был врачем, терапевтом, Этель мечтала быть актрисой, но стала школьным учителем. Берги чувствовали, что они превосходят других своих родственников и смотрели на них свысока.
Следует, однако, сказать, что сестра приняла Берга хорошо. Он был одним из немногих людей, не запуганных ею, но жизнь с ней его раздражала. Она построила полки для всех его книг, снабжала его газетами, у нее была солнечная веранда, где он мог читать. Она готовила ему обильную еду из овощей и фруктов своего сада. Но ее племянница говорила: «Если вы позволяете Этель что-то сделать для вас, потом на каждое движение нужно ее разрешение».
Когда Бергу впервые сказали, что он, вероятно, получит Медаль Свободы, высшую награду гражданскому лицу (рис.6). Берг потребовал разрешения рассказать людям, что он сделал, чтобы заслужить ее. Ему сказали, что это засекреченная информация. Тогда он отказался от получения медали, считая, что это может поставить его в неловкое положение.
После смерти Берга медаль была получена его сестрой, которая передала его Залу бейсбольной славы в городе Куперстаун, штат Нью-Йорк. Здесь также представлены такие артефакты, как бейсбольная маска Мо, его бита, некоторые документы, связанные с его бейсбольной карьерой.
Друг — издатель предпринял попытку издать его биографию и познакомил с молодым коллегой, который предложил Бергу аванс 53 000 долларов. Но, когда этот издатель сказал, что ему очень нравятся фильмы Мо, стало ясно, что он принимает его за Мо Говарда — известного актера и комика, работавшего в кино и телевидении более четырех десятилетий. Берг был разъярен и никогда больше не возвращался к этому проекту.
После 60 лет Мо начал болеть, но, в общем, был в приемлемом состоянии здоровья для мужчины его возраста (рис.7). Он умер 29 мая 1972 года в возрасте 70 лет от аневризмы (расширения и разрыва) брюшной аорты, которая произошла в Беллевилле (Belleville), штат Нью-Джерси в доме сестры, когда, вставая утром с постели, он ударился об угол стола. Чез три дня он умер в госпитале. Его последними словами были: «Как сегодня сыграли Метс?» (бейсбольная команда Нью-Йорка «Метрополитанс»). Тело Берга было кремировано.
Рис.6. Медаль Свободы.
Его родители Бернард и Роза похоронены на кладбище в Ньюарке. Урна с прахом Мо была погребена рядом с родителями, а его имя было выгравировано на их могильном камне. Он не оставался здесь долго. Этель эксгумировала урну и уехала с ней в Израиль. В Иерусалиме она просила раввина, которого встречала в Нью-Джерси, помочь ей в похоронах. Он отказался, ссылаясь на то, что кремация противоречит ортодоксальному ритуалу. Когда она попросила раввина выбрать подходящее место для праха ее младшего брата, он показал ей холм, известный как гора Скопус, с которого виден Иерусалим. Много лет Сэм пытался найти могилу, привести урну домой и похоронить вместе с семьей, но раввин ему не сказал, где она. По другим источникам Этель развеяла прах брата.
Этель умерла в 1987 году. Старший брат Сэм умер в 1993 году.
Рис.7. Постаревший Мо Берг.
Жизни Мо Берга посвящено множество статей и биографические книги. Из них наиболее известны «The Catcher Was a Spy: The Mysterious Life of Moe Berg» by Nicholas Dawidoff и «Moe Berg: Athlete, Scholar, Spy» by Louis Kaufman, Barbara Fitzgerald, Tom Sewell», сведения из которых приведены в настоящем обзоре. На русский язык эти книги не переводились.
