Я читаю в Irish Examiner этого же года о том, что «Глава Городского Совета города Дублин проголосовал за поддержку бойкота и экономических санкций против Израиля». Действующий мэр Дублина по имени Ниал Ринг во времена голосования за BDS (бойкот, лишение, санкции) бывший лишь членом городского совета, проголосовал против Израиля и за то, чтобы над Дублинским Сити Холлом повесить палестинский флаг, чтобы он там реял в течение месяца в знак солидарности с палестинцами.

Тувиа Тененбом

УКРОЩЕНИЕ ЕВРЕЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ОБЪЕДИНЕННОМУ КОРОЛЕВСТВУ

Перевод с английского Минны Динер

Кот и Крыса

Когда-то в старейшей церкви Дублина кот погнался за крысой, то есть занялся тем, чем занимались кошки с незапамятных времён, еще до появления церквей. Крыса же, с самого рождения олимпийская чемпионка по бегу, на полном ходу влетела в церковный орган, прямо в одну из органных волшебных труб. Кот же, существо, никогда не позволявшее себе быть обманутым крысой, доблестно последовал вслед за крысой в ту же трубу. Остальное, как утверждают верующие, это история. Год за годом, десятилетия, столетия, а возможно и тысячу лет, или меньше, дохлый кот и дохлая крыса, как гласит поверье, лежали рядышком, полностью сохранившимися, благодаря священному воздуху, циркулирующему в той трубе, а также святым гимнам — прекрасным песнопениям замечательных святых. Это продолжалось до тех пор, пока несколько скучающих людей, возможно даже неверующих, надумали прочистить трубы органа по неизвестным нам до сего дня причинам. И тогда, как только музыка смолкла, кот и крыса выкатились из того священного органа, сохранившими свой облик тысячелетней давности.

Слухи ходят о том, что с того самого дня, как каждый, кто приходит помолиться Иисусу, или его матери не встретят ни матери, ни сына, ибо они на небесах, но наверняка увидят кота и крысу.

По дороге в Великобританию, я решил для себя, что обязан увидеть это чудо своими глазами. Я забрался в самолёт, заснул, а когда проснулся — находился в Ирландии. Это самый быстрый способ оказаться в Ирландии, если вы хотите побывать там: самолёт из любого места, сон, и, прежде чем произнесёте слова «Джек Робинсон», вы уже в Ирландии.

Через некоторое время после приземления я выхожу из аэропорта и закуриваю, расположившись рядом с курящей дамой. И я спрашиваю её:

— Что значит быть ирландкой?

— Мы — дружелюбные люди.

— А каковы британцы? Они тоже дружелюбны?

— Британцы тяжеловесы, слишком серьёзны. Мы, ирландцы, более расслабленные, не такие, как британцы.

— Ирландцам нравятся британцы?

— Одной половине они нравятся, а другой — нет.

— Я — австриец. Нравятся Вам австрийцы?

— Я их не знаю.

Судя по информации в Нью-Йорк Таймс, которая цитирует исследования Всемирной Организации Здравоохранения, «Ирландия — вторая после Австрии страна по количеству алкоголиков». Поэтому почему бы мне не представиться австрийцем — товарищем по пьянству?

Часто, когда я интервьюирую незнакомых мне людей, то представляюсь им, как немецкий журналист по имени Тобиас. Судя по моему опыту, люди откликаются гораздо честней, когда они думают, что я немец. Иногда, когда обстоятельства складываются иначе, мой рот произносит другие национальности.

В общем, я беру такси и еду к заказанному отелю «Брукс», что в центре Дублина. Там я встречаю другого гостя, который советует мне пойти по ближайшей улице Фейд, где, по его словам, собираются знаменитые дублинские пьяницы.

Я спешу по улице Фейд, но не могу найти ни одного пьяного создания. Где же ирландские пьяницы?

Какой-то молодой человек советует мне:

— Приходите поздним вечером пятницы. Только очень поздно, и тогда Вы их всех встретите.

ОК, решено. Я приду.

Стоит прекрасная солнечная погода, и я решаю идти в Кафедральный Собор Христа, где покоятся знаменитые кот и крыса.

Ни одного молящегося не вижу пока. Оказывается, сейчас время для туристов, и для них установлена входная плата. Насколько я понимаю, Бог испытывает в последнее время финансовые трудности. ОК.

Знак указывает, что внизу находится склеп. И я иду вниз. Кот и крыса, известные некоторым, как Том и Джерри, преследуют меня своим прославленным мумифицированным взглядом. О, святой дух! Это же абсолютное уродство!

