А после явится какой-нибудь бандит
И мне на пальцах всё за чувства объяснит.
Он будет нищий, но в любви большой ловкач…
Иди, ищи на свадьбу деньги, Фроим Грач…

Вячеслав Вербин

РЫЖИЙ КОРОЛЬ

Музыкально-драматическая фантазия
по мотивам произведений И.Э. Бабеля

Композитор Раймонд Паулс

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ФРОИМ ГРАЧ
ГЕДАЛИ
БАСЯ
БЕНЯ КРИК
ЛЮБКА КАЗАК
ИВАН ПЯТИРУБЕЛЬ
КАПЛУН
М-М КАПЛУН
СОЛОМОНЧИК КАПЛУН
САВКА БУЦИС
МОНЯ АРТИЛЛЕРИСТ
МОРЯК АЛЬБИНОС
ЧЕРНОКОЖИЙ МОРЯК
МАСТЕРОВОЙ
ИОСИФ МУГИНШТЕЙН

Cлободские, музыканты, бандиты, красноармейцы, люди на кладбище

Действие происходит до и после Революции
в незабвенном городе Одесса

ПРОЛОГ
(На сценической площадке — все участники действа)
«ОДЕССА»
ГЕДАЛИ:
Видимо, в чем-то ошибся мудрец Моисей.
Но, ублажив маловеров небесною манной,
Долго морочил нам голову старый еврей
Сказкой о Земле Обетованной!
ХОР:
(напористо и весело)
А где-то море лупит в берег, словно в бубен!
Под солнцем яростно деревья зеленеют!
И дарят радуги надежду смуглым людям,
Что нет ни эллина средь них, ни иудея.
Они живут, как будто вечность под рукой,
Ни жизнь, ни смерть тут не имеют веса.
Всё это вместе называется Одесса.
Такой уж это город колдовской!
ГЕДАЛИ: (горестно)
О полумертвое царство камней и песка!
Жар этот адский вовеки в душе не остынет!
Знали бы мы, что за смертная это тоска —
За миражем гнаться по пустыне!..
ХОР:
(яростно и весело)
А где-то пахнет молодым вином и дымом!
Порою порохом, порой любовным потом!
А кто не может ни любить, ни быть любимым,
Того признают не скопцом, так идиотом.
Ведь здесь живут, как будто вечность под рукой!
Ни жизнь, ни смерть тут не имеют веса.
Всё это вместе называется Одесса.
Такой уж это город колдовской!
ГЕДАЛИ:
(мелодекламация)
Сколько веков пролетит и голов упадет
В бурый песок, оседающий на эшафотах,
Прежде чем все мы испробуем горестный мёд
В шестиконечных прозрачных Давидовых сотах…
ПЕРСОНАЖИ:
(встык на музыке «припева»)
ФРОИМ ГРАЧ:
В стране дурацкой под названием Расея…
БЕНЯ КРИК:
В краю разбойников, жандармов и поэтов…
КАПЛУН:
Где каждый выжига хитрее Одиссея…
ГЕДАЛИ:
Одессой город назван именно за это!
ХОР:
Здесь все живут, как будто вечность под рукой!
Ни жизнь, ни смерть тут не имеют веса.
Всё это вместе называется Одесса.
Такой уж это город колдовской!
(на музыке «запева» персонажи перемещаются, оставляя впереди Гедали и Фроима Грача)
ГЕДАЛИ:
«Пройдет и это», — говорится в древних книгах…
ФРОИМ ГРАЧ:
И мы прошли, как мелкий гравий через сито.
ГЕДАЛИ:
Слепые дети исторического сдвига.
ФРОИМ ГРАЧ:
Смешной народ, что прежде звался «одесситы»!
ХОР:
Нас мир вписал невнятною строкой
В графу хлебов непрочного замеса…
Но в нашей памяти жива еще Одесса!
Несчастная бессмертная Одесса!
Такой уж это город!..
Такой уж это город!..
ТАКОЙ УЖ ЭТО ГОРОД КОЛДОВСКОЙ!

(Двигаясь в хореографической пластике, персонажи расходятся, оставляя на сцене Гедали, Фроима и — в отдалении — Басю. Возле ее ног — узел с вещами. Гедали — старик, одетый скорее смешно, нежели «прилично». Фроим — крепкий рыжий одноглазый еврей в полотняном балахоне и с кнутом в руках. Басю он не видит.)

Гедали: Мое почтение, Грач.
Фроим: И тебе — моё, Гедали.
Гедали: Вос мАхсту?
Фроим: А! День пришел, день ушел… Но если ты здесь только за тем, чтобы спросить, как мои дела, тогда поторопись. Я целый день возил пшеницу со складОв общества «Дрейфус». Мои кони плачут от усталости. И я устал, как мои кони, Гедали. Вот и все мои дела.
Гедали: Я знаю, про твои дела, Фроим. Но я хотел спросить о другом.
Фроим: Так уже спрашивай.
Гедали: Ты был молодым, Грач?
Фроим: Это было давно, Гедали. С того времени прошло двадцать лет… Ты спросил?
Гедали: Ты был женат, Грач?
Фроим: Был. Но моя жена умерла от родов. Я ответил тебе, Гедали?
Гедали: А кого она тебе родила перед смертью?
Фроим: Дочку, чтоб навсегда замолчала ее бабушка из Тульчина, которая взяла дитя к себе…
Гедали: Значит, старуха, что растила твою дочь, не любила тебя, Фроим?
Фроим: Разве любят, если говорят: «Он ломовой извозчик, и у него есть вороные лошади. Но его душа чернее, чем масть его лошадей»!?..
Гедали: Больше она не скажет этих глупостей, Грач. Она замолчала. (делает знак Басе подойти, и та подходит) Эта красота — твоя дочка, Фроим.
Бася: Папаша… Я жду вас целый день, чтобы сказать вам новость. Знайте, что бабушка умерла в Тульчине. (Пауза. Фроим оглядел Басю…и отвернулся.)
Фроим: (жалобно) Гедали… У меня есть немного водки в чайнике. Пойдем ко мне и выпьем этот чайник… И ты мне расскажешь про какие-нибудь другие новости… Что, в Одессе мало других новостей? Ты слышал про ужас, который был в доме у моего старого друга Менделя Крика?..
Бася: (перебивает) Настоящий ужас у вас в доме! Это невыносимый грязь, папаша! Но я выведу этот грязь! Я постираю вам портянки, я выброшу кислые овчины и ототру чайник песком. Но сначала я перелью водку в чистый графинчик, который мне достался от бабушки из Тульчина, и приготовлю вам зразу, чтобы вы закусили с гостем вашу водку. Не смотрите на меня слепым вашим глазом. Смотрите зрячим и не прогоняйте меня! У меня больше нет семьи, кроме вас. Разве дети при живом отце могут без семьи, папаша?!..

ТРИО ГЕДАЛИ, ФРОИМА И БАСИ (№2)

Бася: (Фроиму)
Я для вас не буду лишним ртом,
Папаша…
Я приличным сделаю ваш дом,
Папаша…
Неужели в сердце заскорузлом вашем
Не найдется зернышка заботы для птенца?
Вы уж, будьте добреньки, решайте.
Я ж могу пойти и в попрошайки,
Или с пирса брошусь в море!…
Ой, за что мне это горе —
Заиметь такого вот — азохен вей — отца! (плачет)
Фроим: (щелкнув кнутом)
Тпру!..
(поёт, обращаясь больше к Гедали, чем к Басе)
Об чем он думает, такой еврей, как я?
Об том он думает, зачем ему семья.
Когда достаточно телеги и коня,
Ой-вэй, Господь, на кой биндюжнику родня?!

Ну, стопка водки мит им булка перед сном…
Ну, в синагоге раз в году сказать «шалом»…
Ну, дать по морде за невыполненный фрахт…
Но дочка в доме — это нешине гедахт!

