ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Реалии стихотворения Мандельштама древнерусские, отсюда деготь, дремучие срубы бадья, плахи, татарва, петровские казни. Это указывает на древность вообще, а библейские стихи, написанные по-русски, должны опираться на русскую лексику, иначе получается книга для чтения в воскресной школе.

Катя Компанеец

ЗВЕЗДА В КОЛОДЦЕ

СТИХОТВОРЕНИЕ МАНДЕЛЬШТАМА «СОХРАНИ МОЮ РЕЧЬ НАВСЕГДА»

Посвящаю своему деду Исааку Рабиновичу
                                                           (в миру Николаю Павловичу) за уроки
                                                            крипто-иудаизма.

Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпения, за совестный деготь труда…
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.

И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я —  непризнанный брат, отщепенец в народной семье —
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.

Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи,
Как, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду, —
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду.

Эти страшные стихи, я заметила давно, их третья и четвертая строка о колодце и звезде застряла в памяти, несмотря на их тяжесть, а сочетание колодца и семи плавников звезды напоминало книгу Бытия.
Несколько лет назад я решила больше не писать, «и так уже слишком много написано», кроме того стихи Мандельштама мне часто кажутся сложными, а его иудаизм слишком явным, он крестился поздно, для поступления в университет, к страшному горю своего отца.
В конце-концов стихотворение меня «достало». Я обнаружила, что начало его «Сохрани мою речь навсегда» является парафразом 12-го псалма, 7-ой строки: «Бог, сохрани свою речь навсегда», кстати, строка часто пропадает в переводах. Возможно, потому что слова — заветы относились к евреям и их праотцам. Конечно, просьба сохранить навсегда может относиться только к вечному Богу, люди не вечны. А слово «сохрани» является важнейшим словом древнееврейского лексикона, восходит с пастушьему сохранению стада и, например, хранению Субботы. Слово это очень емкое, включает в себя много понятий.
Затем я исследовала историю новгородских колодцев и мало что обнаружила. Колодцы в Новгороде стали строить очень поздно, да и зачем колодцы, когда кругом вода. Кроме того в русской культуре к колодцам относились с большим подозрением, как к порталам между мирами, колодцы строили под покровом ночи, а над ними делали крышу с оберегами.
В библейской пустыне колодцы были абсолютно необходимы. Колодец в иудаизме это символ женской утробы, место, где получают божественное откровение, где праотцы встречали своих жён. Первый колодец построил Авраам, он привёл к нему семь овец как клятву перед местным царем, что это он его построил. Число семь в иудаизме означает клятву. Семь — это главный символ связи с Богом, отсюда семисвечник и седьмой день, посвященный молитве, — Суббота. Место, где Авраам построил колодец называется Беэршева — то-есть, колодец семи. Колодец этот существует, и я читала, что вода в нем на редкость сладкая.
Семь плавников звёзды в стихотворении превращают место в «колодец семи».
В стихотворении звезда отражается в Рождество. Но на севере России вода замерзает зимой, и ее засыпает снег, как же может отразиться звезда? В пустыни вода зимой не замерзает, в Беэршеве и зимой может отразиться звезда.
Исаак, сын Авраама, восстановил колодец в Беэршеве, который палестинцы засыпали землей. Он был очень богат и нанял слуг построить еще пять колодцев. Колодцы были предметом ссоры с местными, чужими людьми, семьей народов, среди которых он был отщепенцем по вере, и происхождению, и мировоззрению. Семья вышла из Ура Халдейского (древнего царства), в землю более новую, Ханаан. Может быть Иерусалим это Новгород по отношению к Старгороду — Уру Халдейскому.
В отрочестве или ранней юности с Исааком произошло ужасное событие, которое описывает Ветхий Завет. В христианской культуре оно называется жертвоприношением Исаака. В Ветхом завете оно называется связыванием Исаака, а так как язык Библии беден по отношения к современным языкам, то «ah-kay-dah» может читаться как заковывание, привязывание, надевание наручников и принятие обета, обязательство.
Сюжет этот трактуется Кьеркегором, рассуждает он о вере и моральных обязательствах Авраама. А хочется подумать о душевном состоянии сына, Исаака, потому что разбираемое стихотворение описывает человека — жертву отца и грубых людей.
Авраам с веревкой и огнивом в руках, нагружает на Исаака хворост для жертвенного костра, и они вдвоём поднимаются в гору. Исаак понимает, что они идут делать жертвенный алтарь. «Отец, — говорит он, — у нас есть огниво и хворост. А где же агнец?» «Бог пошлёт», — кратко отвечает Авраам.
Что думал Исаак, неся на себе хворост для самосожжения? На что он мог надеяться? Авраам уже изгнал своего старшего сына, Измаила, в пустыню, обрекая на верную смерть от жажды. Народы, среди которых они проживали в качестве «отщепенцев», приносили своих детей в жертву. Оставалось только молиться Богу: «Отец мой», и, в случае смерти, просить о сохранении своей речи и приносить обеты в случае избавления от смерти.
Обет построить колодцы он исполнил. Он восстановил колодец в Беэршеве, несмотря на вражду местных племён, и построил ещё пять новых. Первый он назвал «Зависть», второй — «Возражения», третий — «Обвинения», четвёртый — «Хватит всем» и пятый —  «Восстановление».
По традиции считается, что Исаак — автор дневной молитвы «Минха», то-есть, поэт. Значит Бог «сохранил его речь навсегда».
Реалии стихотворения Мандельштама древнерусские, отсюда деготь, дремучие срубы бадья, плахи, татарва, петровские казни. Это указывает на древность вообще, а библейские стихи, написанные по-русски, должны опираться на русскую лексику, иначе получается книга для чтения в воскресной школе.
Срубы на Руси были не только и не столько колодцы, в них сжигали живьём. Особенно много в них сожгли староверов, поэтому срубы — это жертвенный костёр. В срубах —  колодцах топили, «опускали князей на бадье», превращая колодцы из источника жизни, в источник смерти.
Библейский Исаак был для евреев символом добровольной жертвы —  мученика, в особенности, сознательного мученика за веру и идеи. В еврейской истории во все века были благородные примеры принятия смерти вместо отказа от своей веры. Отсюда и плахи и железные рубахи. Петровская казнь отсылает к убийству Петром своего сына, а поиски дерева для топорища для собственной казни перекликается с несением хвороста для жертвенного костра, на котором тебя самого принесут в жертву.