©"Заметки по еврейской истории"
    года

Loading

До синагоги километр ходу. Можно подумать и о физике. Но без спросу и разрешения лезут в голову жизни о моей разбитой, расколотой жизни. Разбитой в том катаевском смысле, что жизнь моя рассечена, разрублена эмиграцией. Полжизни прошли в Харькове, полжизни в Израиле. И половинки эти не складываются, гармоничная мозаика не собирается.

בס»ד

Эдуард Бормашенко

РАХЕЛИМ. ПРЕДВЫБОРНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ К КОНЦУ ГЕОГРАФИИ

Эдуард Бормашенко«Ему было предсказано, что умрет он восьмидесяти трех лет в Гренландии. («В Гренландской социалистической республике…» — немедленно сострил Малянов, но Снеговой спокойно возразил: «Нет, просто в Гренландии…»)».

Аркадий и Борис Стругацкие, «За Миллиард Лет до Конца Света».

Менее года тому назад мы с женой переехали из Ариэля в Рахелим. Это микроскопическое поселение в пяти километрах от Ариэля. Рядом с нами разросшаяся на наших глазах подобно факирову дереву арабская деревня Ятма. Короче, — конец географии. Переехали поближе к детям и внукам, цементируя мощный патриархально-научный клан.

                                               ***

Рано сползаю с кровати. Бессонница вперемешку с муэдзином создают чудный коктейль. Просыпаешься вернее, нежели от врывающегося в мозг гимна Советского Союза, изрыгаемого радиоточкой. Я по годам своим могу сравнивать. Иду гулять по дорожке безопасности, окружающей поселение. Там меня ждут мои утренние приятели: дикий кабан, осел и лис. Всего в нескольких километрах от цивилизованного Ариэля разверзается царство дичайшей природы. Дикий кабан — смурной, несимпатичный мужик в засаленном тулупе, шерстью наружу. Дорогу мне не уступает, но угрожающе ковыряет перед собой копытом землю. Швырнешь в него камнем, ни с места. Иногда выбредает на дорогу с супругой и поросятами. Тут уж мне приходится уступать ему тропу. Охраняя семейство, он становится опасен, подобно человеку. Мимо тропинки безопасности пронесся джип с арабскими подростками. Мне в спину несутся гортанные проклятия. Могли бы, — разорвали на части почище вепря. Разминувшись с кабаном и двоюродными братьями, иду дальше. Меня диким, не поделенным на отдельные звуки, то есть неподдельным воплем приветствует осел. Его для детей держат соседи. У осла задумчиво-туповатое выражение небритой физиономии, но мне он рад. Взаимно. Через полкилометра — нора лис. Самец — ослепительно красив, один хвост с белой кисточкой чего стоит.

Через полкилометра утыкаюсь в подсвеченный джип Армии Обороны Израиля. В нем уютно посапывают защитники Отечества. А спать им не положено. Постучать в окошко? Пристрелят с перепугу. Обидно будет: от кабана ушел, от ишмаэльтян ушел, а от израильского патруля не уберегся. Велика сила непобедимой еврейской армии. Не бужу солдат, пусть немного поспят. Следующий километр я думаю о вечернем кружке с внуками. Я давно задумал синтетическую образовательную, программу в которой науки изучались бы не порознь, а вместе. Сегодня вечером мы будем беседовать о греко-персидских войнах. На повестке дня битва при Платеях и судьба спартанского стратега Павсания. Самое время поговорить о тайном шифре, которым переписывались спартанцы и секретных письмах — скиталах (любопытно не от них произошло слово «скиталец»?). А значит, мы имеем прекрасную возможность поговорить о сверхмодной ныне криптографии. А для вящей убедительности изготовить с внуками и саму скиталу, первое дошедшее до нас шифровальное устройство. Дети обожают тайнопись, шифр, коды. Там много и неглубокой, но красивой и поучительной математики. Программа на вечер продумана.