Гедали:
Все подвешены, еле дыша,
На единой Господней тесёмке.
И еврейского сердца потёмки,
И еврейского сердца потемки
Загадочны, как русская душа…

А идише харц,
Угрюмый цветок!
Колючи твои лепестки.
Но ты никогда
Не будешь жесток.
От горя спасешь и тоски!
(эта часть повторяется трио в пластике еврейского танца)

Фроим: (обращаясь к Гедали)
А после явится какой-нибудь бандит
И мне на пальцах всё за чувства объяснит.
Он будет нищий, но в любви большой ловкач…
Иди, ищи на свадьбу деньги, Фроим Грач…

А там пеленки, соски, цацки, лабуда…
Вот так кончается свобода навсегда.
Покою в жизни наступает полный швах.
Ах, дочка в доме — это нешине гедахт!

Бася: (щелкает отобранным у Фроима кнутом)
Тпру!

Дочка вам не сделает хлопот,
Папаша!
Будет жизнь, как цимес мит компот,
Папаша!
Вам плохого про меня никто не скажет.
Я вам буду легкой, как пасхальная маца!
Я вам, как подкова, принесу удачу.
Я почти и так уже от счастья плачу.
Я не думаю о муже!
Мне без вас никто не нужен!
Это счастье заиметь такого вот отца!

Бася, Фроим и Гедали:
Все подвешены, еле дыша,
На единой Господней тесемке.
И еврейского сердца потёмки,
И еврейского сердца потёмки
Загадочны, как русская душа!

А идише харц!
Угрюмый цветок.
Колючи твои лепестки.
Но ты никогда
Не будешь жесток.
От горя спасешь и тоски. (2 р.)
(Фроим обнимает Басю)
Фроим: Гэй но мит мир. Иди за мной, дочь. Приготовь нам зразу. И чтоб она пахла, как счастливое детство. (Бася уходит первой. Фроим и Гедали задерживаются. Фроим разводит руками, пожимает плечами.) Одесса!..
Гедали: (повторяя жест Фроима) Чтоб она так жила… (уходят)

(Музыка «Трио» продолжается, постепенно стихая. На сцене появляется Беня Крик. Одет щеголевато и претенциозно. Двигается грациозно и стремительно. Резко останавливается и прикуривает папиросу. Одна за другой гаснут несколько спичек. Беня швыряет папиросу и топчет ее. Следом за ним — вдогонку — торопливо выходят Савка Буцис и Соломончик Каплун. )

Савка: Бенчик! Хавэр! Почему ты бежишь?
Соломончик: Разве от друзей убегают, Бенчик? Друзей ждут!
Беня: (резко) Что вам нужно, люди, называющие себя моими друзьями?
Савка: Нам нужно твое доверие, Бенчик!
Соломончик: Почему ты не рассказываешь нам то, о чем уже знает вся Молдаванка?
Беня: (угрожающе тихо) А что знает Молдаванка?!
Савка: Молдаванка знает за твое сражение с отцом.
Соломончик: И Молдаванка говорит, что ты грубый сын и поступаешь, как не еврей. И это говорит даже русский кузнец дядя Ваня Пятирубель, который знает, что говорит.
Беня: (яростно) А вы знали хоть одного еврея по кличке «Погром»? А моего отца так и называли: Мендель Погром! На вывеске его фирмы написано «Мендель Крик и сыновья». Но я был только на вывеске, потому что он не считал меня за человека!.. Кровь он из меня выпил, мой отец! Он воздух из моей груди украл!
Соломончик: (в ужасе) Но ведь он — отец!
Беня: Он — пес, мой отец! Он свирепый жадный пёс!.. Он копейки не дал сестре моей Двойре на приданое! А кто без приданого возьмет ту, у которой глаза вываливаются из орбит и зоб болтается под подбородком? Он Левку, брата моего, из дома прогнал, когда узнал про его русскую любовь! Ее звали Маруся Евтушенко, а младший мой брат Левка называл ее Табэл! Голубка! А пес-отец называл ее «помойницей»!.. И она занеслась. И я дал пятьдесят рублей на врача, чтобы мой пес-отец передал их ее матери… А потом Маруся пришла ко мне и сказала: «Бенчик, — сказала она, — я люблю тебя. Будь ты проклят». И швырнула мне в лицо пять рублей… И тогда!… Тогда я сказал слова и ударил его. А он ударил меня. И снова ударил… И я стал глотать пыль с кровью, а он меня топтал. И я бы умер в этот момент времени, если бы сестра моя Двойра не провалила ему голову друшляком… И пусть Молдаванка вместе с кузнецом Пятирубелем замолчит! (на сцене начинают появляться один за другим молодые люди) Потому что теперь скажу я!…Вы за меня знаете. И кое-кто из вас был со мной, когда я стал делать мои первые гоп стопы… Вы знаете за меня и знаете, что меня любит удача. Будьте со мной! Мы молодые! И нам станут целовать ноги, потому что Молдаванка признает нас… А она признает! Потому что мы объясним старым псам, что пора прислушаться к тому, как идет время. Услышать его шаги. И дать ему дорогу!..

«ТАНГО МЕЧТЫ» (№3)
(куплеты Бени с хором сообщников )
БЕНЯ:
Шершава жизнь, как у точильщика наждак.
Поет колесико, окалину сдирая…
Меня вы ждали? Я пришел! И мой пиджак
Как горностаевая мантия сверкает!

Как говорят мои славянские друзья,
«Кататься любишь, сам вези на горку санки!..»
И я везу их вверх по нашей Молдаванке…
Закон кончается! И начинаюсь я!

ХОР:
Беня Крик!
БЕНЯ:
Звучит как выстрел!
ХОР:
Наш король!

БЕНЯ:
И это не брехня,
Что мои секретных дел министры
Веруют не в Бога, а в меня!…
(припев вместе с хором)
Одесса(!),
Это ты меня вспоила
Роскошным,
Ядовитым молоком!
Одесса, это ты дала мне силы
Себя назвать родным твоим сынком!
Одесса!
И по-русски и на идиш
Дам слово, и меня поймет любой.
Одесса!
Твой найденыш и подкидыш
Лишь умерев, расстанется с тобой!

БЕНЯ:
Вино из Греции, французские шелка,
И кокаин, и остальная контрабанда…
Всё это схватит королевская рука
В простом кольце с пятикаратным бриллиантом.

А богачам, я так хочу и так велю,
А лох им коп, оставим дырку от баранки!
С мишпухой всех аристократов Молдаванки
Я буду жить, как подобает Королю!
ХОР:
Беня Крик!
БЕНЯ:
Звучит как выстрел!
ХОР:
Наш король!
БЕНЯ:
И это не брехня,
Что мои секретных дел министры
Веруют не в Бога, а в меня!
(припев вместе с Хором)
Одесса (!),
Это ты меня вспоила
Роскошным
Ядовитым молоком!
Одесса!
Ты как мать меня любила,
Одесса!Хоть я и рос неласковым сынком!

И по-русски и на идиш
Дам слово, и меня поймет любой.
Одесса!
Твой найденыш и подкидыш
Лишь умерев, расстанется с тобой!
БЕНЯ:
Я б жил в раю, когда б заранее узнал,
Какою картой мне вмастит судьба-змеюка…
Но всё равно уверен, что на пьедестал
Поставят мой шикарный бюст на место Дюка!

И это будет мой профит и мой навар!
И в ешиботах станут хлипкие студенты
Сдавать экзамены на знание легенды,
Перед раввином отвечая за базар!
ХОР:
Беня Крик!
БЕНЯ:
Звучит как выстрел!…. и т.д.