Почему это я решил, что побывать в компании с дохлой крысой — это удовольствие? Какой же я дурак!

И я выбегаю оттуда.

Оказавшись снаружи, я медленно хожу по улицам Дублина. Повсюду я вижу вывески на двух языках: гэльском и английском. Спрашиваю у проходящих мимо людей: какое количество из вас говорит на гэльском? Большинство из них персонально не говорит на нём, но думают, что от 3,9 % до 10 % ирландцев говорят на нём.

Время идёт, час сменяет другой, и, когда мой желудок начинает подавать требовательные знаки, я захожу, чтобы поесть ланч. Моим соседом по столику оказывается хорошо одетый человек по имени Майкл Фицджеральд, или Майк — ирландец, в прошлом католик, но, как и многие ирландцы, отказавшийся от католичества.

Я прошу Майкла познакомить меня с его страной. Есть ли что-то такое, что объединяет всех ирландских людей? Мне это важно знать.

— Да, есть — отвечает он мне. И продолжает:

— Ирландия — -самая антиизраильская, антиеврейская страна в Европе, хотя мы говорим, что являемся лишь антисионистами.

— Что Вы говорите?

— Не удивляйтесь. Во время Второй мировой войны мы позволили 65 евреям приехать в страну. Премьер-министром тогда был Имон де Валера, и он даже выразил свои соболезнования немецкому народу в связи со смертью Адольфа Гитлера.

— А разве евреи, a не англичане опозорили ирландцев?

— Да, конечно. Сотни лет Англия истребляла ирландцев направо и налево, выдавливала ирландскую культуру и постаралась, чтобы гэльский язык стал мёртвым языком. И не только это. Пару сотен лет назад Королева Елизавета Первая привезла на север Ирландии шотландских протестантов, наделила их землями, которые изъяла у католического населения, которое было выдавлено из страны. Это создало раскол между севером и югом Ирландии, который существует по сей день.

— Позвольте мне убедиться, что я понял Вас: Англичане убивали ирландцев, и это стало причиной ненависти ирландцев к израильтянам-евреям?

— Да. Здесь в Ирландии не очень озабочены реальностью. Мы любим мифологию.

— Вы это о чём?

— Мы верим в то, что гномы жили здесь с самых древних времён. А потом вдруг здесь оказались мы.

О, мне нравится это! Другие страны создавались людьми, которые приходили, убивали всех вокруг, орошали землю кровью местного населения и захватывали страны. Но только не ирландцы. Они никого не убивали и не отнимали ничьей земли.

Гениально.

Я иду в паб, чтобы полностью переварить все, что только что услышал. Сегодня, я думаю, я закажу GUINNESS.

Официантка, милая девушка, разговаривает с явно не ирландским акцентом. Я спрашиваю откуда она?

— Из Румынии.

— О, какое совпадение! Моя мама тоже из Румынии. Говорите ли по-румынски?

— К сожалению, нет. Мама никогда не учила меня. И, успокаивая. меня, добавила:

— Это неважно. Кровь вся при мне.

Это здорово.

Тут я делаю великое открытие: я не большой любитель пива. Единственный сорт пива, который мне нравится, это бельгийское, особенно CHIMAY BLUE и больше никакое. Глядя со стороны, может GUINNESS и похож на CHIMAY BLUE, но это не то. Не та кровь, как определила это официантка. Но я стараюсь, делаю глоток, еще глоток, потом снова. Может, под конец процесса я стану ирландцем и провозглашу святого Патрика своим главным святым. Почему нет? Если гномы могут превратиться в ирландцев, то почему австрийцу вроде меня так же не переродиться?

На следующий день я выхожу пообщаться с ирландским народом, с теми из них, кто не пожалеет своего времени, чтобы поболтать со мной. И я слышу истории, потрясающие истории.

Примерно два месяца назад, по словам привлекательного молодого парня, ирландский сенатор по имени Франсис Блэйк представила законопроект сенату «считать суммарным нарушением для кого-либо импортировать или продавать товары или услуги, исходящих из оккупированных территорий», с наказаниями а) от штрафов класса А до лишения свободы, не превышая 12 месяцев, или и то и другое, и б) при более серьезных нарушениях от штрафа не более 250 000 евро до ареста на срок не более чем на 5 лет, или и то и другое.

Надо понимать, что речь идёт в этом законопроекте не о России, которая захватила части Украины, истребила многих мусульман в Чечне. И это не о Китае, стране, которая любит оккупировать всё, что только поддается оккупации и насильно заставляя мусульманское население отказаться от своей веры. Речь и не о Сирии, Йемене, Турции, или множестве других стран на планете, которые нарушают законы.

