Отец пророков и дописьменные пророки (не они писали — писали о них) были почти всесильны. Откликаясь на их молитвы, Господь творил чудеса. Скала откликалась водой (Моше), пророков-язычников огонь пожирал (Илияѓу), плащом рассекал воды Ярдена Элиша. Чудеса были формой диалога Всемогущего с избранным Им народом и человечеством.
Михаил Ковсан
Три пророка. Ирмеяѓу (Иеремия)
(окончание. Начало в №4/2019 и сл.)
- Рассею вас мякиной летучей
Ужас, позор
Гнев и ярость. Вместе и по отдельности эти слова — на многих страницах ТАНАХа. Почти всегда, испепеляя, сжигая, уничтожая, их произносит Господь, ими описывается Его отношение к людям и человеку, народу, народам, всему живому. Эти слова самый категоричный и несчастный пророк обрел вместе с пророческим даром. Но не они — главные слова Ирмеяѓу, чей словарь не поражает ни разнообразием, ни изысканностью. Это не лексическое пиршество Восхвалений. Лексикон Ирмеяѓу не скуден, он строг и аскетичен. Пророк лаконичен там и тогда, где и когда в силах сдержать свой гнев. И надо признать, делает это часто и небезуспешно. Ирмеяѓу — прочный котел, в котором кипит слово Всевышнего. Но вот, кипящее слово брызнуло через край, огонь в очаге заливая. Крышка взлетела — Слово обратилось в слова, и пророк не в силах сдержаться: швыряет слова, как камни, те ранят и убивают.
Как все поэты всех времен и народов, Ирмеяѓу любит многозначное слово: в разные стороны летят разноликие смыслы. Одно и то же слово он повторяет без устали, облекая корень в одежды существительного и глагола: что стремительнее, точней, ранит больней? Между поэзией и прозой в ТАНАХе разграничение провести, как правило, очень не просто. Конечно, есть примеры яркие, характерные, когда даже не слишком искушенный читатель чувствует: это поэзия. Танахическая поэзия — не устойчивый ритм, но рваный: от стиха к стиху количество слов и слогов в стихе изменяется. К такому современный читатель не слишком привычен, За сменой ритма уследить бывает не просто. А есть и отметины, указывающие точно, определенно: это поэзия. Одна из них — связки лексем. Их Ирмеяѓу швыряет — летит синонимический ряд, убивающий неверных. Не убьет слабое слово — самое сильное и больное прикончит, завалит, добьет. Говорит наказанный Всевышним Эфраим:
«Возвратился, раскаялся, осознав, себя ударил по чреслам:// стыжусь, совещусь, несу я срам юности» (31:18).
Груб этот пророк. Не изящен. Не скажет «женщина легкого поведения», но — распутная, шлюха, дешевка, дикая ослица, верблюдица резвая. Того и гляди, выплеснет совсем гадкое. ТАНАХ в выборе слов, как правило, не слишком стесняется. Но и в этом Ирмеяѓу отличен. Если все не изящны, то он самый не изящный из всех, если все не щепетильны, то он и вовсе не щепетилен.
Слово «страх» — из доминирующих в его лексиконе. Конечно, не всегда в переводе его можно отличить от синонимов — «боязни», «трепета», и все-таки «страх» доминирует — пророчество Ирмеяѓу замешано ведь на крайностях. «Страх» у пророка может быть чувством и положительным: «Дам страх их сердцам — от Меня не отступят» (32:40). Но чаще всего страх у него — ощущение неотвратимой опасности, растущей по мере ее приближения. Это — страх перед страхом, ложащийся в нагнетающий ряд и становящийся ужасом. Господь обращается к избранному народу, обещая сделать его «ужасом для всех земных царств, проклятием, страхом, посмешищем и позором» (29:18).
«Ужас» можно найти почти на каждой странице пророчества. Похоже, с самого начала пророческой миссии это слово прочно и навсегда вошло в лексикон Ирмеяѓу. Не будет преувеличением сказать, что в этот мир, грехом переполненный, Ирмеяѓу-пророк вошел с этим словом.
Сказать человеку и миру: ужасный, сказать, что ужас и в настоящем и будущем есть жизнь человека — миссия ужасная, жуткая, невозможная. По сравнению с этим грязь на дне ямы, меч, голод, мор — не самое страшное наказание. Верующий во Всемогущего человек, в ответ на мольбу голос Бога не слышащий, будет просить, умолять, заклинать не о хлебе — о смерти. Сосуд скудельный, из плоти невечной, земной Ирмеяѓу смерти не ищет. Не бежит, не скрывается, не противится — Господь укрывает, прячет и защищает. Ирмеяѓу не ищет ни жизни, ни смерти — живет в ожидании Голоса, услышав и передав, замирает, Голоса ожидая.
У слепых обостряется слух. У глухих развивается зрение. У слышащего Голос пророка?
Коѓен Пашхур, главный смотритель в Доме Господнем, услышав пророчество Ирмеяѓу, избивает его, сажает в колоду в верхних вратах Биньяминовых в Доме Господнем (точный адрес почти обязателен, 20:2). И когда (вряд ли Пашхур сам это решил) назавтра отпускает пророка, тот говорит: «Не Пашхур нарек тебе имя Господь, но «Ужас вокруг» (там же 3). Пашхур не просто так попался под руку. Главный смотритель Дома Господня должность свою исполнил, чтобы уроком служить.
Ветвь миндального дерева, кипящий котел, к северу обращенный, и в этом ряду Главный смотритель (очень, кстати, высокая должность). Почему именно он, а не простой служитель? Чтобы услышали, узнали и поняли: если такого служителя Своего Господь так нарекает, то… А для неразумных: «Господь сказал так: Сделаю тебя ужасом для себя самого, для всех тебя любящих, падут от мечей врагов, и глаза твои это увидят» (там же 4).
А ты, Пашхур, и все дома твоего обитатели в плен уйдут,
в Бавель придешь, там умрешь, там тебя и всех тебя любящих, о ком ты лживо пророчил, и похоронят(там же 6).
Из синонимического ряда стыд — бесчестье — позор пророк выбирает, разумеется, самое сильное слово. За редким исключением оставшиеся слова или адекватные выражения включаются в качестве дополнения, усиления для создания словесного потока, который пронзит слух затворившего уши, человека с не обрезанным сердцем, не обрезанными ушами. Иешаяѓу говорил о не обрезанном сердце. Весь обращенный в слух, слухом живущий «не обрезанное ухо» придумал пророк Ирмеяѓу — в небеса тетивой выгнутый слух, Голос в стихи облекающий: «Слушают — не обрезаны уши, не могут услышать» (6:10).
Удвоение слов, столь принятое в древнем и современном иврите, в переводе на русский часто передать невозможно, хотя иногда совершенно необходимо, иначе пропадет эффект усиления, и слово, поблекнув, немощное, из стиха выпадет, себя обесславив, его (стих) опозорив. Таким образом, оригинал диктует правила не только переводчику — самому языку. О лжепророках говорится немало, но один раз сказано так:
Стыдятся, мерзость творя?
Стыдиться они не стыдятся, срама не знают, потому упадут среди павших…
(6:15)
Отравными стрелами стыда, бесчестья, бесславья, бесстыдства, позора пророк народов стреляет, в первую очередь, в свой народ.
«Схваченного вора позором будет дом Израиля опозорен» (2:26). «Дешевка, своему пути изменившая!// И Египет опозорит тебя, как опозорил Ашур» (там же 36).
«Их сделаю ужасом и злосчастьем для всех земных царств,// позором и притчей, посмешищем и проклятьем везде, куда изгоню» (24:9).
В Египте нашедшие после крушения пристанище тихое, к несчастию, мнимое, станут «проклятием, ужасом, срамом, позором» (42:18).
Пророк обращается к Господу: «Знай, позор за Тебя я сносил» (15:15), «слово Господа позором мне обернулось, день-деньской осмеянием» (20:8).
И совсем, как несчастный Иов, пророк восклицает:
Зачем вышел я из утробы? Видеть муку и горе?
Чтобы дни мои завершились в позоре?