(Общий танец, в котором Беня — ось симметрии. Затем повторение припева и затемнение…)

Действие переносится в заведение мадам Любки Шнейвейс, по прозвищу Казак, бандерши и скупщицы контрабанды. В отдалении негромко наигрывает маленький оркестр. Возле расположились несколько посетителей. В центре- два дощатых стола. За одним — Фроим Грач, кузнец Иван Пятирубель и Гедали… За соседним — Любка Казак и два моряка, один из которых — альбинос, а другой — негр. У их ног — два огромных баула. Неподалеку на земле сидит Мастеровой и пьет прямо из горлышка. Рядом — фанерный ящик с инструментами.

Фроим: Выпей, Иван Пятирубель, мой старый друг! Выпей и закуси, потому что сегодня канун субботы. И грех не выпить со старыми друзьями.
Гедали: Выпей, чтобы не было греха, Иван. Бог всегда хотел, чтобы суббота была субботой.
Пятирубель: Ну, раз Бог хотел, тогда со свиданьицем!.. (Гедали пьет, как птичка. Пятирубель и Грач — стаканами.)
Мастеровой: (между глотками) Будет вам свиданьице… С гирькой на цепочке… Ох, нацелуетесь…
(Гедали услышал, что-то сказал Фроиму, но тот только отмахнулся)
Альбинос: (поднимается из-за стола со стаканом в руке, говорит с акцентом) Мисс Любка!.. Много достойных людей приходит ко мне за товаром. Но я никому не даю его: ни мистеру Кунинзону, ни мистеру Бате, ни мистеру Купчику… Никому, кроме вас! Потому что вы мне приятны, мисс Любка!
Любка: Сядь, механик! Ты похож на колонну из белого мяса. Ты мне закат застишь… Товар хороший?
Альбинос: Товар хороший…
Любка: (оглушительно смеется) Хороший товар — хороший навар!.. (пьют)
Мастеровой: (бубнит) Кровь, значица, нашу пьете… Деньги наши делите!… Семя бесовское!…
(Грач, Гедали и Пятирубель услышали, оглянулись… и, пожав плечами, отвернулись.)
Любка: (Мастеровому) Цыть, мурло! (Альбиносу) Показывай!
(Чернокожий начинает распаковывать баулы. Постепенно возникает красивый натюрморт из цветных тканей, пестрых коробок, разнообразных бутылок и т.д..)
Чернокожий моряк: Шелк — Порт-Саид… Вино — Греция… (При появлении каждой вещи Любка пишет на листке бумаги цифры и показывает написанное Альбиносу. Если того устраивает цена, он кивает, получает деньги, и они с Любкой чокаются и пьют. Иногда быстро и беззвучно торгуются и, придя к согласию, снова пьют.) Табак — Вирджиния. Не обандероленный…
Фроим: (пока идет «купля-продажа») Теперь у меня дочка, Иван. У меня есть теперь взрослая дочка из Тульчина, и теперь я не знаю, что с ней делать.
Гедали: (смеется) Он не знает, что делать с красотой! Красотой надо любоваться, Фроим! «Сусанна была красива лицом и телом, и старцы любовались ею»! Читай старые книги, старый налетчик. В старых книгах всё про нас сказано…
Пятирубель: (Гедали) Смолкни пока!.. (Фроиму) Выпьем за здоровье твоей наследницы, Грач, и пожелаем ей в мужья человека понадежнее, чем ты был когда-то!
Гедали: А Фроим был большой ходок? А, Иван?
Пятирубель: (лукаво) Грач-то? Почему и лошадей когда-то завел. Чтоб на животных ездить… Сам-то, по бабам бегая, ноги, поди, по это самое место стоптал? (Фроим как может изображает смущение)
Гедали: Нет, вы подумайте! Чтобы этому греховоднику на старости лет и такая удача! Только Бог на небе может дарить своим грубым детям такие подарки. Мало кому так повезло в Одессе, как моему другу Фроиму…
Пятирубель: А Тартаковский? Он же из ваших?
Гедали: Он из наших, этот еврей, который ростом выше любого городового, а весу имеет больше, чем самая толстая еврейка.… Да, он вместил в себя столько денег и дерзости, сколько нет больше ни у кого.… Но его удача только в том, что его ни разу не сумели ограбить…. Пока…
Пятирубель: Так разве это не удача, Гедали?
Гедали: Это не от Бога удача, Иван. Настоящая удача, это я так думаю(!), досталась только одному еврею, который жил еще тогда, когда не было даже слова Одесса. Его звали Иосиф. Он был самый красивый из всех молодых евреев. И самый мудрый из всех евреев, даже старых. Потому что Бог на небе научил его видеть сны, читать сны и верить в то, что он в них прочел! Так пусть жених твоей дочки, Фроим, будет прекрасным, как сновидец Иосиф! Пусть он будет как король!
Пятирубель: (задумчиво) До чего же вы все-таки смешные, евреи…
Гедали: Евреи разные…
Пятирубель: Русские тоже разные… Ладно. Давай, чтобы тебе, Грач, было, кому на старости лет передать свое дело!.. Скажи Любке. Пусть присмотрит.
Фроим: Скажу.… Пусть присмотрит. (Чокаются и пьют)
Чернокожий моряк: Чулки — Франция… (ловко выпивает, не отрываясь от работы) Презервативы — Франция… (пьет) Без гарантии…
Мастеровой: (бубнит) Ничо, ничо.… Наши с Николаева вернулись.… Там пархатых за милую душу до самых костей почистили… Теперя, значица, тут возьмутся… (тянется к рулону ярко-алой ткани, конец которой свисает со стола, хватает, размахивает как флагом…) Польется, не забинтуешь!..
Любка: Прочь, галота пьяная!.. Я городовых свистеть не буду! Я тебя, ёлэд, сама научу!
(одной рукой поднимает Мастерового с земли за ворот рубахи, другую заносит для удара. Фроим, не вставая со своего места, осторожно, но крепко перехватывает ее руку. Напрягся чернокожий. Не разобравшись в ситуации, Альбинос принял боксерскую стойку… пауза.)
Фроим: (спокойно) Зачем так нервничать, мадам Любка? Здесь имеется, кому понервничать заместо вас…. Помоги слабой еврейской женщине, русский кузнец…
(Пятирубель монументально воздвигается над столом. Мастеровой выдирается из Любкиной хватки и пытается убежать, но его подводят пьяные ноги, и он падает на четвереньки)
Мастеровой: (выкрикивает сквозь бешеные пьяные беспомощные слезы) Кровь пьете!… ХозяевАми торчите!!!… Ничо, ничо!.. В Николаеве вашим «Боже, царя…» уже сыграли…. И у нас сыграют!… Недолго ждать осталось!… (бежит)
Пятирубель: Стой, глупый человек! СтрУмент забери. Без стрУмента ты совсем никто!..
(Мастеровой, подхватив ящик, убегает.)
Любка: Хорошенькие порядки на нашем Сахалине! (взяла в руку бутылку) Фроим! Давай твой стакан… Ты слыхал за Николаев?
Фроим: Я скажу: не слыхал, и — совру. Скажу: слыхал, — и вы, мадам Любка опять будете нервничать. А вам это надо, когда хорошо идет торговля?
Альбинос: (включился в ситуацию) Да! Хорошая торговля! Мадам Любка… Маленький презент! (порывшись в своем бауле, достает и надевает Любке на голову круглую шляпку с полями. Осмотрев «объект», добавляет нечто среднее между платком и шалью Любке на плечи. Поднимает ее руку с зажатой бутылкой. Чернокожий моряк торжественно отдает честь.) Вы есть вылитый американский монумент в честь свободы, мадам Любка Казак!
Фроим:: (оркестру) Играйте громче, евреи! Играйте радостно!
Гедали: И тогда «йгиЕ бесЕдэр бээзрАт ха-Шем»! Что значит: всё будет в порядке с Божьей помощью! Ибо жизнь — это сон! И, если сон предсказывает удачу, всё остальное — сметьё!
(Оркестр играет «джигу». Все начинают танцевать. Моряки — по-своему. Фроим и Гедали — по- своему. Пятирубель — в присядку… Любка — то с одними, то с другими. Потом все танцуют вместе. И всем весело…Затемнение.)