Так о какой стране идёт речь в этом законопроекте?

Сенатор Блейк детально всё объяснила, представляя свой проект.

«Израильские поселения на западном берегу реки Иордан — это военное преступление»., и добавилa: «Я верю, что настало время, чтобы мы сплотились в борьбе с этой несправедливостью».

В своей речи в ассамблее, как я обнаружил позже, она еще добавила следующее:

— Я немного волнуюсь потому, что мне сказали, что сегодня вся Палестина смотрит на нас. Можете себе представить, как я взволнована. Я просто хочу заверить, что говорю всё, что должна была сказать.

Вся Палестина?

Вся Ирландия, не считая Северную Ирландию, являющаяся частью Великобритании содержит около пяти миллионов жителей. Почему же ирландского сенатора волнует «вся Палестина»?

Для того, чтобы разобраться в этой логике, и поскольку я уже нахожусь в Дублине, я решаю написать сенатору Блейк просьбу об интервью Германскому журналисту, т. е. мне.

В ответ её секретариат извещает меня, что она хочет со мной встретиться. В среду ровно в 3:30 она будет ждать меня.

И вот наступает среда и я спешу на встречу с сенатором в здании Парламента Ленстер Хаус, где меня просят предъявить мою пресс-карту. На ней, разумеется, стоит моё имя Тувиа Тененбом — не очень классическое немецкое имя.

Я прохожу сквозь службу безопасности и не доходя до кабинета сенатора меня встречает её секретарша, мисс Эмма фразой: — К сожалению, мы вынуждены отменить встречу. Сенатор Блейк не сможет Вас принять сегодня…

— За все годы моей журналистской работы я никогда не сталкивался с такой поздней отменой встречи. Почему Вы мне не позвонили заранее и заставили меня тащиться сюда? — спрашиваю я мисс Эмма.

— Извините. Пожалуйста позвоните мне завтра, и я попробую переназначить встречу.

Я звоню. Ничего не происходит. Так прав ли Майк?

Я делаю небольшое расследование. Я читаю в Irish Examiner этого же года о том, что «Глава Городского Совета города Дублин проголосовал за поддержку бойкота и экономических санкций против Израиля». Действующий мэр Дублина по имени Ниал Ринг во времена голосования за BDS (бойкот, лишение, санкции) бывший лишь членом городского совета, проголосовал против Израиля и за то, чтобы над Дублинским Сити Холлом повесить палестинский флаг, чтобы он там реял в течение месяца в знак солидарности с палестинцами.

Так что дело не только в сенаторе Блейк.

Я беседую с ирландцем из города Корк, что в южной Ирландии. Он делится со мной небольшим анекдотом. В прошлый свой отпуск он решил провести несколько дней в Израиле. Когда он вернулся домой с симпатичным загаром, его сосед спросил, где он был. Когда услышал, что в Израиле, сосед презрительно назвал его «скунсом» (животным, издающим вонь).

В Ирландии есть крысы. Похоже, они живы-здоровы, и у них нет в планах встретить свою смерть в органной трубе.

Теперь разрешите мне превратиться в кота, в еврейского кота и присоединиться к историческим врагам ирландцев — знаменитым британцам. Да, я теперь еврей. Полное разоблачение.

И этот еврей считает, что настало время для знакомства с целым букетом голых британских мужчин, надо посмотреть пьесу “The Full Monty” на сцене. Эта британская комедия сегодня идёт в Gaiety Theatre в Дублине. Пьеса “The Full Monty” основана на британском кинохите 22-летней давности с тем же названием. Действие происходит в Шеффилде, Англия, где сталеплавильная индустрия только что сдохла. Это история о группе безработных, без средств к существованию, бывшиx сталеплавильщиков-британцев, которые пытаются заработать любым способом. Их идея быстро заработать деньги была проста и заключалась в том, что они дают чисто мужской стриптиз-шоу лишь на один вечер, получают так необходимые им наличные деньги и начинают жизнь заново.

Но надо только иметь в виду, что эти британские мужчины, за некоторыми исключениями, представляют собой далеко не Гераклов. Среди них есть толстые, старые и даже с физическими недостатками люди.

Большинство зрителей этим вечером в Gaiety Theatre составляли женщины. В эти времена политкорректности здешние женщины пришли посмотреть на голых мужчин всех возрастов и с разными болезнями.

Ирландцы, возможно, не любят евреев, но они любят британцев.

Актёры на сцене говорят с сильным британским акцентом, поэтому половину сказанного я не понимаю. Люди же вокруг меня, ирландцы с рождения, говорят мне, что и они не понимают актёров. Но и они, и я и почти все непрерывно смеются. И так весь вечер мы смеёмся, смеёмся, смеёмся.