(20:18)
Засуха
Отец пророков и дописьменные пророки (не они писали — писали о них) были почти всесильны. Откликаясь на их молитвы, Господь творил чудеса. Скала откликалась водой (Моше), пророков-язычников огонь пожирал (Илияѓу), плащом рассекал воды Ярдена Элиша. Чудеса были формой диалога Всемогущего с избранным Им народом и человечеством. По сравнению с ними, даже первый из письменных пророков, создатель величайшей и поэтичнейшей в мире утопии кажется приземленным, обыденным, слишком рациональным. Человечество повзрослело, и сказка сменилась реальностью и мечтой.
Пророки письменные (писали сами и/или их сподвижники, ученики) чудес не вызывали. Господь, отвечая на их мольбы, действовал в рамках законов природы, Им установленных. Неизмеримо вырос, возвысился, укрепился авторитет изреченного слова. Не письменного, доступного лишь немногим, но изреченного.
Поэзия зазвучала в Храме, на площадях, на улицах. Божественное слово изрекали Господни уста, Божьи рабы — не столько провидцы и чудотворцы, как раньше, сколько пророки-поэты. Подобно тому, как человек, говоря, призывая, вещая, не в состоянии удержаться от жеста, порой говорящего больше, чем слово, так и пророк не мог удержаться и от определенного рода говорящих предметов и действий.
Человек любит знаки. Знаки-предметы. Знаки-поступки. Знаки-слова. Знак потому и знак, что предмет, поступок и слово, погруженные в дрожжи контекста (других предметов, поступков и слов), на глазах разбухают, выражая смысл, не равный начальному. Чаще всего знак в объяснении не нуждается. У нашего пророка много знаков-предметов. Все они — от ветви миндального дерева до камня в печи перед фараоновым домом — даны и истолкованы Богом. Обилие знаков-предметов совершенно естественно для очень земного пророка-поэта, не слишком воспаряющего в небеса, не прорывающегося сквозь время земное туда, где времени больше не будет.
Конечно, большинство знаков изначально крепко связаны с местом и временем. Слово «засуха» обитающим в жарком климате пояснять нет нужды. Засуха — неизмеримо больше, чем «нет дождей». Засуха — жажда, голод, бессилие, страдание, безнадежность и смерть. Дождь — сытость, сила, надежда и жизнь.
Крошечная Иеѓуда на невысоких горах зажата между пустыней с востока и юга, а с севера, с юго-запада — соседями, далеко не всегда дружелюбными. Ни одной реки, ни одного водоема, небольшие, пересыхающие ручьи, текущие с гор к соседям и пропадающие в пустыне. Клочки земли для полей и скота, террасы для виноградников. С древнейших времен борьба за Эрец Исраэль — это борьба за воду. Праотцы рыли колодцы. Враги их засыпали.
А дальше, за границей Обетованной земли, на юге и севере — империи рек. Потому и империи, что огромные реки с очевидностью требуют сильную единую власть. Сушу можно и разделить, и на куски раздробить. А реку? Египет на юге — это Река, страну сшивающий обожествленный Нил. Ашур, позже Бавель — тоже Река, точнее две: Прат (Эвфрат) и Хидекель. Империи-Реки против Иеѓуды, в страхе живущей влагой небесной. Если зимой Господь не даст дождей, летом хлеба не будет. Дождь — это жизнь. Засуха — смерть.
Есть, конечно, колодцы, но в засуху они мелеют стремительно. Научились евреи воду зимой запасать на случай засухи и осады. В час засухи достанет ее? Об одном из искусственных водоемов мы узнаем из рассказа об убийце Гедальи, наместника, поставленного вавилонянами в Иеѓуде. Ишмаэль сын Нетаньи, убийца, мести вавилонян опасаясь, бежит к сынам Амона. И хотя путь не долог, делает крюк, чтобы запастись в дорогу водой, для чего направляется к большой воде, что в Гивоне. Речь, вероятно, о большом пруде, существовавшем в Гивоне еще при царе Шауле. Во время раскопок на востоке Гивона найден пруд длиной в семнадцать и шириной в двенадцать метров.
Вода — всё сметающее наводнение — несет смерть. Наводнения хорошо известны жителям Иеѓуды. На востоке, в Иудейской пустыне, на юге, в Негеве, нет постоянно текущих рек: летом пересыхают, остаются сухие русла. Но зимой часто в неожиданных местах они прорываются и бурно текут, все на пути сметая. Ирмеяѓу обращается к образу могучей воды, описывая катастрофу соседей — плиштим.
Так сказал Господь:
Поднимутся с севера воды, став потоком сметающим, землю и все на ней затопляя: город и жителей, закричат люди, жители земли зарыдают
(47:2).
Начало начал, Исход. Господь вспоминает невесту, шедшую за Ним по «пустыне, землей незасеянной» (2:2). Праотцы шли за Ним «землею засушливой», «землею иссохшей», «землею, где человек не ступал и не жил» (там же 6). Господь привел их «в цветущую землю» (там же 7). Слово «земля» со знаковой частотой, как соль в жаркий день, проступает из Текста. Но невеста обернулась неверной женой, и Господь восклицает: «Поражайтесь этому, небеса,// содрогнитесь, иссохните совершенно…» (там же 12) Каково преступление, таково наказание. И далее тема измены и зла и тема воды находят друг друга:
Два зла совершил Мой народ:
оставили Меня — источник, живой воды ключ, высекли колодцы разбитые, не хранящие воду
(там же 13).
Изменившие Богу ищут воду, дорогу в Египет, чтобы пить воду Шихора (приток Нила), дорогу в Ашур, чтобы пить воду Реки (Прат, Эвфрат, или, что менее вероятно, Хидекель, там же 18). А Господь горестно восклицает: «Был Я пустыней Израилю, страною мрака?» (там же 31) Выжигающий зной из пустыни страшен Иеѓуде не меньше врага, город сжигающего. Ирмеяѓу — пророк войны и крушения. В его пророчестве земля, обожженная зноем, — это земля, по которой прошли враги.
Многократно, настойчиво Ирмеяѓу проводит связь между служением Господу и водой, поклонением идолам — и пустыней. Если Иеѓуда, шлюха бесстыжая, оскверняет землю «блудом и худом» (3:2), то не будет дождей, что означает длительную засуху, неурожай и голод.
Отношения Господа с Иеѓудой у Ирмеяѓу и других пророков строятся по жесткой модели: Господь, установивший законы природы, законы поведения человека, Всевышний истории лишь отвечает на поступки людей, добром за праведность и злом за зло воздавая. Для людей, живущих влагой небесной, эта связь особенно очевидна. Потому будет проклят тот, который уповает не на Бога — на плоть, человек,
«сердце от Господа удаливший» (17:5). Он «будет в пустоши деревом чахлым, добра не увидит,// в обожженной пустыне, в безлюдных солончаках» (там же 6). А человеку, на Господа уповающего, Он будет защитой. Такой человек (традиционный образ) «будет как дерево, посаженное у воды, у потока корни пускает, не боится зноя, листья его зелены,// в год засухи не страшится, не прекращая, плод он творит» (там же 8).
В отличие от Иешаяѓу, у Ирмеяѓу образы универсума встречаются много реже. Тем значимей эта картина: взор пророка прикован к земле, о которой клянется Господь полностью ее не разрушить. Этот мотив, словно слабый луч света, появляется в пророчестве многократно. Только это повод для оптимизма сомнительный: вслед за возрождением и толики грешного бытия вновь неизбежно последует катастрофа, которая уничтожит не до конца и не полностью. Пророк, словно стоя на одной из гор Иеѓуды,
Взглянул на землю: полая и пустая,
на небо — на нем нет светил.
Взглянул на горы — трясутся,
раскачиваются вершины.
Взглянул — нет человека,
птицы небесные разлетелись.
Взглянул: цветущее стало пустыней,
Господом, Его яростью, гневом сокрушены города.
Ибо так сказал Господь: Быть всей земле пустыней,
но полностью не разрушу(4:23-27).
