ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Евреи, служившие в милиции, в своем большинстве были грамотными и преданными сотрудниками, они воевали на фронте и в партизанских отрядах, имели правительственные награды. Почти все они были уроженцами Белоруссии и оставались пристрастными к событиям в республике в годы оккупации.

Леонид Смиловицкий

ЕВРЕИ БЕЛАРУСИ: ДО И ПОСЛЕ ХОЛОКОСТА

Главы из книги^[*]

(продолжение. Начало в №8-10/2020 и сл.)

В органах милиции

После освобождения Белоруссии встала задача возобновления системы органов государственной власти, мобилизации ресурсов для завершения войны, создания условий перехода к мирному строительству, восстановления экономики и культурной жизни. Проведение мероприятий, направленных на это, встретило сопротивление части местного населения, сотрудничавшей с нацистами в годы оккупации. Для формирования правоохранительной системы следовало привлечь людей, которые могли бы справиться с осуществлением этих задач. Евреи, в прошлом партийные и советские работники, юристы с довоенным стажем, участники партизанского движения, демобилизованные воины, хорошо подходили на эту роль. Их нельзя было заподозрить в коллаборационизме, поскольку, пережив трагедию нацистского геноцида, пройдя испытание фронтом, они были преданы советскому государству и с готовностью откликнулись на его призыв¹.

Национальный состав милиции

Министерство внутренних дел БССР приступило к работе на частично освобожденной территории республики (Гомельская, Могилевская, Витебская и Полесская области) уже в конце 1943 г. От общего числа сотрудников, работавших в нем до войны, осталось всего 30%. Основными источниками пополнения штата органов внутренних дел стали бывшие партизаны, местные жители и сотрудники из других областей СССР, прибывшие в Беларусь. Особое внимание обращалось на комплектование отделов МВД западных районов республики. К январю 1945 г. штаты милиции были заполнены на 83%, а к сентябрю 1948 г. — на 92%6.

Евреев в милиции традиционно было немного. Основные доступные им должности относились к рядовому и сержантскому составу. В некоторых случаях главным мотивом службы в милиции стало желание выместить обиды, накопленные за годы оккупации. Их семьи погибли в Холокосте, родные местечки разрушены или полностью утратили еврейское население. Борис Фридман, пришедший в милицию из 3-го отряда бригады им. ЦК КП(б)Б, устроил самосуд над семьей полицая, надругавшегося над его сестрой Хаей-Сарой, которая после этого покончила с собой. Летом 1945 г. на станции Зябки Глубокского района Борис убил виновного и всех членов его семьи⁷.

Арона Шера в июле 1944 г. в составе группы партизан «строем направили» в распоряжение городской милиции Пинска. Там ему, как наиболее грамотному и бывшему советскому офицеру, поручили организовать работу областного государственного архива, находившегося в ведении Управления МВД Пинской области8. Партизана Давида Эпштейна из Ляховичей командировали на борьбу с «бандформированиями» (нацистскими пособниками) в Давид-Городокский район, а оттуда — на учебу в среднюю школу НКВД в Минск. В школе Эпштейну предстояло сделать выбор: милиция или госбезопасность? Давида зачислили на милицейский курс. В 1946 г. ему присвоили звание лейтенанта и назначили оперативным уполномоченным Слуцкого районного отдела внутренних дел⁹.

Использование евреев — партизан и фронтовиков — при формировании отделов внутренних дел Белоруссии в 1944‒1945 гг. было типичным. Участковыми инспекторами и оперативными уполномоченными работали бывшие партизаны Гирш (Цви) Шефет — в Пинске, Хаим-Рувим (Миша) Выменец — в Гольшанах Ошмянского района, Игнас Фельдон, Меир-Иосиф Ицкович, Абрам Лавит и Эстер Микулицкая — в Лиде, Пинхус (Пиня) Ожинский — в Полоцке, Григорий и Михаил Склюты, Фискович — в Воложине, Дов Коган — в Новогрудке; Абрам Шмуйлович, Михаил Меламед и Михаил Бакшт — в Ивье, Борис Фридман и Зиновий Мильхман — в Глубокском районе. Из отряда им. Щорса бригады им. Куйбышева в милицию поступили: Яков Пастернак (оперуполномоченным в Ганцевичах), Арон Каливач (Телеханы), Арон Южук, Лейзер-Мейше Кауфман и Шмуэль Кожушник (Пинск). Из отряда № 4 бригады им. ЦК КП(б)Б: Моисей Цимкинд, Михаил Итман и Абрам (Бомка) Генихович (Глубокое), Захар Зимак (Погост-Загородский) и др. Из Советской армии в милицию пришли: Хаим (Ефим) Рахлин (Житковичи), Залман Фрадкин и Шимон Гинзбург (Минск), Яков Юдович (Мозырь и Калинковичи), Яков Цеслер (Слуцк), Хаим Нисневич (Борисов), Исаак Кац (Слоним), Хаим Менделевич (Червень), Яков Маркман (Пинск) и др.¹⁰

