Заведующая музеем им. Кирова в Санкт-Петербурге Татьяна Сухарникова насчитала пять или шесть человек, которые, якобы, вынимали наган из рук Николаева, а также забирали у него документы. Она поставила под сомнение все показания и воспоминания, в которых говорилось об этой сцене.
УБИЙСТВО КИРОВА: ТОЧКУ ПОСТАВИЛ БЛОГЕР
В 2019 году отмечалось 85 лет со дня убийства Сергея Мироновича Кирова — члена Политбюро ЦК ВКП(б), Секретаря ЦК, Первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии. К множеству статей и нескольким книгам об этом событии (по запросу «Убийство Кирова» Google дает более 1600 ссылок) добавились новые публикации. Некоторые итоги этих длительных исследований подвел историк Леонид Млечин:
«Первого декабря 34-го года в Ленинграде прозвучал выстрел, который эхом отозвался на всю страну. /…/ Он стал спусковым крючком для эпохи массового террора. Поразительным образом, это убийство, которое произошло столько десятилетий тому назад, в определенном смысле, все еще остается загадкой. /…/ Был ли этот выстрел результатом ревности мелкого партийного чиновника, лишившегося должности и подозревавшего свою жену в неверности, или это был хорошо продуманный акт местных чекистов, которые специально убили Кирова, чтобы спровоцировать новую волну террора. /…/ Мы никогда уже не сможем точно ответить на этот вопрос» (Леонид Млечин, «Судьба Сергея Кирова. Кто поставил точку?», 2019 ).
Мне было уже 7 лет, когда убили Кирова, и я хорошо помню, какое оглушительное впечатление произвело это событие на всю страну. Члена Политбюро убили в самом «сердце» большевистского Ленинграда, в здании Смольного института благородных девиц, где размещались Обком партии и другие учреждения и где в это время было много людей.
Нужны ли были еще какие-то доказательства того, что в стране действует изощренная и беспощадная оппозиция? И когда потом мы узнавали, что вредители добавляли битое стекло в бочки с маслом, мы верили и этому.
«Мелкий чиновник», о котором говорит Леонид Млечин, это Леонид Николаев. Изъятый у него дневник с непреложностью свидетельствует: он действительно намеревался убить Кирова. После того как в Смольном раздались выстрелы, Николаев был обнаружен на полу коридора рядом с убитым Кировым. Он бился в истерическом припадке, при нем был револьвер. И, как гласит дак-тест, если оно крякает как утка, плавает как утка и выглядит как утка, вероятно, это утка. Соответственно, Леонид Млечин, как и большинство других авторов «Кировианы» — огромного свода сочинений на тему «убийство Кирова», — считает убийцей Николаева.
Согласно официальной версии, он случайно встретил Кирова в коридоре Смольного, пошел за ним и убил выстрелом в затылок из револьвера.
Большинство авторов, но не все! Тем, кто придерживается версии «убийца-одиночка», противостоит меньшинство, утверждающее, что имел место заговор, организованный чекистами — НКВДистами: Николаевым манипулировали, а возможно, и стрелял кто-то другой. Но, в таком случае, «заказчиком убийства» мог быть Сталин! Ведь член Политбюро — это «номенклатура» самого Генсека, и маловероятно, чтобы чекисты пошли на такой шаг по собственной инициативе. К тому же: Cui prodest (Кому выгодно)? Ведь именно Сталину позволила окончательно утвердить свою абсолютную власть новая «волна террора», «спусковым крючком» которой Леонид Млечин называет убийство Кирова.
Иной точки зрения придерживается доктор исторических наук Олег Хлевнюк:
«В общем, пока версия об участии Сталина в убийстве Кирова не поддерживается большинством историков. Она исходит из того, что извлеченная выгода является главным доказательством причастности. Она отрицает возможность случайностей и обычной бестолковщины. Хотя именно такие предположения, учитывая все обстоятельства теракта в Смольном, напрашиваются в первую очередь»
(Олег Хлевнюк, «Убийство Кирова без конспирологии», Ведомости, 03.12. 2019).
