ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Вышедший незадолго до этого талантливый фильм «Место встречи изменить нельзя» с Высоцким, Джигарханяном, Юрским и другими прекрасными актёрами, снятый по их роману, стал событием культурной жизни страны. Многие фразы героев фильма стали крылатыми выражениями и зажили своей жизнью.

Михаил Гаузнер

СПАСЕНИЕ БЕЗ ОПЕРАЦИИ

А ты, Таня, — большой молодец, ведь тебе дома труднее! Я в тебя верю. Не подведи меня, пожалуйста, а то скажут, что я плохо лечу. Обещаешь?

Слово «сколиоз», к сожалению, широко известно. Это заболевание позвоночника, вызываемое его деформацией. Оно, как правило, поражает детей, широко распространено во всём мире и может создавать значительные риски для здоровья, особенно на запущенных стадиях, приводя к тяжелейшим последствиям.

Этот очерк — о человеке, чья роль в разработке методики лечения этого заболевания признана во всём мире. Невозможно определить даже приблизительное количество обязанных этому замечательному человеку возможностью жить полноценной жизнью, пусть и с некоторыми ограничениями.

В 1914 г. в Одессе родился мальчик, которого назвали Израиль.

Его отец Исаак Кон через год после революции уехал с женой и сыном в Румынию. Так четырёхлетний Израиль Кон стал эмигрантом.

Способный молодой человек совершенно не интересовался торговлей, которой занимался его отец — его с юности влекла медицина. Израиль поступил на медицинский факультет университета в Болонье (Италия), в 1939 г. его окончил одним из лучших на курсе и женился на красавице Полине Штром. Осенью 1940 г., спасаясь от фашистских антисемитских репрессий, супруги Кон вернулись в Румынию и поселились в Бессарабии, в г. Измаиле. Молодой врач начал успешно работать.

В 1940 г. советское правительство вынудило Румынию вернуть Бессарабию УССР. Таким образом г. Измаил оказался на территории СССР. Накануне войны, 10 июня 1941 г. родился их сын Александр.

Но мирная жизнь продолжалась недолго — на рассвете 22 июня на город обрушились немецкие бомбы. Каким-то чудом супругам Кон с двухнедельным ребёнком на руках удалось сбежать от наступающих немцев, добравшись на телеге до поезда, идущего в тыл.

Отправив семью в эвакуацию, молодой врач ушел добровольцем на фронт. Служил на передовой в звании капитана медицинской службы начальником отделения госпиталя кавалерийской дивизии.

Служба прервалась внезапно — Кон имел неосторожность рассказать политический анекдот. Среди слушателей нашёлся «доброжелатель», доложивший «куда следует» об идеологической диверсии. Итог — осуждение по печально известной статье 58/10 за «антисоветскую агитацию». Молодого врача отправили в Темниковские лагеря в Мордовии. Он работал в лагерной больнице, лечил своих товарищей по несчастью. Об этом в начале 1990-х написала газета «Аргументы и Факты»; на эту публикацию откликнулись некоторые из спасенных им бывших заключенных.

Все эти годы жена Кона Полина Юльевна не переставала добиваться освобождения мужа. Её невероятные упорство и настойчивость сотворили чудо — в 1946 г. Израиля Исааковича освободили и реабилитировали. Он становится заведующим отделением костного туберкулеза в больнице села Битца под Москвой.

Красавица Полина Юльевна не просто была согласна жить в селе — она стала единомышленницей мужа и помощницей во всех его начинаниях.

Когда в 1953 г. началось раскручиваться «дело врачей», Коны решили переехать подальше от Москвы, в Рязанскую область, где доктор работал в костно-туберкулезном санатории. Став ассистентом кафедры госпитальной хирургии Рязанского медицинского института, Кон в 1955 г. защитил кандидатскую диссертацию.

Через три года Израиль Исакович возглавил детское отделение больницы на станции Турист Московской области, в котором лечились, преимущественно дети, больные сколиозом. С тех пор вся научная и практическая деятельность И. И. Кона связана только с проблемами этого тяжёлого и опасного заболевания.

На детей, поражённых этим заболеванием в тяжёлой форме, невозможно спокойно смотреть. Естественно, мировая медицина исследовала причины его возникновения, настойчиво искала пути профилактики и методы лечения.

До Кона основным методом восстановления поражённого сколиозом позвоночника во всём мире была операция — весьма травматичное и достаточно рискованное вмешательство с непредсказуемыми последствиями: ведь внутри позвоночника проходит спинной мозг, и любая, даже незначительная его травма при операции может привести к параличу.

Кроме того, тяжёлое и длительное послеоперационное лечение само по себе чревато нежелательными последствиями.

Кон, к тому времени защитивший докторскую диссертацию и работавший в Центральном институте травматологии и ортопедии (ЦИТО) в Москве, стал основоположником и разработчиком комплексного консервативного (не требующего операции) метода лечения сколиоза — первого не только в нашей стране, но в и мировой практике.

Именно Кон развеял миф о том, что в «приобретении» детьми сколиоза виноваты школы, где не следят за их осанкой при сидении за партой. В одном из поздних интервью он говорил: «Чтобы опровергнуть обвинение школ в возникновении сколиозов, я проверил 5 тысяч детей, поступивших в первый класс. В этой группе не было обнаружено ни одного нового случая сколиоза в дополнение к тем, что были выявлены при первом осмотре в 1 классе. Затем я наблюдал их все 10 лет, пока они учились. И обнаружил, что ни у одного ребёнка сколиоз в школе не образовался — они уже пришли туда с начальными формами этого заболевания, имеющего генетическое происхождение».