2
Как уже говорилось, в июне 2018 года на экраны Америки, а в августе — России, вышел биографический фильм о Мо Берге «The Catcher was a Spy» (на русских экранах — «Шпионская игра»), в основе которого лежит книга Николаса Давидоффа (видео 3). Автор сценария — Роберт Родат, режиссер Бен Луин, главную роль исполняет Пол Радд. Фильм получил десятки рецензий в печатных и электронных изданиях, хотя его нельзя отнести к блокбастерам или триллерам. По данным самых авторитетных информационных сайтов рейтинги фильма составляют:
— IMDb (Internet Movie Datаbase) — информационные данные интернета о фильмах, телевизионных программах, домашних видео и видеоиграх: рейтинг 6 из 10;
— Rotten Tomatoes— сайт, на котором собираются обзоры, информация о фильмах и новости кинематографа. Название сайта «Гнилые помидоры» образовано от англосаксонской традиции забрасывать этими овощами артистов, которые не понравились публике: рейтинг 5,2 из 10;
— Meta critic — cайт, собирающий отзывы о фильмах, музыкальных альбомах, телевизионных шоу и DVD дисках, вычисляющий для каждого продукта две средних численных оценки: по 100-бальной шкале для профессиональных обзоров, по 10-бальной шкале — для любительских обзоров. Рейтинги для рассматриваемого фильма составили соответственно 49 из 100 и 6,0 из 10.
Видео 3. Трейлер фильма и впечатление от него.
Режиссер фильма Бен Луин — сын еврея, выжившего в польском Холокосте, эмигрировавшего с семьей в Австралию. До фильма он никогда не слышал о Берге и, хотя сейчас живет в Лос-Анжелесе, никогда не был на бейсбольном матче, кроме тех, в которых играют его сыновья. Но он сказал о своем еврействе, что чувствует связь с евреями. В 1985 году от поставил телесериал «Мальчики Дунера» о 2000 английских евреях (в основным из бежавших в Англию австрийских и немецких семей), которые подозревались в том, что они — немецкие шпионы и были депортированы в Австралию.
В одном из интервью Бет Луин сказал: «Это таинственная история Второй мировой войны, о которой никто не знает наверняка. Вы постепенно снимаете с нее луковую шелуху и она становится все более и более удивительной и завораживающей».
Сценарист фильма Роберт Родат — американский писатель и сценарист, номинированный на «Оскар» за сценарий к фильму Стивена Спилберга «Спасение рядового Райана».
Оператор фильма Андрий Парекх, сын украинки и индуса, рассказывает, как снимался военный эпизод. «У нас был очень скромный бюджет и всего 30 съемочных дней, из которых только 2 дня выделялось на военные съемки. Они проводились четырьмя камерами. Благодаря цифровой съемке мы могли видеть, что делает каждый в одно и то же время. Сам я не снимал — я оркестровал, как заставить разные камеры все видеть. Мы провели день, репетируя с актерами и вырабатывая их расстановку. Было много спецэффектов — к концу дня волосы каждого были забиты пылью и мусором.»
Главную роль Мо Берга играет Пол Радд — американский актер, писатель и продюсер (рис.8). Его родители были потомками еврейских эмигрантов, бежавших в Великобританию из России, Белоруссии и Польши. Деда Пола звали Давид Рудницкий, и он сражался с нацистами в британской армии, а после возвращения в Лондон сменил имя, потому что испытывал антисемитские выпады домашних фашистов. Все это напоминает историю семьи героя фильма.
Рис.8. Кадр из фильма. Пол Радд в роли Мо Берга.
Фильм не подчеркивает идентификацию Берга, как еврея, но передает, как некомфортно ему было в его еврейской шкуре. Новому знакомому он говорит: «…я еврей, но не соблюдающий еврей. Я отличался от других мальчишек. Я никогда не говорил им моего настоящего имени. Я хотел влиться…Я не приспособился даже сейчас».
Одна из сцен фильма показывает, как Берг присутствует на молитве «Кол Нидрей», которую читают в Цюрихской синагоге на вечерней службе Йом Кипур, когда он приезжает в Швейцарию, чтобы разведать, на какой стадии находится создание фашистской Германией атомной бомбы. Вряд ли на самом деле американский разведчик мог посетить такую службу, не выдавая себя. Но режиссер считал, что Берг не мог избежать своего еврейства, и придумал эту сцену (рис.9).
Рис.9. Кадр из фильма. Мо Берг в Цюрихской синагоге.
В фильме Радд говорит (в дубляже это трудно уловить) на итальянском, немецком, французском и японском языках. При подготовке роли он учил их, чтобы речь была беглой и, по возможности, с минимальным акцентом. Он также тренировался, чтобы выглядеть в бейсбольных сценах, как профессиональный игрок, перехватывая мяч, летящий со скоростью около 130 км/час в перчатках эры 1940-х годов. Языковая проблема стояла также перед Марком Стронгом, который весь фильм, играя Гейзенберга, говорит на немецком. Для него, однако, это было легче, чем для Радда, поскольку Стронг, сын австрийской матери, в реальной жизни бегло говорит на немецком языке.