У каждой из групп исследователей — как у тех, кто считает Николаева убийцей-одиночкой, так и у сторонников версии заговора — явно проявляется тенденциозность: свидетельства и факты, угодные автору публикации, легко принимаются на веру, неугодные — «отбраковываются» под любыми предлогами. Увы, так уж мы, люди, устроены: легко верим тому, что согласуется с нашей картиной мира, а вот «переучиваемся» с трудом.
Яркий пример такой тенденциозности — отношение в каждой из групп к уникальному свидетельству Бориса Шифа, который утверждал, что сразу же после выстрелов выбежал в коридор Смольного из Приемной Второго секретаря Ленинградского обкома протии Михаила Чудова, откуда он в этот момент звонил по телефону. Сторонники версии о заговоре рассматривают рассказ Шифа как весомое доказательство своей правоты, те же, кто придерживается официальной версии («убийца-одиночка»), выражают сомнения в достоверности полученных от Шифа сведений. Вот этот рассказ, записанный кандидатом исторических наук, писателем Яковом Рокитянским со слов дочери Шифа Киры Борисовны Машковой (в то время она была пенсионеркой, жила в Москве).
«Шиф не успел набрать номер. За дверью раздались два выстрела. Выскочив в числе первых в коридор, он увидел бездыханное тело Кирова, лежащее на полу, и бьющегося в истерике мужчину, как выяснилось позднее, Николаева, который кричал: «Это не я! Это не я!», а рядом валялся пистолет. Шиф заметил и еще кое-что: быстро удаляющегося по коридору человека, который засовывал в карман пистолет и вскоре исчез за поворотом. Он узнал в этом человеке охранника Кирова. Обо всем этом он рассказал своей матери, а она уже Кире Борисовне. Я ознакомился с документами, подтверждавшими многие детали ее рассказа» (Яков Рокитянский, «Убийство в Смольном», Русская народная линия, 14.12. 2004).
Яковом Рокитянским рассказ Шифа был впервые опубликован в 1994 г. (Я. Рокитянский, «Нежелательный свидетель», Независимая газета, 01.12.94), но, насколько я помню, еще раньше, в самом начале времени гласности, я прочел его в одной из прибалтийских газет.
Из рассказа Шифа следует, что в данном случае дак-тест подвел историков: Николаев — «подсадная утка», заговор имел место!
Вспоминается одна из версии убийства Кеннеди: Освальд — «подсадная утка», президента убил снайпер, стрелявший с другого направления.
А вот как комментирует Шифа изначально уверенный в том, что Николаев был убийцей и, притом, убийцей-одиночкой, Осмунд Эгге, автор обширного (288 стр. текста, 858 библиографических ссылок) исследования «Загадка Кирова», 2011
«Это свидетельство из четвертых рук следует отклонить как возможное недоразумение со стороны Шифа, как чистую фантазию или даже как сочетание того и другого. Так, он утверждал, что убийца прятал в карман пистолет, однако известно, что убийца использовал не пистолет, а лежавший на полу револьвер» (Эгге, стр. 43 и 44).
Упоминание о «чистой фантазии» вполне уместно: некоторые люди действительно иногда как бы «грезят наяву» — рассказывают в подробностях разные лживые истории (например, о своих контактах с инопланетянами). Но из чего следует, что Борис Шиф непременно принадлежал к таким людям? А вот пистолеты и револьверы он, видимо, действительно, путал. Но для штатского человека, каким был Борис Шиф, пистолет — это, возможно, как бы, собирательное название для ручного стрелкового оружия разных видов.
В качестве альтернативы, как справедливо считает Осмунд Эгге, «Теоретически, конечно, можно предположить, что показания, снятые в день убийства, были сфальсифицированы. Тогда это подразумевает заговор, задуманный следователями, в котором должно участвовать большое число работников НКВД, или же означает, что первоначальные протоколы допросов были заменены подделками. Однако маловероятно, что такие факты не всплыли во время расследования, проводившегося в хрущевскую эпоху» (Эгге, стр. 44). Иными словами, коль скоро заговор не разоблачили, значит, его и не было! Но тогда и расследовать нечего: не все ли равно нам сейчас, по какой причине стрелял в Кирова этот обидевшийся на Партию псих?