В четырнадцатой главе есть два фрагмента. Второй посвящен лжепророкам, а первый — о засухе. «Скорбит Иеѓуда, ее ворота склонились, поникли к земле» (14:2), Иерушалаим возносит вопль к небесам. Пророк описывает скорбное народное собрание и молитву о прекращении засухи. Такие собрания происходили обычно на площадях у ворот.
И далее — растрескавшаяся земля, на которой все живое страдает от засухи. Знатные, хозяева стад посылают слуг отыскать в расселинах скал остатки воды. Но и это последнее средство не помогает. Родившая лань детеныша покидает. Дикие ослы на холмах по-шакальи ветер вдыхают. И над этой страшной землей возносятся к Богу слова о признании вины и грехов, мольба о спасении: «Надежда Израиля, Спаситель его в час беды» (там же 8).
У слова «надежда» в оригинале есть два значения. Второе из них — «водоем». И завершает два фрагмента, тесно связанных, как преступление и наказание, стих:
Есть у народов дающие дождь истуканы? Ливни небеса принесут?
Ты Господь Бог, на Тебя уповаем, ибо Ты это все сотворил(там же 22).
Бич и меч
Бич — орудие пастуха, который пускает он в ход, когда овец с заходом солнца в загон загоняет и из загона с рассветом на пастбище выгоняет. Бич хлещет по вытоптанной земле. Бичом пастух отбивается от волков, стадо свое защищая. Бич свищет, не разбирая, кого поразит, в кого он вонзится. Бичом пастух наказывает отбившихся, в стадо их возвращая. Тогда бич взметается неохотно, наказание тщательно отмеряя.
Евреи — народ пастухов. Ирмеяѓу — пророк, посланный Господом к пастухам, к тем, к кому в давние времена был послан отцом гордец Иосеф. Возненавидев, братья бросили младшего в яму, похожую на ту, куда враги бросили Ирмеяѓу. Впрочем, наверное, все ямы друг на друга похожи.
Мы не знаем, чем в юности в Анатоте он занимался. Похоже, что Ирмеяѓу из семьи не слишком богатой. Но даже в богатых семьях самые младшие, как рыжий Давид, будущий израильский царь, пасли скот отца. Иосеф, Давид. Почему не Ирмеяѓу?
Что должен делать пастух? Бич свистящий, бич созывающий — овец собирает, считает, на ночь в загон загоняет. Бич звенящий, бич призывающий — к источнику, на пастбище выгоняет.
В иврите пастух и пастырь — единая суть. Те, кто овец созывал, был избран Господом, призван. Не со стороны пришло Учение к пастухам, но от них Учение вышло, рассеялось в мире, где, даже став «очень своим», сохранило дух инородный: одно дело пастырь, совсем другое — пастух.
Ирмеяѓу беспощаден и к пастухам и к овцам. Для него слово «народ» не индульгенция на безгрешность и безнаказанность. И все-таки спрос с овец хоть немного, но меньший, чем с пастухов. А те губят овец, разгоняют, их не считают, потому взыщет Святой благословен Он с пастухов, а уцелевших овец соберет из всех стран, куда их изгнал, вернет «на пастбища плодиться и размножаться» (23:3). И поставит Всевышний им «пастухов, которые будут пасти их,// а они больше не будут бояться, трепетать, пропадать, — слово Господа» (там же 4).
И когда Господь повелит бежать, из Земли касдим (вавилонян) уходить, вожаки стада пойдут впереди, расспрашивая дорогу в Сион, говоря: «Пойдем, пристанем к Господу, к союзу вечному, что не будет забыт» (50:5). Тогда народ покается, даровав Всевышнему право простить:
Заблудшие овцы — народ Мой, пастухи, сбив с пути, в горы их завели,
с горы на гору они бесцельно бродили, свой загон позабыли.
Что находили, то поедали, враги говорили: «Мы их не накажем»:
согрешили они перед Господом — праведным пастбищем, Господом — чаянием их отцов(там же 6-7).
«Пастух» у Ирмеяѓу слово контекстуально весьма многозначное. «Пастух» — не только Он и Его стадо пасущий, но и тот, кто виноградник Всевышнего потравил, Его удел истоптал, кто в пустыню виноградник Его превратил (12:10). «Пастух» — из этого ряда: Исход, Завет, Изгнание, Избавление.
Были глупые пастухи, Господа не искавшие, потому «все стадо рассеялось» (10:21). К ним Господь обращается: «Рыдайте, пастухи, и стенайте, владельцы скота, пеплом осыпьтесь: дни заклания наступили». Этих пастухов по ветру Всевышний рассеет, исчезнет убежище пастухов (25:34), и будет «стенание пастухов, владельцев скота рыдание:// пастбище Господь разоряет» (там же 36). Разоряет Господь пристанище безмятежное: лев, царь Бавеля, «оставил прибежище», и «земля стала пустыней из-за губительной ярости, ярости его гнева» (там же 38).
Это — было. А будет: «Израиль рассеявший — его соберет» (31:9), даст ему по сердцу Себе пастухов.
Было: пастбища «выжжены и безлюдны, рев стада не слышен» (9:9). Будет: на безлюдные улицы городов Иеѓуды, на пустые улицы Иерушалаима, на которых «ни жителя, ни скота, никого» (33:10), вернутся голоса жениха и невесты, голоса славящих Всемогущего Господа, жертвы в Его дом приносящих, рев стад, которые пастухи, считая овец, загоняют в загоны (там же 12).
Но бич не только орудие пастуха. Бич — орудие палача. Вероятней всего, именно бичевание имеет в виду Учение, говоря (в книге Слова, Дварим) о наказании, определенном судом. Вынес судья приговор: количество ударов по мере вины, но не более сорока, ибо если число ударов более сорока, то будет твой брат унижен перед глазами твоими (Слова, Дварим 25:3). Боясь ошибиться в счете, евреи ограничивали максимальное наказание 39-ю ударами. Бичевание, таким образом, не было смертной казнью. Более того, не считалось слишком позорным. Отсюда — более ясное, «пропорциональное» представление о роли бичевания, которое по воле Всевышнего произведет Невухаднецар. Комментаторы Учения спорят о том, кто производил наказание: сам ли судья или некто бичующий по его поручению и под его присмотром. Отсюда — вопрос о роли Невухаднецара. Кому он уподоблен? Царь Бавеля — орудие, а судья — Всемогущий. Невухаднецар — Божий посланник. Потому о нем и подручных его в пророчестве Ирмеяѓу нет ни слова дурного. В самом деле, кто бич обвинит за то, что он наносит побои?
Невухаднецар (Невухадрецар, в русской традиции: Навуходоносор II) — царь Бавеля (Вавилона) в 605 г. (604г.) — 562 гг. до н. э. О нем не скажешь: один из персонажей. Его имя свыше 90 раз встречается в ТАНАХе. Невухаднецар взошел на престол, когда борьба за территории Ашура (Ассирийской империи) между Бавелем и Египтом была в самом разгаре. В конце 601 г. до н. э. Невухадрецар предпринял попытку вторгнуться в Египет, но потерпел неудачу, что побудило государства региона, включая Иеѓуду, к восстанию против его владычества. В 598 г. до н. э. он вторгся в Иеѓуду, овладел Иерушалаимом, захватил в плен царя Иеѓояхина (Иехонию), поставил царем его дядю, дав имя ему Цидкияѓу. Царь Иеѓояхин с семьей, матерью, приближенными, воинами и ремесленниками был отослан в Бавель. В 588 г. до н. э. Невухаднецар вторгся в восставшую Иеѓуду и осадил Иерушалаим, который был взят летом 586 г. до н. э. Он разграбил Храм, ослепил царя Цидкияѓу и увел в Бавель часть населения. В царствование Невухаднецара империя достигла вершины могущества, город Бавель был расширен, укреплен и украшен.
Лишь пророков Господь называет Своими рабами, и — царя вавилонского (25:9), наделяя его исключительной властью над миром:
А ныне отдал все эти земли в руку Невухаднецара, царя Бавеля, раба Моего,
даже зверей полевых отдал ему в услужение(27:6).