Пол Джаманти играет Сэмюэля Гаудсмита, реально жившего голландского ученого еврейского происхождения, бежавшего в США, который пытался разрушить немецкую ядерную программу, возглавляемую Вернером Гейзенбергом. Они были друзьями, пока их не разделила война. В реальной жизни Гаудсмит в составе американской армии разыскивал ученых Италии, Франции и Германии, пытаясь узнать судьбу своих родителей, заключенных концентрационного лагеря.
И по свойствам характера, и по роду деятельности главный герой предстает в фильме человеком замкнутым, не идущим на откровенность, умеющим хранить секреты. Один из кинокритиков говорит, что этот дар объясняется сексуальностью Берга. Режиссер фильма Луин сказал: «…мы использовали первичные исторические источники о сексуальности Мо. Он показан, как человек, искренне любящий женщину, но вступающий в контакт с другим мужчиной. Мы отразили двойственность, которая преследовала Мо и не пытались что-либо доказать».
В фильме Берг ходит по гей-барам, дерется с подленьким членом команды, имеет секс с любимой женщиной, держится за руки с профессором японцем в гейша-баре, но на вопрос генерала Донована гомосексуалист ли он, отвечает: «Я умею хранить секреты».
Берг не был женат. Ближе всего он подошел к браку в отношениях с Эстеллой Хани (Estella Huni). Девушка из хорошей семьи (ее отец владел школой музыки и пел в опере, а мать играла на скрипке), как и Берг, она была ненасытным читателем и говорила на итальянском, немецком и французском языках. Она познакомила его с музыкой, а он ее учил бейсболу. Высокая, стройная, красивая и умная она вполне соответствовала Бергу. Когда в середине 30-х она встретилась с Мо, ее родители уже умерли, Эстелла продала музыкальную школу и зарабатывала на жизнь, давая концерты и преподавая музыку. Она радовалась, когда ее окружали люди ее уровня. Глупая компания делала ее мрачной и нетерпеливой. Она хотела быть актрисой, хотя никогда не пыталась стать ею. Как говорит Николас Давидофф, она была допустимо тщеславной, имела социальные амбиции и лгала относительно своего возраста. Как и Берг, она была фотогеничной и любила фотографироваться (рис.10). Эстелла не была богатой, но предпочитала жить в шикарном районе — верхнем Ист-сайде Манхэттена в Нью-Йорке. Умеренную квартиру в престижном районе она предпочитала просторной в более скромном квартале. И еще одна деталь — она была христианкой. Она и Берг были двумя интеллигентными людьми и находили удовольствие друг в друге.
И Берг и Эстелла любили выходить в город, они бывали в ночных клубах, она смотрела бейсбол с его участием. Они отдыхали на пляжах Кейп-Кода на Атлантическом океане, где Берг был одет, как обычно, монохромно: белая майка и черные плавки.
Берг не очень интересовался музыкой, он только раз был на концерте Эстеллы. Зато он очень любил оперу, читал либретто, и она даже немножко научила его играть на пианино.
Он не старался знакомить Эстеллу со многими людьми. Дважды, когда они неожиданно встретились в ресторане с членами его команды, он сказал, что она — его подруга, графиня, приехавшая из Румынии и не умеющая говорить по-английски. Это было практическое объяснение их сдержанности.
Они жили вместе в Нью-Йорке без законного брака, что не должны делать респектабельные люди, и отец Берга отказался встречаться с его герлфренд. Но остальные члены семьи были с ней знакомы и брат Мо Сэм Берг говорил, что он никогда не встречал более красивой, воспитанной и интеллигентной девушки, чем Эстелла. Он влюбился в нее и говорил, что достаточно щелчка ее пальцев, чтобы он на ней женился. Но она не сводила глаз с Мо.
Рис.10. Мо Берг и Эстелла Хани.
Рис.11. Мо Берг и Эстелла Хани.