УХАЖИВАНИЕ

(Гедали и Бася на лавочке возле дома Фроима. Бася принаряжена. В руке — зеркальце.)
Бася: Вы умеете разгадывать сны, дядя Гедали?
Гедали: Глупцы говорят, что умеют. Мудрецы умеют, но не говорят. Бог улыбается и тем и другим. У него много снов…
Бася: (в досаде) Они мне спать не дают, эти сны! Они мне делают тревогу!
Гедали: Я вижу. Они уже буквально стали сниться днем. Разноцветные сны, простые и теплые, как бублики…. Разве их нужно разгадывать?
(Появились Соломончик Каплун и Савка Буцис. Фланируют мимо, не спуская глаз с Баси. И Бася тоже провожает их глазами.)
Соломончик: Савка, теперь ты увидел, каких цветочков ростят в Тульчине?
Савка: Ой, я думал таких цветочков ростят в Париже! (идут в обратную сторону)
Соломончик: Скажи, Савка, ты когда-нибудь видел столько сладкого сразу?
Савка: У меня уже сухо во рту от этого рожинкес мит манделен.
Соломончик: Ты видел эти ножки? Я бы задушил эти ножки!..
Гедали: (встал, демонстративно подмигнул Басе, потом столь же демонстративно подмигнул ухажерам) Мне кажется, я зайду к своему другу Фроиму другим разом… (уходит)
Соломончик: Извиняюсь, будьте любезны… Соломон Каплун младший. Мой папа имеет дело с бакалеей… (садится)
Савка: Ничего, спасибо, если вы не напротив… Савелий Буцис, не скажу, кто, но папаша у меня был всю жизнь при порядочных делах. Пока его не грохнули…(садится с другой стороны, как бы невзначай достает из-за пазухи наган, чистит мушкой ноготь и снова прячет оружие… пауза)
Бася: (стараясь говорить, как взрослая) Вот я нашла родного отца, рыжего, как та ржавая монета. Вот я вывела весь грязь в его доме. И где, я спрашиваю, мое счастье?.. Кто мне ответит? Гоголь? Как сочинил этот грамотный хохол с носом, как у нашего раввина, и волосами вот досюда?… Он сочинил: «Знаете ли вы за украинскую ночь? Нет, вы не знаете за украинскую ночь». Он сочинил правильно, потому что никто не знает, какое это ночное мученье, когда в доме чисто, а под периной — холодно…
(поет)
День пройдет, а зачем, и не вспомнишь.
Утечет, как вода в решето.
Разве это житьё? Это — горништ.
А по-русски сказать, так ничто…
Ночь вгустую закрашена синькою…
Пляшет бабочка в лунном луче…
Слишком сочной я вызрела дынькою
На просторной Господней бахче!

Когда ж придет
На ту бахчу
Кого я жду,
Кого хочу…
Когда я светом золотым
Свою любовь
Озолочу!?
Когда увижу над собой
Зрачок, от страсти голубой?
Кто скажет мне, что сладок мой
Пушок над верхнею губой?!
Ой, кто же, кто же, кто же, кто же станет мне судьбой?!..
СОЛОМОНЧИК:
Вот же ж мы, притворяться не будем,
Что вы как бы не против, а за…
Вы же ж нахес порядочным людям,
Коль у них не слепые глаза!
САВКА:
Вы ж такая, что фу ты и ну ты!
Так и чешется шпалер схватить…
И, как в ёнтеф, большие салюты
В вашу честь в небеса запустить!
(танец втроем)
БАСЯ:
Когда ж придет
На ту бахчу
Кого я жду,
Кого хочу…
Когда я светом золотистым
Свою любовь
Озолочу!?..
Когда увижу над собой
Зрачок, от страсти голубой?
Кто скажет мне, что сладок мой
Пушок над верхнею губой?
Ой, кто же, кто же, кто же, кто же станет мне судьбой?!
(Музыка продолжается. Появился Беня Крик. Он отзывает в сторону Савку Буциса. Соломончик и Бася продолжают свой «брачный журавлиный» танец).

Беня: Савка! Ты сияешь, как медная вещь и пахнешь, как женщина из заведения Любки Казак, откуда я пришел от Катюши… Что происходит?
Савка: Мы с Соломончиком прицелились в дочку старого Грача, Бенчик. Ты же знаешь нас с Соломончиком.
Беня: Я знаю вас с Соломончиком. Но я иду к Грачу в этот момент времени. Я хочу иметь с ним разговор. Любка сказала, что старый Фроим когда-то не только правил конями. Может, он еще слышит время?.. Если дело подвернется, я могу на тебя рассчитывать, Савка?
Савка: Клянусь своей жизнью, что можешь!.. Будь во мне уверен, Бенчик! Иди к старому Грачу спокойно… (кричит) И не ломай мне акциденцию!… (чуть ли не бегом бросается обратно к Басе и Соломончику, который, похоже, уже добился серьезных успехов.)
СОЛОМОНЧИК:
Мой папаша серьезный мужчина
И в торговле большой виртуоз…
Он имеет процент на маслинах…
Ваш — напротив — имеет извоз.

Ваш придет к моему, так прошу я!
Мой ответит согласьем, клянусь.
И сыграем мы свадьбу большую,
Так как с вами я страстно женюсь…

БАСЯ: (кокетничая)
Когда ж придет на ту бахчу
Кого я жду, кого хочу…
Когда я светом золотистым
Свою любовь озолочу?!
Когда увижу над собой
Зрачок, от страсти голубой?
Кто скажет мне, что сладок мой
Пушок над верхнею губой?
Ой, кто же, кто же, кто же, кто же станет мне судьбой!?..
Беня: (наблюдая за объятием Соломончика и Баси и полным поражением Савки) Она красива, как королева, эта дочка Грача… На кой ей сдался сын бакалейщика?… Одесса!… Чтоб она так жила…

(Затемнение. Звучит короткий музыкальный антракт, говорящий о том, что прошло некоторое время. Свет зажигается с последним аккордом.)

«ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ СОБРАНИЕ»
(Место встречи налетчиков. В центре Беня Крик. Его монолог время от времени будет перебиваться одобрительными или возмущенными возгласами. Ни Соломончика, ни Савки Буциса среди налетчиков нет.)

Беня: (возбужденно) …и я сказал ему: мосье Грач! Я пришел, потому что пришло время мне прийти. Зачем размазывать кашу по чистому столу, — сказал я. — Если у вас есть дело для молодых зубов, отдайте его мне, и я разгрызу это дело, как тот орех. Если нет, скажите «нет», и я уйду…. Он не сказал мне нет. Но не сказал и да. И я понял, что у него есть такое дело. Я не люблю ни у кого ничего просить, вы за меня знаете… Но я попросил снова. Найдите мне королевское дело, мосье Грач! — попросил я старого налетчика. — Потому что, может, вы и были Королем, но время идет, и надо дать ему дорогу. Теперь Королем хочу стать я!.. И что он ответил, спросите вы? Он ответил: Бенчик, не морочь мне голову своими Королями! У меня — ми цад эхАд — с одной стороны — дочка запросилась на травку. А с другой — ми цад шенИ — мне завтра идти ее сватать к бакалейщику Каплуну. Не мучай меня, Бенчик…. И я захотел уйти, потому что мне стало скучно.… Но с Фроимом был старик Гедали. И он сказал: «Попробуй его на Тартаковском, Фроим. Не зря же этого еврея, за которого стыдно даже перед евреями, зовут «полтора жида». Левка Бык не смог его взять. И Колька Паковский, который тоже был не подарок, не смог его взять. А вдруг его возьмет этот мальчик, у которого молодые зубы и который хочет стать Королем…. Ну, пусть — сказал Фроим. — Хочет стать Королем, пусть попробует. Но чтобы не было крови… Крови не будет, — сказал я. — Настоящим Королям кровь без интереса!
(поет свободно, почти рэп на фоне рифа)
Еврей бывает трех сортов, ну, может, четырех.
Скрипач, аптекарь, адвокат и ростовщик.… Хватает?
Раввинов будем не считать. Им интересен Бог.
А нам по интересу что?…
ХОР:
А нам по интересу что?..
БЕНЯ:
А нам по интересу жизнь земная!…