На органы МВД в послевоенные годы помимо чисто милицейских функций были возложены несвойственные им задачи. Они не только отвечали за охрану общественного порядка, безопасность на транспорте и занимались оперативно-розыскной деятельностью. Милицию привлекали для фильтрации репатриантов, борьбы с «незаконным использованием» земли, экономическим саботажем, неуплатой налогов, контроля над жизнью верующих, для борьбы с инакомыслящими (критиками колхозного строя, советской внутренней и внешней политики и пр.). Непопулярными среди евреев оставались должности участковых милиционеров и уполномоченных, которые по роду своей деятельности должны были тесно взаимодействовать с местным населением, подверженным антисемитским настроениям. Во второй половине 1940-х гг. национальный состав белорусской милиции выглядел следующим образом:

Таблица 8

Национальный состав сотрудников МВД БССР
на 1 января 1947 и 1948 г., %

Национальность	1947 г.	1948 г.
Белорусы	59,4	59,0
Русские	29,2	29,4
Украинцы	5,6	5,3
Евреи	4,4	4,3
Другие	1,4	2,0

Составлено по: НАРБ, ф. 4, оп. 62, д. 38, лл. 16-17; оп. 29, д. 539, л. 81.

Данные табл. 8 свидетельствуют, что к 1948 г. белорусы и русские составляли 88,4%, а вместе с украинцами — 93,7% сотрудников милиции в Белоруссии, тогда как евреи и представители других национальных меньшинств — только 6,3%. Евреям было труднее продвинуться по службе. Они редко получали назначение выше начальника районного отделения внутренних дел (РОВД) и начальника паспортного стола. Евреи, как правило, не любили спиртное и, как следствие, оказывались менее сговорчивыми в нарушении служебного долга. Милиция оставалась более привлекательной для местных жителей, которые могли негласно использовать службу в личных интересах.

Роль евреев в работе милиции

На профессиональной деятельности милиционеров сказывался их низкий образовательный уровень. Сотрудники с высшим образованием, окончившие специальные учебные заведения или курсы, не говоря уже об академии, были редкостью. Низкая зарплата, отсутствие жилья, бытовая неустроенность, ненормированный рабочий день, постоянные отвлечения на выполнение задач, не связанных с работой милиции, мешали сохранять кадры, повышать интеллектуальный уровень сотрудников. Данные об уровне образования, специальной подготовки, стажа работы и партийности милиции в республике во второй половине 1940-х годов представлены в следующей таблице:

Таблица 9

Уровень образования и специальной подготовки
сотрудников МВД БССР на 1 января 1948 г., %

Уровень образования	Показатель	Уровень специальной подготовки	Показатель
Высшее и н/высшее	2,1	Средние школы МВД	3,6
Среднее	11,3	Школы начальствующего состава, институты, техникумы	2,0
Н/среднее	37,4	Военные институты, академии, школы и училища	3,5
Начальное	49,2	Без специальной подготовки	90,9

Составлено по: НАРБ, ф. 4, оп. 29, д. 539, лл. 79, 83-84, 86.

 Таблица 10

Состав сотрудников МВД БССР по стажу работы
и партийности на 1 января 1948 г., %

Стаж работы	Показатель	Партийность	Показатель
До 1 года	20,0	Член КПСС	24,5
От 1 до 3 лет	30,7	Кандидат в члены КПСС	7,7
От 3 до 5 лет	30,3	Член ВЛКСМ	18,1
От 5 лет и более	18,0	Беспартийный	49,7

Составлено по: НАРБ, ф. 4, оп. 29, д. 539, лл. 79, 83-84, 86.

Приведенные данные (см. табл. 9) свидетельствуют, что во второй половине 1940-х гг. 49,2% личного состава МВД имели только начальное образование, среднее и незаконченное среднее — 48,7%, а высшее и незаконченное высшее — всего 2,1%. Низкий уровень образования негативно сказывался как на решении оперативных задач, охране общественного порядка, борьбе с преступностью, проведении профилактической работы с населением, так и на репутации местных властей в целом. В известной степени недостаток образования должна была компенсировать идеологическая работа. Членство в партии поощрялось: коммунисты составляли почти третью часть личного состава милиции — 32,2%, а комсомольцы — 18,1% (см. табл. 10). Дополнительно к этому в 1948 г. ЦК КП(б)Б направил на работу в МВД 150 коммунистов¹³.

