Вечером Арон нашел в своей комнатке в общежитии подсунутый под дверь большой конверт. Письмо было написано по-амхарски, и уведомляло с прискорбием о смерти неведомого ему родственника в Эфиопии, о наследстве, оставленном ему и о том, что получить причитающееся он сможет, лично обратившись после воскресного богослужения в канцелярию Патриарха Эпиопской церкви в Иерусалиме при монастыре Дир Эль Султан.
КАТАРСИС
Литературный сценарий полнометражного фантастико-приключенческого фильма
(окончание. Начало в №5-7/2022)
Архиепископ долго рассматривал фото Арона.
Особенно его заинтересовала детская фотография голыша на руках ослепительной мамы. Он взял лупу с витиеватой ручкой и долго всматривался в едва заметное родимое пятно на груди малыша. Алеф.
Старик не ошибался. Арон Аддис действительно был рожден новым хранителем.
Теперь была дилемма — оставить все как есть и передать Арону тфилин, как хотел старый отшельник, или попытаться сначала вернуть его в лоно истинной церкви.
* * *
Арон обработал следующую запись сигналов.
Эзра решил вернуть ковчегу этот сигнал, как он сделал раньше, но в обработанном Ароном виде. Снова был получен ответ.
Арон немного подумал и преобразовал картинку, вычтя из верхней части изображения нижнюю:
А потом Ковчег выдал следующее сообщение, и повторял его многократно, пока Эзра не вернул его Ковчегу:
После этого Ковчег замолчал, а через несколько дней выдал:
Повторил это несколько сотен раз, а потом уныло, как почему-то показалось и Эзре, и Арону, стал чередовать два последних сигнала… и ни на что больше не реагировал.
Эзра подготовил отчет, в котором изложил предположения, что:
- Ковчег представляет собой автономное устройство высокой сложности (и подкрепил это микроснимками поверхности), а автономное потому, что помещение было очень хорошо экранировано;
- Ковчег настаивает на его перемещении в неизвестное место и требует контакта с каким-то конкретным человеком.
Смысла последнего сигнала с кругами он объяснить не смог.
Однако главным в его отчете было, что Ковчег по всей вероятности, искусственный интеллект, и дополнил допущением Арона, что люди, осуществившие контакт с устройством, пока не прошли некое важное испытание. Нечто вроде теста Тьюринга на разумность, как сказап Арон.
А Арон вежливо предложил Эзре организовать для него канал прямой связи с… пришельцами. Ведь он еще не знал о Ковчеге. И пока не готовился к расшифровке других параметров сигнала.
Он предположил, что возможности пришельцев гораздо выше его собственных, и задумал научить их своему собственному языку. Это был геморрой… нужно было скомпоновать библиотеки символов, дать представления о понятиях, вообще передать кучу всякой информации, целые энциклопедии. Арон совсем приуныл, ему было стыдно получать зарплату за бесплодные мучения. Он как-то не представлял, что большинство людей интеллектуального труда — в таком же положении. Но зарплаты у него, похоже никто не отбирал, и даже немного повысили. И он тратил на подготовку к контакту все свободное время.
Ситуация зависла.
А по ночам ему по-прежнему снились яблоко-Земля и Ева.
Вечером Арон нашел в своей комнатке в общежитии подсунутый под дверь большой конверт. Письмо было написано по-амхарски, и уведомляло с прискорбием о смерти неведомого ему родственника в Эфиопии, о наследстве, оставленном ему и о том, что получить причитающееся он сможет, лично обратившись после воскресного богослужения в канцелярию Патриарха Эпиопской церкви в Иерусалиме при монастыре Дир Эль Султан. Богослужение необходимо было отстоять, а также оплатить небольшой взнос на поминание души усопшего праведника. О величине наследства ничего не говорилось, но Арон уже почти месяц виделся с Евой только виртуально, и с нескрываемой радостью отпросился у Эзры на три-четыре дня, упомянув о наследстве. Эзра не возражал (он ждал реакции большого начальства на свой рапорт), по учебной программе тоже проблем не было. И в пятницу вечером он уже стоял с бьющимся сердцем перед дверью евиного дома (в качестве шаббатного гостя, смеялась Ева по телефону, и чмокнув прямо в экран, прошептала — «это ты мой праздник!»).
И это был праздник.
За завтраком были обычные, ни к чему не обязывающие разговоры, Хаим Ицкелевич поинтересовался успехами Арона в учебе, а Арон рассказал о якобы тестовом задании — подготовить и закодировать контактную информацию для инопланетян.
Хаим Ицкелевич — большой и разносторонний эрудит — вспомнил об известном в свое время послании во Вселенную, отправленном НАСА на аппаратах Вояджер, и посоветовал использовать те же подходы. Более того, он вспомнил, что в свое время в рамках общеобразовательной программы гуманитарный факультет запрашивал и получил копию документов, содержавшихся в послании, и даже пообещал их разыскать, на что Ева сказала, что и искать не надо — все это есть в факультетской библиотеке. Арон был в восторге, задача радикально упрощалась, и одновременно слегка огорчился — ведь он тоже когда-то читал об этом и забыл.
Лилия с удовольствием посматривала на Арона.
Назавтра они обе вызвались сопровождать Арона в эфиопскую церковь.
Арон критически осмотрел обеих и сказал категорически — «вас туда не пустят».
Дамам пришлось переодеться, что вызвало серьезные трудности. Еле нашли приличествующую случаю одежду — и Ева и Лилия предпочитали джинсы, а нужны были длинные юбки и головные платки, похожие на мусульманский хиджаб.
Добраться в монастырь Дир Эль Султан оказалось непросто, Виа Долоросо была, как всегда, забита туристами и паломниками. Церковь монастыря размещалась под землей, в кривом переулке за храмом Гроба Господня. Все вокруг было довольно запущено.
