Барон де Гирш не признавал традиционной благотворительности, сводящейся к раздаче милостыней. Он был уверен в том, что будущее российских евреев связано с предоставлением им возможности продуктивно трудиться.
Эдгардо Заблоцки
[Дебют]Странствия пассажиров «Пампы»
Сокращенный перевод с английского Эрнста Зальцберга
Эдгардо Заблоцки
С уверенностью можно сказать, что
для еврейской колонизации Аргентины
«Пампа» была тем же, что «Мэйфлауэр»
для европейской колонизации Северной
Америки.
Лазаро Шаллман
История пассажиров «Пампы»
В июле-августе 1891 года многие российские евреи эмигрировали в Палестину, чтобы избежать усиливающиеся репрессии правительства. Некоторые, не сумев акклиматизироваться в новых условиях, вернулись в Россию. Другие не смогли достигнуть цели путешествия из-за того, что Турция в июле 1891 года закрыла для них свои границы. Примерно 500-600 еврейских семей застряли в Константинополе, не имея ни денег, ни документов для того, чтобы вернуться в Россию. Их положение было отчаянным, и они обратились за помощью к местной еврейской общине. Был создан специальный комитет, который попросил барона де Гирша включить эти семьи в программу еврейской колонизации Аргентины, финансируемую бароном. Де Гирш не только дал свое согласие, но немедленно назначил директора школы Alliance Israelite Universelle[1] в Константинополе ответственным за судьбы беженцев до их отъезда в Аргентину. Через нескольео недель была создана комиссия по отбору эмигрантов, пригодных для сельскохозяйственного труда, при этом предполагалось, что предпочтение будет отдано людям с опытом работы в сельском хозяйстве и семьям с сыновьями. В действительности отбор производился в спешке и с нарушением всех установленных критериев[2], что существенно осложнило для многих эмигрантов процесс адаптации в новой стране.
Тем не менее, в октябре 1891 года комиссия отобрала около 200 семей (примерно 800 человек) для отправки в Аргентину и представила список Еврейскому колонизационному обществу (ЕКО) в Париже. Здесь 80 человек были вычеркнуты по состоянию здоровья или из-за отсутствия в Константинополе в это время. Согласно докладу, посланному де Гиршу в ноябре 1891 года, несколько ортодоксальных евреев отказались ехать из-за требования постричь пейсы и бороды. На место выбывших были зачислены новые кандидаты, и снова не все из них удовлетворяли первоначальным требованиям. Представитель ЕКО выдал каждому отъезжающему билет и деньги на дорожные расходы, предоставленные в виде долгосрочного займа.
Вечером накануне отплытия возбуждение и энтузиазм царили среди эмигрантов. Один из них, маляр Розенблюм, соорудил из белых и голубых кусков шелка флаг Эрец Израэль, в центре которого нарисовал щит и монограмму барона де Гирша. Наверху флага была надпись на иврите, напоминавшая о страданиях, перенесенных эмигрантами в Константинополе, внизу _ фраза Die Kinder Moses (cыны Моисеевы). 4 ноября 1891 года 818 иммигрантов отплыли из Константинополя в Марсель на борту французского парахода «Фрессина»[3]. Проводить их собралась в порту вся местная еврейская община. Директор школы Alliance сказал в своей речи:
Братья, Вы оправляетесь в прекрасную страну, которая свободна, обильна и богата плодородными почвами. Вы получите там землю, дома и инвентарь. Возможно, что не все будет готово к Вашему приезду _ не разочаровывайтесь этим. Многие из Вас не были земледельцами, и Вам придется учиться работоть на земле. Сейчас Ваш путь лежит в Буэнос-Айрес, где Вы пробудете несколько дней или недель, а потом поедете в места, гле будете постоянно жить на своей знмле[4].
Приближаясь к берегам Франции, «Фрессина» попала в жестокий шторм, и капитан приказал выбросить за борт все ненужное, чтобы удержать судно на плаву. В Марселе эмигрантов встретили представители ЕКО, которые отправили их через весь город на железнодорожный вокзал для следования поездом в Бордо.
Это была символический исход из старого мира _ шли старые и молодые мужчины и женщины с детьми, с тюками на плечах. Марсельцы выглядывали из окон и с балконов, чтобы увидеть эту странную процессию людей, преследуемых на родине и отправивишихся на поиски нового дома[5].
По приезде в Бордо 13 ноября 1891 года эмигрантов разместили в замке барона Ротшильда, где они отдыхали три дня перед дальним морским путешествием на борту «Пампы».