Еще более «антишифовски» настроена Алла Кирилина, автор самого значительного произведения Кировианы (Алла Кирилина, «Неизвестный Киров», 2001, 544 страницы, 680 библиографических ссылок).
«Должна огорчить публициста Якова Ракитянского, — пишет она — все участники совещания у Михаила Чудова установлены, Бориса Осиповича Шифа среди них не было. Поэтому весь рассказ Шифа об убийстве Кирова, о якобы замеченном им охраннике Кирова скорее всего является мифом, сотворенным в более поздние годы». Шиф в 1934 году заведовал организацией, занимавшейся «реализацией книжной продукции», и по этой своей должности «никак не мог присутствовать на совещании у Чудова, ибо не имел никакого отношения к обсуждаемому вопросу» — настаивает Алла Кирилина (стр. 77).
Но «книжная продукция», несомненно, должна была иметь отношение к «обсуждаемому вопросу» — отмене карточной системы. И присутствовать на совещании Шиф мог, так сказать, в качестве наблюдателя, без фиксации в списке участников. Тем не менее, после разысканий Аллы Кирилиной, рассказ Шифа стал менее убедительным.
Через несколько лет Яков Рокитянский повторил рассказ Шифа в Эфире радиостанции «Эхо Москвы» «Убийство Кирова», 21.11.2009 . Он сообщил о двух новых доказательствах в пользу версии о заговоре, но убедить ведущую передачи в безусловной справедливости этой гипотезы не сумел. И когда она спросила: «как я понимаю, окончательной точки в этой истории поставлено уже не будет, все?» — Яков Рокитянский ответил, что, по его мнению, « какая-то точка, все-таки, поставлена. Конечно, Сталин сделал все, чтобы это было шито-крыто».
Борис Щиф — редкий гость на страницах Кировианы. Куда более повезло, в этом отношении, электромонтеру С. Платочу. Без упоминания о нем не обходится ни одно описание убийства в Смольном. Из показаний С. Платоча, записанных в день убийства (Эгге, стр. 41): «Васильев (кладовщик Смольного, А.С.) попросил меня закрыть стеклянную дверь в левом коридоре, которая ведет в 4-ю столовую. Я побежал впереди тов. Кирова шагов на 8, вдруг услышал сзади выстрел, когда я обернулся, раздался второй выстрел. Я увидел, что тов. Киров лежит, а второй медленно опускается на пол, опираясь на стенку. У этого человека в руках находился наган, который я взял у него из рук /…/ он был, как будто без чувств».
А вот другие показания С. Платоча, полученные через короткое время после убийства: «Поднял с пола лежащий наган, отбросил его в сторону и нанес стрелявшему два удара кулаком по лицу». Через несколько десятилетий после описываемых событий, уже в «хрущевские времена», С. Платоч вновь меняет показания. Теперь он утверждает, что когда прогремел первый выстрел, он стоял на стремянке, менял перегоревшую лампочку, повернулся, и, поняв, что случилось, бросил в Николаева молоток, который попал тому в голову (там же).
За последующие несколько десятилетий рассказ об электрике, отнявшем револьвер, обрастает новыми удивительными подробностями, о которых мы узнаем от историка Бориса Соколова. Цитирую: «конкретные обстоятельства покушения в Смольном опровергают любые версии заговора. В коридоре, по которому шел Киров, раздалось не два, а три выстрела. Третьим выстрелом убийца Кирова, ленинградский рабочий Леонид Николаев, попытался покончить с собой. Но ему не повезло. В это время в злополучном коридоре монтер, стоя на стремянке, ремонтировал проводку. Услышав первый выстрел, он обернулся и метнул в Николаева отвертку. Она попала в руку с револьвером, рука дрогнула, и третья пуля попала в потолок, а не в голову убийцы. Затем на Николаева набросились, скрутили, и больше шансов покончить с собой у него не было» (Борис Соколов, «Убийство в коридорчике», Грани.ру, 01.12. 2019.).
У медиков есть клятва Гиппократа. Вот бы историкам приносить клятву Геродота со словами «буду четко отделять факты от вымыслов». А пока … читаешь про метко брошенные со стремянки молоток и отвертку, и в голове звучит монолог Аркадия Райкина: «Дурят нашего брата, ой дурят».