Для повышения общего уровня и профессиональных знаний милиционеров Белоруссии была разработана целая система мероприятий. В вечерних школах для взрослых министерства просвещения получали среднее образование около 900 сотрудников милиции. В Минске открыли двухгодичную юридическую школу и девятимесячные юридические курсы, а для подготовки руководящих и оперативных кадров — офицерскую школу МВД, в Бобруйске — школу начальствующего состава. Сотрудников направляли на курсы повышения квалификации, в учебные заведения с отрывом и без отрыва от службы. В 1948 г. на заочных отделениях Минского юридического института обучалось 18 милиционеров, в педагогических институтах и училищах — 49. В систему заочного обучения школ милиции было вовлечено 286 чел., на учебу в офицерские школы МВД СССР направлено 86 чел.¹⁴

Ведущая роль в работе по обучению сотрудников МВД принадлежала педагогам-евреям. Для чтения лекций и проведения практических занятий привлекались лучшие преподаватели, доценты и профессора. Уголовное право читали профессор Трахтенберг и доцент Гарелик, гражданское право — доценты Гавзе и Кульберг, историю государства и права — Бабицкий и Рудницкий, уголовный процесс и судопроизводство — Фарфель, гражданский процесс — Борисов, логику — Левин, статистику — Добкин, всеобщую историю — профессор Лифшиц и Гурвич, основы марксизма-ленинизма — Ханина, доценты Якуб и Марголин, политическую экономию — доцент Баран и др.¹⁵

Милиция Белоруссии страдала от текучести кадров. В 1946 г. из ее рядов было уволено 47% сотрудников, в 1948 г. в систему МВД было принято 4 724 чел., а уволено 3 817 чел.¹⁶ После освобождения республики в органы нередко попадали люди случайные, неспособные справляться с поставленными задачами, а иногда и морально неустойчивые, скомпрометировавшие себя. Работа в милиции давала ощущение власти и вседозволенности, что в условиях общей подозрительности и шпиономании приводило к грубым нарушениям законности. В августе 1948 г. оперуполномоченный РОВД Россонского района Витебской области Юшкевич задержал душевнобольную гражданку Абрамзон и добивался от нее признания в шпионской деятельности. Он ударил Абрамзон рукояткой нагана, и ее в тяжелом состоянии поместили в больницу. За это Юшкевич получил всего десять суток административного ареста. В период с 1944 по 1949 г. за нарушения закона и уголовные преступления было арестовано и предано суду военного трибунала 1660 милиционеров¹⁷.

В то же время еще одна причина обусловила значительную смену сотрудников белорусской милиции. Многие евреи, пережившие гетто и воевавшие в партизанских отрядах, разочаровались в политике советской власти после освобождения. Их надежда на возрождение национальной жизни и еврейского местечка оказалась иллюзией, и это повлияло на решение многих евреев покинуть СССР под видом бывших польских граждан. В то время этот путь оставался единственным легальным каналом для того, чтобы оказаться за пределами страны. Из Белоруссии в Палестину уехали работавшие в милиции Лейзер-Мейше Кауфман, Шмуэль Кожушник, Ицхак Южук, Арон Каливач, Меир Ицкович, Игнас Фельдон, Эстер Микулицкая, Абрам Генихович, Дов Коган, Григорий и Михаил Склюты, Моисей Цимкинд, Борис Фридман и др.¹⁸

Некоторые из них, для того чтобы попасть в Палестину, пережили настоящую «одиссею». Цви Шефет, бывший участковый милиционер из Пинска, в 1945 г. отправился сначала в Польшу, оттуда — в Германию, затем перебрался в Италию и Францию, и только потом ему удалось достичь ишува (Эрец-Исраэль). Абрам Лавит, воевавший в отряде «Искра» бригады им. Кирова, стал бойцом отряда милиции по борьбе с бандитизмом в Лидском районе. В 1945 г. Абрама направили в служебную командировку в Польшу и Германию, откуда он решил не возвращаться в Советский Союз. Лавит снял форму и перешел в западную зону оккупации Берлина, поселился среди евреев в фильтрационном лагере Шлахтензее. Американцы, проводившие проверку, рекомендовали ему сменить имя и фамилию. Абрам взял девичью фамилию матери Арлюк и вымышленное имя Арнольд¹⁹.

Другая часть евреев решила посвятить себя охране общественного порядка в БССР и медленно продвигалась по служебной лестнице. Ефим Рахлин, начав карьеру оперативным уполномоченным, стал заместителем начальника уголовного розыска Житковичского района. Арона Вайсмана назначили заместителем начальника РОВД Речицы, а Фискович занимал аналогичную должность в Воложине. Капитан Абрам Столпер стал начальником РОВД Полоцкого района, капитан Гинзбург — командиром отряда конной милиции в Минске. Майор Яков Маркман возглавил детский приемник-распределитель в Пинске, Залман Фрадкин — отдел железнодорожной милиции Минска. Начальниками паспортных столов городских и районных отделов внутренних дел работали Исаак Кац (Слоним), Игнас Фельдон (Лида), Крупецкий (Пинск) и др. Давиду Эпштейну, заместителю начальника уголовного розыска в Слуцке, предлагали перейти в Бобруйское областное управление МВД и т.д.²⁰

До марта 1947 . Министерство внутренних дел БССР занималось не только охраной общественного порядка, но и борьбой с политическим бандитизмом. На уровне уголовной преступности сказались последствия войны и оккупации. В республике скрывалось много дезертиров и уклонявшихся от призыва в Советскую армию, репатриантов, не ослабевал наплыв лиц без определенных занятий из других районов страны. Положение обострялось действиями групп польских и украинских националистов, совершавших кражи, грабежи и убийства.