Играй, скрипач! Терзай струну!.. — Мы подпоем, как можем.
Полезен в деле адвокат, к гадалке не ходи.
Аптекарь нам пилюльку даст. Проглотим — вдруг поможет?..
Но что за странный персонаж в ломбарде сидит?..
ХОР:
Ну?!
БЕНЯ:
А там сидит четвертый сорт, одетый в лапсердак.
Считает прибыли свои и, знай, молитву шепчет:
«Бог, помоги мне нарастить полтинник на пятак!»…
И мы возьмем его! За что?..
ХОР:
Да! Мы возьмем его! За что?!
БЕНЯ:
Возьмем его за бейцы! И покрепче!
(хохот, музыка продолжается, на этом фоне — короткий диалог)
Беня: Кто мне скажет, почему я не вижу здесь Савки Буциса, который поклялся мне своей жизнью, что я могу на него рассчитывать?
Моня Артиллерист: Савка в заведении мадам Шнейвейс, которую все называют Любка Казак.
Беня: Что он там забыл?
Моня Артиллерист: Соломончик Каплун больше понравился дочке Грача. И теперь Савка пьет от горя.
Беня: И что, сильно пьет?
Моня Артиллерист: Сказать «сильно» — это слабо сказано. Он устроил такую пальбу из своего нагана, как будто наганов у него было три…
Беня: (покачал головой) Он доиграется у меня, этот еврей, похожий на матроса …
(поет)
Всё будет, словно в синема: изящно и манерно.
И я надеюсь, что меня никто не подведет.
Без шума, криков и пальбы мы проведем кошерный
Классический бескровный королевский налёт!
ХОР:
(играя и двигаясь поодиночке)
— ХавЭр Тартаковский!
У вас налет в конторе!..
— Не очень чтобы цурес, но все равно событие.
— Не надо звать городовых: от них сплошное горе.
— Намного лучше сделать кассе вскрытие!
(вместе)
Хавэр Тартаковский!
Не бейтесь телом об пол!
Не к вашим сединам такие фортеля.
Пакуйте деньги в саквояж по правилам гоп стопа.
Как говорится, зай гизунд. Привет от Короля!
(переход на танго Мечты)
БЕНЯ:
Одесса!
Это ты меня вспоила
Роскошным ядовитым молоком!.. и т.д. (припев из «танго мечты»)
(общая пластика на музыке рефрена и затемнение)

СВАТОВСТВО

(Сверкает золоченая вывеска над лавкой Каплуна. Прилавок завален разнообразной снедью, свежей и в упаковках. За прилавком с видом пай-мальчика — Соломончик. Каплун старший чавкая ест арбуз. Рядом — мадам Каплун, неподвижная, как утес. На лбу — компресс.)
Соломончик: Папа!… (тишина и чавканье в тишине) Мне сдается, я вижу через окно, что он идет через площадь, папа! (Каплун старший смачно выплевывает в тарелку порцию арбузных семечек. Мадам стонет сквозь зубы, оставаясь неподвижной.).
Каплун: (тихо) Сделай мне тишину, жених! (Мадам стонет) У мамы от тебя мигрень… (громко) Ты насыпал чай?
Соломончик: Нет еще.
Каплун: Так насыпь. К нам идет уважаемый человек, которому вчера городовой при мне отдал честь. (Мадам стонет) Это такое время, когда бывшим бандитам городовые отдают честь, а порядочным коммерсантам отдают кукиш с маком… Но мне еще будут отдавать честь, не будь я Каплун! Мое время еще придет!…Насыпал?
Соломончик: Насыпал.
Каплун: Ну, так дай, что насыпал! (Соломончик приносит кулек с чаем. Каплун нюхает.) Шлёмэлэ! Это же английский!.. Насыпь обратно. Дай весовой, который молдаване продают пять рублей мешок! (Соломончик отходит к стойке, едва не столкнувшись с вошедшим Фроимом. Он, как обычно, в парусиновой бурке и сапогах.)
Соломончик: Здрасс…
Фроим: Мое почтение.
Каплун: (встает) Добрый день, мосье Грач! Соломончик предупредил меня, что вы будете, и я приготовил для вас фунтик такого чаю, что это — редкость!.. Он с голландского парохода. И, когда вы его пьете, это что-то! (пауза) Где чай, Соломон?
Соломончик: Вот.
Каплун: Ну, так подари уважаемому человеку чай, который я ему приготовил… (Соломончик, подойдя, протягивает чай Фроиму, но жест повисает в воздухе.)
Фроим: Я простой человек без хитростей… Я нахожусь при моих конях и занимаюсь моим занятием…. И я пришел поговорить с вами, потому что… (Мадам стонет сквозь зубы, но так громко, что Фроим умолкает.).
Каплун: Мадам Каплун обзавелась мигренью, так что вы не берите в голову ее звуки… Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли поговорить за известное дело. Так что нам мешает поговорить? Я не против поговорить. С умным и уважаемым человеком всегда приятно поговорить по душам.… Посмотрите вокруг себя, мосье Грач. Это — моя жизнь — то, что вы видите.… И посмотрите на меня, чтобы понять мои слова… (Фроим с угрюмой выразительностью засовывает руки в карманы бурки…)
КАПЛУН:
Мы с вами, не сказать, чтоб дуралеи.
Ага?
Зачем, мосье, искать во мне врага!
Ага?
Поверьте, в этой жизни
Одна лишь бакалея
Мне, словно вера в Бога, дорога!
Ведь есть же в мире стоящие вещи!
Особенно родительский завет!
Мой папа был с рожденья бакалейщик.
И им же, между прочим, был мой дед!