Служба велась на геэз, который Арон знал не очень хорошо. Правда, это не имело особого значения, вокруг большинство говорило на амхарском. Девушки с интересом осматривались, а окружающие смотрели на них подозрительно. Монах сказал им, что они должны ожидать в месте, предназначенном для туристов… причем так убедительно сказал, что пришлось согласиться. Прикинуться эфиопками им ни за что бы не удалось, особенно Еве. Рыжих эфиопов не бывает.
С трудом дождавшись окончания службы и положив пожертвование на большое бронзовое блюдо, он спросил монаха, как пройти к архиепископу, показав конверт.
Монах провел его тесными закоулками в келью архиепископа.
Тучный бородач первым делом протянул ему крест для целования, и Арон, выросший в иудейском окружении, был несколько смущен. Но крест не убирали, и после секундной заминки неловко ткнулся в него носом. Этого оказалось достаточно, архиепископ предложил ему сесть и прочел целую лекцию об истории Ковчега Завета и пребывании его в Аксуме. Арон скучал, эти истории ему были знакомы, и дождавшись паузы, он спросил, «Ваше святейшество, а как с этим связан покойный родственник?»
Архиепископу понравилось, как Арон говорил по-амхарски.
Помолчав, он сказал на геэз:
— Он был последним хранителем Ковчега Завета. Он завещал тебе реликвию, которой никто, кроме тебя, не может касаться. И ты должен был бы дать обет безбрачия, вступив во владение реликвией… если бы Ковчег не был похищен. Завершил ли ты земные дела, есть ли у тебя дети?
Арон буквально подпрыгнул.
— Нет, у меня нет детей. И я учусь в Технионе. И собираюсь жениться.
— Это твой долг перед Господом. Ты должен оставить много детей, и кто-то из них станет хранителем Ковчега… как и ты.
— Почему я? Такое завещание?
Архиепископ повернулся и достал из ящика фотографию, на которой Арон узнал себя маленького на маминых руках.
— Взгляни на это родимое пятно. На другой стороне у тебя второе, скрытое за рукой матери. Буква тав. Так Ковчег отмечает своих Хранителей уже тысячи лет.
Арон долго молчал.
— Что же это за реликвия?
Откуда-то появился на столе грубый холщовый мешок, и архиепископ достал из него каменный плоский ларец с буквами на крышке. И толстую книгу в почерневшем и потрескавшемся кожаном переплете.
— Реликвия здесь. А это книга Хранителей, где они записывали все, о чем им поведал Ковчег Завета. Я знаю, что ты воспитан в иудейской вере. Ты должен знать о святости Ковчега. Но ты не знаешь, что он рано или поздно позовет тебя. И предстать перед ним ты сможешь, только имея на себе реликвию.
Архиепископ сдвинул к себе крышку ларца, с легким щелчком она открылась и Арон увидел обыкновенные старые тфилин с ремнями, свернутыми аккуратными спиралями.
— Это великая святыня, и церковь вручает ее тебе. Ибо такова воля Господа. И никто не смеет ее нарушить. Реликвия будет заботиться о тебе, если ты сохранишь ее тайну. А услышав зов Ковчега, ты найдешь Его. И запишешь в книгу Его веления. Коснись ее.
Священник отступил на шаг и с непонятным напряженным вниманием смотрел на него.
Арон потрогал спирали и понял, что это не кожа. Это было похоже на темный мягкий прохладный металл. И никаких особенных ощущений. Только вот… кончик ремня приподнялся и мягко обернулся вокруг среднего пальца.
Священник облегченно вздохнул.
— Реликвия признала тебя.
Провожая к дверям Арона, он еще раз сказал:
— Помни о тайне. Близится конец времен. Прочти книгу Хранителей, исполняй все. О велениях же Ковчега расскажешь на исповеди.
У двери архиепископ подал синюю спортивную сумку.
— Спрячь сюда, сын мой. И помни, никто, кроме тебя не должен прикасаться к реликвии, ибо будет покаран.
Он нашел девушек скучающими в зальчике для туристов, и они пошли домой.
На расспросы о наследстве он просто отмахнулся:
— А-а… ерунда. Семейная реликвия. Старые тфилин.
* * *
Лицевая сторона обложки была деревянной, потрескавшейся, окованной медными полосками и прошитой медной проволокой. На ней с трудом можно было рассмотреть такие знакомые буквы — алеф и тав. Первые почерневшие страницы книги слиплись с обложкой, покоробились, и от них явственно попахивало тухлым яйцом. Открыть их не было никакой возможности, и Арон открыл конец. Последние страниц пятьдесят открывались, и Арон рассматривал их с удивлением.
Любопытная конструкция. Больше всего она была похожа на офисное досье, к которому можно было добавлять страницы, нанизывая на медную проволоку.
Часть страниц была из ломкого папируса, но большинство из тонкой выделанной кожи. На каждой стояла дата и незнакомое имя. Самые старые были на иврите, потом на арамейском, потом на геэз. На первой открывшейся виднелась дата 4230, что соответствовало 469 году н.э. Почти все страницы были чистыми, а на десятке последних, кроме даты и имени, стояло одно слово — сила. Но самая последняя его поразила. Там было написано:
«Новый-хранитель рожден в земле силы. Сила придет. Близок день суда и очищения, или великий свет поглотит все».
На геэз это звучало так: «Аддис-хранитель рожден в земле силы…».
Арон долго размышлял, где хранить эти вещи. В комнатке общежития это казалось ненадежным и опасным, и он решил пока отнести сумку на свою временную работу, где безопасность явно была обеспечена получше.
На проходной возникла неожиданная проблема. Детектор-арка обнаружил металл в сумке, пришлось показывать содержимое, тут же появился уже знакомый Арону начальник по безопасности, и он пригласил Арона в специальную, как он понял, экранированную комнату.
Пришлось объяснять причину появления вещей, Арон уже жалел, что притащил сумку сюда, тут же появился сканер и на дне ларца обнаружилась дырочка, заклеенная кусочком старой кожи, в которой был натуральный шпионский жучок. Ларец даже не стали открывать; на то, что показалось Арону мягким металлом, детектор не реагировал.