В республике в 1944‒1947 гг. было совершено 39 диверсий и 252 нападения на государственные учреждения и предприятия, 575 террористических актов и 735 других «бандпроявлений»²¹. Аппарат МВД в западных областях усилили за счет оперативного состава восточных районов и прикомандирования оперативных работников из других республик страны. Из партийного и советского актива были организованы истребительные батальоны и бригады содействия милиции. В Лиде Гродненской области создали штаб по борьбе с бандитизмом. В результате проведенных мероприятий в республике было ликвидировано 92 подпольные организации, которые включали в себя 1170 чел. Кроме того, было арестовано 12 тыс. 458 бывших полицаев, нацистских пособников и им сочувствующих, а также 26 тыс. 306 дезертиров из Советской армии и 91 тыс. 345 чел., уклонявшихся от призыва.

Борьба с уголовным миром и националистическим подпольем стоила больших жертв. В январе 1945 г. в г. Глубокое Витебской области при задержании преступника погиб секретарь районного отделения НКВД Зиновий Мильхман, в Пинском районе — милиционер Арон Южук²³. В 1946 г., возвращаясь с задания, попал в засаду и погиб следователь НКВД Гомельской железной дороги Гирш Каганович. В сентябре 1948 г. бандиты расстреляли финансового агента Городищенского района Барановичской области Александра Абрамовича²⁴.

Общую картину деятельности милиции по борьбе с организованной преступностью дает следующая таблица:

Таблица 11

Ликвидация организованных преступных групп
в БССР в 1944‒1947 гг.

Организованные преступные группы	Всего		Ликвидированы	Арестованы	Явились с повинной
	групп	чел.
Антисоветские подпольные организации и группы	92	1 170	132	1 038	‒
Уголовные группы, связанные с националист. организациями	670	8 502	2 008	5 491	1 003
Уголовные группы	196	769	64	652	53
Бандиты-одиночки	‒	7 270	4 911	2 093	266

Cоставлено по: НАРБ, ф. 4 оп. 62, д. 38, л. 4-8.

Милиционеры-евреи получили ранения при исполнении служебного долга в Скидельском, Лидском, Вороновском, Ошмянском районах Гродненской области, Ивановском, Лунинецком, Малоритском, Сморгонском районах Брестской области, Друйском, Браславском, Россонском, Поставском районах Витебской области, Логойском, Молодечненском, Столбцовском и Клецком районах Минской области. Общее количество потерь белорусской милиции, военнослужащих и активистов за первые послевоенные пять лет приведено в следующей таблице:

Таблица 12

Потери сотрудников МВД БССР,
Советской армии и партактива в 1944‒1949 гг.

Кадровый состав	Общие потери	Убиты	Ранены	Пропали без вести
Сотрудники МВД и милиционеры	128	96	27	5
Офицеры войск МВД и СА	46	25	9	12
Сержанты и рядовые МВД и СА	105	82	22	1
Советские и партийные активисты	358	290	36	32
Другие граждане	615	538	72	5
Всего	1 252	1 031	166	55

Составлено по: НАРБ, ф. 4 оп. 62, д. 38, л. 4-8.

После передачи функций борьбы с политическим бандитизмом в западных областях органам министерства госбезопасности, МВД БССР осуществляло борьбу с бандитизмом только в восточных областях, а с уголовной преступностью — во всех регионах республики. С марта 1947 г. по январь 1949 г. в восточных областях удалось ликвидировать 72 организованные преступные группы (322 чел.), арестовать 224 пособника и укрывателя уголовных элементов²⁵. Несмотря на это, террористические акты продолжались и в начале 1950-х гг. Только в одном Желудокском районе Гродненской области в октябре 1950 г. совершено 17 нападений, в Брестской области — 3 убийства, Молодечненской — 4, Полоцкой — 8. В Дуниловичском районе убили уполномоченного Асаевича, в Видзовском районе — комсомольца Устина и его отца, в Поставском районе еще двух человек, в Кобринском районе смертельно ранили агитатора Клещева и уполномоченного по проведению заготовок Семенюка, в которого стреляли из автомата через окно, когда он беседовал с крестьянами²⁶.