Невухаднецар покорил и разорил не только Иеѓуду, но и соседей, не менее ее погрязших в грехе. Их судьбе в пророчестве посвящены отдельные главы, имеющие характер добавления к тексту. В «приложении» говорится о судьбе соседей, настоящее которых подобно Иеѓуде: меч, голод и мор. Гибель надвигается со звоном копыт, грохотом колесниц (47:3). Вместо веселья и ликованья, криков в давильнях топчущих виноград из многочисленных городов гордого, надменного, тщеславного, заносчивого, высокомерного (там же 29), привыкшего к богатой жизни Моава доносятся, словно звон разбитых сосудов, зовы о помощи. Стихи становятся коротки, как кинжалы, пронзительны, словно стрелы: «Из Хоронаима вопль:// разбой, великое бедствие». «Сломлен Моав», —// орут его молодые» (там же 3-4). К Моаву (сын моавитянки Рут — дед царя Давида) Всевышний питает особое расположение, сравнивая его с Израилем, северным царством евреев. Моав разуверится в своем божестве Химоше, как Израиль, уповавший на тельцов, которые были в Бейт-Эльском храме (там же 13). Господь зовет моавитян оставить города и поселиться в скалах: «станьте голубем, гнездо у края пропасти строящим» (там же 28). Господь оплакивает славную лозу, инжир Моава, его иссякшие воды. Он о Моаве рыдает, кричит, стенает (там же 31), Его сердце плачет свирелью (там же 36).
За что? Разбит он. Рыдайте! За что? Затылок он обратил. Моав опозорен!
Моав стал посмешищем, ужасом для округи(там же 39).
Сынам Амона Господь припоминает изгнание колена Гада с земли, которой его наделил Господь. В наказание за давнее преступление Всевышний заставит их услышать трубы войны, и «наследует Израиль тому, кто его изгнал» (49:2). Эдому Господь, обещая позаботиться о вдовах и сиротах (там же 11), предрекает страшную кару: «Ты — ужас, злосердечие тебя обмануло, в расселине скалы, на вершине горы живущий,// если гнездо твое, как у орла, высоко, и оттуда низрину, — слово Господа» (там же 16). Перед надвигающейся катастрофой ужас овладевает Дамэсеком, «как роженицу, муки, страдания его охватили» (там же 24).
Невухаднецар — бич в руке Господа, в руке царя вавилонского меч, о пощаде взывать бесполезно:
Горе! Господень меч, доколе ты не уймешься?
Вернись в ножны, уймись, успокойся.
Как уймется? Господь ему повелел…(47:6-7).
Бесполезно? Не только:
Проклят исполняющий труд Господа нерадиво,
проклят от крови отвращающий меч(48:10).
Если меч — ясный и недвусмысленный символ войны, то у шофара (рога), как у бича, двойственная репутация. Во времена ТАНАХа его звук созывал граждан, оповещал о начале войны, приближающемся бедствии. В период Мишны шофар звучал в дни общественных постов, а в талмудическую эпоху в него трубили в канун и на исходе суббот и праздников. В Средние века возник обычай трубить в шофар после утренней молитвы на протяжении всего месяца элуль, который предшествует Рош Ѓашана. В книге Иеоѓошуа читаем рассказ о разрушении стен Иерихо (Иерихона), один из главных героев которого шофар.
В пророчества Ирмеяѓу ни Иеѓуда, ни соседи ее не знают мира. Если здесь и сейчас не слышно звона клинков, то это просто затишье. Обостренный слух Ирмеяѓу уловляет грохот идущей войны. Он призывает жителей городов, стеною не обнесенных, а потому беззащитных:
Объявите в Иеѓуде, в Иерушлаиме огласите, оповестите, в шофар в стране протрубите,
во весь голос сзывайте и собирайте, и воззовите: «Соберемся, уйдем в укрепления»(4:5).
За это не покараю?
Ивритская пословица утверждает: жизнь и смерть в руке слова. Добавим: тем более в руке слова Господня, переданного пророком.
Kатастрофа разразилась не в одночасье, растянувшись на несколько лет. На их протяжении положение Ирмеяѓу становилось все больше и больше двусмысленным. Иеѓуда, Иерушалаим, как могли, как умели, боролись с врагом, а пророк призывал врагу покориться. Зная нравы и обычаи победителей, нетрудно представить, что постигло бы побежденных, откажись они от борьбы. Они, побежденные, платили бы победителям дань, поставляли воинов и оружие, одним словом, стали бы частью империи победителей.
Счесть Ирмеяѓу предателем «помог» Иешаяѓу. Несмотря на то, что от общественной деятельности он удалился, но когда враг осадил Иерушалаим, Иешаяѓу своими речами вдохновлял народ на борьбу, пророчествуя, что царь Ашура снимет осаду и возвратится в свою страну. Чудо свершилось. Враг отступил.
Tакой исторический опыт (хотя и враг и время иные) «научил» борцов за свободу (в глазах Ирмеяѓу — безумцев) требовать от пророка просить Бога о чуде. Эти борцы верили не Ирмеяѓу, а лжепророкам, мир обещавшим. А Ирмеяѓу упрямо твердил то, что слышать никак невозможно. Не грезы о мире — но грозный враг, беспощадный.
Ярмо отдаленного Бавеля было наверняка намного слабей ярма более близкого к Иеѓуде Египта. Первое изгнание последовало после отказа царя Иеѓоякима платить дань после того, как вавилоняне потерпели поражение в 601 г. до н.э. от египтян. В ответ вавилонская армия с Невухаднецаром во главе вторглась в Иеѓуду, и сменивший к тому времени на престоле Иеѓоякима Иеѓояхин открыл ворота Иерушалаима. Элита вместе с царем, военные, оружейные мастера всего числом десять тысяч были уведены в Бавель. Среди них — будущий пророк Иехезкэль (Иезекииль). После первого изгнания последовало и второе. И его безуспешно пытался предотвратить Ирмеяѓу. Поставленный на царство Невухаднецаром юный Матания, получивший от царя-властелина в знак смирения перед ним новое имя, которое будет пророком иронично обыграно, Цидкияѓу повторяет трагичную ошибку Иеѓоякима. Юный царь мечется между сторонниками и противниками восстания против вавилонян. Сторонники (они же противники Ирмеяѓу) победили. Цидкияѓу перестал выплачивать дань. Невухаднецар повел вавилонское войско наказать бунтарей. После двухлетней осады Иерушалаим был взят. Царство Иеѓуда спустя 140 лет после падения Израиля перестало существовать. Население Иерушалаима, а его большинство составляли коѓены (это объясняет, что большинство вернувшихся спустя долгие годы были коѓенами), было угнано. Лишь одним отлична судьба Иеѓуды от судьбы Израиля. Если на территорию северного царства были пригнаны поселенцы из разных стран, то территория Иеѓуды, как предрек Ирмеяѓу, оставалась безлюдной. Тем самым сбылось обещание Господа полностью не уничтожить Иеѓуду. Когда в 538 г. до н.э. вернулись изгнанники, они пришли на не заселенную территорию. В этом свете «предательство» Ирмеяѓу выглядит не пособничеством врагу, но выбором между плохим и безнадежным. Царь, придворные, коѓены выбрали безнадежное. Ирмеяѓу выбрал плохое.
Недруги Ирмеяѓу, требуя его заточения, смерти, говорили, что речи пророка ослабляют воинский дух, руки героев, защитников города, слышащих пораженца, слабеют. Что может возразить Ирмеяѓу? Что может противопоставить? Голос Всевышнего, который не дано им услышать? Зато дано слышать собственный страх. Эпохе не нужны были герои. Эпохе с очевидностью, явленной временем, нужен был героизм смирения.
Судьба Ирмеяѓу схожа с судьбой народа. У народа Сцилла — Египет, Харибда — Ашур и Бавель. Зажатому в тисках безнадежности как уцелеть, жизнь избирая? У Ирмеяѓу — тиски безнадежности: между голосом Бога и воплем людским. Как уцелеть? Выбрать жизнь? Но его назначение в мире не им выбрано — за него. Он даже не волен никого попросить за него помолиться. На пророчество обреченный, Ирмеяѓу — пророк обреченности.