Беседа продолжалась часа полтора, Арон вспотел, вопросы были для него странными, но самое странное было то, что они касались не его самого, а покойного маминого дяди, о котором, кроме его смерти, Арон не знал почти ничего. А Коссар знал, что покойник был хранителем Ковчега. Арон подтвердил.
— А почему ты сразу об этом не сказал?
— Не придал значения.
— А что за книга?
— Это его книга. Книга хранителей. Она почти пуста, но очень старая. Здесь перечислены имена хранителей, и по толщине думаю, что ей не меньше трех тысяч лет.
Коссар откинулся на спинку стула и долго молчал.
— А почему ее передали тебе?
— Он завещал это.
— Почему?
Арон пожал плечами. — Вероятно, я единственный наследник.
— Арон. — Медленно сказал Якоб. — Не лги. Есть еще причина. И ты ее знаешь.
Арон покраснел. Темнокожие люди краснеют незаметно, но Коссар увидел. И это ему понравилось.
— Ну да. Теперь знаю. Правда, не очень верю в старые сказки.
И он расстегнул рубашку.
* * *
Это был не просто скандал. Доклад Коссара руководству вызвал тихую бурю в разных кабинетах. Какие бы планы не строились в отношении Ковчега, они подлежали серьезному пересмотру. Правда, это и так было понятно по докладам Эзры Полоцки. А перевод записи последнего хранителя потряс всех, кто был в курсе.
А пока Арон прошел проверку на детекторе лжи, кучу непонятных тестов, фундаментальную проверку владения всеми записанными в его анкете языками, беседу с раввином о Торе, предписаниях и запретах, причем удивил раввина дословным цитированием многих страниц. Но самой неприятной для него была подписка о невыезде, что лишало возможности видеть Еву, не говоря уж о посещениях родного кибуца. И вообще, он почувствовал себя заключенным и не понимал, почему. Прервались занятия в Технионе, у него забрали телефон… и тут Арон взбунтовался.
Он, солдат, потребовал объяснений и получил их.
Его допустили к Ковчегу.
Ковчег стоял по-прежнему немой и темный, в клетке Фарадея, окруженный датчиками и камерами, в глухой экранированной комнате и монотонно передавал одно и то же сообщение — теперь в этом никто не сомневался.
Арон ошеломленно смотрел через желтое свинцовое стекло в тяжелой двери и чувствовал, что жизнь его необратимо изменилась. И понимал, что становится придатком этого механизма и инструментом в чьих-то руках… в руках тех людей, которые, как это всегда бывает, сами не знали, чего хотят от него и от Ковчега. И внезапно ощутил симпатию к этому плененному ящику. Как к коллеге по несчастью.
* * *
У Эзры проснулся его прошлый, язвительный молодой характер.
Он хохотал, глядя на Арона:
— Ну что, фалаша? Будешь требовать прибавки зарплаты? У тебя теперь уникальная должность.
Арон тоже засмеялся, впервые за последние дни.
— А что, не мешало бы.
— Ну, этот вопрос мы решим. А теперь давай вернемся к нашим старым проблемам. Как ты думаешь продолжить расшифровку сигналов?
И он объяснил, долго и подробно, со всеми своими соображениями, включая сомнение в божественном происхождении.
— Конечно, Ковчег не совсем живой инопланетянин. Но поговорить с ним надо бы.
Час от часу не легче.
— Так это были сигналы ковчега?!
— Пора бы и догадаться. Так что ты надумал?
Арон задумался.
— Конечно, у меня должны быть и другие возможности. Но я боюсь, что это плохо подействует на меня. По-моему, предыдущие хранители могли… стать не совсем нормальными.
— А ты нормальный?
— Абсолютно… ну, я так думаю. Но пока у меня нет семьи и детей, я не могу рисковать. Поэтому лучше бы продолжить мою задумку, — он напомнил об идее передать данные с диска NASA. — Если это такое мощное устройство — разберется и ответит по-человечески. Из сообщения оно само выберет язык, а формат сообщения ему станет… доступен. И… и хотелось бы все же установить прямой канал. Просто будет быстрее… наверное.
Прямой контакт установить пока не разрешили. Отложили решение до тех пор, пока Ковчег не проглотит данные НАСА. Но организовали канал через терминал, установленный в службе безопасности. На терминал посадили Лилию Полоцки, которую по предложению (небескорыстному) Коссара прикомандировали к подразделению; она обязана была копировать предполагаемые диалоги, и если, по ее мнению, там не было ничего предосудительного или опасного, с небольшой задержкой предавать дальше. Лилия же должна была и по возможности контролировать свободное время Арона… что ей понравилось больше всего. Фактически она становилась его телохранителем. И это тело ей нравилось.
И… Арону вернули телефон!!! На котором зафиксировались с полсотни неотвеченных звонков, почти все — Евы.
Коссар пришел к Арону и дал ему новый телефон, такой же Дуги, с тем же номером и скопированными программами. Старый велел включить дома и пользоваться только дома. Нужно было исключить отслеживание по IMEI.
Арон вынужден был натужно лгать Еве, что телефон был в ремонте, долго объяснялся, почему не может приехать, ссылаясь на учебную программу, наконец, ему пришло в голову пригласить ее… но куда? — и он сказал, что ему повысили зарплату и он снимет квартиру.
Ева немного успокоилась и напомнила, что истекает срок хранения диска NASA на файлообменнике.
Теперь Лилия постоянно была при нем, провожала на занятия и с занятий, на работу и с работы, и даже во время работы она постоянно мониторила все, что он делает на компьютере (правда, не все понимала). Это было единственно возможное время для визитов Якова, и он появлялся, едва она включала компьютер.
А Арон просматривал и прослушивал присланный пакет и размышлял, стоит ли передавать все, или что-нибудь исключить.