Интересны впечатления, которые произвели прибывшие на сотрудников ЕКО. Доктор Эли Шварцфильд в письме от 4 декабря 1891 года писал представителю де Гирша в Аргентине доктору Левенталю:
Лучшими среди прибывших являются выходцы с Кавказа и Бессарабии, за ними следуют одесситы, в особенности грузчики, кузнецы и слесари. Далее портные, сапожники и уличные торговцы, похоже, найдут применение своим силам _ все они молоды и полны желания начать новую жизнь.
Некоторые были включены в список в Константинополе поспешно, чтобы заменить выбывших. Они приплыли в Бордо на судне «Паннилак» и отказались перейти на «Пампу», считая её слишком маленькой для океанского плавания, что взбудоражило всех эмигрантов[6].
В заключение доктор Шварцфильд выразил сомнения по поводу молодых женщин, оказавшихся в этой группе. Их внешний вид и манера поведения привели его к мысли, что они не двинутся никуда дальше аргентинской столицы.
15 декабря 1891 года «Пампа» причалила в порту Буэнос-Айреса. На её борту было четыре пассажира первого класса и 879 иммигрантов, в том числе около 800 евреев.
Серьезная проблема возникла с расселением вновь прибывших. Предназначавшиеся для них колонии в провинции Энтре-Риос еще не были организованы, а колония «Маурисио» в провинции Буэнос-Айрес была переполнена иммиграниами, прибывшими ранее из Восточной Европы.
Поскольку новые иммигранты не могли оставаться долго в отеле, доктор Левенталь попросил содействия у лидеров небольшой местной еврейской общины; с такой же просьбой обратился к ним барон де Гирш. Лидер общины А.Леви ответил, что разместить такое количество людей в сжатые сроки в Буэнос-Айресе невозможно. Он же предупредил об опасностях, подстерегавших молодых иммигранток в столичном порту, где вовсю действавали сутенеры.
Вскоре Левенталь получил телеграмму от Генерального секретаря департамента эмиграции в Мар-дель-Плата о том, что вновь прибывших можно разместить в отеле Бульвар Атлантик в Мар-дель-Сур, в 52 километрах южнее Мар-дель-Плата. Однако с переездом в новый отель возникли трудности. Кто-то распустил слух, что их хотят отправить на юг для того, чтобы продать в рабство. Это вызвало беспокойство и возбуждение среди прибывших, в отеле для иммигрантов начались стихийные собрания. Один из выступавших сказал, что евреи должны быть сильны и едины перед лицом такой серьезной опасности. Он же продолжал, что представитель де Гирша в Аргентине — выкрест и тайный миссионер, призванный обратить их в христианство, и первым доказательством этому было требование, чтобы ортодоксальные евреи постригли пейсы и бороды в Константинополе. Собравшиеся постановили не поддаваться на уговоры и оставаться в отеле для иммигрантов до получения обещанных договоров на владение землей.
Все эти нелепые слухи, распускавшиеся теми членами еврейской общины Буэнос-Айреса, которые противились планам еврейской колонизации страны, возымели известный эффект. Некоторые горячие головы потребовали возвращения в Европу, другие грозили начать голодную забастовку[7].
21 декабря доктор Левенталь отправил телеграмму де Гиршу: «Стамбульцы отказываются вселиться во временное жилье и настаивают на решении вопроса об их постоянном расселении. В противном случае они требуют вернуть их в Европу». Ответ барона гласил: «Крикливые требования стамбульцев неприемлемы. Не проявляйте той слабости, которую мы допустили в “ Маурисио”».
На следующий день Левенталь сообщил де Гиршу, что вступил в переговоры с недовольными с целью найти решение проблемы. После обсуждения многих предложений и контрпредложений было решено направить делегацию из трех иммигрантов и представителя ЕКО в Мар- дель-Сур для оценки ситуации и возможности временного размещения вновь прибывших в местном отеле.
Результаты поездки были положительными, и в начале января 1892 года иммигранты проследовали поездом в Мар-дель-Плата и оттуда в открытых повозках в Мар-дель-Сур, где и разместились в отеле Бульвар Атлантик.
12 января 1892 года над Мар-дель-Сур разразился жестокий ураган с ливнем, в результате которого отель оказался частично затопленным и существенно поврежденным. По счастью, никто из постояльцев не погиб, но многие были ранены или лишились имущества. Через две недели в городе вспыхнула эпидемия тифа. Наиболее тяжело больных удалось переправить в Мар-дель-Плата, однако несколько детей умерли и были похоронены на временном кладбище.