Ирмеяѓу со своим временем решительно разминулся. Его правоту подтвердила История. Дерево, верхушку которого срезали, за долгие годы вавилонского плена лишилось корней. И редкие возвратившиеся, избранные из избранных, Изгнание пережившие, в Иерушалаиме оказавшись, увидели руины еврейства на выжженной скверной земле.
Цидкияѓу посылает к пророку:
«Помолись за нас Господу, нашему Богу» (37:3). Это первый раз, когда юный царь шлет пророку подобную просьбу. А во второй раз он просит его Господа вопросить: может, Господь сотворит, подобное всем Его чудесам, и тот (Невухаднецар) отступит (21:1-2)?
У Цидкияѓу свои Сцилла (придворные) и Харибда (пророк). Он мечется, более всего уповая на чудо. Потому что уповать более не на что.
Чудо случилось. Из Египта вышло войско, и вавилоняне от Иерушалаима отступили. Как было царю и всем, толкавшим его на войну, не воспрянуть, стечение обстоятельств приняв за волю Господню? Сам Господь запретил Ирмеяѓу за них мольбу возносить — а чудо свершилось. Удостовериться, молился ли Ирмеяѓу? Зачем? Чудо свершилось. Молился пророк или нет, значения не имеет. В физическом времени их жизнь и его бытие совпадают, решительно удаляясь одно от другого в измерении метафизическом.
Господь не щадит Ирмеяѓу, ставя его перед выбором, один из которого невозможней другого. Всевышний посылает пророка к царю, празднующему избавление, возвестить: вавилоняне вернутся, город захватят, сожгут. Господни слова переданы. И повествование, оставляя реальное течение времени, отступает на полшага назад, сообщая, что пророк не сейчас, но раньше, когда от Иерушалаима войско врагов отступало, решил уйти из Иерушалаима в землю Биньямина, чтобы «укрыться в народе» (37:12).
Здесь мотив бегства Ионы смыкается с мотивом Исхода. Подобно тому, как египтяне, не отпуская, над евреями издевались, Иерушалаим не отпускает всем ненавистного Ирмеяѓу. Он все же уходит из города, уходит от них, бежит от миссии, ставшей ему нестерпимой. Но Иерушалаим пророку уйти не дает. В воротах его хватает начальник стражи: «Сбегаешь к касдим!» (37:13) Избитого пророка швыряют в яму, где Ирмеяѓу сидит долгие дни (там же 16).
Текст рифмует мотив Ионы (бегство от миссии и возвращение к миссии) с финалом (не отпускать) и началом (яма Иосефа) Исхода. О чем нам Текст говорит? Об обреченности Ирмеяѓу, страдающего от одиночества, непонимания и презрения. Пророк прикован цепями к Исходу. Подобно Моше, он возвестит о будущем возвращении, но сам в Землю обетованную не вернется.
Вместе со стенами Иерушалаима рухнула власть в Иеѓуде. Казалось: началась жизнь после смерти. Наместник Гедалья нашел опору в остатках разбежавшейся армии. Один из полевых командиров, сам царского рода, амбициозный, отвергнутый, решил выполнить заказ царя соседнего царства: Гедалью убить. Решил — и убил.
После взятия города, освободив от оков, вавилонский военачальник Невузарадан повторяет слова Ирмеяѓу: «Вы пред Господом согрешили, голосу Его не внимали, вот, и случилось» (40:3). Он предлагает пророку идти с ним в Бавель, где сам о нем будет заботиться, или остаться в Иеѓуде, отправившись к Гедалье в Мицпу, город на севере земли Биньямина, неподалеку от Иерушалаима, где пребывает наместник, город, избранный потому, вероятно, что уцелел, покорившись, открыв ворота врагам.
Гедалья был последней надеждой сохранить остатки Иеѓуды. К нему приходят командиры отрядов — остатков рассеянной армии, евреи из стран-соседей, куда они убежали. Полевые командиры предупреждают Гедалью, что царем сыновей Амона послан Ишмаэль сын Нетаньи — Гедалью убить. Тот не верит. Еврей убивает еврея? Иоханан сын Кареха предлагает убить Ишмаэля. Отвечает Гедалья: «Не делай это,// об Ишмаэле ты ложь говоришь» (там же 16). Но не ложь он говорил. Пришел Ишмаэль со своими людьми, хлеб ели вместе с Гедальей. Поднялся Ишмаэль, поразил он Гедалью и с ним еще восемьдесят человек: «зарезал — и в яму» (41:7).
В яму брошен Иосеф. В яме проводит свои дни Ирмеяѓу. И — круг замыкая — еще одна яма. Заметим, ямы не роют — они приготовлены.
Традиция «выявила» самые насущные сущности, отнеся их ко времени, когда времени не было. Они были созданы Господом еще до Творения. Среди них Тора, в которую Бог смотрел, мир создавая, имя Машиаха (Мессии) и еще, и еще. Вероятно, к этому ряду мог бы пророк Ирмеяѓу добавить и яму, ведь мир не для радости создан, но для страдания.
О яме, куда убийца Гедальи бросает убитых, сказано вскользь. Отметим манеру: походя, между прочим говорить о столь насущных вещах. Эта яма «приготовлена Асой — из-за царя Израиля Баши» (там же 9). Новые, не слишком обласканные исторической памятью имена. Зачем пророку они? Не все ли равно, кто вырыл злополучную яму? Имена Асы — царя Иеѓуды, и царя Израиля Баши рифмуются до неприличия. Один из них (Аса, кому интересно) в одной из постоянных войн Иеѓуды с Израилем (которым правил, кому интересно, царь Баша) велел разрушить дома и укрепления во вражеском городе Раме из-за страха перед врагом. Одновременно он приказал перенести камни к себе, в Мицпу, чтобы построить в городе укрепления и высечь яму для воды и продуктов.
Если раньше большой круг замкнулся: яма Иосефа обернулась ямой пророка, то теперь замкнулся круг малый: в яму, враждой порожденную, вместо воды и еды швыряют продукты вражды времени нового, ничем от времени старого не отличного.
Что было за самой старой, до сотворения мира задуманной ямой? Египет. Изгнание. Искупление. Возвращение.
Что за ямой Асы и Баши, за ямой пророка?
Бавель. Изгнание. Искупление. Возвращение.
Иешаяѓу Господь возносит. Ирмеяѓу позволяет швырнуть на дно ямы. Пророческий путь не ведает полумер. Полутонов он не знает.
В яме Ирмеяѓу-пророка нетрудно увидеть намек на мир подземный — шеоль, живым поглотивший Кораха, восставшего против пророка Моше. Но в пророчестве Ирмеяѓу яма-шеоль не отступника поглощает. Знак вывернут наизнанку: яма поглощает народ, точно так же, как ярмо на шее пророка есть знак ярма на шее народа. Таким образом, Господь знаком-судьбой Ирмеяѓу говорит: это с вами случится.
Круг замыкая, убийца, имя которого отсылает к вражде между сводными братьями Ицхаком и Ишмаэлем, пленив остаток народа, уходит к соседям — сынам Амона, ускользнув от мести Иоханана, советовавшего Гедалье его будущего убийцу убить.
Убегая от гнева вавилонян в Египет, уцелевшие останавливаются возле Бейт Лехема, родины царя Давида. Видимо, здесь они обратились к пророку с просьбой за них помолиться, уповая, что Господь укажет им путь. Ирмеяѓу обещает, ничего не утаив, слова Всевышнего передать. А они, в свидетели Господа призывая, обязуются «каждое слово, что пошлет Господь твой тебе» исполнить (42:5). Твой Господь? Не наш, но твой, Ирмеяѓу! Вернемся к этому, а пока: они и пророк договариваются. Они призывают Бога в свидетели. Как весь народ договор с Господом исполняет, мы знаем. Но как исполнят они, уцелевшие?
Услышав ответное слово Господне, пророк, призвав «весь народ от мала и до велика» (там же 8), передает им решение-прощение Господа:
«Вернетесь в эту страну, отстрою вас — не разрушу, не искореню — насажу, Я жалею о зле, которое вам причинил» (там же 10).