Когда в 1944 году Берга послали в Европу, его переписка с Эстеллой сначала была скудной, а затем он вообще перестал писать. Она отказалась от мечты выйти за него замуж и стала женой морского офицера. Она была ближе к Мо Бергу, чем кто-либо еще за всю его жизнь. Они никогда больше не виделись и через годы Эстелла сказала, что не могла бы с ним жить. Она умерла в 1992 году.
После разрыва с Эстеллой Берг пережил еще пару любовных увлечений, например, с Клайр Холл Смит, которые из-за его странного поведения закончились платонически. Зато он годами рассказывал, что во время поездок по Европе у него были бесчисленные интрижки с европейскими графинями.
О сексуальности Берга фильм дает только намеки. Реальность такова, что в жизни секс переплетается с разведкой. Например, двое из Кембрижской пятерки (группы Кима Филби — сотрудников брианской разведки и советских шпионов) были гомосексуалистами. Герой фильма «Игра в имитацию» (Imitation Game), Алан Тьюринг, взломавший во время войны код немецкой шифровальной машины «Энигма», был за гомосексуальность привлечен к уголовной ответственности, согласно закону, действующему в те годы в Великобритании. Ходили слухи о гомосексуальности Берга, но свидетельств этому нет.
Н. Давидофф в своей книге описывает довольно сомнительные случаи поведения в послевоенной жизни Берга. Иногда в свои поездках по стране он избегал отелей и останавливался в гостях у своего друга по Принстону С. Ленга Макрауэра. У его двенадцатилетней дочери был печальный опыт общения с Бергом. Он вдруг крепко обнял ее способом, который ей не понравился. Она убежала от него по лестнице, но Берг ее преследовал и она спряталась под родительской кроватью. Он встал рядом на руки и колени и начал задавать вопросы о ней самой. После этого, она пугалась, когда слышала о его предстоящем визите.
В Вашингтоне жила аналитик Джун Макэлрой, хорошо знакомая Берга со времен работы в ЦРУ. Однажды в 1963 году они встретились на улице, Бергу был 61 год, он выглядел неважно, хотя она помнила его симпатичным, искрометным и красноречивым. Он удерживал всеобщее внимание. Она пригласила его к себе. У нее была восьмилетняя дочь и Мо развлекал ее, рассказывая о кроликах. Следующие три года Макэлрой и Берг встречались случайно, он телефонировал ей и она всегда приглашала его на обед. После такого обеда в 1966 году она мыла посуду и через 10 минут заметила, что он исчез. Выглянув в зал, она вдруг обратила внимание, что двери спальни дочери плотно закрыты, чего вечером никогда на случалось. Когда женщина подошла ближе, он услышала хихиканье. Она открыла дверь и увидела Берга, сидящего на кровати дочери. «Что здесь происходит?» спросила мать. «Он щекочет меня», — ответила дочь. Макэлрой не знала, что подумать. Закрытая дверь напугала ее. Она предложила ему вернуться в отель, проводила его и больше никогда с ним не встречалась.
Мо Берг прожил непростую, но яркую жизнь.
Рассказ о ней закончим коротким отрывком, которым начинается уже упоминавшаяся книга Николаса Давидоффа.
Здание штаб-квартиры Центрального разведывательного управления в Лэнгли, штат Вирджиния — это мрачный лабиринт одинаковых коридоров с рядами дверей, одинаково покрашенных и всегда плотно закрытых. Только где-то в глубине здания в выставочном центре ЦРУ есть несколько свидетельств решительности, силы и хладнокровия профессионального шпионажа. Выставленные в застекленных стендах, как коллекции реликвий, здесь демонстрируютсяустройства для спуска автомобильных шин, камера наблюдения, замаскированная под навозную кучу, письмо от дочери Иосифа Сталина с просьбой об убежище на Западе, и невзорвавшаяся бомба, обнаруженная в правительственном учреждении на Ближнем Востоке, миниатюрная кинокамера, замаскированная под спичечную коробку, потертый фонарь, использованный в несчастливой операции в кубинском Заливе свиней и бюст Германа Геринга, который будущий директор ЦРУ Аллен Даллес приволок из Германии в конце Второй мировой войны.