(двигаясь в неком подобии танца, он, словно ведет экскурсию по своей лавке)
Взгляните на эти сардины
От фирмы «Филипп и Кано»!
Потрогайте эти маслины!
Понюхайте это вино!
Я стар, но, себя не жалея,
Тружусь, как больная пчела,
Чтоб детство моё — бакалея,
Наследство моё — бакалея,
Хозяйство моё — бакалея
В моей нищей жизни была!
(остановился, обняв Фроима за плечи, задушевно)
А, знали б вы про цены из Европы!
Ой-вэй!
Три шкуры с нас дерут и даже пять!
Ой-вэй!
Все португальцы — воры!
Все греки — хитрожопы!
А в результате бедствует еврей!
И, кажется, на кой мне эти клещи!
Но выхода, как не было, так нет…
Ведь папа был с рожденья бакалейщик.
И им же, будь он проклят, был мой дед!
(повторение «танца», но уже с иным смыслом)
Я плачу на эти сардины
От фирмы «Филипп и Кано»!
Страдаю на эти маслины!
Рыдаю на это вино!
Вы ж видите, Грач, я не молод.
Так жить я не вижу причин!
Но вон за прилавком мой ёлэд…
Любимый придурочный ёлэд!
Мне ж надо, чтоб что-нибудь ёлэд
Посмертно с меня получил!… (картинно плачет)
Фроим: Я простой человек без хитростей. Я даю новое белье за Баськой и кое-какие грОши. И я сам есть за Баськой. А кому этого мало, пусть тот горит огнем…
Каплун: (испуганной скороговоркой) Зачем нам гореть!? Не надо такие слова, мосье Грач! Ведь вы же у нас человек, который может помочь другому человеку! И, между прочим, вы можете обидеть другого человека! А то, что вы не краковский раввин, так я тоже не стоял под венцом с племянницей Ротшильда!.. Но!.. (шепотом, который слышен всем) Есть у нас мадам Каплун, грандиозная дама с ее мигренью, у которой сам Бог не узнает, чего она хочет… (Мадам стонет сквозь зубы).
Фроим: А я знаю! Я знаю, что Соломончик хочет Баську, но мадам Каплун не хочет меня… (страшный вопль мадам Каплун)
Мадам Каплун: (вскочив) Да! Я не хочу вас! Я не хочу вас, Грач, как человек не хочет смерти! Я не хочу вас, как невеста не хочет прыщей на голове! Покойный отец наш был бакалейщик. И покойный наш дедушка был бакалейщик! И мы должны держаться нашей бранжИ!..
Фроим: (покачав головой) Одесса, чтоб она так жила… Ладно. Держитесь вашей бранжи.
(поворачивается и уходит, так и не вынув рук из карманов. Неподвижные Каплуны провожают его глазами. Потом мадам Каплун срывает с головы компресс и взмахивает им, как победным флагом. Каплун с женой на музыке «припева» пускаются в пляс.)

КАПЛУНЫ:
Взгляните на эти сардины
От фирмы «Филипп и Кано»!
На спелые эти маслины!
На сладкое это вино!
Нам нервничать больше не нужно!
Бранжа от беды спасена!
На кой нам в семействе биндюжник!
Ужасный безродный биндюжник!
Не нужен нам этот биндюжник!
И девка его не нужна! (повторы)
(Соломончик плачет за прилавком… Затемнение.)

Поздний вечер. Заведение Любки Казак. В тишине слышны звуки, которые расшифровываются совершенно недвусмысленно. Это любовные стоны, воркующий смех, скрип кроватей, шепоты и вскрики.… Появляется Фроим Грач. Некоторое время стоит неподвижно, прислушивается…).
Фроим: Мадам Любка! Это я! Фроим Грач!…
Любка: (появляется и подходит, держа в руке бутылку) Говори.
Фроим: Мадам Любка… Вы умная женщина, и я пришел до вас, как до родной мамы… (Любка пьет из бутылки) Я надеюсь на вас, мадам Любка… Сначала на Бога, потом на вас…
Любка: Говори! (садится за стол)
Фроим: В колониях немцы имеют богатый урожай на пшеницу, а в Константинополе бакалея идет за половину даром… (Любка пьет из бутылки, предлагает Фроиму, тот отказывается) Пуд маслин покупают в Константинополе за три рубля, а продают их здесь по тридцать копеек за фунт! Бакалейщикам стало хорошо, мадам Любка!… (Любка слушает, подпирая голову рукой) Бакалейщики гуляют очень жирные. И, если подойти к ним с деликатными руками, так человек мог бы стать счастливым! (Любка задремала, Фроим этого не видит.) Но я остался один в моей работе… Покойник Левка Бык умер.… И покойник Коля Паковский тоже… Мне нет помощи ниоткуда!.. (видит, что Любка спит. Сперва хочет ее разбудить, но потом отказывается от этой мысли и просто садится ждать, когда его собеседница проснется. Говорит тихо) И вот я один, как бывает один Бог на небе…
Любка: (просыпается, как будто и не спала) Беня Крик!
Фроим: (поражен) Беня Крик?.. Тот, что хотел стать Королем?
Любка: А я знаю, что он хотел?! Я знаю, что ты хотел попробовать его на Тартаковском. Чем тебе плох Беня Крик? (пауза)
Фроим: И… он холостой, мне сдается?
Любка: Он холостой. Окрути его с Баськой! Дай ему денег. Выведи его в люди!
Фроим: Беня Крик… Я не подумал о нем.… Когда он собрался брать контору?
Любка: Я знаю? Сегодня поздно… Савка Буцис, который ходит с ним, и одна моя девочка храпят, как твои кони.…Так может быть, завтра?
Фроим: Завтра?.. Завтра…

(Световая перебивка. Высвечивается Бася, хрупкий силуэт в условном пространстве звездной ночи. Музыка.)

МОЛИТВА БАСИ
(речитатив, почти шепот сквозь слезы)
Бог на небе, посмотри на меня,
Дочкой грубого еврея не брезгуя…
А что плачу, — пригорела стряпня,
Хоть стряпуха я, ты сам знаешь, резвая…
Бог на небе, я довольна судьбой!
Заневестилась, а все еще девушка…
А вот что для разговора с тобой
Ненарядно приоделась, так не во что…
Говорил раввин, ты можешь шутя
Чудеса с людьми творить потихонечку…
Бог на небе, подари мне дитя!
Как Марии дал без мужа ребеночка!..
Я сидела б в нашем бедном дому.
Подшивала бы бельишко постельное…
Он бы видел сны, покуда ему
Я бы пела про тебя колыбельную…
Поёт: (воображаемому ребенку)
1. Бог всё знает. Бог не строгий.
Он тебя научит снам.
Чтобы ты свои дороги
Выбрал сам.

Бог тебя в пути не бросит.
Спи спокойно, мой сынок….
Назову тебя Иосиф,
Снов знаток.

2. Повторится, как когда-то
Древних лет счастливый сон.
Наградит тебя богато
Фараон.

Ты найдешь свою удачу —
Золотую колею…
Ты не думай, я не плачу.
Я пою…

3. Самым лучшим сыном будешь
Из еврейских сыновей.
Может, маме платье купишь
Поновей…

Разгадаешь все загадки
Темной жизни, светлых снов…
Спи, мой ангел. Спи, мой сладкий…
Мазл тов.…

«ОГРАБЛЕНИЕ»