До синагоги километр ходу. Можно подумать и о физике. Но без спросу и разрешения лезут в голову мысли о моей разбитой, расколотой жизни. Разбитой в том катаевском смысле, что жизнь моя рассечена, разрублена эмиграцией. Полжизни прошли в Харькове, полжизни в Израиле. И половинки эти не складываются, гармоничная мозаика не собирается. Раввин Адин Штейнзальц как-то написал, что для здоровой духовной жизни хорошо человеку родиться, прожить жизнь и помереть в одной точке Земного Шара. Но у меня так не получилось. Харьковский Университет и дом молитвы, Талмуд и десятитомник Ландау и Лифшица, Моцарт и муэдзин плохо сочетаются, дурно прилегают друг к другу. И занесло меня в Гренландию, простите, Рахелим. Тропинка безопасности уперлась в синагогу. Пора на шахарит. Молятся по-хуторски быстро. Всем скакать на службу. Все поселенцы усердно работают. Помолились. Можно позаниматься Талмудом. Пора домой к завтраку, кофе и компьютеру. Вечером придут внуки и мы будем говорить и битве при Платеях и шифрах.

                                               ***

Ариэль — университетский город. Университет — ось, вокруг, которой вращается жизнь города с довлатовским названием. Каждый второй житель говорит по-русски, каждый четвертый с трудом понимает иврит. Большинство жителей Ариэля с опаской и изумлением проходит мимо синагог. Многие не припомнят и мифического, картузного дедушку, самозабвенно трясшего в синагоге бородой. Немалое число насельников Ариэля попросту не знает, что происходит в бейт-а-кнесет, и науськиваемые и распаляемые либермановской нечистью упоенно талдычат зады «Протоколов Сионских Мудрецов». На шкале ненависти к пейсатым Ариэль расположился между деревней Ятма и Бней Браком. Ненависть эта самая стойкая, неистребимая и посконная, — эстетическая. Религиозный еврей раздражает своими видом и запахом. Везде родная пушкинская речь: если ребенок шалит в песочнице, мама ласково, терпеливо его успокоит: ты что дебил? Подростки густо, квалифицированно матерятся, девочки, утверждая торжество феминизма, ничуть не уступают мальчикам. Короче Ариэль — передовой, просвещенный, высококультурный город.

Рахелим — совсем другое дело. Это религиозное поселение. Антисемитам туда путь заказан. Несоблюдающих Моисеев Закон к нам не пустят. В каждом домике — мракобесы и фанатики. Дети отпускают пейсы по нынешней моде до пола, длина волны прядей сильно колеблется в зависимости от страны исхода: самые коротковолновые — эфиопские батончики, длинноволновые — перуанские индейцы. Их родители спонтанно, но твердо решили, что они евреи, и приход Мессии им следует отметить в Израиле. Сефардско-ашкеназского напряжения, отравляющего воздух в стране, нет и следа. Короли Рахелим — дети, о них и их велосипеды спотыкаешься через каждую дюжину метров. Ни разу не слышал, чтобы на них дико, истерически, на разрыв аорты орали. Этого быть не может.

Возвращаюсь из синагоги. Мой сосед, тейманский еврей — плотник, строит навесы, перголы. Из окна его дома доносится бетховенское «К Элизе». Все дети — музыкальны, и учатся играть на инструментах. По вечерам плотник весьма профессионально занимается со старшим математикой; видимо, есть проблемы. От моей помощи вежливо, но непреклонно отказался. В прошлом наш плотник был школьным учителем, но это ремесло плохо кормит. Подался в пролетарии. Математику не забыл, мракобес йеменитский. Его жена — медсестра. В неумирающем, вечнозеленом СССР утвердилось классическое сочетание мужского и женского начал: лейтенант и медсестра. На территориях: поселенец-программист-лейтенант и медсестра. Почти как дома. Впрочем, дома нет, его в Харькове разбомбили российские лейтенанты, традиционно женатые на медсестрах.