Потом он решил, что содержание диска несколько приукрашало облик человечества — там ни слова не было о войнах, болезнях, нищете, вопиющем неравенстве людей и стран. И о своих сомнениях сообщил Эзре, а вечером и Еве. Оба задумались всерьез, Эва сказала, что поговорит с отцом (она по-прежнему думала, что это тестовое задание). А Эзра тоже взял тайм-аут. Ответственность была высока… хоть и не бог.
Задумался и Коссар. Потом решил, что вопрос выше его компетенции, и снова написал рапорт.
В конце концов Арон решил, что вообще данные с диска не очень подходят. Они не рассчитаны на контакт — просто данные, которые должны были помочь очень далеким существам найти Землю. Но ковчег-то уже здесь. И с ним нужно найти способ говорить… общий язык… по легенде это может быть и иврит?
Арон предложил установить перед ковчегом большой экран и одновременно показывать на нем все, что передается по цифровому каналу. В обычном телевизионном формате. В конце концов подходили даже фильмы ВВС серии «Планета Земля» или «Вселенная». И демонстрировать детский иллюстрированный словарь. И фотографии самых красивых зданий, мостов…
С этим он и пошел к Эзре.
А Коссар тем временем получил разрешение показать документальные кадры войн и испытание ядерного оружия.
* * *
Снять квартиру было просто, но в нынешней ситуации неожиданно превратилось в проблему. Поскольку Лилия теперь всюду сопровождала его и требовалось усиление наблюдения в личное время, то Арону предложили ведомственную. Причем вторую половину довольно просторной квартиры заняла… Лилия. Как его официальный телохранитель. Между обеими половинами квартиры была одна запертая дверь… запертая для Арона, но не для Лилии. В конце концов этого требовала безопасность. И она по-прежнему видела в Ароне привлекательного мужчину… и чувствовала, что мысли слегка фрикоподобного программиста далеки от нее. Правда, относила это на счет его уникального статуса — Коссар с усмешкой рассказал ей об отшельничестве хранителей, и Лилия про себя твердо решила преодолеть эту проблему. Она ничего не знала о его отношениях с Евой, и даже если бы знала… наверное, это тоже могло бы не остановить целеустремленную Лилию. Рожденная в далекой Америке, и внешне, и характером она была настоящая «жестоковыйная» сабра.
Ева приехала на шаббат прямо к Арону домой. Защита Хава-чата работала прекрасно, и никто о предстоящем ее приезде не знал. Появление Евы в новой квартире повергло Лилию в шок и уныние — у нее именно на этот шаббат были со-о-всем другие планы, она готовилась зажечь субботние свечи и создать в новой квартире (на своей половине) атмосферу домашнего уюта. Тривиальный путь к сердцу мужчины пролегает через желудок, куда полезно налить пару стаканов хорошего кошерного вина или даже просто пива.
А Арон-то оказался вовсе не отшельником!
Шаббат они отметили, а вечером Ева ушла вместе с Ароном на его половину. И она, не краснея, задвинула дверь тумбочкой.
Расстроенная Лилия доложила Коссару… а озабоченный Коссар специально приехал ее успокоить. С разными вкусностями и приятным сувениром. И добился, наконец, своего, вожделенного.
* * *
Люди, прицепившие жучок к ларцу, были не так просты, как хотели показаться Арону. Коссар обязан был это предполагать, поэтому жучок немедленно вынесли из здания и положили в камеру хранения того общежития, где тогда жил Арон. Потом пару дней жучок носили в Технион и обратно, имитируя обычные перемещения Арона, а еще через неделю Коссар собственоручно бросил проклятое «насекомое» в мусорный контейнер у Техниона вместе с кусочком кожи, его маскировавшей, и его вывезли на утилизацию. «Хвост» уже был вычислен, отслежен, и личность, отнюдь не темнокожая, и принадлежность хвоста были твердо установлены.
Первый сеанс «общения» с ковчегом завершился неожиданно. Ковчег долго «просматривал» все, что было показано, и просто передал текст на иврите:
— Сущность знает язык. Вы достигли многого. Нужен оператор. Нужна сила.
Арон получил это сообщение только на следующий день.
И передал в ответ «Я — Аддис хранитель»
— Почему не говоришь с сущностью сам?
— Я опасаюсь вреда. Я молод и не имею потомства.
— Какого вреда ты боишься?
— Все хранители отказывались от продления рода.
— У тебя есть самка?
— Самки бывают у неразумных животных. Я люблю женщину.
Пауза.
— Что вы делаете, когда собеседник говорит нелепое, неправильное, не злое?
— Мы смеемся — напечатал Арон.
— Я смеюсь — ответил ковчег.— Первые хранители узнали, что во мне сущность женщины. Потому отказались от продления рода. Как называют спор женщин из-за мужчины?
— Ревность.
— Они опасались ревности моей сущности, потому что сущность есть любовь. Как ты стал хранителем?
— Мне сообщил старый хранитель. Я новый. Аддис.
— Он передал предметы. Ты касался их?
— Да.
— Укрепи предмет алеф и приди. Вреда не будет. Моя сущность узнает тебя лучше.
— Нужно разрешение.
— Кто разрешает?
— … Другие.
— Передай другим — ваше светило скоро погибнет. Твой приход может спасти жизнь. Если ты соответствуешь. Делай быстро.
Коссар сидел за спиной Лилии и потрясенно наблюдал весь «разговор». Женщина-ковчег. Это уже слишком.
Эзра тоже читал с экрана.
Они столкнулись в коридоре и вопросительно смотрели друг на друга. Что подразумевалось под «быстро», было не совсем понятно. Нужен был экстренный контакт с руководством, а это было не принято.
Пришлось просить срочно прибыть полномочное лицо.
Полномочное лицо долго читалом перечитывало с экрана, а Арон в своей конуре возился с защелкой ларца в ожидании разрешения. Руки у него немного дрожали…
Ларец наконец поддался, Арон наложил налобный тфилин с буквой алеф и, путаясь в длинных ремнях, завязал «бантом» на затылке. Коробочка торчала на лбу, как предписано, а кончики мягких ремней касались родимых пятен и щекотались. Арон, поежившись, застегнул рубашку.