(Световая перебивка. Музыка «Колыбельной» переходит в фоновую музыку «Производственного собрания». Действие переносится в ссудную контору Тартаковского. Несколько служащих стоят с поднятыми руками. Здесь же — налетчики, которые держат служащих под прицелом своих револьверов. Беня Крик, обняв за плечи тощего молодого приказчика (Мугинштейна), прохаживается с ним по конторе.)
Беня: Так ты говоришь, хозяина нет в конторе…
Мугинштейн: (эхом) Хозяина нет в конторе…
Беня: И кто, пока его нет, будет за хозяина?
Мугинштейн: (заикаясь) Я буду за хозяина…
Беня: Тогда отчини нам с божьей помощью кассу…
Мугинштейн: Я… не могу! (один из Бениных подручных, услышав, сует под нос Мугинштейну револьвер)
Беня: Работай спокойнее, Яша.… Не имей эту привычку быть нервным на работе.… Дай молодому человеку чемодан. Должен же он куда-нибудь складывать то, что достанет нам из кассы…
Мугинштейн: Я не могу! Поймите меня! У меня мать совсем старуха. Ее зовут Песя Миндл. Она торгует курами, но у нее не покупают… Вы возьмете свое и уйдете.… А что будет со мной, когда вернется хозяин? И что будет с моей матерью-старухой после того, что хозяин сделает со мной, когда вернется?… (Бенин подручный ставит возле его ног открытый саквояж)
Беня: Как тебя зовут, сын куриной торговки?
Мугинштейн: Иосиф Мугинштейн меня зовут, если вам от этого будет легче сделать мою мать несчастной.
Беня: Открывай кассу, сын, любящий свою несчастную мать. Я беру на себя твоего хозяина. Это моё слово. (Мугинштейн открывает кассу и начинает складывать в саквояж деньги и ценности) Я написал сердечное письмо. «Мосье Тартаковский, — написал я ему. — Будьте настолько любезны положить мне под бочку с дождевой водой тридцать тысяч…». Написал вежливо. Как родному…
Мугинштейн: Сразу видно, что вы оба из хорошей семьи…
Беня: Так он бы мог ответить? Но он не ответил. А коль раз он разыгрывает из себя Ротшильда, так пусть он горит огнем…
Мугинштейн: Может быть, почта не сработала.… Вот это вам класть? (показывает перстень с большим камнем) Это красиво, но это — стекло.
Беня: Спрячь себе. Подаришь своей куриной торговке.… Так объясни мне, Иосиф Мугинштейн, как другу. Вот получает он от меня сердечное письмо. Отчего бы ему не сесть на трамвай за пять копеек, и не подъехать ко мне на квартиру, и не выпить со мной стопку водки и закусить чем Бог послал? Что мешало ему выговорить передо мной душу? «Беня, — пусть бы он сказал, — так и так, вот тебе мой баланс, повремени мне пару дней, дай вздохнуть, дай мне развести руками». Что бы я ему ответил?..
Мугинштейн: И что бы?… (показывает, что в кассе пусто, а саквояж полон)
Беня: Я бы ответил, что свинья со свиньей не сходятся, а человек с человеком могут.… А что бы, друг Мугинштейн, ему ответил ты?
Мугинштейн: Я?!.. Я бы постарался его утешить. Ведь вы — его нежданное несчастье. (Закрывает баул) А несчастье в жизни всегда шляется под нашими окнами, как нищий на заре… (протягивает баул Бене)
Беня: (серьезно) Ты хороший человек, Мугинштейн. Я рад с тобой познакомиться. Позволь, я заберу то, что взял… (берется за ручку баула, который держит Мугинштейн.… Получилось что-то, похожее на рукопожатие) Будь здоров…
Савка Буцис: (врывается в контору с наганом в руке. Он пьян. Озирается…) О-го-го, Бенчик!.. Я опоздал, Бенчик!.. Но я успел, Бенчик!.. (выстрел… Мугинштейн падает… Баул остается у него в руке… чей-то пронзительный крик… тишина…отдаленные свистки…)
Беня: Тикать с конторы! (короткая суматоха)
Голос: Сдается мне, это не по-королевски — тикать.. (Все оборачиваются на голос. Из тени выходит Фроим Грач. Пауза. Одинокий свисток вдалеке…).
Беня: Ты прав, старик. Это не по-королевски…(отбирает у Савки наган) А вот это — по-королевски. (бьет Савку по голове рукояткой его же нагана, тот падает на пол рядом с Мугинштейном). Клянусь гробом моей матери, Савка, ты ляжешь рядом с ним. Но уже не здесь… (свистки становятся слышнее) Кровь пролилась по моей вине, Грач. И похорон будет двое. И одни будут по высшему разряду… Я возьму твоего хозяина на себя, Иосиф Мугинштейн… Я дал слово.
Фроим: Ты дал слово, Беня. Это все слышали. (свистки совсем рядом) Сдается мне, у этой конторы был черный ход. (Неторопливо уходит, следом за ним налетчики, таща Савку Буциса. Громкие трели полицейских свистков. Беня Крик уходит последним под тему припева «Танго мечты». Проходя мимо лежащего Мугинштейна, на мгновение задерживается. Наклоняется, собираясь забрать саквояж. Пауза.)
Беня: (выпрямляется, так и не взяв саквояж) Одесса.… Чтоб она так жила… (уходит)

«СЛОБОДСКИЕ»

(Сцена погружена в темноту. Звучит визгливая гармошка. Мотив маршеобразно- частушечный. Подсвечивается задник, на котором кривляются человеческие тени. Это погромщики. Персонифицирован только голос Мастерового.)

Мастеровой: Значится так! У молдаванских жидов послезавтра похороны! Полицмейстер знает! Ему заслано! Ни одного городового у кладбища не будет! Погуляем, слободские?!..
(В ответ — частушка или куплет, напоминающий сегодняшнюю фанатскую речевку.)

Погромщики: (отдельные голоса)
— Поберегись, картавые!
Наш праздничек настал!
— Заступимся оравою
За русского Христа!
— Врежь по носатой тыкве!
— Вдарь по пейсатой брюкве!
— Нас Михаил Архангел
Благословит с хоругви!
Припев: (хором)
Кто были черные,
Те станут ржавые
Во славу русского
Самодержавия!
Мастеровой: Значится так! Двинем от Слободы на Большую Арнаутскую! Там лавок ихних не меряно!.. А потом — на Малую, где у них дома-домишки!..
Погромщики:
— Что есть у них, разыграно
На решку и орла!
— Оставим богоизбранных
В чем мама родила!

— В домах окошки справные!
— Приучен бес к теплу!
— Попляшем, православные,
По битому стеклу!
Припев:
Ой, разгорелося
От искры зарево!
Привет из города
Да Николаева!
Мастеровой: А потом, значится, к синагоге ихней кладбищенской! А тама уж они все в сборе будут! Тут уж, православные, гуляй — не хочу!
Погромщики:
— Пока они опомнятся,
А мы уж в гости к ним!
— Георгиевской конницей
На змеев налетим!

— Братва великоросская,
Восстанем на врагов!
— Корми песок, жидовская
Недорогая кровь!
Припев:
А коли спросят нас, к чему
Резня бесцельная,
Так мы не вспомним, потому
Как все похмельные! (припев повторяется)

(Медленно гаснет свет на заднике. Так же постепенно сходит на нет громкое пение.)

«ОДНО К ОДНОМУ»