Другой наш сосед — местный раввин. Это поселенческий, а не хасидский и не литовский и не сефардский раввин. И все это четыре большие разницы. Слушают раввина внимательно, но реагируют пунктирно. Авторитет авторитетом, но своя голова ближе к телу. Дети после школьных занятий бодро скачут на кружок Талмуда. В Субботу Рахелим необычайно вкусно, аппетитно пахнет халами. Насельники ходят друг другу в гости и много и вкусно едят, и цыкают зубами. Вечером спадает жара, и все высыпают на улицы. За спинами у фанатиков чернеют американские автоматические винтовки М-16. Мой некошерный приятель — кабан, может спать спокойно. Никто в него стрелять не собирается (к тому же говорят, что пуля от М-16 его не берет, застревает в смазном тулупе). Но только наличие крепких, пейсатых ребят с винтовками удерживает соседей из Ятмы от неофициального дружественного визита. Такое вот у нас в Рахелим царство мракобесия и милитаризма. Самое название посёлка выбрано в память о двух женщинах по имени Рахель, убитых террористами. Так и живем.

И все это в пяти километрах от Ариэля, в тридцати километрах от Тель Авива и Иерусалима. Пятнистая география — основа микроскопической географии Израиля. Сектантское устроение еврейского народа проецируется на средиземноморский рельеф местности. Религиозный еврей в Бней Браке и Нью Йорке обитает в очень схожем микрокосме. Если его взять за шиворот лапсердака в Нью Йорке, в Вильямсбурге и при помощи ковра-Боинга приземлить в Бней Браке, то разницы он и не заметит. А вот если перенести его в Тель Авиве с улицы рабби Акивы на Дизенгоф, то ему придется ходить зажмурившись, дабы не споткнуться взглядом о лощеные прелести еврейских красавиц. Сами запахи на Дизенгоф и Рабби Акивы не пресекаются, нет общих молекул. А в Ариэле пахнет и совсем по-родственному, по-домашнему: у русской лавки шибает гнилой селедкой и салом. А у нас в Рахелим и совсем иначе, пахнет дикими травами, а по вечерам шашлыками. Страна крошечная, но пятнистая, принципиально, неистребимо сектантская.

Расселившись в Рахелим, я погрузился в глубь мессианской секты, полагающей, что создание государства Израиль — предвестник прихода Мошиаха. Мне в это уверовать трудно, но чувства поселенцев я не оскорбляю и в теологические споры с ними не вступаю. В некотором смысле — это идеальная позиция для рефлектирующего разума; как говорил Мераб Константинович Мамардашвили: «одиночество — моя профессия». Декарт поселился в Нидерландах, именно потому что голландского языка не знал. Впрочем, под черепную коробку ко мне никто и не лезет, и с моими еретическими настроениями не борется. Меня восхищает изумительная личность Рава Кука, но советское бытие отложило на мои интеллектуальные предпочтения несмываемую печать: от государства следует держаться подальше, хорошее оно или плохое; от государства я привит. Сегодня оно сносное, а завтра омерзительное. Другие ортодоксальные, черно-лапсердачные сектанты именно так и думают. А сатмарские хасиды и вовсе полагают, что государство Израиль — брак, выпавший из лап дьявола.

В секте ты получаешь то, что ничем не заменишь: близость близких. Вопреки своему утомительному диссидентству, в Рахелим я почти свой. Можно ли измерить родство душ? Можно. Вы голосуете стоя у обочины дороги. Засекайте время, через которое Вас подберет проезжающая машина, и вы определите степень близости близких. Я — безлошадный диссидент, и регулярно голосую на выезде из Рахелим. Я никогда не ждал более минуты. В Тель Авиве как-то после часа, проведенного у вонючей обочины, я уже был близок к тому, чтобы идти домой пешком. В Рахелим, совсем другое дело, секта тебя не оставит попечением.