Открылась тяжелая дверь с желтым подслеповатым стеклом, и Арон шагнул внутрь.
Было темновато, ящик с тусклозолотой крышкой стоял в «клетке Фарадея» между двумя плоскими электродами, освещенный неяркой зарешеченной лампой; позади толпились разные люди, и Арон, как раньше, ощутил сострадание к запертому, как в тюремной камере, ковчегу.
Он остановился перед ковчегом, не зная, что делать… как мальчик перед экзаменационной комиссией.
Тихо шипели статические разряды и ничего не происходило.
«Почему ты молчишь?»
Голос в голове был совершенно человеческим.
— Я не знаю, что нужно делать.
«Хранители всегда произносили разные слова уважения».
— Это молитвы. Тебе нужны молитвы?
«Я смеюсь. Мне не нужны молитвы».
— Ты… узнала меня лучше?
«Да. Я знаю тебя, Арон Аддис. Ты мне нравишься. Ты достойный хранитель. Почему так много языков?»
Арон пожал плечами. — Много народов. Длинная история. Много времени. — И помолчав, добавил — Как мне обращаться к тебе?
«Обращайся, как зовешь свою женщину».
— О… Ева?
«Хорошее имя»
— Кто ты, Ева?
«Я что. Я устройство спасения».
— Спасения от чего?
Позади послышался голос Эзры — Арон, повторяй, все, что тебе… говорят. Мы не слышим.
«Спасения от больших катастроф. От вас самих. От иных. Вы понравились».
Арон послушно повторил.
«Зачем ты повторяешь?»
— Другие хотят слышать.
«Они будут слышать. У них есть связь — будут слышать. Теперь».
— Какая катастрофа нам угрожает?
«Ваше светило неустойчиво. Цвет меняется. Скоро будет расти».
— Когда? Что нужно делать?
«Уже скоро. Десятки оборотов планеты. Точность невозможна. Устройство спасения должно быть в месте силы. Ты должен быть в месте силы. Ты даешь команду предмет тав — планета перемещается. Другое светило».
— Где место силы?
«Устройство там находилось. Раньше. Давно. Глубоко. Дай знание способа указать место. Планетарно».
— Ты можешь узнать у меня систему координат?
Пауза.
«У вас есть планетарная система. Подходит. Дай место здесь и любое другое. Точно».
Арон достал мобильник, включил навигатор и беспомощно обернулся: — Нужны точные координаты этой точки по GPS. Здесь не ловит. И еще какой-нибудь точки.
— Ева… я могу уйти?
«Да. Пусть дверь будет открыта. Я буду с тобой. Алеф можно снять».
…На дисплеях высветилось 31°46’41.0″N 35°14’07.0″E.
Это было где-то на Храмовой горе. «Глубоко» — сказал Ковчег.
* * *
Только выйдя из камеры, Арон, осознал, что услышал. «Я буду с тобой». Это как? Так не в этом ли причина отшельничества хранителей? «Ева» — сказал он про себя и услышал — «я с тобой, Арон Аддис».
«Это будет всегда?»
«Когда ты захочешь».
«А если я не захочу? Если я… с моей женщиной?»
«Я смеюсь. Ты не можешь быть с двумя? Скажешь мне — хочу быть один. Будешь один. Устройство следит за безопасностью. Только. Позовешь — я буду с тобой. Моя сущность».
«Другие нас слышат?»
«Сейчас нет. Ты скажешь — будут слышать».
«Расскажи о себе. Ты меня знаешь. Я тебя не знаю».
«Да. Я сделаю. Когда ты будешь спать. Доверие важно разумным. Ты увидишь».
И он увидел.
(Неизвестно когда, неизвестно где)
Небольшая прозрачная сфера в космосе. Сад с огромным количеством растений, мелких птиц и животных.
В чем-то вроде джакузи или источника сидят три особи… вполне себе человеческого вида. В пространстве над бассейном узнаваемая голограмма Земли.
Первый: Приятная и перспективная планета (протягивает конечность и срывает с куста плод, в котором тут же отскакивает крышка; потягивает шипящий сок).
Третья: Жалко будет, если они себя уничтожат.
Второй: Это мы уже не раз проходили. Я небольшой оптимист. Кроме того, их звезда не очень устойчива.
Первый: Ну-у… для этого и предназначены аварийные устройства.
Второй: Не все заслуживают вмешательства. Бывают такие уроды…
Все трое смотрят в сферу голоэкрана, в котором мелькают различные сцены жизни людей — сооружения, поля, храмы, сражения.
Третья: Обнадеживает, что они хотя бы не потомки хищников.
Второй: (после паузы, во время которой неандертальцы убивают мамонта в яме) Ну, недалеко ушли… крысы.
Первый: Если их слегка окультурить, дать технологии, может получиться неплохо.
Третья: Навязанное извне плохо приживается (мультяшный образ человека, наступившего на грабли. Все смеются). У тебя всегда были проблемы с исторической логикой.
Второй: Ну что ж… все три устройства можно запрограммировать по-разному. Каждый из нас даст свой эмоциональный отпечаток и личную позицию, дадим право выбора действия местному оператору, каждый сам определит уровень вмешательства — от управления возможностями до прямого. В случае сбоя прогноза развития устройство самоуничтожится.
Через некоторое время от сферы отделяются три световых пятна. Одно летит в район Центральной Америки, другое в район Междуречья, третье на полуостров Индостан, район бывшего Мохенджо-Даро; каждое в свое историческое время.
Сфера медленно сворачивается в точку и тает.
Земля предоставлена своей судьбе.
* * *
Индия. Экскурсовод — туристам:
— Сохранились удивительные древнеиндийские письменные источники, в которых утверждается, что люди-боги освоили летательные аппараты, и страшное оружие, с помощью которого властители уничтожали друг друга. Отсюда, с Индостана происходит сорт пшеницы, который мог быть получен из обычной, распространенной по всей остальной Евразии и Африке только методами генной инженерии.