Господь жалеет! Одинокий, оставленный, Господь сожалеет! Слова, которые влагает в необрезанные уши народа пророк, — стенание Бога.
Не они покинуты — Он.
Наказан Он — не они.
Не они о происшедшем жалеют, но — Он.
Господь предлагает им выбор, то одно, что за них Он сделать не может. Выбор: между жизнью и смертью. Выбери жизнь!
Не страшитесь царя Бавеля, которого вы боитесь,
не страшитесь, — слово Господа, — Я с вами спасать, от руки его избавлять.
Милость явлю, он вас помилует,
на вашу землю вас возвратит(там же 12).
Господь их молит о милости: выбрав жизнь, даровать Ему право помиловать их.
Другая возможность: голосу Бога, молитве пророка не вняв, выбрать Египет и хлеб. За хлебом когда-то отправился Яаков-Исраэль с семейством; отправился за хлебом — обрел страдание, обрел народ, милость Господа, искупление, Завет, возвращение.
Если решите уйти в Египет от звуков шофара, от голода, мора, меча, то, — слово Господа, — «Как гнев и ярость обрушил на обитателей Иерушалаима, так ярость на вас обрушу, когда придете в Египет,// станете проклятием, ужасом, срамом, позором и места этого больше вы не увидите (там же 18).
Обманув Господа и пророка, верные себе, они выбрали смерть, Египет, изгнание. Обреченный здесь и сейчас, везде и всегда быть с народом своим, Ирмеяѓу идет вместе с ними. И в египетском городе Тахпанхесе ему было слово Всевышнего. Господь пророку велит на глазах у людей в печи у дома фараона спрятать камни. На них воздвигнет шатер бич Божий — Невухаднецар, который поразит и Египет: «Кто на смерть — на смерть, кто в плен — в плен, кто под меч — к мечу» (43:11).
Когда весь народ просит у Ирмеяѓу-пророка молиться Господу, Богу твоему (42:2), в надежде, что «укажет Господь, твой Бог путь, которым идти» (там же 3), Ирмеяѓу их поправляет:
«Я Господу, Богу вашему по слову вашему помолюсь (там же 4). И — сбылась надежда пророка:
Добро или зло, голосу Господа, нашего Бога, к которому тебя посылаем, будем послушны,
чтобы нам было во благо, будем послушны голосу Господа, нашего Бога(42:6).
Последний луч на дне ямы блеснул: его Бог становится их и его, становится нашим Богом.
Блеснул — и погас: твой Бог не стал нашим Богом.
Изгнание и Исход
У Ирмеяѓу есть внятный намек на Иосефа и его предавших-продавших братьев. Иосефа братья бросают в яму. Ирмеяѓу недруги, братья-евреи, опускают в глубокую яму (38:6). Вслед за Иосефом в голодные дни в Египет отправляется вся семья. Там, разрастаясь, род осмысляет свой уход в Египет за хлебом — изгнанием. Иосеф, правитель Египта, делает все, чтобы отец и братья поселились в земле Гошен. Всезнающий И. Флавий сообщает, что фараон предоставил Яакову-Исраэлю для житья вместе с семейством Гелиополь, потому что тут находились и пастбища, предназначенные для царских пастухов (Иудейские древности 2:7:6). Гелиополь — с греческого: Город солнца. Ирмеяѓу называл его египетским Бейт-Шемешем (43:13), что на иврите имеет то же значение. Город этот отмечен знаменитыми древними историками: Геродотом, писавшим о главной городской достопримечательности — Храме солнца, Страбоном, отмечавшим тамошнюю жреческую академию. Древние историки подтверждают: знатные египтяне брезговали скотоводством, пастухи принадлежали к самой низшей из семи египетских каст. А если брезговали, то нуждались в царских пастухах, на роль которых замечательно подходили евреи.
Почему в Гошене желал поселить семейство Иосеф? Где в средневековой Европе находились гетто? Чаще всего еврейские районы находились поблизости от замка властителя или от главного собора — резиденции местного духовного «начальника». Причина: евреи нуждались в защите от черни. И если сумели угодить властителям — обретали защиту. Служили евреи властителю не за совесть — за страх: на кону была жизнь. В Гошене фараон близок настолько, насколько позволял род занятий, обеспечивавший религиозно-национальную автономию. До поры до времени пребывание в Египте не было для евреев страданием, физическим и духовным.
Кто более всех повинен в изгнании нынешнем? На этот вопрос Ирмеяѓу отвечает не раз: все, весь народ Господу изменил. Потому — все виноваты. Но —
Дни придут, — слово Господа, — росток праведный дам Я Давиду:
счастливо царь, творящий суд праведно, царствовать будет.
В его дни спасена будет Иеѓуда, в покое жить будет Израиль,
нарекут его именем: Господь — праведность наша(23:5-6).
Династия царя Давида просуществовала несколько столетий, но далеко не всегда ее цари были достойны легендарного основателя. Надежда на возрождение праведного ростка дома Давида характерна для многих танахических текстов. «Из ствола Ишая взойдет росток,// побег корней его плоды принесет», — говорит Иешаяѓу (11:1, Ишай — отец Давида). Грядущее имя Израиля: «Господь — праведность наша». Горькая ирония Ирмеяѓу: если смех, то не сквозь слезы, но — сквозь рыдания. Последний царь Иеѓуды, предавший Ирмеяѓу в руки вельмож, носит имя «Моя праведность — Господь» (Цидкияѓу).
Общего у Ирмеяѓу с соплеменниками-современниками немного. Общее прошлое, но полярное отношение к настоящему. А о будущем знает лишь он. Для них изгнание — не наказание, не страдание, которое завершится Исходом и возрожденным Заветом, но — катастрофа, после которой жизни больше не будет. Потому сколь упрямо, настойчиво обличает пророк современников, столь же настойчиво и упрямо их убеждает, что и страдание — это жизнь, что очищение — не ради страданий, но ради обетованного возвращения.
Мы не знаем, была ли жизнь изгнанников в Бавеле столь же терпимой, сколь была поначалу терпимой у их предков в Египте. К тому же, число изгнанных, которое называет пророк, свидетельствует: в Бавель увели не многих; через несколько поколений вернувшихся было совсем-совсем мало. Но даже ради немногих, тех, кому будет дарован новый Исход, призывает пророк соплеменников-современников, отправляя послание «старейшинам изгнания, коѓенам и пророкам, и народу всему» (29:1):
Стройте дома, населяйте,
сады сажайте, плоды их ешьте.
Берите жен, рождайте сыновей, дочерей, жен сыновьям берите, замуж дочерей выдавайте — рождать сыновей, дочерей,
там размножайтесь — не убавляйтесь(там же 5-6).
В древности было принято сопровождать слово клятвой, которая скрепляла союз, в знак чего совершался ритуал заклания животного и рассечения туши, как это описано в книге Вначале (Брешит 15:10,17) и у Ирмеяѓу (34:18). Формы клятвы были многообразны, но всегда в ней упоминался Господь (реже Иерушалаим и Храм). У Ирмеяѓу клятва включает в себя выражение «жив Господь». Нарушение клятвы каралось, как преступление. В суде произносили клятву свидетели, ее произносил и судья. Наконец, Господь сопровождал клятвой обетования своим избранникам. Как и все договоры, союз Господа с избранным народом сопровождался клятвой, в которой давалось определение Всевышнего. Теонимы, имена Бога, и Его атрибуты играют важную роль в постижении мира, они — один из факторов, определяющих характер текста. У «одномерного» Ирмеяѓу имен Бога неизмеримо меньше, чем у предшественника. И для Ирмеяѓу Бог — и Творец и Всемогущий. Но, в отличие от Иешаяѓу, в первую очередь, Он для него Господь, из Земли египетской сынов Израиля выведший. Это имя будет главным и «в конце времен», когда Он изгнанников в Землю обетованную возвратит:
Дни наступят, — слово Господа, —
и не скажут: «Жив Господь, из Земли египетской сынов Израиля выведший».