Из таких самодостаточных сект и состоит государство Израиль, и это делает жизнь в нем переносимой. Министерства единомыслия у нас нет. Фридрих Горенштейн как-то обронил, что любящие порассуждать о еврейском кагале, просто не знают, о чем говорят: более психологически разобщенного народа, чем евреи на свете нет. Чтобы это понять, мне потребовалось переехать в Израиль. Прав был Фридрих Наумович: сектантство глубоко укоренено в еврейском вероучении, но сейчас не об этом.

                                               ***

Жизнь в Рахелим идеальна, и все в ней хорошо, да что-то нехорошо, как чуял Мальчиш Кибальчиш. И вот это «нехорошо» превращается в «нестерпимо» во время парламентских выборов в Израиле. Секты начинают ожесточенно грызться, правые ненавидят левых, русские — сефардов (и vice versa), злейшие враги Биби — его оголтелых поклонников, либермановцы — пейсатых, и все вместе дружно религиозных поселенцев. Такие отношения между сектами неизбежны; если человек кого-то любит, так немедля подавай ему объект ненависти. Иначе, душевная жизнь не полна, не любится. Любовь — довольно пресное чувство, если не поперчишь ее ненавистью, то и в горло не полезет. Никто так вдохновенно не истреблял друг друга, как любвеобильные христиане; нет, на одной любви далеко не уедешь.

В Израиле сезонное обострение братской злобы приходится на выборы. Если бы оно на выборах и ограничивалось, так было бы еще и терпимо. Но не ограничивается. Железные клетки в которых вывозили поселенцев Гуш Катифа, не самое сильное мое впечатление от Израиля. Злорадные улыбки солдат, запихивавших поселенцев в клетки, отпечатались в сознании куда сильнее. За этими ухмылками читалось следующее ну, что поклонились мессии-государству? Огребайте от него по полной. Ортодоксальный Израиль (за исключением ХАБАДа) проявил при этом поразительное единодушие с местными евсеками. С тех пор я без труда представляю себе, как меня с женой запихивают в железную клетку, когда очередному ополоумевшему Арику Шарону придет в голову идея разогнать Рахелим. А почему нас до сих пор не выкинули из Рахелим? А потому что тогда арабские умельцы быстро сварганят ракетку, которая приземлится не в Сдероте, а на Дизенгоф. Арабская ненависть — обруч, скрепляющий союз израильских общин. Нет, все-таки ненависть — очень недооцененное чувство. Для того чтобы ее вполне прочувствовать вовсе необязательно путешествовать к концу географии, в Рахелим. Можно съездить в Акко или в Лод.

Поприсутствовав при выселении религиозных сионистов из Гуш Катиф, я подумал, что надежды нет, что, если мыслить разумно, рационально, взвешенно, у сионистского проекта будущего нет, он обречен. Но, слава Б-гу, мир разумом не управляется, а уж моим, так точно. Если мыслить рационально, то моя конденсация в Рахелим — событие сверхъестественное, чудесное в самом полном значение этого слова. Вечереет. «Вечерний воздух звонче хрусталя». Завтра, на тропе безопасности, меня будут сосредоточенно ждать кабан, осел и лис.

Print Friendly, PDF & Email
Share

Эдуард Бормашенко: Рахелим. Предвыборное Путешествие к Концу Географии: 22 комментария

  1. Alexander Gabovich

    Спасибо за эссе. Многое для меня (не бывавшего в Израиле) проясняет.

  2. Александр Бархавин

    Прекрасный язык, интересная статья — но каким боком ее (а также работы Эдуарда Бормашенко в Мастерской этого года) можно отнести к Художественной прозе — я не понимаю. Поэтому, если она действительно будет номинирована в Художественной прозе, буду рассматривать его кандидатуру при голосовании только если более-менее приличных художественных произведений в этой номинации не хватит.