— Раскопки и исследования Мохенджо-Даро в Пакистане дали некоторым ученым-ботанам повод утверждать, что этот город был на уровне современных по развитию и был уничтожен ядерным взрывом, о чем свидетельствует оплавление камней остатков строений и мостовых… как в Хиросиме.
(Кто не верит, пусть пороется в Сети, там полно на эти темы).
* * *
Первый, «в месте, не имеющем измерений», получив сообщение о самоуничтожении устройства — ядерный гриб в голограмме — досадливо отбросил плод-напиток в кусты. Там за него немедленно принялись жуки-утилизаторы, похожие на черных американских тараканов.
* * *
Пирамида в Теночтитлане.
На верхней площадке лестницы жрец вскрыл грудь лежащего на жертвеннике человека, выкрашенного синей краской, цветом неба, вырвал оттуда бьющееся сердце и высоко поднял. Толпа у основания пирамиды ревет и беснуется. Помощники жреца отрубают голову несчастной жертве, она, подпрыгивая, катится вниз; за нею вслед летит, брызгая кровью на ступени, обезглавленное тело.
На пустыре за кукурузным полем — горы гниющих трупов. Зной, нестерпимая вонь. Мириады мух.
В святилище висит, поддерживаемый в воздухе непонятной силой, большой золотой круг, покрытый выпуклыми символами — календарь, величайшая святыня.
В центре круга еле заметно перемигиваются крохотные искры — даже непонятно, огоньки или отражения факелов. Огоньки медленно гаснут, круг, поколебавшись, грянулся на пол. От сотрясения с потолка и стен посыпалась пыль.
Слышен шум боя, вопли. Врываются преследующие группу жрецов конкистадоры в доспехах, залитых кровью, торопливо добивают жрецов. Осматривают круг, причмокивая, обвязывают его веревками, пытаются тащить. Неподъемно.
С помощью топоров и стальных клиньев упрямая толпа рубит круг на части.
Перекошенные грязные азартные лица.
Горн, грубая глиняная форма. в которую льется струйкой расплавленное золото.
Рука в перчатке поднимает отчеканенную золотую монету.
* * *
— Я же говорил — крысы… — говорит Второй и медленно откидывается назад.
В джакузи видно только его трагическое лицо с закрытыми глазами в обрамлении легкой пены.
* * *
Не очень понятная жизнь инопланетян Арона мало заинтересовала. Он понял только, что эта жизнь протекает вне времени, и три тысячи лет, проведенные Ковчегом на земле, ничего не значат для них. Как и 12 тысяч лет, прошедшие с времен расцвета Индии и полтысячелетия с времен американского эпизода. Главным и новым для Арона оказалось полное слияние с личным миром женщины, заключенной в ковчеге, яркие воспоминания о детстве, какие-то малопонятные экзамены на выживание в душном и влажном мире под голубым солнцем, но самым восхитительным было ее мироощущение, всеобъемлющий восторг перед чудом жизни.
И еще он понял, что Ева-ковчег не умеет лгать.
Утром он задал ковчегу единственный вопрос.
— Как ты перенесла столько времени в одиночестве — в этом устройстве?
«Я смеюсь — ответила ковчег. — Я не во времени. Я здесь и не здесь. В месте, не имеющем измерений»
И Арон, кстати или некстати, вспомнил фразу из талмуда –«ковчег находится в месте, не имеющем измерений»[1].
Поисковая группа с георадарами появилась в Северном туннеле уже на третий день. Провели тщательное геофизическое исследование пустот под Храмовой горой, и впервые обнаружили целую систему полостей и проходов на нескольких уровнях. А еще ниже было нечто, чему не нашли объяснений. Что-то плотное, уходящее глубоко вниз, за пределы чувствительности приборов. Самое глубокое помещение находилось как раз на макушке этой бесформенной массы, ниже катакомб мусульманского Храма Скалы, которые прекрасно просматривались.
Еще через два дня часть Северного туннеля снова, как раньше, закрыли для посещения под предлогом ремонтных работ, там появилась команда проходчиков, которая пробила короткий туннель до ближайшей полости. Полость проходила за Западным камнем и поворачивала вглубь Храмовой горы. Дальше были три отдельных довольно больших помещения, которые, предполагалось, нетрудно было соединить и проникнуть в заваленный проход, ведущий прямо в искомое помещение. Координаты его точно совпадали с данными ковчега.
Работа началась.
Ковчегу передали снимки разрезов, полученных геосканированием Храмовой горы, и он подтвердил — «место силы соответствует». Конечно, легче всего было бы добраться сверху, но просто невозможно было предсказать, как и когда завершились бы переговоры с мусульманами, даже ради спасения всего мира.
В первой большой полости лежал большой травертиновый блок метров пять длиной, видимо, вырубленный здесь же и наполовину воткнутый торцом в туннель, ведущий в следующее помещение. Вес оценили в сорок тонн, торчащую половину отрезали и оттащили на место, где он когда-то был вырублен; со второй пришлось повозиться. Наконец, и ее вытащили и откатили на плоской гидравлической тележке, как те, которыми развозят штабели товаров в супермаркетах.
* * *
Пока под Храмовой горой шла проходка, готовились к перевозке Ковчега. Для него соорудили пластиковый ящик в хлебном фургоне. За яркой рекламой на наружных стенках фургона были довольно толстые бронелисты.
* * *
Никаких изменений светила никто не видел. Следовало привлечь внимание к предполагаемой ситуации с Солнцем. Поэтому во второстепенной газете появилась небольшая заметка — «Израильские астрономы зафиксировали необычные изменения солнечного спектра». Коссар прочел и улыбнулся. Какие к черту астрономы. Общество любителей астрономии. Но главное было сказано. А уже через пару дней все не имело значения — газеты мира переполнились тревожными сообщениями, и Коссар понял, что нужно спешить.
* * *
Арон должен был ехать в Иерусалим отдельно от ковчега. Естественно, с Лилией.