Но «Жив Господь, из Земли северной сынов Израиля выведший, из всех стран, куда их изгнал»,
и верну Я в их землю, которую отцам даровал(16:14-15, а также: 23:7-8).
Иешаяѓу в первую очередь — пророк всего универсума: народов, людей, животных, деревьев, во-вторых — пророк родного народа.
Ирмеяѓу в первую очередь — пророк Иеѓуды, во вторую — Иеѓуды с Израилем, в третью — соседних народов.
Конечно, свои пророчества он обращает и на юг и на север, но и там, где «земля закругляется», его волнует лишь судьба соплеменников, живущих среди чужих.
Измученного, чудом уцелевшего современника Ирмеяѓу вряд ли могли утешить утопии Иешаяѓу. Чем страшнее трагедия, тем скорее должно быть освобождение. Это прекрасно понимают лжепророки, вещая о мире если не сегодня, то завтра. Ирмеяѓу не столь благодушен. Он обещает даже не мир — возвращение через семьдесят лет, срок долгий, слабое утешение. Но без утешения текст о катастрофе попросту невозможен. Таких текстов Традиция не признает, не пропуская в избранный корпус канона.
Возвращение-исцеление неразрывно связано с наказанием-крушением победителя. Бавель, предрекает пророк, будет наказан. Собственно, и Бавель, с которым Господь связал избранника Своего, также вписан в неразрываемый круг Ирмеяѓу: преступление — наказание — преступление.
Изгнание евреев из Иеѓуды в Бавель положило начало еврейскому поселению там на долгие времена. Евреи Бавеля, став важным экономическим фактором в жизни страны, имели в иные периоды почти полную культурную, религиозную и правовую автономию, а иногда и значительное политическое влияние. Евреи Бавеля играли большую роль в торговле шелком — одним из важнейших предметов международной торговли. Эксиларх (Глава изгнания) представлял общину перед местной властью. Евреи Бавеля пользовались своим календарем, совершали паломничества в Иерушалаим. В иешивах Бавеля к 6-7 вв. н.э. сложился Талмуд. Таким образом, еврейство изгнания, которое выросло из немногочисленных пленников Невухаднецара, на протяжении более тысячи лет играло ведущую роль в мировом еврействе, превосходя значение и влияние изгнания южного, египетского. В 539 г. до н.э. персидский царь Корах (Кир) завоевал Бавель, и спустя некоторое время позволил евреям вернуться в Иерушалаим, отстроить Храм. Пророк предвещает, что и вавилонян поработят «цари великие, народы большие», что Господь им воздаст — мера за меру — по деяниям рук их (25:14).
Будет: исполнится семьдесят лет, накажу Я царя Бавеля и тот народ, — слово Господа, — за их преступления, а землю касдим
в пустыню вечную обращу(там же 12).
Пророчества Ирмеяѓу о дне после крушения Бавеля рассыпаны по всему тексту, а ему самому посвящены две главы, которыми завершается «приложение» о народах-соседях, разделивших судьбу Иеѓуды. Последняя, 52-ая глава — эпилог, завершающий повествование о судьбе Иеѓуды после крушения.
Пророк прозревает день, когда Бавель и боги его будут сокрушены, опозорены, обесчещены народом, идущим с севера обратить землю Бавеля в безлюдную пустошь (50:3). То, что сделали вавилоняне, — разорили, сожгли, обратили в пустыню Иеѓуду, превратили в руины Дом Господа, будет сделано им. Воля Господа внятна пророку: наказание Бавелю — воздаяние за содеянное. И — первый штрих картины возвращенного-возрожденного, единого народа евреев.
В эти дни, в этот час, — слово Господа, — сыны Израиля вместе с сынами Иеѓуды придут,
пойдут они, плача, искать Господа Бога
(там же 4).
Столетия евреи жили в двух государствах, на которые при потомках Шломо разделился прежде единый Израиль. Исторически это пророчество натыкается на преграду: нам ничего неизвестно об изгнанниках из Израиля, уведенных Ашуром за сто сорок лет до того, как Бавель уводит жителей Иеѓуды. Что касается «северян», оставшихся не изгнанными, то подавляющее большинство уцелевших смешалось с пришельцами, которых на бывшие земли Израиля привели победители. Так образовался народ (ныне почти не сохранившийся, шомроним, самаритяне), враждебно встретивший возвратившихся.
Бавель разрушен. Потомки изгнанников, плача, пойдут искать Господа Бога. Впервые в пророчестве появляется не улица города, не проторенный веками путь в соседний Египет, но — дорога. У нее два измерения: географическое — в Сион, в Иерушалаим, Иеѓуду, и духовное: «Пойдем, пристанем к Господу, к союзу вечному, что не будет забыт» (там же 5).
«Небесный» пророк Иешаяѓу призывает торить дорогу Всевышнему. «Земной» Ирмеяѓу обращается не к Богу — к народу.
Сам Господь у пророка именуется «праведным пастбищем» (там же 7). Ирмеяѓу даже в «большом» историческом времени прибегает к традиционному, «очень земному» противопоставлению: скверные пастухи — заблудшие овцы (23:1), овца-жертва — губитель-лев:
Израиль — отбившаяся овца, львы прогнали ее,
царь Ашура ее первым пожрал, последним — Бавеля, Невухадрецар, сломав, сожрал ее кости(50:17).
Из земных, конкретных образов выстроена и мозаика катастрофы Бавеля. Господь призывает воинов отомстить ему, разжиревшему, как телица на молотьбе, ржущему, как могучие кони (там же 11). И даже в этом веселящем жаждущую мести душу рассказе Ирмеяѓу, оставаясь верным себе, соскальзывает в печальное, пессимистическое обобщение: «конец народов — степь, пустошь, пустыня» (там же 12).
Ранее это постигло Израиль, затем Иеѓуду с соседями, потом победителей — Ашур, Бавель. Далее — многоточие, которое История век от века будет новыми странами дополнять: Парас, империя Александра, государства его наследников, Рим. По воле Господа История возносит и низвергает человека, народы и страны. Все в мире, созданном Господом, неизменно, замкнуто и циклично:
Движется к югу и к северу кружит,
кружит, кружит, движется ветер,
на круги свои возвращается ветер(Коѓелет, Екклесиаст 1:6).
Наказав Бавель, как прежде Ашур, Господь возвратит изгнанников пастись на Кармеле, в Башане, душа Израиля насытится на горе Эфраим, в Гиладе (50:19). Точен пророк. Изгнанники вернутся в пустыню: земля выжжена, в руинах ее города. Только труднодоступные горы зелены и пригодны для пастбищ. Иначе «овцы» взбунтуются, и с ними ни один пастух совладать не сумеет. Господь позаботится о возвратившихся, ведь
В эти дни, в этот час, — слово Господа, — будут искать вину Израиля — и не будет, грехи Иеѓуды — и не найдут,
Я прощу тех, кого сохраню(там же 20).
Второе полустишие — следствие. Господь простит тех, кого сохранит, тех, которые невиновны, безгрешны. Всевышний и в наказании и прощении — невольник Завета. Получается, что не Он управляет народом, который избрал, тот сам — хозяин своей судьбы.
А тем временем продолжается круговорот греховности, зла и отчаянья в мире. Как некогда грехи Иеѓуды, Господь перечисляет прегрешенья Бавеля, за которые Он сокрушит этот молот земли (там же 23), сделав ужасом для народов. Бавель против Господа бунтовал (там же 24), против Господа, Святого Израиля злоумышлял (там же 29), ограбил сынов Израиля и Иеѓуды, как некогда египтяне, «пленившие держат их, отпустить не желают» (там же 33). Господь предрекает Бавелю, стране, изобилующей реками и водоемами, сушь: нежданная засуха заставит обезуметь «страну истуканов» (там же 38). Там поселятся пустынные звери. И — самое страшное в ТАНАХе сравнение: «Как после краха Сдома, Аморы и их соседей, — сказал Господь, —// там не поселится муж, человек жить не будет» (там же 40). Такой, подобной Сдому, Аморе, безлюдной пустыней видит пророк Иеѓуду. Таким представляет Бавель.