    Кстати, это относится и к некоторым другим номинантам в этой категории — в частности, к великолепной книге «Холм весны» Бориса Тененбаума, к «Свидетель времени» Маркса Тартаковского, возможно, что-то еще (сейчас все читать не хватает времени, перед голосованием прочту).
    Я думаю, что номинация таких произведений в Художественной прозе — следствие того, что всю не-художественную свели в одну категорию. Это обсуждалось год назад, и по моему мнению, решение было неправильным. На библиотечных полках, в раздел Fiction книги группируются только по авторам, а Non-fiction — в первую очередь, по подразделам. И это не случайно. Я не думаю, что в нашем конкурсе следует доходить до деталей библиотечного каталога, но иметь, скажем, три раздела Non-fiction — вполне разумно.

    Сразу оговорюсь: я не номинирую эти работы Бормашенко (не все что мне нравится мною номинируется), но если все-таки они будут номинированы — предлагаю перенести эту номинацию (и возможно, не только ее) в Non-fiction. И очень советую разделить категорию Non-fiction (можно посмотреть прошлогоднее обсуждение).

    П.С. И чтобы избежать недоразумений: те же инициалы А. В., и даже то же имя — это совпадение. Среди авторов Портала, фамилии/псевдонимы которых начинаются на Б, числится 21 Александр. Поэтому я не подписываю свои комментарии инициалами. И не приветствую, когда это делают другие А. В. — это попахивает самомнением и неуважением к читателям.

    1. A.B.

      «Я думаю, что номинация таких произведений в Художественной прозе — следствие того, что всю не-художественную свели в одну категорию. Это обсуждалось год назад, и по моему мнению, решение было не правильным.»
      ———————————
      Согласен на все 100. Хорошо бы вернуть и номинацию в разделе «Дебюты».
      Что касается «попахивает», то это зависит от того, кто нюхает — Бархавин или Кац.

  3. Бормашенко

    Bormashenko-VladimirU
    Спасибо за отзыв. Приезжайте водки выпьем. В Рахелим люди голосуют за самые разные партии, в том числе и за рабочую. Израильтяне по моим наблюдениям и вообще куда терпимее выходцев из неумирающего СССР. По крайней мере, мне так кажется.

  4. Л. Беренсон

    Лучшее из прочитанного за длительное время. Все показатели качества жанра — на 5+!
    Возражением согласен с Л. Флятом.
    Вопрос к автору: какого возраста внуки и на каком языке идут научно-познавательные собеседования с ними? (По прошлому опыту могу и не рассчитывать на ответ, допускаю и снисходительную отписку).

  5. VladimirU

    Написано великолепно и я с удовольствием присоединяюсь к тем, кто предлагает номинировать Э.Бормашенко на конкурс по разделу Художественная проза. Непонятна лишь неудовлетворенность автора собственным душевным состояние (может я и ошибаюсь). Автор пишет «До синагоги километр ходу. Можно подумать и о физике». И мне кажется, что он этим как бы недоволен. Уважаемый автор, неужели вы считаете, что ваше бытие было бы более прекрасным, если бы идя в синагогу вы думали исключительно о том, что вам там скажет раввин или как интерпретировать ту или иную строку из Талмуда? Или если бы прежде чем подумать о физике вам было бы необходимо посидеть на каком-нибудь парт.хоз.активе и выразить полную поддержку очередным решениям Рады или Думы или какого-нибудь съезда? Родившись и пожив в Союзе, а потом репатриировавшись в Израиль вы прошли через столь разное, что очень многие даже представить себе не могут. Вы испытали на своей шкуре столь вроде бы не совместимые ощущения, что любой только позавидовать может. Да, наверняка Ариэль и Рахелим- это два очень разных мира. Но вы же понимаете, что в нашей маленькой сумасшедшей стране по другому не будет. Вот вы написали: «Рахелим — совсем другое дело. Это религиозное поселение. Антисемитам туда путь заказан». А светским евреям, которые ни разу не антисемиты, туда путь открыт??? Встретят их там с радостью или опустят при их приближении шлагбаум и потребуют отчитаться за какую партию они голосовали (и если не за ту, за которую голосуют в этом поселении, то потребуют развернуться). Вы наверняка знаете ответ на эти вопросы и именно из-за этого ваши комплексы. Но тут ничего изменить невозможно- «каждый выбирает для себя» и «каждый выбирает по себе». Вы выбрали…Извините, если написал несколько сумбурно…