Работа милиции была сопряжена со многими трудностями. К евреям, сотрудникам правоохранительных органов, относились как представителям власти, стремившейся навязать новый жизненный уклад²⁷. В Браславском районе Витебской области Сигизмунд Угоренко в декабре 1945 г. заявлял: «Какие мы равноправные граждане? Сделайте что-нибудь против, и вас тут же НКВД посадит», а Андрей Матышенок из Миорского района диктовал детям переложение гимна СССР в антисемитском духе²⁸:

Союз нерушимый республик голодных.
Власти жидовской разрушим оплот.

Одновременно в милиционерах-евреях видели людей с полномочиями, которые могли заступиться за «своих». В ряде случаев они действительно помогали вселиться в свои дома евреям, вернувшимся из эвакуации, устроиться на работу, пресекали произвол при выделении продуктовых карточек, нормированных товаров и т.д. На этой почве у них даже возникали конфликты с руководителями по службе. В 1946 г. майор Залман Фрадкин, начальник отдела железнодорожной милиции в Минске, получил нарекания со стороны заместителя министра МВД республики Красненко. На одном из совещаний он назвал Залмана «жидом», который помогает возвращать евреям имущество после войны. Фрадкин подал рапорт и заявил, что не желает работать под началом антисемита. Последовал приказ о переводе из Минска в Полоцк, и после отказа подчиниться Залмана арестовали. На суде все были уверены в оправдательном приговоре. Это следовало из выступлений свидетелей, адвоката и позиции прокурора. Несмотря на это, суд приговорил «виновного» к году лишения свободы. Супруга Фрадкина Фаина Левина подала жалобу на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинина и добилась у него приема. Через несколько месяцев Фрадкина освободили, но уволили из системы МВД²⁹.

Милиционеры-евреи использовали служебное положение для противостояния антисемитизму на бытовом уровне. Давид Эпштейн вспоминает, что в 1948 г. во время его дежурства поступила жалоба о том, что около магазина в центре Слуцка нетрезвый хулиган кричал: «Бей жидов — спасай Россию!» Эпштейн задержал нарушителя и привел его в отделение милиции. Им оказался заведующий льносеменной станции Слуцкого района Н., член ВКП(б). Дело было передано в суд, который приговорил хулигана к пяти годам лишения свободы³⁰. Старший лейтенант Яков Маркман на станции Лунинец отвел хулигана-антисемита в глухой тупик и нокаутировал его³¹.

В ночь с 12 на 13 января 1948 г. по приказу Сталина министр государственной безопасности БССР Лаврентий Цанава организовал в Минске тайное убийство председателя Еврейского антифашистского комитета, народного артиста СССР, главного режиссера Московского еврейского театра Соломона Михоэлса. Официальной версией трагедии было объявлено дорожно-транспортное происшествие. Действительные причины убийства скрыли и Михоэлса похоронили с большими почестями в Москве, но уже осенью 1948 г. его объявили еврейским националистом. Следственная часть МВД БССР получила негласные указания обязательно задавать вопрос об отношении к гибели Михоэлса всем евреям, находившимся под следствием. Аналогичные рекомендации были даны негласным информаторам органов внутренних дел. Ицик Фефер на допросе 31 мая 1949 г. показал, что Айзик Платнер при встрече с ним сказал, что, как и другие евреи в Минске, не верит в случайность трагедии, что Михоэлса убили, чтобы «снять голову у еврейской общественности», и что он пал жертвой антисемитизма, процветающего в СССР³¹. В ноябре 1948 г. был распущен Еврейский антифашистский комитет, а его члены арестованы и отданы под суд. Культуру на языке идиш, единственную разрешенную в СССР форму еврейской национальной жизни, ликвидировали.

Милицию привлекали к выполнению не только надзорных, но и карательных функций по отношению к тем, кто покушался на государственную, кооперативную или колхозную собственность, к неплательщикам налогов, уклонявшимся от сельскохозяйственных поставок, и т. п. При этом не делалось различия между национальной принадлежностью нарушителей. Вместе с белорусами, русскими, поляками, украинцами страдали и евреи. Народный суд Стародорож-ского района Минской области в октябре 1951 . приговорил Наума Александрова к двум годам лишения свободы без поражения в правах за то, что он самовольно накосил сена на колхозном лугу, а при изъятии его оказал сопротивление депутату сельсовета и председателю колхоза³².