Во время осады Иерушалаима Ирмеяѓу находился в темнице. Вероятней всего он не видел боев, в том числе и решающего, когда были проломлены стены и враг ворвался на улицы города. Обезумевшие от крови вавилоняне убивали обезумевших от страха защитников города, женщин, детей, стариков, всех и вся. Дома рушатся. Храм горит. Грабители тащат добычу. Царский дворец разоряют.
О чем думал в эти минуты пророк? Что он провидел? О чем этот несгибаемый человек в это время мечтал? На эти вопросы ответить не трудно. В час наказания и расплаты повторится то, что творилось в Иерушалаиме. Если мера за меру, то по мере преступления — наказание золотому кубку в руке Господней, из которого «пили народы вино — и обезумели» (51:7).
Острите стрелы, набивайте колчаны: дух царей Мадая Господь пробудил, задумав Бавель погубить,
это Господне мщение, за Храм Его месть(там же 11).
В описании крушения Бавеля многие мотивы, образы знакомы: то же раньше пророк говорил о Иеѓуде, Иерушалаиме, Храме. Стихи о величии Господа в рассказе о катастрофе Бавеля (там же 15-19) в точности повторяют то, что сказано раньше (10:12-16). Пророк прибегает к излюбленному нагнетанию слов: в четырех стихах девять раз повторяя глагол «сокрушу». Лишь два характерных стиха:
Тобой мужчину и женщину сокрушу, сокрушу и старца и отрока,
юношу и деву тобой сокрушу.Пастуха и стадо его сокрушу, земледельца и пару волов тобой сокрушу,
сокрушу Я правителей и наместников(51:22-23).
Пророк видит Бавель в руинах, логовом шакала видит его. Вавилоняне, допьяна Господом напоенные, сном вечным уснут и не проснутся (там же 39). Ирмеяѓу сравнивает вавилонян с жирным скотом, который Господь швырнет на заклание (там же 40). И — рефрен: За что? За что отрада земная «стал ужасом для народов?» (там же 41)
Еще один рефрен пророчества о гибели Бавеля — обращение к евреям (в реальности осуществленное лишь мизерно малым числом) бежать из Бавеля, душу спасая от гнева Господня (там же 45). Всевышний обращается к уцелевшим идти — не стоять: «И вдали Господа помните, в сердце у вас пусть будет Иерушалаим» (там же 50).
То, что постигнет Бавель, описал Ирмеяѓу в свитке, который заповедал Серайе сыну Нерии сына Махсейи, вероятно, брату переписчика свитка Баруха. Тот ушел в изгнание с Цидкияѓу, царем Иеѓуды.
Сказал Ирмеяѓу Серайе,
что когда придет тот в Бавель, посмотрит, прочтет все эти слова.
Скажешь: «Господи, ты об этом месте сказал, что его уничтожишь, что не будет в нем человека, скота — никого,
ибо будет оно вечной пустыней».Когда кончишь читать этот свиток,
камень к нему привяжи и брось его в Прат.
Скажешь: «Так утонет Бавель — не встанет, из-за беды, которую на него Я веду, и они изнемогут»;
до этих пор слова Ирмеяѓу(там же 61-64).
Прат? Полноводный. Огромный.
Вспомним. Четыре реки из Ган Эдена вытекают, одна из них называется Прат.
Вспомним. Речушка, источник под названием Прат в окрестностях Анатота, недалеко от Иерушалаима.
Обреченность
Сравнение с муками роженицы — одно из самых распространенных в пророчестве. С муками роженицы сравнивается состояние услышавших о беде, приближающейся с севера, чьи руки обмякли (6:24). Господь видит людей в состоянии гнетущего страха: «руки мужчин, как у роженицы, на чреслах, а лица позеленели» (30:6).
Наказание праматери распространилось на весь народ. Наказание и страдание явственно, зримо. То, что будет когда-нибудь, через многие поколения Ирмеяѓу видит затуманенным страданием взором, словно обратился в жену, в муках рожающую.
Сравнение с роженицей двусоставное: страдание и надежда — радость рождения, спасение от смертельной опасности.
Но у крайнего в крайностях Ирмеяѓу и здесь нет места надежде. Ему самому Господь запрещает жениться: дети в этой грешной земле обречены на страдания, муки и гибель. В страдании роженицы пророк видит одно лишь страдание без разрешения, без исхода: подобно Иову, пророк проклинает тот день, когда он родился.
Здесь, на этой земле нет искупления. В изгнании — искупление, в изгнании — возрождение.
Потому — спасутся изгнанники, оставшиеся — погибнут, меч, голод и мор — Господни орудия гнева и мщения — сделают свое дело.
Потому — Господень завет: женить сыновей, замуж дочерей выдавать, плодиться и размножаться в изгнании, становиться достойными возрождения-возвращения.
С первой же ноты пророчества задана центральная тема, от нее отклонений не будет.
Обречен человек по имени Ирмеяѓу, жрец из обреченного рода.
Обречены Иеѓуда, Иерушалаим и Храм.
Обречен царь и его окружение.
Обречены соседи евреев.
Обречен Невухаднецар.
Земля обречена стать пустыней. Небеса — дождей не творить.
Звуки обречены на тихую смерть.
Картины мира обречены, почернев, стать невидимыми.
Из запахов — запах гари, и он со временем развеяться обречен.
У каждого — своя обреченность, она же одна на всех.
Даже Всемогущий Господь, Творец мира, Бог всякой твари, и Он, невольник Завета, заложник избрания, раб Своей клятвы, и Он обречен — избрать коѓена из обреченного рода, выжечь Иеѓуду, обратить Иерушалаим и Храм в руины, уничтожить соседей Иеѓуды, избрать для наказания бич, который будет овец заблудших хлестать, обречен сделать землю пустыней, лишить мир звуков, запахов, красок.
Они обречены на уничтожение без милосердия. Он обречен без милосердия уничтожать.
Господь предопределяет не смерть, но — жизнь. Творя жизнь, творит человека, определяя Свою обреченность: Он не властен над их выбором между жизнью и смертью. Выберут смерть — умертвит.
Им бы не о себе Богу молиться. Им бы о Боге молиться. Богу — о Боге. Но они и о себе молятся редко, откупаясь от обреченности жертвой или беспамятством.
Но — исход из рабства-Египта! Исход из Бавеля-изгнания. Исход из обреченности?
Ирмеяѓу изымает надежду. За восходом — закат, за закатом — восход, за возвращением — обреченность изгнания, обреченного на возвращение.
До зачатия обреченный, Ирмеяѓу не противится, не бежит, не скрывается. Господь укроет от гнева, от смерти спасет. Вавилоняне отпустят — пойдет. Утащат в Египет — будет слово Господне нести убежавшим в Египет.
Слова «обреченность» в пророчестве нет. Слишком русское слово. Иногда о пророках лучше думать по-русски.
Те, кто должны быть друзьями, — враги. Те, кто должны быть врагами, — друзья. Своему народу чужой. Оставили на дне колодца грязный клочок. Стенки колодца — его горизонт. А вавилоняне-враги, освободив от оков, предлагают идти в Бавель или остаться в Иеѓуде: «Смотри, вся земля перед тобой» (40:4).
Идти в Бавель — безопасность, сытость, почет. Остаться в разоренной Иеѓуде, по которой рыщут полевые командиры, ненавидящие предателя Ирмеяѓу, — опасно, голодно и презренно. Ирмеяѓу уходит в изгнание (вероятно, его уводят насильно). Но не в изгнание безопасное, сытое и почетное — северное, вавилонское, уходит в изгнание южное, греховное, против воли Господней, откуда не будет возврата.
Ирмеяѓу — пророк последних пределов: и в слове своем и в судьбе.
Словом зажег тусклую надежду изгнанным, побежденным и разоренным, зажег тогда, когда в его судьбе последняя капля надежды высохла, испарилась под египетским солнцем.
У Иешаяѓу небесное притяжение сильнее земного, у Ирмеяѓу земное превозмогает небесное.
Значение имени Ирмеяѓу — Господь вознесет. Вознесет обреченного.
Есть ли в мире мятежный дух, который осознание этого не смирит?