Заведующая музеем им. Кирова в Санкт-Петербурге Татьяна Сухарникова насчитала пять или шесть человек, которые, якобы, вынимали наган из рук Николаева, а также забирали у него документы. Она поставила под сомнение все показания и воспоминания, в которых говорилось об этой сцене. И она не удивлена: «История знает случай с Лениным на коммунистическом субботнике, когда он вместе с кем-то нес бревно. Специалисты насчитали сто двадцать пять «напарников, причем, все оставили воспоминания». (Татьяна Сухарникова, Интервью, LENTA. RU, 23.12. 2009). Забыты слова «Того, который нес бревно» ( вместе с двумя красноармейцами): «Правда не должна зависеть от того, кому она служит». В показаниях очевидцев правда» служит тщеславию самих очевидцев.
Отсюда вполне понятно появление авторов, которые, игнорируя «очевидцев» и весь не содержащий ссылок на источники сегмент Кировианы, подчеркивают свою беспристрастность, декларируя приверженность одним лишь документам. Но, увы, документов не хватает; не удается, в частности, документально выявить роль Сталина в убийстве Кирова. И никогда не удастся, по причине, которую разъяснил Лев Шейнин — «правая рука Вышинского», как называл его выдающийся исследователь сталинских преступлений Аркадий Ваксберг. О том, приказал ли Сталин убить Кирова, Льва Шейнина спросили в 1950-х годах. «Товарищ Сталин — не пахан, чтобы выражаться таким образом, — ответил Шейнин. — Он исходил из того, что окружение должно его правильно понимать. А кто не понимал — сам исчезал» (Артем Кречетников, «Убийство Кирова: узнаем ли мы когда-нибудь правду?», Би-би-си, Москва, 01.12.2014).
Искажениям правды также много способствовала тяга некоторых журналистов к сенсационности. В нашем случае речь идет о версии «Николаев — ревнивец». Предполагается, что он стрелял в Кирова, чтобы отомстить соблазнителю своей жены Мильды Драуле. В пользу этой версии говорят несколько фактов, но особенно возрос интерес к ней после того, как в 2004 году по инициативе группы журналистов была впервые, наконец-то, проведена судебно-медицинская экспертиза пальто, фуражки и нижнего белья, бывших на Кирове в момент убийства. («Гибель Кирова. Факты и версии», Российский исторический иллюстрированный журнал «Родина», М., Родина-пресс, 2005, № 3, С. 57—65; «Убийство Сергея Кирова, 1934, Ленинград», Расследование журналистов, 2-я часть).
Исследование показало: «представляется наиболее вероятным, что в момент ранения Киров не находился в вертикальном положении». Что же он делал, «находясь в не вертикальном положении»? Ну, мы, люди взрослые, понимаем… И по городу поползли слухи: Мироныча убили из-за бабы! Разносчиков слухов выявляли и наказывали. Но вот уже в наши дни «Комсомольская правда» утверждает: «Николаев попытался застрелиться, но неудачно. При этом он кричал: «Я отомстил! Я отомстил!». (Давид Генкин, «Кто убил Сергея Кирова», Сайт «Комсомольская правда», 01.12.2017).
Судмедэкспертиза-2004 подтвердила «предположения об интимной связи убитого и супруги убийцы. /…/ Дальнейшие исследования, возможно, потребуют пересмотра и переквалификации преступления Леонида Николаева» из статьи «теракт» в статью «умышленное убийство, совершенное из корысти, ревности и других низменных побуждений».
В упоминавшемся выше телефильме «Убийство Сергея Кирова» журналисты-расследователи идут еще дальше в утверждении «скабрезной» версии. Согласно произведенной ими реконструкции убийства, Киров был застрелен Николаевым во время полового акта в одной из примыкающих к кабинету Кирова комнат. Но тогда каким образом сразу же после выстрелов труп Кирова оказался в коридоре, где его видели многие свидетели, а Мильда Драуле мгновенно исчезла и ее никто не видел?