В начале апреля 80 семей отправились из отеля Бульвар Атлантик в Буэнос-Айрес. Отсюда они пароходом достигли Консепсьон-дель-Уругвай и далее _ Сан-Антонио.
Вторая группа примерно в 100 семей в течение нескольких недель жила в амбарах и на фермах вблизи станций Басавилбаса и Домингес (обе _ вблизи Консепсьон-дель-Уругвай). Последняя группа из 10-12 небольших семей и одиночки были отправлены в Мозесвилль, где их временно разместили в палатках.
Даже самые отчаянные пессимисты из числа иммигрантов не могли представить запустение и нищету, которые ждали их в Сан-Антонио и Домингесе. В Сан-Антонио было только одно здание, занятое администрацией ЕКО, и громадная конюшня, в которой разместились иммигранты. Некоторым посчастливилось получить кровать, остальные спали на набитых соломой матрасах. Еда состояла только из мяса и хлеба, но её было вдоволь.
После нескольких недель в Сан-Антонио часть семей перевели во вновь образованную колонию «Клара». Здесь несколько семей расселили в старом ранчо без окон и дверей, остальных _ в палатках без всякой мебели.
Со временем условия жизни улучшились, администрация ЕКО стала снабжать колонистов разнообразными продуктами и мылом, которые выдвавлись в зависимости от числа членов семьи.
Вскоре возникли новые сложности, на сей раз с постройкой домов. Администрация считала, что их должны строить колонисты, тогда как некоторые из них настаивали, что это_ обязанность администрации, и отказывались покинуть палатки и ранчо до тех пор, пока не будут построены пригодные для жилья дома.
После долгих дебатов четыре семьи взялись за строительство домов из необожженного кирпича, крытыми соломенной крышей.
Из-за отсутствия опыта дело двигалось медленно, и администрация предложила подключить к нему ничем не занятых колонистов-одиночек. Последние отказались и потребовали предоставления им постоянного жилья. В ответ администрация лишила их снабжения и вызвала полицию, которая была встречена камнями. Один из «бутновщиков» вырвал у полицейского шпагу и сломал её. После долгих переговоров с администрацией конфликт был кое-как улажен.
Постепенно иммигранты приспосабливались к новой жизни. Они строили дома, выбеливали их, пекли хлеб, учились поднимать целину, сеять, корчевать пни, пасти скот, управлять повозкой быков. Новоселы преодолевали многие трудности, но в первый же год их постигло непредвиденное бедствие-поля маиса были уничтожены саранчой.
Письмо де Гирша администрации ЕКО в Буэнос-Айрес от 1 апреля 1892 года, которое связано с этим событием, в очередной раз демонстрирует отношение барона к филантропии:
Вы пишите, что, в связи с потерей урожая, ЕКО будет платить колонистам те же субсидии, что и в год их приезда в Аргентину.Я считаю это неприемлемым. Даже с потерей урожая поселенцы устроены сейчас гораздо лучше, чем раньше: у них есть огороды. сады, коровы и молочные продукты. Что происходит в других странах, где случается неурожай? Люди страдают, это правда, но жизнь идет своим чередом, и они продолжают работать, как и прежде[8].
13 апреля 1892 года в Буэнос-Айрес приплыл новый представитель де Гирша в Аргентине полковник Альберт Гольдшмит с целью наведения порядка в сельскохозяйственных колониях. Во многие из них он назначил новых администраторов с наказом строго следовать инструкциям ЕКО и установить жесткую дисциплину. Вскоре полковник посетил все поселения. Во время пребывания в «Кларе» Гольдшмит, несмотря на протесты колонистов, приказал выселить четыре семьи, отказавшиеся работать в поле, снабдив их деньгами на обратную дорогу в указанные ими пункты. Это послужило хорошим уроком остальным поселенцам. Позиция самого де Гирша была еще более непреклонной, как это явствует из его письма администрации ЕКО в Буэнос-Айресе от 19 августа:
Ваше письмо произвело удручающее впечатление. Из него я понял, что, находясь под угрозой скандалов, Вы выслали из провинции Энтре-Риос только десять семейств вместо того, чтобы разом покончть со всеми сомнительными элементами[9].