  6. Виталий 33

    У меня возникло предположение, что я знаю причину, по которой в Израиле невозможна гражданская война, как бы ни накалялась социальная атмосфера.
    Все гражданские войны велись между двумя оппозиционерами: буржуи ─ пролетарии, левые ─ правые, рабы ─ рабовладельцы и т.д. А когда оппозиционеров множество, да еще ненависть распространяется на несколько группировок, появляется неопределенность, исключающая даже мысль о военных действиях. Я уверен, что всем это давно ясно, и только домашним философам, comme moi, это в новинку. Прошу прощения за вмешательство.
    А эссе написано замечательно.

  7. Виталий 33

    У меня возникло предположение, что я знаю причину, по которой в Израике невозможна гражданская война, как бы ни накалялась социальная атмосфера.
    Все гражданские войны велись между двумя оппзиционерами: буржуи ─ пролетарии, левые ─ правые, рабы ─ рабовладельцы и т.д. А когда оппозиционеров множество, да еще ненависть распространяется на несколько группировок, появляется неопределенность, исключающая даже мысль о военных действиях. Я уверен, что всем это давно ясно, и только домашним философам, comme moi, это в новинку. Прошу прощения за вмешательство.
    А эссе написано замечательно.

  8. A.B.

    Архивариус
    — 2022-11-03 00:08:34(512)

    А.B.
    — 2022-11-02 23:43:44(510)
    Написано не очень хорошо, написано великолепно!
    Предлагаю номинировать Эдуарда Бормашенко за эту работу и многочисленные работы в Мастерской на конкурс по разделу Художественная проза

    Если номинируете, то подписывайтесь полным именем. Разовые ники не могут номинировать.
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Был уверен, что Архивариусу известно, что А.В. — это НЕ разовый ник, а мои инициалы: Вам известен мой Е-майл, не правда ли?
    С уважением, Александр Б.

  9. А.B.

    Эдуард Бормашенко:
    «Я много раз убеждался в том, что левые идеи очень плохо работают. Хороши не добрые идеи, а идеи, которые работают. Как говорил Мераб Мамардашвили: хороший роман, это не роман о добре, а добротно написанный роман. Левые идеи везде и всюду оборачиваются рабством: Куба, СССР, Корея, Китай и далее по списку…Нет, все государственное работает дурно. Дурно, отвратительно работает народное просвещение…
    К Натаниягу я отношусь с уважением, без благоговения, но с уважением. Он способный, осторожный политик и патриот Израиля… Жизнь продолжается. Вообще политика (для меня, это именно вопрос темперамента) — скучнейшее дело.
    Леший с ней.
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Умри левый, умри леший, — лучше не напишут. Жаль, если читатели пройдут мимо замечательной работы Эдуарда Б. в Заметках и точнейшего комментария в Гостевой.
    Автору — поклон и много удач в Рахелим и во всех Рахелимах.

    1. Benny B

      Мирон: Привет кабану. За кого бы он проголосовал, имей право голоса?
      ===
      «Это же очевидно, Ватсон»: за тех, кто сами не едят кабанов и больше всего заинтересованны, чтобы светские израильтяне их не ели.
      Это партия Религиозных Сионистов 🙂

  10. Don Kapada

    «Разминувшись с кабаном и двоюродными братьями, иду дальше.»
    —————
    В общем-то, по определению, Исаак и Измаил братья единокровные, а не двоюродные: у них был общий отец и разные матери.
    А написано очень хорошо, спасибо!

    1. А.B.