В январе 1953 г. в д. Бакуны Пружанского района Брестской области в колхозе «Комсомолец» арестовали Сару Левину, 17 лет, работавшую на очистке семенного ячменя. Бригадир обнаружил у девушки 8 кг зерна, которые она спрятала в обеденный перерыв в бурки³³. Виновную судили по Указу Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении ответственности за хищение государственного и колхозно-кооперативного имущества», по которому эти действия были квалифицированы как систематическое хищение на основании признания Левиной, что она выносила 8 кг не за один, а за несколько раз. Наказание по этой статье составляло от 8 до 20 лет. Учитывая чистосердечное признание, ей дали восемь лет. Областной суд снизил срок наказания до пяти лет, что было неслыханно в практике тех лет. Прокурору Пружанского района в райкоме партии объяснили показательный характер приговора — так как колхозы только создаются, нужно показать неприкосновенность их собственности³⁴. Всего в 1945‒1953 гг. в Белоруссии за невыполнение поставок сельхозпродукции привлекли к ответственности 3185 чел., из которых к лишению свободы от года и до десяти лет приговорили 2465 чел.³⁵, а за неуплату налогов было осуждено 2123 чел.³⁶

В конце 1940-х гг. министерство внутренних дел было подвергнуто дополнительной национальной чистке. Упор делался на превосходство славянской прослойки, которая и без того доминировала. Евреев увольняли без особых оснований, не принимая во внимание их профес-сиональный уровень, послужной список и отношение к своим обязан-ностям. Многие сотрудники, прошедшие партизанские отряды и воевавшие в действующей армии, увольнялись по формальному признаку, чтобы снизить число небелорусов. Немотивированное увольнение ставило в затруднительное положение руководителей на местах, которые не могли ничего изменить. В Слуцке в июле 1950 г. с формулировкой «за невозможностью дальнейшего использования» уволили инспектора городской пожарной охраны Вайнштейна, заместителя начальника уголовного розыска Эпштейна и милиционера Якова Цеслера. Заступничество начальника РОВД Слуцка майора Скачкова ни к чему не привело³⁷. В других случаях формальным поводом для увольнения служил донос сослуживцев, даже если повод был явным вымыслом. Арона Шера в Пинске в 1948 г. уволили после письма начальника архивного отдела Ф.М. Круглова. В нем утверждалось, что Шер якобы передавал материалы представителям польской контрразведки³⁸. Уволенным было трудно найти новое место даже по другой специальности. Часто им отказывали дать характеристику. Майор Скачков в доверительной беседе сообщил своему бывшему подчиненному Эпштейну, что плохую характеристику «не позволяет дать совесть», а за хорошую характеристику накажут. Вскоре уволили и супругу Эпштейна (бухгалтера-ревизора военторга) за то, что ее муж был изгнан из милиции³⁹.

О тенденции «выравнивания» национального вопроса говорят данные привлечения новых кадров, отбора кандидатов на учебу в милицейские школы и курсы повышения квалификации оперативных работников, продвижения по службе. В 1950 г. ЦК ВКП(б) принял постановление о подборе коммунистов и комсомольцев для работы в органах МВД БССР. Через райкомы партии и комсомола было проведено более 15 тыс. бесед, на врачебно-медицинские комиссии направлено 1520 коммунистов и 1925 комсомольцев. Среди них белорусы составили 1070 чел., русские — 391 чел., украинцы — 107 чел., а также по несколько представителей от татар, чувашей, казахов, башкир, удмуртов, коми, осетин, мордвин и только один еврей40. Аналогичная политика проводилась и при подборе кандидатов для министерства обороны. В 1951 г. в училища Военно-воздушных сил СССР было отобрано 22 чел. (19 белорусов, 1 русский и 2 еврея), а в училища Военно-морского флота — 15 чел. (12 белорусов, 2 русских и 1 еврей)⁴¹.

После смерти Сталина власти предприняли попытку укрепить репрессивный аппарат режима42. 6 марта 1953 г. МВД и МГБ объединили в одно Министерство внутренних дел СССР, во главе которого стал Л.П. Берия. Новое руководство решило упрочить позиции в союзных республиках за счет выдвижения сотрудников титульной нации. В Минской области из милиции уволили 40% небелорусов. Неоправданная замена коснулась руководящих кадров МВД. В 1953 г. в Витебской области было произведено 69 новых назначений, в Гомельской — 82, в Минской — 96, в Могилевской — 57. В аппаратах ОБХСС перестановки коснулись от трети до половины всех сотрудников. На их место выдвигались люди по принципу личной преданности, карьеристы, которые часто плохо разбирались в оперативно-служебной деятельности. Это приводило к нарушению нормальной работы милиции, неуверенности сотрудников в своей дальнейшей судьбе⁴³.

Замена оперативного и начальствующего состава проводилась без согласования с местными органами власти и должна была вывести МВД из-под контроля правительства. В июне 1953 г. Берия обвинил ЦК КПБ и Совет министров БССР в неправильном подборе и расстановке кадров для того, чтобы «раскрыть заговор» и сместить руководство республики. Однако в июне 1953 г. в Москве Л.П. Берию отстранили от руководства и предали суду⁴⁴. Арест высших руководителей министерства внутренних дел вызвал смешанные чувства. Люди, умудренные «советским» опытом жизни, высказывали самые разные догадки. Врач из Бреста Д.П. Айнберг говорил, что в «нашей стране» трудно разобраться, кто прав, а кто виноват. Он не исключал возможности, что после Берии будет арестован и министр МВД БССР Круглов. С подобным мнением был согласен милиционер г. Малорита Ефим Струнец: «В органах все что-нибудь не так. То кого-то посадят, то выпустят. Берию тоже, наверное, скоро выпустят»⁴⁵. После разоблачения Берии характер административно-командной системы в СССР в целом не изменился. Однако появились робкие надежды на либерализацию государственного и общественного строя и переход страны на путь демократического развития. Служба безопасности была выделена из системы МВД, а милиция заняла свое место в системе правоохранительных органов.