В заключение приведем выдержки из работы Либермана:
Те, кто совершили трудное путешествие на «Пампе», прокладывали дороги в лесисиых горах и заросших травой прериях, закладывали основы того, что было и есть еврейским сельским хозяйством в Аргентине. Встречая ежедневные трудности на новой земле, медленно и тяжело учась земледелию, эти люди достойны того, чтобы о них были написаны книги. Они боролись не только с непокорной природой, но и, на первых порах, с враждебностью местных жителей. К этому нужно добавить трудности в общении с представителями ЕКО и местной продажной администрацией; религиозные запреты, которые накладывали строгие ограничения на потребляемую ими пищу; большие расстояния и отсутствие дорог; бесконечные зимние дожди и нестерпимый летний зной; изнурительный труд, особенно в первое время, когда все делалось вручную. Несмотря на то, что многие расстались с мечтой стать земледельцами и ушли в соседние города, мужественные пионеры остались на вспаханной ими земле, воплотили в жизнь мечту барона де Гирша и, шаг за шагом, дали новое направление еврейской истории. Пролетели 1892, 1893, 1894, 1895 годы…Только чудом, смелостью и отвагой пионеров, никогда раньше не работавших на земле, для которых собственный опыт и ошибки были единственным руководством к действию, можно объяснить успех этого предприятия. Им было не легко рыть канавы и приручать волов; корчевать пни и очищать поля; доить коров и таскать мешки с зерном; бороться с нашествиями гусениц и саранчи; учиться управлять машинами.
Это были прекрасные годы испытаний и жертв. На новую землю приехали слабые, неприспособленные к сельской жизни люди. Через бедствия и страдания, которые не были напрасными, они преобразились духовно и физически, стали упорными и непобедимыми. Они научились дышать полной грудью, их мускулы окрепли, они приобрели твердость и цепкость, свойственные аргентинцам, и постепенно это стало приносить свои плоды.
Это были те же возбужденные люди, которые толпились в портах Востока, в бессилии сжимая кулаки перед запертыми дверями в Святую землю; те, которые пересекли Средизнмное море на тихоходных пароходах; те, кто, пытаясь попасть в Палестину, оказались бездомными в Турции и Египте, работали на хлопковых полях в долине Нила; те, кто в один прекрасный день приплыли во Францию с мечтой о счастливой и сладкой жизни за океаном; те, кто совершили долгое и тяжелое путешествие на «Пампе»; те, кто попали в отель для иммигратнов, на повозках достигли Мар-дель-Сур, купались в Атлантическом океане, хоронили умерших от болезней детей и долгие месяцы жили в товарных вагонах в Консепсьон-дель-Уругвай. Они, первые поселенцы, святое напоминание о нашем земледельческом прошлом, только они могут рассказать о своих жизнях, о переживаниях, испытанных под небом Аргентины и о чувстве благодарности к новой родине[10].
Воспоминания пассажиров «Пампы»
В 1996 году Пол Армони и его жена Ева Фрид основали Ассоциацию еврейской генеалогии Аргентины, которая трижды в году публикует результаты своих исследований в журнале Toldot. В №8 за 1998 год была помещена статья Армони с именами 817 пассажиров-евреев «Пампы». В их числе были Маурисио Хайчир и Энрике Дикман. Их воспоминания позволяют узнать «из первых рук» об опыте поселенцев-участников проекта барона де Гирша.
Воспоминания Маурисио Хайчира[11]
В октябре 1891 года евреи со всей России, гонимые погромами, потянулись в Турцию с тем, чтобы уехать оттуда в Палестину. Но в это время турки, владевшие Святой землей, закрыли въезд в неё иностранцам. Многие евреи, уже добравшиеся морем до Яффы, были вынуждены вернуться в Стамбул, так и не ступив на Святую землю.
В конце 1891 года в городе начал работать комитет ЕКО барона де Гирша, и это было настоящим спасением для евреев, которые стали записываться для отъезда в Новый свет.
В нашей семье не было единого мнения относительно такой перемены. Мама все время причитала о том, как мы расстанемся с родными и знакомыми и перенесем такое путешествие! В конце концов, мы убедили её, пошли на регистрацию и предстали перед тремя членами комитета, один из которых знал русский. Переговорив между собой по-французски, он сказал отцу, что они не верят, что мы евреи, и стал экзаменовать его. «Что Вы говорите, вставая по утрам?» Отец ответил на идиш. Последовали новые вопросы: что Вы говорите, идя спать? Какие главные еврейские праздники? Ответы отца удовлетворили комиссию, и нас пятерых занесли в список отъезжающих. Бабушке и дедушке было отказано, и им пришлось вернуться в Крым.