Экспертиза-2004 не дает ответа на эти естественно возникающие вопросы, и Осмунд Эгге, в очередной раз, демонстрируя «легкость мысли», утверждает, что судмедэксперты не знали свидетельских показаний о трупе в коридоре. Но как же они могли этого не знать, если одним из экспертов была упоминавшаяся выше Татьяна Сухарникова, заведующая музеем Кирова в Петербурге, знаток Кировианы? Нет, здесь дело в другом.
Мозг фиксирует происходящее не как бесстрастная видеокамера, он достраивает изображение — «додумывает» детали. Происходит это у разных очевидцев по-разному, и мы, действительно, никогда уже не узнаем, где находился наган Николаева сразу же после выстрелов. Но расхождения в деталях не дают нам права отрицать сам факт, как это делает Татьяна Сухарникова. Бездыханного Кирова обнаружили именно в коридоре (а не в одной из комнат!) как участники совещания у Чудова, так и быстро прибывшие на место происшествия медики. Это обстоятельство не совместимо со скабрезной версией, но Татьяна Сухарникова, отвергая совпадающие между собой показания очевидцев о виденном ими в коридоре, именно на этой версии настаивает. Она утверждает: «Сталину доложили о случившемся, и перед ним стояло, на мой взгляд, две задачи. Дезавуировать события, которые произошли 1 декабря, и не дать утечки информации и, во-вторых, этому делу придать политический характер. И с первой задачей, и со второй задачей сотрудники НКВД блестяще справились. Потому-то, если по городу циркулировали слухи о том, что Кирова убил Николаев на почве ревности, они были очень жестко пресечены». (Иван Толстой: «Киров с нами. К 120-летию со дня рождения», радиостанция «Свобода», 26.03.2006).
А что если Киров оказался в «не вертикальном положении» не по своей воле? Версию «заговор», противостоящую версии «муж-ревнивец», еще за два года до экспертизы-2004 высказал Виктор Балан («Сталин и убийство Кирова»», Независимый бостонский альманах «Лебедь», № 300, 01.12. 2002): «Невозможно представить, чтобы за короткие секунды неожиданной встречи Николаев мог вытащить из портфеля оружие, взвести курок, изготовиться и, главное, произвести абсолютно точный выстрел в быстро идущего человека. Для этого необходимо, по крайней мере, вплотную подойти к нему».
Более того, судя по форме пулевого ранения, оно не могло быть нанесено идущему человеку, утверждает Виктор Балан и выдвигает оригинальную версию: Киров был сбит с ног, а потом ему, лежащему на полу, выстрелили в затылок. Николаев — человек сложения тщедушного, на почти 20 см ниже Кирова ростом — сделать это физически не мог и Виктор Балан предполагает далее, что это сделал охранник. Развивая эту версию, мы должны теперь утверждать, что охранник, действуя по заданному ему сценарию, схватил револьвер Николаева и выстрелил сначала в Кирова, а потом в потолок. Только так мы можем согласовать версию Балана с экспертизой 1966, которая утверждает, что пуля, извлеченная из головы Кирова, была выпущена из револьвера Николаева.
Вот текст экспертизы-1966, приведенный в книге Аллы Кирилиной (стр. 78): «После вскрытия тела Кирова из его головы была извлечена пуля, так же как и пуля, находящаяся в стене, были подобраны две гильзы и наган, но никаких экспертных исследований по изъятому оружию и боеприпасам тогда не проводилось. Только в 1966 году была произведена полная криминалистическая экспертиза, в результате которой установлено, что револьвер принадлежал Николаеву, пригоден к стрельбе, пуля, извлеченная из головы Кирова, выпущена из этого нагана. Гильзы, изъятые на месте происшествия, также из того же револьвера».
Версия Балана («заговор») противостоит скабрезной версии «убийства во время полового акта», которая допускает как заговор, так и убийство, совершенное одиночкой «из низменных побуждений».
Так где же истина? «Более семидесяти лет страна продолжает обсуждать убийство Сергея Мироновича Кирова. Более семидесяти лет из поколения в поколение передается сомнение в том, что истина будет установлена. Правовая и юридическая инерция мышления приводила к созданию партийно-прокурорских комиссий (всего их было шесть, А.С.), дополнительным проверкам, которые буквально захлебнулись в чудовищном политическом болоте лжи и фальсификаций. (…) Решения комиссий напрямую зависели от политической конъюнктуры. Противоречий в «кировском» деле имелось достаточно, но на них все комиссии не обратили внимания или «не имели права» работать в этом направлении», — говорится в преамбуле к экспертизе-2004.