В этом сила британского театра, насколько я помню из прошлых лет.

Когда я был молодым (я имею в виду моложе, чем теперь), я летал в Лондон на пару дней, когда мне вздумается, и бегал из одного театра в другой. Что это было за удовольствие! Никакие другие актёры в мире, уверяю вас, не умеют так играть, как британцы. Никто! У них есть свои приёмы. Они их создали. Они мастера театрального искусства. Никто другой не умеет выйти на сцену и лгать, что является основой актёрской профессии, лучше, чем это делают британцы. Они выходят на сцену и говорят: «Я — Король Лир». И вы верите им!

Да.

Мне очень понравилось это представление, и я надеюсь увидеть еще многие другие раз уж я тут и планирую путешествовать несколько месяцев.

Возможно однажды, когда я приеду в Англию, где бы я ни был, мне необходимо посетить город Шеффилд. Эта постановка вызвала у меня желание встретиться с этим людьми.

Если вам интересно, то такого события, как в “Full Monty”, что значит полная обнажённость, никогда в действительности не происходило. Но это неважно. К тому времени, когда представление приходит к концу, вы уже больше не можете смеяться и ни один неприкрытый пенис не будет демонстрироваться для вашего удовольствия.

Блестяще!

Один за другим счастливая публика покидает театр, и на каждом лице сияет огромная улыбка, и там же написана мечта об Диком Монти, том самом, который так и не был продемонстрирован. Пока.

И как только ирландские леди ушли, британцы тоже быстро покинули театр. Их братия дурачила ирландцев задолго до их собственного рождения и будет продолжать это делать и впредь.

Когда никого не остаётся, в Gaiety гаснут огни и двери театра запираются на ночь.

На улице погода стала холодной и промозглой, ночь — тёмной и глубокой. И тут появляются ирландские неудачники, бездомные люди. Они ложатся у запертых дверей театра. Их лица касаются тротуара, и они засыпают.

Эти бедняги — не палестинцы, они даже не знают где Палестина находится. И ни один ирландский мужчина, или женщина не останавливаются возле них, чтобы предложить кусок хлеба, или какую-нибудь мелочь.

Куда девалась ирландская культурная элита, их певцы и писатели, когда ночной Дублинский холод забирается в людские кости, когда бездомные люди находятся в опасности и могут замёрзнуть?

Возвращаюсь в свой «Брукс» и под тёплым одеялом я читаю об элите ирландского мира искусств. Так Тhe Journal.ie среди прочего пишет:

«RTE не одобрит любого сотрудника, который пожелает поехать в Израиль в следующем году на конкурс песни Евровидения. Генеральный директор Ди Форбс и другие сотрудники RTE встретились в среду с представителями Ирландской группы кампании по бойкоту этого песенного конкурса».

RTE — это Ирландское национальное радио- и телевещание. А группа кампании по бойкоту, кто бы туда не входил, желает, чтобы следующий конкурс песни был проигнорирован, так как он состоится в Израиле, в Еврейском государстве.

На следующее утро я связываюсь с офисом Генерального Директора RTE мисс Ди Форбс, чтобы попросить о встрече с Её Честью.

Ответ из офиса мисс Форбс приходит через несколько минут. Он гласит буквально так:

«Мы не предоставим никого для интервью с Вами по поводу поднятых вопросов». Это пишет Найл О’Горман, корпоративный менеджер по коммуникациям RTE.

Этот ответ прямолинеен, без обиняков и невежлив. Такой ответ можно получить лишь от такого человека по коммуникациям, который уверен в том, что он делает, или тогда, когда они считают, что ты переходишь все границы. Например, если ты спрашиваешь почему нужно бойкотировать Израиль.

Похоже, Майк был прав. Разве не так? Дай-ка я проверю еще.

Я дохожу до Колледжа Троицы, чтобы побеседовать молодыми дублинцами и узнать, что они думают по поводу евреев, которые живут за тысячи миль от них.

Я выбираю группу ребят, сидящих и курящих сигареты за столом на свежем воздухе прямо под табличкой «Курить запрещено». Я подсаживаюсь к ним. Закуривая, я спрашиваю их о позиции бойкота RTE по отношению Тель-авивскому Конкурсу Евровидения.

Юный студент, изучающий бизнес, отвечает мне совершенно бесстрастным образом:

— Тель-Авив — это негуманное общество.

Его друг ободряюще кивает головой.

— Откуда Вы это знаете?