Барон де Гирш зафрахтовал грузовой пароход, который должен был доставить нас во Францию. Нас _ это 1500 евреев из Польши, Литвы, Украины и многих других стран, говоривших на разных диалектах идиш и каждые-со своими обычаями
Еврейская община Стамбула собралась в порту, благословила нас, и корабль медленно отчалил от пирса. На четвертый день плавания разразился жестокий шторм. Восьмиметровые волны перекатывали через палубу и проникали в трюм, заполненный пассажирами. Неожиденно последовал приказ: всем мужчинам собраться на палубе для молитвы. Они молились с такой неистовостью, которой я больше никогда не видел. Среди них были трое братьев Каплан. Младший, чтобы не упасть, держался за мачту, которая, не выдержав ураганного ветра, сломалась и убила его.
Через три дня шторм стал стихать, показалось солнце, и все высыпали на палубу, чтобы просушить вещи. На следующий день мы приплыли в Марсель, вместо намеченных четырех дней плавание продолжалось восемь. В порту нас приветствовали представители барона де Гирша, но прибывшие, будучи утомлены и страдая от холода, потребовали в ответ выдачи одеял. Вскоре делегаты вернулись с ними, и все двинулись через весь город на вокзал. Кто-то прослышал, что барон собирается отправить нас в Аргентину поездом. Среди иммигрантов было мало знатоков географии, а те, кто знал её, считали, что за деньги де Гирша можно сделать всё, поэтому многие восприняли эти слухи всерьез. Мы погрузились в вагоны, и поезд тронулся. На повороте папа насчитал 21 пассажирский и 3 багажных вагона. Проехав всю Францию, мы выгрузились недалеко от Бордо, в имении барона Ротшильда, где отдыхали два дня. Оттуда наш путь лежал в Бордо, где нас разместили в большом складе. Выйдя на берег, мы увидели вдали «Пампу», которая показалась нам очень маленькой из-за опущенных труб.
На следующий день нас переправили на неё, корабль поднял трубы, и началось новое путешестие. Я опускаю его описание-это было обычное плавание эмигрантского парохода. Единственным отличием были несколько коров на палубе, которых шойхет забивал для приготовления кошерной пищи, но многие отказывались от неё, так как посуда была трефной.
В порту (не помню, каком) нас ожидали большие повозки, на которых мы приехали в дом иммигрантов для прохождения карантина. Тогда были другие времена _ не было удостоверений, паспортов, иммиграционный офицер просто сверил прибывших по списку, поданному капитаном. То же самое с багажом _ его никто не проверял, нас просто спросили, что в нем.
Кто-то сказал, что повара в доме для иммигрантов _ испанские евреи, и что они готовят кошерную еду. Впервые после долгого путешествия мы насладились приготовленным ими прекрасным обедом. На следующий день женщины пошли на кухню, чтобы проверить, как солится мясо, и, о ужас, увидели на столе свиную голову! Они тут же выбежали на улицу, всеми силами пытаясь вызвать рвоту.
Следующее мое воспоминание связано со станцией Маримар. Нас разместили в отеле Бульвар Атлантик в 20 км южнее станции, в котором мы прожили три месяца. Здесь же остались три могилы наших людей…
Отсюда мы проследовали морем в Консепсьон-дель-Уругвай, где часть из нас разместилась в товарных вагонах, а остальные были отправлены морем и потом по суше в Сан-Антонио. Мы прожили в вагонах 10 дней, так как железнодорожная линия впереди была разрушена. На одиннадцатый день тронулись в путь в тех же товарных вагонах, и последние два километра прошли пешком, так как дорога все еще не была восстановлена.
Нас расселили в вилле Монтеро севернее Казерос, где мы прожили почти два месяца. Здесь родился мой брат Абрахам, и его обрезание было отпраздновано с большой помпой.
Следующим пунктом была станция Домингес, где было только одно здание и один сарай, в котором мы прожили 12 дней. Из-за скученности вспыхнула эпидемия болезни, названия которой я не помню, но ЕКО прислало врача, и он вылечил нас.
Отсюда наш путь лежал в колонию «Рош Пина». Всех погрузили в повозки, и каждой семье выдали шесть цинковых тарелок, так как туда, куда мы ехали, не было ничего.