Таким образом, в 1944‒1953 гг. евреи приняли активное участие в восстановлении и деятельности органов Министерства внутренних дел Беларуси. За это время отношение режима к ним менялось. Сразу после освобождения республики евреи были востребованы как лояльные граждане, на которых можно было положиться в налаживании мирной жизни, борьбе с преступностью и розыске пособников нацистов. Евреи, служившие в милиции, в своем большинстве были грамотными и преданными сотрудниками, они воевали на фронте и в партизанских отрядах, имели правительственные награды. Почти все они были уроженцами Белоруссии и оставались пристрастными к событиям в республике в годы оккупации.

Работа в милиции привлекала не всех. В послевоенные годы служба в органах МВД на должностях, доступных евреям, в отличие от судебно-правовой системы, юриспруденции и прокуратуры, не требовала специального образования. Рабочий день милиционеров не был нормирован и плохо оплачивался. Борьба с преступностью, общение с неблагополучными слоями населения требовали постоянного напряжения. Поэтому среди евреев было мало желающих получить должность участкового инспектора или нести патрульно-постовую службу, а в офицерские училища и школы начальствующего состава МВД их не направляли.

Евреи-милиционеры не оставались равнодушными к проявлениям бытового антисемитизма и охотнее откликались на подобные жалобы. Среди них находились люди, готовые интегрироваться в систему МВД на условиях режима. Они были исполнительными, добивались хороших профессиональных показателей, умели находить контакт с окружающими, пользовались авторитетом. Но дальше должности начальника паспортного стола, следователя или заместителя начальника районного отделения милиции их не продвигали. Власти учитывали настроение обывателя, не желавшего видеть евреев в роли блюстителей порядка. Указы исполкомов Советов были непопулярными и вызывали недовольство. Если исполнителями оказывались евреи, это создавало невыгодный имидж «чужой власти», даже если речь шла о борьбе с пьянством, хулиганством, мошенничеством или воровством.

В конце 1940-х гг. евреев начали планомерно устранять из министерства внутренних дел, как и из других государственных учреждений. Это подавалось как необходимость выдвижения национальных кадров. Вместе с тем подлинные мотивы подобной политики были понятны. Увольнения осуществлялись в атмосфере идеологических кампаний и борьбы с космополитизмом, буржуазным национализмом и сионизмом. Политику «сверху» хорошо восприняли «снизу». Иметь евреев в милиции стало «хлопотно». Руководители на местах не могли позволить себе (или были ограничены) сохранять откровенность в присутствии сотрудников-евреев. После смерти Сталина в марте 1953 г. новое политического руководство страны продолжало проявлять недоверие к евреям. Органы внутренних дел на долгое время стали почти закрытыми для них. Это подтверждало преемственность курса советского государства и отражало общую национальную политику режима.

(продолжение следует)

Примечания

[*] Опубликовано: Leonid Smilovitsky. “The participation and role of Jews in the Belorussian Militia, 1944-1953” // Shvut, No 12 (28), 2004-2005, pp. 47-66.

1 Трагедия евреев в Белоруссии, 1941‒1944 гг.: Сб. материалов и документов / Под ред. Раисы Черноглазовой. Изд. 2-е, доп. Минск, 1997 г., с. 17-29; Л. Смиловицкий. Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941‒1944 гг., с. 13-20.

6 НАРБ, ф. 4, оп. 62, д. 38, л. 86; В.Ф. Панiбудьласка. Братское сотрудничество Белорусской ССР с союзными республиками. Минск, 1974 г.

7 Б. Фридман был отстранен от работы в милиции, арестован и осужден, однако через год вышел на свободу; репатриировался в Израиль в 1957 г. См. Письмо Моше Цимкинда из Реховота от 10 мая 2001 г. // Архив автора.

8 Письмо Арона Шера из Ашдода от 17 мая 2001 г. // Там же.

9 Письмо Давида Эпштейна из Нетании от 8 апр. 2001 г. // Там же.

10 Архив автора.

13 НАРБ, ф. 4, оп. 29, д. 539, л. 85.

14 Там же, л. 86.

15 НАРБ, ф. 4, оп. 62, д. 72, лл. 378-384.

16 История милиции Беларуси (1917–1994 гг.) / А.Ф. Вишневский и др.,  с. 103.

17 НАРБ, ф. 4, оп. 62, д. 38, лл. 20, 140.