Возле автостанции к ним подошел человек и попросил прикурить. «Не курю» — равнодушно ответил Арон и отвернулся. Мягкий тампон с резким запахом закрыл ему лицо, краем глаза он успел заметить, что Лилию схватили двое других, и все исчезло.
Он пришел в себя в тряском глухом кузове машины, руки были связаны жесткой пластиковой полоской. Лилия уже ворочалась рядом… «Ева» — подумал он. «Да, Арон Аддис. Я уже сообщила другим. Место и направление известны. Опасности нет. Ты воин».
И после паузы — «другие говорят — попытаться узнать цель похищения».
«Мне тоже интересно» — подумал Арон. После паузы ковчег ответил — «я смеюсь».
И Арон тоже про себя посмеялся.
На голову накинули темные мешки и вытащили их из машины.
Куда-то провели, насколько раз сворачивая, и посадили на жесткие металлические стулья, явно привинченные к полу. Потом сняли мешки.
Перед ними были тоже двое… в дурацких масках из игрушечного магазина. На щеке одной была наклейка — «12 шекелей».
Арон засмеялся вслух.
— И что?
— Ты хранитель Ковчега Завета. Где он?
— Он вас слышит. Для чего вам ковчег? Ищете быстрой смерти? — (ковчег сказала — «я смеюсь». и Арон снова засмеялся. Не было никакого страха, смешно было по настоящему).
Человек в маске арлекина поправил гарнитуру на ухе.
— Я бы на твоем месте не смеялся. С твоей подругой может случиться много неприятностей, хоть ты и хранитель.
— Против воли Бога?
«Я смеюсь» — снова сказала ковчег. И передала адрес человека, поддерживающего связь с допрашивающим. — «Спасибо, скажи другому, которого зовут Коссар».
— Как зовут вашего хозяина?
— Не твое дело.
Арон назвал адрес и сказал: — Раз я это знаю, имя ему может больше не понадобиться. Еще раз — для чего вам ковчег?
— Ковчег — власть — сказал арлекин после длинной паузы.
— Это глупость. Разве царь Соломон или его наследники отдали бы власть за ночь с царицей Шебой? Ковчег не власть. Ковчег — спасение. Ковчег — любовь. Ковчег — совесть. («Странное слово — сказала ковчег — Что это?» — Арон про себя ответил — Это правило. Поступай правильно и не лги. — «Мне нравится» — сказала ковчег).
Арлекин потряс гарнитуру и прислушался. «Нет связи» — понял Арон.
Пластик на запястьях стал мягким и расползся. Арон расправил плечи и потянулся.
Дурацкие маски вскочили, один выхватил пистолет. Пистолет Лилии — отметил машинально Арон. И с предохранителя не снят.
— Не глупите. Отвезите нас назад и проваливайте. И, может быть, останетесь целы.
Но никуда ехать не понадобилось. За спиной дураков с треском разлетелось окно и со страшными криками полезли спецназовцы, а Арон уже рвал пластиковый наручник на руках Лилии.
Лилия смотрела на него с таким выражением… почему-то вспомнилась маленькая бедуинка в вади, спасенная от змеиного укуса.
…Когда Ева открыла дверь и увидела у плеча Арона улыбающееся лицо племянницы, первым делом ее резануло воспоминание, как она закрывала дверь перед Лилией в хайфской квартире. Лилия увидела выражение лица Евы, и быстро разобравшись в ситуации, увлекла ее в комнату и шепнула — «тетка, не дергайся. Арон теперь важная птица, а я просто его охрана. И вообще, поздравь меня — я выхожу замуж за хорошего человека… не за Арона, конечно. Но я тебя понимаю» — и она чмокнула Еву, надеясь, что инцидент исчерпан.
* * *
Люди по всей Земле с ужасом смотрят на растущее багровое Солнце.
Узнаваемые города — Париж с привычной Эйфелевой башней, Биг-Бен, Ватиканская площадь, Махабодхи, и Западная стена с огромным количеством молящихся, неистовствущих людей.
* * *
…Глубоко под Западной стеной люди, покрытые известковой пылью, пробиваются в заложенный большими глыбами травертина проход к «месту силы». Последнее препятствие — проход тоже заткнут огромным монолитным травертиновым блоком, подобным тем, что лежат в основании Западной стены храма. Взрывчатку применять опасно. Находят решение — просверливаются глубокие шпуры, в них завинчиваются длинные стальные штанги и с помощью примитивного полиспаста вытягивают из прохода препятствие.
За передовой работающих группой в боковом проходе в окружении охранников в черном, с масками на лицах, стоит накрытый пыльной тканью Ковчег. Ткань искрится, и непонятно, то ли это поблескивают мраморные крошки в свете фонарей, то ли пробегают мелкие электрические искры.
Наконец, впереди раздаются крики, на колесной грузовой платформе мимо охранников протаскивают последнюю извлеченную из прохода глыбу, появляется высокий худой старик в кипе с белесым пыльным лицом и неожиданно живыми глазами. В руках у него мощный фонарь. Короткая команда.
Двое охранников берутся за торчащие из-под покрывала Ковчега шесты и несут его во мрак туннеля, освещенный редкими электрическими фонарями. За ними идет Арон и несет в руках грубый плоский каменный ларец с глубоко врезанными в крышку буквами אֲ и ת.
Процессия входит в темное помещение … носильщики вдруг вскрикивают и шарахаются назад, сбивая Арона с ног. Он сидит на полу, прижимая к себе ларец, и видит в свете фонаря, как ковчег, медленно поворачиваясь, плывет над полом. Покрывало, свисавшее до пола, медленно с него соскальзывает.
Ковчег вплыл в большое углубление, над которым склоняются две сверкающие золотом статуи ангелов и там остановился. С их крыльев, простертых над ковчегом, слетают бледные молнии к крыльям херувимов на крышке ковчега. Они бесшумно извиваются. По краям крышки ковчега медленно появляются световые точки и символы, наполняются светом. Низкий гул, идущий неизвестно откуда, постепенно наполняет святилище. Арон, широко открыв глаза, смотрит.