В «Рош Пина» мы поселились в палатках. В первый же день пошел дождь, который продолжался всю следующую неделю. Когда погода улучшилась, ЕКО прислало строительные материалы, и подрядчик с местными рабочими стали строить дома. Стены должны были возводиться самими поселенцами из необожженного кирпича, глины или соломы, в соответствии с их вкусами.
Сегодня, 18 июля 1954 года идет проливной дождь как и тогда, когда мы приехали в «Рош Пина», но какая большая разница между этими событиями! Тогда я был в безлюдной местности и скрывался в палатке. Сегодня я живу в комфортабельном доме с электричеством, радио, отоплением, мне доступны самые изысканные продукты, которые может производить земля.
Воспоминания Генри Дикмана[12]
Я родился 20 декабря 1874 года в деревне недалеко от Риги. У отца было небольшое хозяйство; помимо этого, он занимался торговлей зерном и лесом. Мы не бедствовали и жили с известным комфортом: в доме была мебель, достаточно еды и одежды. В раннем детстве, в тайне от родителей я выучил русский язык и подготовился к поступлению в русскую гимназию, находившуюся в городке в 10 км от нашей деревни. В один прекрасный день я отправился туда пешком, сдал вступительные экзамены и был зачислен в первый класс (напомню, что в то время для поступающих в гимназии евреев существовала пятипроцентная норма). Две неясные идеи постоянно владели мной. Первая _ эмигрировать, оставить Россию, страну расовой ненависти и религиозных преследований, и жить там, где я бы чувствовал себя свободым. Вторая_я хотел получить на новой родине хорошее образование. В семье часто говороли об эмиграции в Северную Америку, куда ранее уехал старший брат отца, но моя судьба сложилась иначе. Я эмигрировал в Аргентину после неудачной попытки уехать в Палестину.В 1887 году я покинул родной дом и где пешком, где безбилетным пассажиром на поезде или пароходе, пересек всю Россию. Останавливаясь во многих городах, перебивался случайными заработками и, в конце концов, достиг Одессы. Мне удалось без билета и документов проникнуть на пароход, отправлявшийся в Яффу. Одна еврейская семья выдавала меня за своего сына и, таким образом, я избежал полицейских проверок в портах на пути следования в Святую землю. Наконец, мы приплыли в Яффу, но несколькими днями раньше турецкое правительство запретило евреям въезд в Палестину. Мы пересели на другой параход, который доставил нас в Александрию и, таким образом, я оказался один в Египте. Мне удалось найти работу в имении, принадлежавшем англичанину _ вместе с другими я рыл и чистил оросительные каналы.Здесь я заболел и пролежал месяц в госпитале. Выйдя из него, я стал думать о возвращении в Россию, устроился помощником кочегара на пароход и приплыл на нем в Константинополь. Но путь в неё оказался закрытым _ у меня не было никаких документов для въезда в страну.
В начале 1890 года[13] в городе, где скопилось около 5000 российских евреев, ЕКО открыло запись желающих отправиться в Аргентину. Меня внесли в списки, из которых были отобраны 750 человек для отправки за океан; я попал в их число.
Старый грузовой пароход доставил нас в Марсель, откуда поездом мы проследовали в Бордо где, после короткого отдыха в имении барона Ротшильда, погрузились на борт «Пампы». Вместе с иммигрантами из Испании и Италии на судне оказалось около 3000 пассажиров _ это был настоящий Ноев ковчег! Людей везли, как скот, в трюмах, оборудованных трехярусными койками, в грязи и духоте. Все мои вещи состояли из одного старого одеяла.
В конце ноября 1890 года[14], после почти трехнедельного плавания «Пампа» бросила якорь в устье Рио-де-ла-Плата, и я ступил на аргентинскую землю.
Сделующие три недели мы жили в отеле для иммигрантов, не зная ничего о своем будущем, которое, похоже, было не ясно и для ЕКО. В середине декабря 1891 года нас перевезли в отель Бульвар Атлантик, расположенный в теперешнем Мар-дель-Сур. Я и еще несколько молодых людей не захотели жить в нем и поселились в палатках на берегу океана. Мы плавали, ловили рыбу и снабжали ею отель, охотились _ замечательное было лето! Оно закончилось в конце марта, когда нас привезли в Консепсьон-дель-Уругвай в провинции Энтре-Риос и поселили в товарных вагонах _ другого доступного жилья не было. Я стал работать на строительстве железной дороги, зарабатывая один реал в час.