— А почему Вы это спрашиваете? Вы — израильтянин?

— Нет, я из Нидерландов.

Непонятно почему слово «Нидерланды» пришло мне в голову.

— Из какой части? — спрашивает он.

— Из Амстердама, — отвечаю я.

— Здорово.

— Итак, Вам совсем не нравятся израильтяне? Почему?

— А Вы разве не читаете газет?

— Да нет.

— А что Вы думаете об израильтянах?

— Что думаю я? Я могу сказать лишь, будучи голландцем, что нам евреи никогда не нравились.

— Что Вы имеете ввиду?

— Мы, я имею в виду европейцев, убивали евреев в течение двух тысяч лет. Мы ненавидели их тогда, и мы ненавидим их сегодня. Это всё, что я думаю.

Молодой ирландец никогда не встречал голландцев, говорящих таким образом. Он пытается найти подходящее слово, пока из его уст не вырывается:

— Да! Это так. Так… Я думаю, мне надо уйти… И он поднимается и уходит. Его друзья следуют за ним

Несколько лет назад, путешествуя по Германии, я услышал почти то же самое от немецких студентов. С одной разницей: немцы страстно отстаивали свою позицию. А эти нет. Они сделали заявление, а когда я задал им вопросы, они ретировались. Как сенатор Блейк.

Я брожу вокруг. Мне хочется узнать больше об ирландских студентах. Вот Президент Студенческого Союза Колледжа Троицы Шейн Де Рис. Начинаю беседовать с ним. И вот, что он мне говорит:

— Студенты провели референдум по вопросам BDS и решили призвать BDS выступить против Израиля голосами двух третей голосующих. Не должно быть торговых отношений с Израилем, и точка! К людям в Газе Израиль относится издевательски. И наши студенты не хотят быть частью этого.

Для непосвященных поясняю: BDS выступает за Бойкот, Лишение, Санкции.

— Это Ваше личное мнение? — спрашиваю у Шейна.

— Да.

— Бывали ли Вы когда-нибудь в Израиле?

— Нет, но я ознакомился с сутью арабо-израильского конфликта.

— Каким образом?

— Ну, мне рассказывали палестинцы об этом.

— А знакомы ли Вы с суннито-шиитским конфликтом? — спрашиваю я его, имея в виду давний конфликт между двумя сектами в мусульманском мире, результатом которых были несметное количество смертей в различных мусульманских странах в течение многих веков. Да и сегодня насчитываются сотни тысяч жертв в мусульманских государствах.

— Не так уж много.

— А вы знаете какого это рода конфликт?

— Это другое. Я не знаю какие слова употребить…

Это Шейн, чей родной язык английский, не может найти нужных английских слов во время беседы. И да, он прекращает говорить.

— Можете ли сказать еще что-либо об этом?

— Нет, не могу. —И он качает головой.

— Знаете ли Вы что-либо о Хамасе?

— Хамас представляет палестинский народ, -отвечает он, радуясь своим обширным знаниям в этом вопросе.

Он ошибается. Хамас, фундаменталистская исламская организация, созданная более тридцати лет назад шейхом Ахмедом Ясином, захватила власть над Газой в кровавой резне с палестинским руководством.

Я рассказываю это Шейну, хотя эти факты он мог легко найти и сам. Но его мозг не в состоянии переварить то, что он слышит. В его голове есть клетки, которые перестают работать в определённое время, вроде этого.

Но, разумеется, он многое знает. Но что он знает? И он рассказывает, что оказывается Израиль отказывает жителям Газы в медицинском обслуживании. Надо сказать, что это правда. — Имеется ли у Вас представление, почему израильтяне делают это?

— Потому что они хотят выжить жителей Газы с их земли.

— А для чего?

— Израильтяне хотят там строить для своих людей поселения.

По правде говоря, я не знаю, зачем мы обсуждаем эти темы в Дублине, но вот для ясности:

Израиль эвакуировал всех жителей поселений из Газы, а также отвёл свои войска оттуда в 2005 году.

Я вижу, что Шейн знает о Ближнем Востоке ровно столько же, сколько я знаю о сексуальных привычках слонов, например.

— Как часто студенты имеют дело с этими вопросами?

— Это непрерывная кампания.

Вот, оказывается, почему мы обсуждаем Газу и BDS в Дублине. Потому, что молодые люди в Дублине думают об этом и обсуждают это.

— А есть ли в Тринити Колледже, к примеру движения против Китая, оккупировавшего Тибет, или России за оккупацию части Украины?

— Насколько я знаю, нет.