(Заведение Любки Казак. За столом Гедали. Любка накрывает… Музыканты в отдалении настраивают свои нехитрые инструменты.)
Любка: …и потом он поехал, ты знаешь, куда? Он поехал к Песе Миндл, куриной торговке, которая билась на полу в кухне по своему Иосифу.… Потому что там уже сидел Тартаковский и объяснял ей про двенадцать рублей прибавки к ее пенсии. Это мне рассказала соседская женщина, которая приходила дать Песе стакан воды, если что…
Гедали: А что рассказали друг другу они — те, кто встретились на кухне Песи Миндл?
Любка: О, это настоящий рОман!… Тартаковский рассказал, что Беня — хулиганская морда и бандит, которого должна выбросить земля. (смеется)
Гедали: А Беня?
Любка: Беня рассказал, что у него мозг поднялся дыбом вместе с волосами, когда он услыхал про двенадцать рублей прибавки. И про тот несгораемый шкаф, куда Тартаковский упрятал свой стыд!.. Потом он достал наган и попросил Тартаковского выписать Песе Миндл десять тысяч единовременно и прибавить к ее пенсии пятьдесят. И тот выписал! Тартаковский! Ничего себе?… У паренька, скажу тебе, есть хорошая манера!.. Он хотел стать королем? Боюсь, он им станет, Гедали.… Выпьем за него. Не так часто появляются в моем заведении новые короли!… (наливает и пьет)
Гедали: А он появлялся?
Любка: Вчера. А ушел утром… от Катюши. (смеется) И он еще придет, Гедали…
(Входят Фроим Грач и Бася.)
Бася: Здравствуйте, мадам.… Здравствуйте, дядя Гедали…
Фроим: Почтение.… Это моя дочь. Бася. Она из Тульчина, мадам Любка… Она умеет мыть посуду.… Пусть она пока поможет вам по делу.
Любка: Пусть ты пока не будешь залезать в женские умения, Фроим!.. Пойдем, девочка. Я покажу тебе из нового товара. (уводя Басю, адресует Фроиму выразительный жест, означающий «сумасшествие»)
Гедали: Садись, Фроим. Не стой на ногах, в которых нет правды.
Фроим: Ой, только не рассказывай мне, Гедали, в чем есть правда. У тебя слишком много слов для моей головы, которая болит. (садится)
Гедали: И за что болит твоя одноглазая голова, Грач?
Фроим:) За новости…
(появляется Беня Крик. Проходит прямо к столу, садится напротив Грача, наливает Фроиму и себе, чокается…)
Беня: Ваше здоровье, уважаемый Фроим.
Фроим: И твое, Беня.
(оба пьют и смотрят на Гедали…пауза…)
Гедали: Пойду, проведаю наших гевЕрэт… (проходя мимо музыкантов, что-то говорит им.)
Фроим: Я простой человек, Беня… Я хочу, чтобы мы говорили прямо…
Беня: Что плохого, если два приличных человека будут говорить прямо?..
(К столу подходят музыканты. Они играют довольно громко. Слышны только отдельные реплики в паузах.)
Фроим: Баська приносит три тысячи приданого, две кровных лошади и жемчужное ожерелье… (музыка, рукопожатие)
Беня: Каплун, говорите вы? Он повинен в семейной гордости — Каплун с Привозной площади… Он не пощадил первой любви… Он заплатит мне за это дороже, чем за свои маслины…. Мы накажем всех бакалейщиков… (музыка, рукопожатие)
Фроим: Похороны завтра?..
Беня: Похороны завтра. (музыка, Фроим жестикулирует, Беня озабоченно кивает…)
Фроим: Ты слыхал за погром, Беня?
Беня: Я слыхал за погром….
Фроим: Надо наведаться к моему другу Пятирубелю… Лучше, если ночью…. Пусть выкопает то, что зарыто у него под наковальней…
Беня: Если надо, я не скажу, что не надо… (музыка, рукопожатие, стопка водки…)
Фроим: …и если позволит Бог, всё сладится… Я простой человек, но я имею надежды…
Беня: Я возьму это на себя, папаша!
(Музыка звучит громко… Мелодия «Трио Гедали, Фроима и Баси». Гедали и Любка Казак выводят Басю. Она одета во что-то немыслимое и чудовищно накрашена. Пауза… Беня подошел к Басе, торжественно опустился на одно колено и поцеловал ей руку.)
Любка: (в восторге) Одесса, чтоб она так жила!
(Сперва медленная, но постепенно ускоряющаяся еврейская танцевальная пластика… Световая перебивка.)

«ЛЮБИМЫЙ СОН БОГА»

(Кладбище. Музыка (возможно, трансформированная мелодия «Молитвы Баси»). Задник залит светло-голубым светом. Участники похорон одеты в темное. Их лица едва различимы. (Эффект контражура). Угадывается маленькая плачущая женщина, которую утешают. Несколько человек выносят один за другим два гроба: богато украшенный и совсем простой. Устанавливают гробы на козла. Возле гробов встают Беня Крик, Фроим Грач, Бася, Любка Казак, Иван Пятирубель, Гедали. Музыка смолкла.)

Беня: Господа и дамы… Вы пришли отдать последний долг честному труженику, который погиб за медный грош…. От своего имени и от имени всех, кто здесь не присутствует, благодарю вас… Что видел наш дорогой Иосиф в своей жизни? Он видел пару пустяков. Чем занимался он? Он пересчитывал чужие деньги. За что погиб он? Он погиб за весь трудящийся класс.… Есть люди, уже обреченные смерти, и есть люди, еще не начавшие жить. И вот пуля, летевшая в обреченную грудь, пробивает Иосифа, не видевшего в своей жизни ничего, кроме пары пустяков.… Есть люди, умеющие пить водку, и есть люди, не умеющие пить водку, но все же пьющие ее. И вот первые получают удовольствие от горя и от радости, а вторые страдают за всех тех, кто пьет водку, не умея пить ее.… Поэтому, господа и дамы, после того, как мы помолимся за нашего бедного Иосифа, я прошу вас проводить к могиле неизвестного вам, но уже покойного Савелия Буциса…
(Все склоняют голову. Высокий гортанный голос скороговоркой произносит слова молитвы на «иврит». Фоном, делаясь всё громче, начинает звучать музыка «Слободских». Задник из голубого медленно становится багровым. Постепенно увеличиваясь в размерах, на нем возникают кривляющиеся тени. Молитва умолкла.)
Голос Мастерового: Намолилися, пархатые?!.. (тишина) А чего гробов-то так мало?!.. Покойников не хватает?! (тишина) Ну, ничо, щас прибавится.… Давай, ребята!.. (музыка «Слободских» звучит оглушительно.)
Пятирубель: (перекрикивая музыку) Стой, православные! (пауза) Знаете меня?.. Я кузнец Иван Пятирубель!
Голос Мастерового: И всего-то?! Не дешево ли продался? За пять-то рублей жидовских? (хохот слободских)
Пятирубель: Русским языком с вами говорю! Расходись миром, мужики!
Голос Мастерового: Иуду этого, значица, первым класть!.. Ну, с Богом!..
(Хоровое скандирование слободских. Тени на заднике, кажется, сейчас прорвут ткань…)
СЛОБОДСКИЕ:
Братва великоросская,
Восстанем на врагов!
Корми песок, жидовская
Недорогая кровь!.. (несколько раз, как бы наступая)
(Фроим Грач и Беня Крик открывают крышку гроба Савки Буциса. Пятирубель достает из гроба неуклюжий ручной пулемет с толстым стволом и огромным диском. Любка Казак держит пулеметную ленту. У Бениных сообщников в руках появляются револьверы.)
Фроим: (в паузе между куплетами «речевки») Стреляйте в воздух!.. В воздух стреляйте, говорю вам!
Беня: (азартно) Потому что, если не стрелять в воздух, можно попасть в человека!..
(Оглушительная стрельба, крики, паника, топот разбегающейся толпы… Задник постепенно «пустеет» и «голубеет»… Тишина.…Потом начинает тихо звучать музыка…)
Гедали: Эти люди хотели, чтоб нас больше не стало на этой земле… Но земля принадлежит Богу. И ему решать, нужны ли мы здесь. Это он, умница, когда-то показал нам эту землю во сне… А у него столько снов, столько разных снов, что это нечто… Вот сейчас был плохой сон… Может быть, потом будет хороший?… Как мудро сказал мой друг, кузнец Пятирубель, мы — евреи — смешные. И он таки прав… Мы — это просто обхохочешься.… Потому что мы верим в сны, где нам показывают счастье… (поет):

В горной теснине ли,
В черной пустыне ли,
В буйном веселье и нежной тоске
То ли мы странники,
То ли изгнанники, —
Всюду не дома, всегда налегке.
И пылает предвечная,
Шестиконечная,
Звезда наша млечная
Там вдалеке…

(вместе с Фроимом и Беней)
Жизнь, ты — погонщица.
Путь наш не кончится,
Все испытанья для сердца продля…
Так уж вышло, что нам
Бог велел верить снам.
Ждет вас, — сказал он —
Святая земля.
Вечно желанная
Благоуханная,
Обетованная
Наша земля.

(к ансамблю добавляются голоса Баси и Любки)
Анафему пойте нам…
Номер присвойте нам…
В гетто заприте, сожгите в огне…
Бог наш пресветлый!
Мы верим в завет твой
И смерть не пугает,
Покуда во сне
Нам сияет предвечная,
Шестиконечная
Звезда наша млечная
Там, в вышине.

ХОР:
Жизнь, ты — погонщица!
Путь наш не кончится,
Все испытанья для сердца продля…
Так уж вышло, что нам
Бог велел верить снам.
Ждет вас, сказал он,
Святая земля!
Вечно желанная,
Благоуханная,
Обетованная
Наша земля!…

Фроим: Одесса! Чтоб она так жила…

— з а н а в е с —

(окончание следует)