В первые месяцы 1892 года каждая семья получила, наконец, по 25 гектаров земли, на которых нужно было построить дом и загон для скота. Я объединился с тремя другими молодыми людьми, и вместе мы получили 100 гектаров целины в колонии «Клара». В придачу нам дали пару тягловых быков, плуг, борону, семена и платили 25 долларов ежемесячно до получения первого урожая.
В начале жизнь фермера была нелегкой, всему нужно было учиться самим.Лошади были необъезженными, волы — полудикими, и ими трудно было управлять. Для того, чтобы поднять целину, приходилось впрягать в борону не двух, а четыре-шесть волов. Мы сами готовили еду, пекли хлеб, доили коров. Постепенно пришло умение преодолевать трудности. В первый год мы засеяли пшеницей 50 гектаров целины. Какой радостью было увидеть её всходы, то, как черная пашня становится зеленым полем!
С тех пор, как я покинул Россию, я ничего не знал о своих родителях. Только в конце 1892 года[15] они прислали мне письмо, в котором выразили желание уехать в Аргентину. Я послал им документы, необходимые для въезда в страну, и билеты, и вскоре родители с тремя младшими братьями приплыли в Буэнос-Айрес.
К приезду семьи я расширил дом и получил от ЕКО еще 25 гектаров земли. Братья быстро адаптировались к новым условиям, родителям это далось труднее.
1894-95 годы были нелегкими. Мы засеяли 50 гектаров пшеницей, кукурузой и льном, но урожай не был обильным, и для дополнительного заработка мне пришлось батрачить на соседних фермах. Я научился управлять молотилкой, и это очень помогло мне в будущем. После нескольких лет жизни и работы в колонии «Клара» я решил осуществить давнюю мечту _ поступить в университет, и 30 апреля 1895 года уехал в Буэнос-Айрес для того, чтобы в очередной раз начать новую жизнь. Уже учась в универститете, я до 1902 года ежегодно возвращался в колонию в сезон сбора урожая и работал оператором молотилки.
Выводы
Барон де Гирш не признавал традиционной благотворительности, сводящейся к раздаче милостыней. Он был уверен в том, что будущее российских евреев связано с предоставлением им возможности продуктивно трудиться. Барон писал: «Я против старой системы благотворительности, которая только плодит нищих, и думаю, что главной целью филантропии является предоставление людям возможности работать и стать подезными членами общества»[16]. Для иллюстрации этой позиции мы выбрали большую группу иммигрантов, приплывших из Бордо в Буэнос-Айрес 15 декабря 1891 года на пароходе «Пампа». Их приезд ознаменовал начало проекта де Гирша еврейской колонизации Аргентины. Группа состояла примерно из 800 человек, застрявших в Константинополе из-за невозможности уехать в Палестину или вернуться в Россию.
Адаптация переселенцев к новой жизни была трудной из-за отсутствия опыта сельскохозяйственных работ и беспорядков и просчетов в деятельности ЕКО. С годами колонисты зажили новой жизнью, основанной на продуктивном труде, ставшим возможным благодаря осуществлению проекта барона де Гирша. История пассажиров «Пампы» _ заметная веха в истории еврейской сельскохозяйственной иммиграции в Аргентину и яркий пример созидательной филантропии[17].
Примечания
[1] The Alliance Israélite Universelle — еврейская организация, основанная в 1860 г. в Париже А.Кремье для защиты прав евреев по всему миру. Пропагандировала идеи образования и профессионального обучения среди евреев. С этой целью в XIX-начале XX веков основала для них сеть школ в странах Средиземноморья с обучением на французском языке. Примеч. переводчика
[2] Подробнее об этом см. в: Robinson, L. The Agricultural Activities of Jews in America/ The American Jewish Year Book, 5673. New York, 1912. P.27, 28.
[3] Среди пассажиров был шойхет, снабжавший путешественников во время плавания кошерной пищей
[4] Schallman, L. Historia de las Pampistas, 1971. P.7.
[5] Ibid.
[6] Ibid. P.10.
[7] Liberman, J. Tierra Soñada. Episodios de la Colonización Agraria Judia en la Argentina, 1889-1959. Buenos Aires, 1959. P. 40, 41.
[8] Judaica, Año II, N. 18, Buenos Aires, Diciembre 1934. P.305
[9] Ibid.
[10] Liberman, J. Tierra Soñada. 1959. P.52-54, 58-60.
[11] Хайчир Маурисио (Chajchir Mauricio) родился в 1881 г . в Керчи. В возрасте 10 лет вместе с родителями и двумя братьями приплыл на «Пампе» в Аргентину. Умер в 1971 г. в Энтре-Риос.