Насколько я понимаю нет кампаний против Сирии, Ливии, Йемен, Северной Кореи. Только против Израиля. Но почему так? Да очень просто. Потому, что «израильское правительство расстреливает палестинских детей».

— А Хамас обстреливает ракетами мирных граждан Израиля, не правда ли?

— Нет.

— А кто же это делает?

— Организации.

— Какие организации?

— Я не знаю. Я не в курсе.

Да уж, «непрерывная кампания» в действии…

Может быть когда-нибудь я пойму молодёжь Дублина. Мы же в Ирландии, а не в Израиле. Мы, т. е. молодые ирландцы и Ваш покорный слуга должны бы обсудить Брексит, секс, пол, футбол, траву, Ирландских католических трансвеститов, которые хотят стать монашками, полигамию, Гиннесса, а не BDS. Даже обсуждение с ними проблем канализации имеет больше смысла. По крайней мере канализация больше влияет на нашу жизнь.

Но их не волнует канализация, если только это туалеты не палестинские.

Я слоняюсь еще немного, беседуя с другими студентами. Пока что все они рассказывают мне, что для характеристики ирландцев самой главной составляющей является их дружелюбие. И все они согласны, что другой частью является Палестина. Все они думают о Палестине, все они любят Палестину.

Если я был бы ирландцем, меня бы волновал Брексит. Слышали ли они о нем?

В июне 2016 года гражданам Объединённого королевства было предложено участвовать в «Референдуме об участии Великобритании в Европейском Союзе», где они должны были выбрать одну из двух опций: «Остаться», или «Покинуть» ЕС, и около 52 % тех, кто участвовал в референдуме, проголосовали за выход из ЕС. В результате этого и в соответствии с пунктом 50 Соглашения об ЕС, Великобритания решила выйти из союза 29 марта 2019 года. Я планирую остаться в Британии по крайней мере до этого дня.

Этот процесс, известный, как Брексит (British Exit), потенциально должен иметь сильное влияние на Ирландию, так как никто пока не знает, как изменится граница между ВБ и ЕС к 29 марту. Где она будет проходить? Будет ли она проходить по Ирландскому морю? Или она будет проходить в том же месте, что и десятилетия назад, т. е. между Ирландской Республикой и Северной Ирландией? Будет ли это невидимой границей? Или это будет настоящая граница с полицией, армией и обычными постами? Может, парламент ВБ в последний момент отвергнет его?

Брексит может неблагоприятно повлиять как на экономику Ирландии, так и на её политику. Многие учёные мужи спорят, особенно по поводу того, что граница может проходить внутри острова Ирландии.

Но до сих пор я не встретил ни одного ирландца, которого волновали бы эти проблемы больше, чем Палестина. Как же так?

Надо поговорить с господином мэром города Дублина, его чести Найлом Рингом. Может он сможет направить меня к настоящей душе ирландского народа.

Убей Каждого Еврея

В Mansion House, очень милом месте, меня любезно приветствует Его Честь со свежезаваренным кофе, лимонадом и с различной сладкой выпечкой. Какое ирландское гостеприимство! Я польщен.

Мы улыбаемся друг другу, мы любезны друг с другом и между глотками и сладкими кусочками мы беседуем.

Первым делом я спрашиваю у него о ситуации с бездомными. Надо заметить, что посреди восторга от сладостей, который испытывает мой язык, а мой живот раздувается от принятых калорий, это самая абсурдная тема для разговора. Но забудем об этом. Представьте себе, что господин мэр понятия не имеет о чём я говорю. Какие бомжи? Где? Эти «бездомные» люди спят на улице, потому что они хотят быть там. Власти предоставляют ночлег иногда даже в отелях, даже в пятизвёздочных отелях каждому человеку, у которого нет крыши над головой.

Это не Газа, это Дублин. И здесь беднота живёт в пятизвёздочных отелях.

Я торможу.

Я отпиваю кофе из замечательной чашки и на минуту представляю себе, что я — один из дублинских бомжей. Столько богатства в этом дворце, и всё это для меня… Ну как не возжелать стать бездомным ирландцем?

Я спрашиваю у господина мэра, не смог бы я провести несколько дней в этом дворце. Он, однако, думает, что это невозможно. В конце концов, я не бездомный ирландец, а всего лишь журналист из Германии. Да, я сказал ему это. Я сказал ему всё о себе. Один день я австриец, другой-голландец, сегодня-немец, а вскоре, если захочу, буду эфиопом. Я, если вы не поняли, представляю здесь весь ЕС. Почему нет?

В любом случае, лучше поговорить о главной теме — об ирландцах.

Ирландцы, как это известно всем жителям Ирландии — люди хорошие. Очень хорошие.