18 Н. Бугай. «1920‒1950-е годы: переселения и депортации еврейского населения в СССР» // Отечественная история, № 4, 1993 г., с. 175-185; M.Sicron. Immigration to Israel, 1948‒1953 / Falk Institute and Central Bureau of Statistics in Jerusalem, Special Series, No 60.

19 Лавит‒Арлюк проживает в Мюнхене с 1945 г., имел строительный бизнес, сейчас на пенсии; член руководства ряда еврейских организаций борцов с нацизмом в Германии и Израиле, его автомат ППШ демонстрируется в экспозиции музея «Бейт лохамей ха-гетаот» (Дом-мемориал борцов гетто расположен на севере Израиля).   См. Запись беседы с А. Лавитом‒Арлюком в Иерусалиме 10 июня 2000 г. // Архив автора.

20 Архив автора.

21 НАРБ, ф. 4 оп. 62, д. 38, л. 7; «Аб пасляваенным партызанцы» // Беларускi Голас (Таронта), 1963, кастрычнiк, № 110; Война в тылу врага. О некоторых проблемах истории советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Москва, 1974 г., вып. 1; В. Гуленко. «Бандеровцы воевали в Беларуси 11 лет» // Свободные новости, 1992, март, №5 (28), 1992 г.

23 НАРБ, ф. 4, оп. 51, д. 29, л. 18.

24 Там же, л. 215.

25 НАРБ, ф. 4 оп. 62, д. 38, лл. 4-8.

26 Там же, оп. 88, д. 583, л. 137.

27 Е.Ю. Зубкова. «Сталин и общественное мнение в СССР, 1945‒1953 гг.» // Сталин и холодная война. Москва, 1998 г., с.274-290.

28 РГАСПИ, ф.17, оп. 88, лл. 80-84.

29 Залман Фрадкин (1902‒1972) – уроженец м. Стрешин, после увольнения из органов милиции работал в отделе торговли Минского городского исполкома. См. Запись беседы с Майей Фрадкиной в Иерусалиме 14 марта 2000 г. // Архив автора.

30 Письмо Д. Эпштейна из Нетании от 8 апр. 2001 г. // Архив автора.

31 Письмо Захара Зимака из Акко от 26 февр. 2001 г. // Там же.

31 Из протокола допроса И. Фефера 31 мая 1949 г. // ЦА КГБ РБ, д. 9959, т. 2,     лл. 133, 140; Неправедный суд. Последний Сталинский расстрел: Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета / Отв. ред. В.П. Наумов. Москва, 1994 г.

32 НАРБ, ф. 4, оп. 53, д. 32, л. 102.

33 Бурки – самодельная обувь, изготовленная из солдатского сукна и автомобиль-ных покрышек, широко использовалась в сельской местности после окончания войны.

34 Запись беседы с Зеликом Фейгиным в Иерусалиме 12 нояб. 1997 г. // Архив автора.

35 НАРБ, ф. 4, оп. 53, д. 38, лл. 248-249.

36 Там же, л. 24; М. Касцюк. «Сталiнщына и Беларусь» // Беларускi гiстарычны часопiс, №1, 1995 г., с. 9-15, №2, 98-107.

37 Письмо Давида Эпштейна из Нетании от 8 апр. 2001 г. // Архив автора.

38 Письмо Арона Шера из Ашкелона от 20 марта 2001 г. // Там же.

39 Д. Эпштейн после долгих поисков места работы смог устроиться рабочим на мелькомбинат №6 г. Слуцка, где проработал 40 лет вплоть до своего отъезда в Израиль в 1990 г. См. Письмо Давида Эпштейна из Нетании от 8 апр. 2001 г. // Там же.

40 Справка об итогах выполнения постановления ЦК ВКП(б) от 23 октября 1950 г. См. НАРБ, ф.4, оп. 53, д. 25, лл. 127-129.

41 Из Справки о выполнении постановления ЦК ВКП(б) от 19 апреля 1951 г.         о наборе кандидатов в высшие военные училища СССР. См. НАРБ, ф. 4, оп. 53, д. 25, лл. 111-112.

42 Тайны кремлевского двора: хроника кровавых событий: Сб. материалов о репрессиях в Белоруссии, 1920‒1950 гг. / Сост. О.Н. Аврамченко, П.В. Акулов. Минск, 1993 г.; У. Адамушка. Полiтычныя рэпрэсii 20-50ых гадоў на Беларусi. Минск, 1994 г.

43 История милиции Белоруссии, 1917‒1994 гг. / А.Ф. Вишневский и др., с. 119.

44 Реабилитация. Политические процессы 1930-1950-х гг. Москва, 1991 г., с. 19-67.

45 Из информации об откликах трудящихся Брестской области на постановление Пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Л.П. Берия» 7 июля 1953 г. // ГА Брестской области, ф. 1, оп. 10, д. 168, л. 56.