Здесь же имеется застекленный стенд Оффиса Стратегических Служб, предшественника ЦРУ. На верхней полке лежат пистолет и глушитель, принадлежащие директору ОСС Биллу Доновану и две потертых картонных бейсбольных карточки. Рядом с ними установлен плакат, который говорит:
«Бейсбольная карточка Морриса (Мо) Берга»
В течение его 15-летней карьеры с пятью разными командами главных лиг бейсбола выпускник Принстона Берг очень успешно служил в ОСС во время Второй мировой войны. Среди других многих миссий бывшему кэтчеру было поручено узнать все, что он мог, о проекте ядерной бомбы Гитлера.
Благодаря своему интеллекту, Мо Берг считался самым «мозговитым» парнем, который когда-либо играл в бейсбол. Он бегло говорил на дюжине языков и часто давал автографы на японском. Эти карточки относятся к его игровым дням в командах Вашингтона «Сенаторы» (Senators) (1932-1934) и Бостона «Ред Сакс» (Red Sucks) (1935-1939).»
Литература
Dawidoff, N. The Catcher was a Spy. Vintage Books. A Division of Random House, Inc. New York, 1995.
Kaufman, Louis, Fitzgerald, B., Sewell, T. Moe Berg. Little, Brown and Company, Boston, Toronto, 1975.
Sime, R. Lise Meitner. A Life in Physics. University of California Press. Berkeley, Los Angeles, Oxford. 1997.
Электронные ресурсы
Berger, R. Moe Berg. SABR. https://sabr.org/bioproj/person/e1e65b3b
Dawidoff,N. Scholar, Lawyer, Catcher, Spy,.VAULT.March 23, 1992.
Foulkes, D. Moe Berg (1902 — 1972) Baseball Player & Spy. Forgotten Newsmakers. September 15, 2011.https://forgottennewsmakers.com/2011/09/15/moe-berg-1902-1972-baseball-player-spy/
Fretts, B. Who Was Moe Berg? A Spy, a Big-League Catcher and an Enigma. New York Times.
June 21, 2018. https://www.nytimes.com/2018/06/21/movies/paul-rudd-the-catcher-was-a-spy.html
Kaye, M. Morris “Moe” Berg. Linguist, Lawer, Pro Baseball Player, Spy. 04/02/2010.
http://athenaeumsociety.org/Papers-by-Year/2010/Moe-Berg_Kaye_April2010.pdf
Kuper, S. The sportsman spy. Financial Times. March7, 2008
https://www.ft.com/content/7de271bc-ec7e-11dc-86be-0000779fd2ac
Lehmann-Haupt, C. Cutting a Myth Down to Human Size. The New York Times. 1994.
https://www.nytimes.com/1994/07/14/books/cutting-a-myth-down-to-human-size.html
Mancini, V. Filmdrunk. Sundance 2018: ‘The Catcher Was A Spy’ Stars Paul Rudd As A Virile
Spy In A Fresh Take On The Genre. 01.24.18
https://uproxx.com/filmdrunk/catcher-was-a-spy-review/
Miller, G., The Secret Life of Jewish Baseball Player Moe Berg. JEWISH JOURNAL, Jun20, 2018. http://jewishjournal.com/culture/235400/secret-life-jewish-baseball-player-moe-berg/
Rross, P. Moe Berg: Baseball Player in the OSS. Warefare history Network. March 28, 2017
https://warfarehistorynetwork.com/daily/wwii/moe-berg-baseball-player-in-the-oss/
Schleier, C. Paul Rudd learns about his family history from a JTA article on ‘Finding Your Roots’. Jewish Telegraphic Agency. October 26, 2017.
Schlossberg, D. Moe Berg Movie Makes Home Run for History. Forbes.Jul 12, 2018.
https://www.forbes.com/sites/danschlossberg/2018/07/12/moe-berg-movie-makes-home-run-for-history/#2a5b224d7eea
Sports of The Times. New York Times. An obituary of Moe Berg. June 1, 1972.
https://www.nytimes.com/1972/06/01/archives/moe-berg-a-man-of-many-facets.html
Stevens, T. Does The Catcher Was a Spy Waste An Incredible Tale? comicsversePosted: June 25, 2018. https://comicsverse.com/the-catcher-was-a-spy/
Tobey, W. Nuclear scientists as assassination targets. Bulletin of the Atomic Scientists. January 1, 2012.