Господин мэр с удовольствием рассказывает мне, что «люди в Ирландии очень сочувствуют палестинским людям. И, например, в знак солидарности с ними мы повесили над ратушей палестинский флаг».

— Это было Вашим решением?

— Это было решением городского совета.

— Вы голосовали за это решение?

— Да. И я бы проголосовал за это еще раз.

— Голосовали ли вы за BDS против Израиля?

— О, да, разумеется.

Когда я выражаю своё удивление по поводу такого сочувствия ирландцев к палестинцам, он говорит, что был бы счастлив объяснить это мне.

— Мы знаем, что значит быть униженными, мы знаем, что означает дискриминация из-за вашей религии, или просто так.

— Побывали ли Вы в Израиле?

— Нет.

— Но Вы хорошо разбираетесь в этих вопросах отсюда?

Не совсем, признаётся он, но у него всё же есть «разумная идея» насчёт этого. Он точно знает, что Израиль — незаконное государство. Для некоторых людей — это нелегальное государство. Они существуют однозначно за счет поддержки США.

Этот почтенный господин мэр поддерживает Хамас.

— Людям необходимо представительство и Хамас та партия, которая предлагает это им.

Я говорю ему, что по мнению Хамаса, религиозной обязанностью каждого мусульманина является убить каждого живого еврея.

— Правильно.

— И Вас это не смущает?

— Ну, это может быть вашей обязанностью, но разве это необходимо делать?

—Судя по ним — да.

— Но они этого не делают.

Они это делают, но господину мэру нет до этого дела. И он также не хочет ничего больше узнавать о Хамасе и Израиле. Он никогда там не был и не планирует это делать в будущем. Так он мне говорит. Всё, что он и его собратья хотят — это помочь нуждающимся людям. Нет, не бездомным ирландцам, конечно, ибо их ведь просто не существует, а страдающим палестинцам…

Тогда я спрашиваю у него почему Дублинский городской совет не призывает бойкотировать Россию, Турцию, Китай, Сирию и т. д и т. д и т. п. В курсе ли он о зверствах, происходящих во многих частях мира, например, в Чечне и по сей день?

Да, он осведомлён обо всём, но «мы же не можем растрачивать себя на каждого страждущего в мире. Достаточно Палестины».

Похоже, что до сих пор ни один журналист, не озадачивал его этими проблемами, и он очень удивлён тем, что это делает этот немец, т. е. я.

Но он недолго удивляется, и, делясь своим впечатлением от меня, он говорит:

— Довольно трудно, наверно, немцу говорить о евреях.

О, Господи, если бы он знал с каким «немцем» он разговаривает.

Вообще-то я родился в Израиле, но в данное время живу как в Германии, так и в США. Поэтому могу называть себя германцем, или американцем. Мой английский язык звучит не слишком по-американски, и безусловно сильно отличается от английского языка человека, больше всего говорящего об американцах, т. е. Президента США Дональда Трампа. Поэтому германец (немец) кажется лучшим вариантом моей идентичности.

Может мне также назваться и христианином? Можно попробовать.

Я спрашиваю у Его Чести верит ли он в Санта Клауса.

— Разумеется!

— Верите ли Вы Иисуса Христа?

— Конечно!

— Молитесь ли Вы ежедневно?

— Да.

— Молитесь ли Пресвятой матери?

— Я сильно преклонялся перед Богоматерью, но потом, по прочтении Библии, я понял, что следует молиться лишь Богу.

— Иисусу?

— Да.

— Верит ли большинство ирландцев в Иисуса?

— Конечно.

— У меня есть вопрос, ответ на который должен состоять из не более, чем десяти слов. Вот он: Что означает быть ирландцем?

— О, меньше десяти слов… ОК! Христианин. Заботливый. Чуткий. Член сообщества.

— Что уникального в ирландском характере, чем отличается он от других людей?

— Он дружелюбен. Я думаю, что ирландцы очень дружелюбны. Они тянутся к людям. Они заботливы, более заботливые, чем многие другие. Я бы сказал так: очень дружелюбные и заботливые.

Он приглушил свою ненависть к британцам с годами, он думает о них, но они не те люди, которые ему нравятся.

— Сколько стран во всём мире? Двести? Из них лишь 27 не были оккупированы британцами, которые стали либо причиной конфликтов, либо вмешивались в конфликты. Лишь 27 из 200!

— Как бы вы охарактеризовали британцев? Они такие же дружелюбные, как ирландцы?