Выдержки из его воспоминаний были опубликованы и републикованы: Chajchir, Mauricio. Viaje al País de la Esperanza. Relato de un Viajero del Pampa. La Opinión, Buenos Aires, Agosto 8, 1976; и Armony, Paul. Lista de los Viajeros del Pampa, Toldot N. 8, Asociación de Genealogía Judía de Argentina, Noviembre 1998. Воспоминания, по всей видимости, были написаны (с перерывами) в 1954-1970 гг.
[12] Фрагменты из: Dickman, Enrique. Recuerdos de un Militante Socialista. Editorial La Vanguardia, Buenos Aires, 1949.
Дикман Генри (Энрике) (1874, недалеко от Риги _ 1955, Кордоба, Аргентина). В декабре 1891 года приплыл на «Пампе» в Аргентину.В течении нескольких лет работал в колонии «Клара», после чего уехал в Буэнос-Айрес, где закончил Центральную национальную школу и медицинский факультет столичного университета (с отличием). Один из основателей и лидеров Социалистической партии Аргентины. В 1914 году был избран и затем неоднократно переизбирался в парламент.
[13] Память изменила автору-это было в начале 1891 года.
[14] Память изменила автору — «Пампа» приплыла в Аргентину 15 декабря 1891 года.
[15] Скорее всего, здесь тоже неточность автора, и это письмо он получил в конце 1893 года.
[16] Hirsch, Maurice de. My Views on Philanthropy. North American Review 153 (416), July 1891. P.1-4
Дополнительная библиография
Adler, Elkan. Jews in Many Lands. The Jewish Publication Society of America, 1905.
Adler-Rudel, S. Moritz Baron Hirsch. Yearbook VIII, Leo Baeck Institute, London, 1963.
Aramendi, Osvaldo. Mar del Sud. Historias y Vivencias. Tercera Edición, Febrero 2008.
Avni, Haim. Argentina y la Historia de la Inmigración Judía, 1810-1950. Editorial Universitaria Magnes, Universidad Hebrea de Jerusalén, 1983.
Frischer, Dominique. El Moisés de las Américas. Editorial El Ateneo, 2004.
Hirsch, Baron Maurice de. My Views on Philanthropy. North American Review 153 (416), July 1891.
Lee, Samuel. Moses of the New World: The Work of Baron de Hirsch. Thomas Yoseloff Publisher, Cranbury, New Jersey, 1970.
Lewin, Boleslao. Cómo fue la Inmigración Judía en la Argentina. Segunda Edición Ampliada, Editorial Plus Ultra. Buenos Aires, 1983.
Norman, Theodore. An Outstretched Arm. A History of the Jewish Colonization Association. Routledge & Kegan Paul Publishers, London, 1985.
Schallman, Lázaro. Barón Mauricio de Hirsch, Ejecutivo Sudamericano del Congreso Judío Mundial. Buenos Aires, 1969.
Senkman, Leonardo. La Colonización Judía. Centro Editor de América Latina, Buenos Aires, 1984.
Williams de Padilla, Gloría. La Llegada de los Judíos Pampistas a la Argentina en 1891. Su Estadía en el Hotel Boulevard Atlántico Construido en 1890, Reseña Patrimonio Cultural Boulevard Atlántico Hotel. Amigos de Mar del Sud, Febrero 2008.
Zablotsky, Edgardo. Filantropía no Asistencialista. El Caso del Barón Maurice de Hirsch. Documento de Trabajo 264, Universidad del CEMA, Mayo 2004. http://ideas.repec.org/p/cem/doctra/264a.html.
Zablotsky, Edgardo. El Proyecto del Barón de Hirsch. Exito o Fracaso? Documento de Trabajo 289, Universidad del CEMA, Mayo 2005, http://ideas.repec.org/p/cem/doctra/289a.html.
Zablotsky, Edgardo. Filantropía No Asistencialista. El Barón de Hirch en Primera Persona, Documento de Trabajo 464, Universidad del CEMA, Septiembre 2011, (http://ideas.repec.org/p/cem/doctra/464.html.
Автор выражает благодарность следующим организациям за предоставление необходимой литературы: the Leo Baeck Institute, the American Historic Society, and the IWO Institute. Автор также выражает признательность Sofi Rocha за редакцию текста, Jorge Avila и Juan Carlos de Pablo за поддержку в работе.