Прошло еще полтора десятка лет и уже в наше время фантазии «очевидцев», погоня журналистов за сенсациями, тенденциозность историков и комиссии, руководствовавшиеся политической конъюнктурой, превратили литературу об убийстве Кирова в гордиев узел, в котором бездоказательные (и поэтому «неопровержимые»!) утверждения переплетаются с противоречивыми свидетельствами, с «мифами, легендам и апокрифами» (Леонид Млечин).
Так что же, ошибались мыслители древности, утверждавшие: «все тайное становится явным»? Вопрос принципиальный, ибо, в конечном счете, речь идет о способности историков познавать объективную истину (а не только правду, которая у каждого своя), о том, можно ли историю считать наукой. Оказалось, можно! В 2018 — 2019 гг. «заговор» перестал быть версией и превратился в исторический факт: «гордиев узел» Кировианы рассек … блогер!
В заключение экспертизы-1966 говорится о найденных после выстрелов из револьвера гильзах. «Долгое время (до 1955 года) наган и две стреляные гильзы экспонировались в музее Кирова» (Татьяна Сухарникова, см. выше). Но, в отличие от пистолета, револьвер гильзы не выбрасывает, они остаются в его барабане! И блогер Живого журнала Aizen (aizen_tt, «Несостоятельность официальной версии убийства Кирова», 29.11.2019), напомнив об этом почтеннейшей публике, пришел к убедительному выводу: экспертиза -1966 сфальсифицирована! Гильзы на полу означают, что Киров был застрелен из пистолета киллера, а не из револьвера Николаева. Точка!
И нам теперь следует относиться с доверием к рассказу Шифа и об удалявшемся охраннике, который прятал в карман пистолет, и о Николаеве, кричавшем «это не я».
«Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла».
Интересно отметить: в официальной версии первой баллистической экспертизы, опубликованной в 2005 году в журнале «Родина» (см. выше), старательно подчеркивается: в барабане револьвера убийцы (а не на полу) обнаружены две стреляные гильзы. Так неужели в прошлом веке эксперты не знали, где должны находиться гильзы после выстрела из нагана? Выдвигаю смелую версию: знали! И специально сфабриковали этот нелепый «вещдок» в надежде, что потомки когда-нибудь поймут: эксперты были вынуждены лгать! Пуля, извлеченная из головы Кирова, не была выпущена из нагана Николаева!
Итак, заговор. Но кто его организовал? В троцкистско—зиновьевский заговор давно уже никто не верит, и у тех, кто хочет «отмазать» Сталина, остается последняя «линия обороны»: Сталин не мог «заказать» своего друга, каким был для него Киров. Ведь он с ним даже в бане парился, хотя обычно стеснялся своего генетического уродства — сращивания пальцев левой ноги, которое один из его соучеников проницательно назвал «копытом дьявола». (Эдвард Радзинский, «Сталин. жизнь и смерть», 2007, стр. 3) Телефильм НТВ (см. выше) предполагает, что заказчиком был главный чекист того времени Генрих Ягода, действовавший из личных карьерных соображений.
Кого и зачем убивал человек с копытом дьявола — это отдельная большая тема, но сейчас нам можно на ней не останавливаться: линия обороны защитников Сталина была прорвана ударом с неожиданной стороны: «Во время работы над историей Октябрьской железной дороги ленинградский историк Гермайзе случайно обнаружил в архиве правительственную телеграмму, датированную 28.11.1934 г., которая предписывала начальнику Ленинградского отделения дороги встретить 1 декабря правительственный поезд. По видимому, главный кремлевский режиссер заранее знал о «случайном» убийстве Кирова, произошедшем 1.12.1934 г. (Владимир Ковалев, «За кулисами убийства Кирова», 05.05.2018) .
Так что, по вновь открывшимся обстоятельствам, это вы-с, Иосиф Виссарионович, приказали убить Кирова, «вы-с, и некому больше-с».
Автор, скорее всего, прав.