      «Иду гулять по дорожке безопасности, окружающей поселение. Там меня ждут мои утренние приятели: дикий кабан, осел и лис. Всего в нескольких километрах от цивилизованного Ариэля разверзается царство дичайшей природы. Дикий кабан — смурной, несимпатичный мужик в засаленном тулупе, шерстью наружу. Дорогу мне не уступает… диким, не поделенным на отдельные звуки, то есть неподдельным воплем приветствует осел. Его для детей держат соседи. У осла задумчиво-туповатое выражение небритой физиономии, но мне он рад. Взаимно. Через полкилометра — нора лис. Самец — ослепительно красив, один хвост с белой кисточкой чего стоит…»
      ——————————————
      Написано не очень хорошо, написано великолепно!
      Предлагаю номинировать Эдуарда Бормашенко за эту работу и многочисленные работы в Мастерской на конкурс по разделу Художественная проза.

    2. Александр

      Они даже не двоюродные.
      Изобретение «русскоязычных» и «паспортностольного» подхода к Торе.
      «בן חמש שנים למקרא», «пятилетний пусть учит Хумаш. Вот ученик хедера может объяснить вам этот вопрос. В Хумаше мы же учит, кто кому «родственник» и наследник.

  11. Исправить надо

    Написано:
    «Но без спросу и разрешения лезут в голову жизни о моей разбитой, расколотой жизни.»

    Наверное, «лезут в голову мысли».

  12. Zvi Ben-Dov

    «А почему нас до сих пор не выкинули из Рахелим? А потому что тогда арабские умельцы быстро сварганят ракетку, которая приземлится не в Сдероте, а на Дизенгоф.»

    Не поэтому — ведь добить до Тель-Авива можно из… любого места Иудеи и Самарии.

  13. Дмитрий Стровский

    Дорогой Эдик! Присутствие юмора и «пунктирные портретные описания» делают ваш манускрипт примером сбережения добротного русского языка и тех смыслов, которыми всегда отличалась речь интеллектуала на Руси. На сей раз прочитал не просто с удовольствием — с наслаждением. Более детальный «разбор полетов» можно оставить на безыскуссные посиделки в любимом Вашему сердцу поселении.

  14. Дмиттрий Стровский

    Дорогой Эдик! Присутствие юмора и «пунктирные портретные описания» делают ваш манускрипт примером сбережения добротного русского языка и тех смыслов, которыми всегда отличалась речь интеллектуала на Руси. На сей раз прочитал не просто с удовольствием — с наслаждением. Более детальный «разбор полетов» можно оставить на безыскуссные посиделки в любимом Вашему сердцу поселении.

  15. Л. Флят Израиль

    Прочел с интересом, со многим нельзя не согласиться. Но удивляет антилибермановская всепоглащающая идея. Казалось бы физик не может по определению быть не объективным. Ан, нет. Приписывать Либерману ненависть к религиозным может лишь человек, знакомый с политикой НДИ лишь по отзывам его политических друзей. А он не против религиозных. Он против тех, кто из всех институтов государства признает только Битуах Леуми, но хочет быть диктатором порядков во всей стране.

  16. Benny B

    Много грустного еврейского юмора — а остальное часто интересно, как минимум.

    P.S.: Как объект ненависти предлагаю наглого и некошерного кабана, которого не берет пуля от М-16 🙂
    P.S.S.: в 2005 я тоже думал как автор в последнем абзаце. Лет 10 заняло оклематься.

  17. Инна Беленькая

    Сегодня вечером мы будем беседовать о греко-персидских войнах. На повестке дня битва при Платеях и судьба спартанского стратега Павсания.
    ______________________________
    Очень симптоматично в свете нынешних реалий. Вот спустя пятьсот лет(если еще человечество себя не уничтожит) тоже кто-нибудь будет просвещать внуков и вести беседы о русско-украинской войне. А вообще были ли справедливые войны в те древние времена? Или просто говорили: Иду на вы. И этого было достаточно.

Добавить комментарий для А.B. Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.