Старик светит сзади, из входа, фонарем. Руки его дрожат, пятно света от фонаря лихорадочно пляшет. Старик кричит: «Арон, тфилин!»
Арон, приходя в себя, пытается открыть крышку ларца, она не поддается. Бледные молнии постепенно заполняют помещение. Арон, потеряв терпение, ударяет углом ларца о пол… крышка отскакивает. Арон неловко накладывает тфилин… сначала на голову… когда он завязывает узел на затылке; в центре коробочки на лбу вспыхивает и медленно гаснет яркая голубая искра. Неловко, путаясь в длинном ремне, Арон укрепляет тфилин на левом предплечье и наматывает ремень.
Молнии начинают «вести себя» иначе. По-прежнему окутывая ковчег, они обтекают Арона и отделяют его от входа. Старик кладет на землю фонарь… еще два, которые ему передают сзади вместе с видеокамерой, которую он, включив, ставит на землю, и торопливо пятится глубоко назад, в проход. Кто-то подает ему влажное полотенце, он обтирает пыльное лицо и теперь видно, что у него лицо Спилберга (J).
Наконец, Арон заканчивает одевать тфилин на руку (вместо принятой буквы שּ — «шин», а точнее, мистического «шем» с четырьмя палочками, на головном тфилин אֲ, на руке — ת).
Арон видит, что в устройстве на руке вспыхивает и медленно гаснет фиолетовый огонек… наконец, он поднимается с пола. На лице мерцают блики бесшумных молний.
Арон на негнущихся ногах делает несколько неуверенных шагов к ковчегу.
«Я выполнил все требуемое» — говорит он дрожащим голосом.
…Солнце — огромное, темнобагровое, становится все больше.
Радио транслирует последние новости собравшимся на площади Каталонии в Барселоне: «…орбита Меркурия, по наблюдениям астрономов, уже поглощена Солнцем. По-прежнему никто не может предсказать, как поведет себя взбунтовавшееся светило…»
…огромное скопление молящихся мусульман в Мекке…
…Голос, исходящий неизвестно откуда, произносит нечто. Титры: «Оператор идентифицирован. Подождите. Подключение к запасу энергии».
На боковой стенке ковчега светящаяся буква אֲ, мерцает и постепенно наливается светом буква ת.
Арон устал стоять и садится прямо на пол, на упавшее с ковчега покрывало. Он дремлет, и ему снова снится мамино голубое яблоко на черном бархатном искрящемся фоне.
…Голос: «Обнаружены глобальные угрозы. Активируйте процедуру эвакуации». Буквы אֲ и ת светятся мягким золотистым светом.
Арон вскакивает и протягивает к Ковчегу левую руку. По ремню пробегает тусклая искра, срывается и летит к ковчегу.
Меж крыльев серафимов над ковчегом появляется мягко светящаяся голубая точка. Точка вытягивается вверх, становясь линией, затем линия раздваивается, подобно букве V, потом в концах буквы вырастают такие же линии. Процесс продолжается, линии соединяются в куб. Внутри куба нечто происходит — проявляются какие-то кривые, внутренние грани. Наконец, понятно, что формируется тессеракт — четырехмерный куб. Грани куба уплотняются, темнеют, появляются искры света, куб медленно поворачивается сразу в двух плоскостях и мы видим там, внутри него, яркое желтое солнце в наполненном звездами пространстве.
…Голос: «Начать эвакуацию. До завершения цикла… (непонятное выражение… число?)»
Ничего больше не происходит.
Арон ждет. На лбу выступает пот.
— Что я должен делать?
…Голос нечто призносит (титры: «Для активации процесса выберите опцию».
Над ковчегом появляются три светящихся строки:
Титры:
Устранение внешней угрозы
Устранение внутренней угрозы
Устранение внешней и внутренней угрозы
Арон протягивает руку и касается третьей строки.
…Голос: (и титры) «Режим принят. Оружие высоких энергий будет устранено».
Рука Арона странно вытягивается и проваливается все дальше и дальше, проходит сквозь надпись, грань тессеракта и втягивается туда, в бездну, за ней Арон, покрывало, фонари и камера от входа, Спилберг, охранники, статуи ангелов, пыль и травертиновые блоки, вся Земля… искажаясь и свиваясь в спираль…
Земля в открытом космосе деформируется, на ней появляется вмятина в районе Иерусалима и она становится похожей на лазурное яблоко с золотым черенком. Яблоко постепенно уменьшается, и наступает миг, когда Луна вдруг принимает грушеобразную форму, заостряется подобно серебристому листику и втягивается в точку у основания черенка.
…Арон по-прежнему стоит перед ковчегом с протянутой рукой и видит в тессеракте проплывающие в пространстве предметы явно военного назначения — кувыркающиеся ракеты, мобильные стартовые установки, подводные лодки, боеголовки с маркировкой на разных языках, газовые баллоны; на них надвигается полыхающий край багрового Солнца. Весь мусор раскаляется и вспыхивает, и в этот момент тессеракт складывается и схлопывается в голубую точку, которая медленно гаснет меж крыльями херувимов.
Голос: «Эвакуация завершена. Следующая активация врат возможна через пять тысяч планетарных циклов».
…Астрономическая обсерватория. Старый сварливый хрен-астроном ворчит: «Какой идиот настраивал эти координаты? И вообще, я не вижу ни одной знакомой звезды. Кто-нибудь может объяснить, что происходит? И откуда взялись целых два Сатурна?»
* * *
А что же наш герой?
Мне, как, возможно, и читателю, вдруг стало понятно, что обычная жизнь после таких событий невозможна. И что?
А ничего. Просто… началась жизнь необычная.
«Арон, — мягко сказала Ева-ковчег, — хочу узнать твою женщину».
И мы вспомним пророческие слова старого отшельника, сказанные архиепископу — «и воссядут достойные одесную Его».
Примечание:
[1] Талмуд, Мегила 106