— О, нет, нет. Они не такие. Мы самые дружелюбные в мире! По его мнению, британцы очень сдержанные, более консервативные, менее расслабленные, они менее социальны, более озабочены, чем ирландцы.

Итак, я покидаю Его Честь и иду к самым дружелюбным людям в мире, которые прогуливаются где-то за стенами резиденции господина мэра.

Нахожусь на улице Графтон, и тут мой взор выхватывает двух женщин из Amnesty International, одетых в жёлтые куртки. Они собирают деньги для беженцев и для разных других прекрасных целей. Я спрашиваю у них:

— Сколько беженцев приняла Ирландия до сих пор?

— За последние два года около тысячи человек в Ирландии, —отвечают мне жёлтые леди.

Конечно, нет причин для хвастовства, учитывая, что Германия приняла за последние несколько лет около двух миллионов. Но я должен признать, что тысяча всё-таки лучше, чем 65.

Я продолжаю прогуливаться, потихоньку направляясь к Ирландскому Парламенту, где я подружился с двумя его членами (ЧП), а здесь их называют ТD (Teachta Dala) — мужчине и женщине. Я рассказываю даме, очаровательному парламентарию, что сенатор Блэк отфутболила меня.

— О, она находится сейчас на нижнем этаже, — говорит она, — и если Вы хотите, то я могу сейчас пойти к ней и попросить принять Вас.

Да, я хочу, и она отправляется вниз к ней, чтобы удовлетворить моё желание. Очень скоро она возвращается и говорит враждебным тоном:

— Я знаю, кто Вы.

— И кто же я?

— Вы телеведущий, который троллит людей! — И она уходит.

По-видимому, она (сенатор Блэк) прямо перед нашей встречей выяснила, что я еврей. Это значит — я обманщик.

Другая ТD, гораздо более очаровательная, рассказывает мне, что израильтяне ведут себя плохо.

— А что же они сделали?

— Почему же они вывесили в Иерусалиме израильские флаги?

— А в чем проблема?

— Это оскорбляет палестинцев!

Как странно…

Я иду к гостинице. На улице Драри мне идут навстречу три молодых парня, лет двадцати. Они улыбаются, разговаривая друг с другом, и выглядят очень довольными, словно поели только что хороший ланч.

— Извините, ребята. Не можете ли подсказать мне какой-нибудь хороший ресторан поблизости?

Каждый из них называет свой любимый.

— Спасибо, ребята. Да, кстати. Любите ли вы палестинцев?

— Да! — дружно отвечают они.

— А с какого примерно возраста вы почувствовали эту любовь к ним? С рождения? Или вы родились такими? А может со дня, как научились ходить? Когда именно вы обнаружили эту огромную любовь к темноволосым смуглым людям из Палестины? Может быть, вы однажды проснулись и вдруг почувствовали безумную потребность освободить Палестину?

Один из них, с длинными светлыми волосами, говорит:

— Я стал чувствовать свою близость к палестинцам в подростковом возрасте.

Оба других более или менее согласились с ним.

Один почувствовал свою любовь в свои нежные 14 лет, а другой — в 15.

Впервые в жизни я задал такой дурацкий вопрос и не могу поверить, что они восприняли его серьёзно и даже ответили на него.

Наверное, есть тому причина. Для них, как и для других людей, с которыми я говорил, похоже это не предмет споров, это просто часть их жизни. Ну, как, например, то, что ночью темно, а Guinness — это пиво, а Палестина — это то, что ты любишь. Ни больше ни меньше. А еще существует Еврейское государство по имени Израиль, где живут злые животные.

Я повидал мир и видел многих ненавистников евреев и Израиля. Но никогда я не сталкивался с таким видом ненависти — упрощенным, мощным.

В ирландских мифах святой Патрик добыл обещание от Бога о том, что Он будет защитником ирландцев в Судный день. Думается, что для ирландских людей было бы лучше, чтобы Шейх Ахмад Яссин был бы их судьёй, ибо он обязательно простил бы им все их проступки, которые они когда-либо совершали. Это наверняка!

Вечер пятницы, без пяти минут полночь. Я иду на Фейд стрит. Надо выпить пива с ирландцами. Вся улица полна людей — туристы и множество ирландцев. И все пьют, пьют и пьют. Ничего больше не скажешь. Никого не тошнит, никто не орёт. Люди просто пьют. Многие из них молодые люди. И всё.

Я смотрю на них. Они очень хорошо одеты сегодня вечером, и они выглядят прекрасно. Они красивы и милы. Они мне нравятся, но они меня ненавидят.

Играй орган. Мне требуется Chimay (сорт пива). Прощай, Ирландия. Я переезжаю.

(продолжение следует)