Основной вывод, сделанный Коном — заболевание возникает в раннем возрасте, до 4-5-6 лет. В школе уже имеющаяся начальная деформация позвоночника прогрессирует.

Предложенная Коном методика лечения включает в себя множество самых разных элементов — режим разгрузки позвоночника с применением специальных мер и приспособлений, ношение жёского корсета с поддержанием головы при прогрессирующих формах сколиоза, строго дозированную лечебную гимнастику с подбором индивидуального комплекса упражнений в зависимости от типа сколиоза, лечебное плавание со специальными упражнениями в воде, электростимуляцию мышц, поддерживающих позвоночник и многое другое.

Использование этой комплексной методики требовало и от медиков, и от больного ребёнка больших, порой многолетних усилий, организованности, упорства, но по сравнению с операцией было намного более гуманным, менее рискованным и при этом результативным. Один из важных диагностических признаков сколиоза известен в мировой медицинской науке под именем «признака Кона».

Однажды Израиль Исакович успешно проконсультировал очень крупного руководителя страны, которому врачи Кремлёвской больницы не могли помочь преодолеть заболевание позвоночника. Довольный результатом, тот спросил Израиля Исааковича, чем может его отблагодарить — имелись в виду квартира, машина, дача и т.п. блага лично для профессора, стремление к которым было так естественно при тогдашнем постоянном дефиците.

Высокопоставленного пациента ответ Кона удивил — тот попросил организовать создание специальной школы-интерната для детей, больных сколиозом! «Нужно построить не только лечебный и учебный корпуса, но и большой крытый плавательный бассейн, тренажёрный зал, обеспечить интернат самым современным медицинским оборудованием, в том числе импортным. Конечно, если это невозможно…».

Это был точный психологический ход — проявить редкое бескорыстие и одновременно поставить под сомнение возможности человека такого ранга («Для меня — и невозможно?»). Никто теперь не узнает, было ли так на самом деле или это досужие домыслы, но факт остаётся фактом — за сравнительно короткое время достаточно сложный и дорогой комплекс был построен и введен в эксплуатацию. А Кон стал не только его создателем, но и многолетним научным руководителем.

Приведу рассказ отца девочки, у которой после первого класса было неожиданно обнаружено это страшное заболевание.

«Сообщение о тяжёлом заболевании восьмилетней дочери было для Бориса и его жены полной неожиданностью. Местные специалисты не говорили ничего утешительного: «Без операции, наверное, не обойтись, но она очень сложная, опасная, потребует многомесячной реабилитации, а главное — не даёт никаких гарантий».

По совету знакомых, уже имевших подобный опыт, решили немедленно ехать в Москву.

После консультаций у двух квалифицированных московских ортопедов информация подтвердилась — риск операции велик, а прогнозы малоутешительны. И только один из них посоветовал Борису показать Таню профессору Кону, который лечит заболевания позвоночника у детей без операции, по своей оригинальной методике в специализированной школе-интернате — клинической базе Центрального института травматологии и ортопедии.

Был конец мая, учебный год недавно закончился. Но Борис всё же решил съездить с Таней в интернат и попытаться узнать о возможности консультации.

В пустых коридорах лечебного корпуса было пусто, не звучали детские голоса, двери кабинетов закрыты. Борис спросил единственного встреченного там человека — пожилую санитарку, как можно найти профессора Кона. Видимо, что-то в обеспокоенном голосе Бориса тронуло женщину, и она сказала:

— Вообще-то посторонних у нас не принимают. Но завтра профессор в последний раз перед летними каникулами будет консультировать тех детей, о которых у их лечащих врачей есть вопросы. Попробуйте, вдруг Вам повезёт.

— А как мне к нему попасть? Где он принимает?

— Приёмная и кабинет Израиля Исааковича в конце коридора, но Вас к нему не пропустят, он принимает только интернатских. Попытайтесь встретить его во дворе, когда он будет выходить из машины. Обычно он приезжает к 10 часам на серых «Жигулях»-фургоне.

Было уже почти по-летнему жарко. Борис и Таня стояли в тени здания и смотрели на залитый солнцем пустой двор. Вскоре заехала машина, похожая на описанную санитаркой. Из неё вышел высокий худощавый пожилой мужчина и направился в здание.

— Простите, — обратился к нему Борис, — Вы профессор Кон?

— Да, это я. Что Вы хотели?

— Я очень прошу вас проконсультировать мою дочь. Мне сказали, что только вы сможете ей помочь обойтись без операции. Но я хочу обратить ваше внимание — дочь не лечится в интернате, мы живём в Одессе.

Кон строго посмотрел на Бориса и жёстко сказал:

— Для меня география не существенна, важны только больные дети, — и добавил: — Вам придётся дождаться, пока наши врачи покажут мне всех назначенных на консультацию детей, это может занять много времени. Но я обязательно вас приму, не волнуйтесь.

Неожиданно куда-то исчезла строгость голоса, и профессор продолжил заботливым тоном:

— Это будет достаточно долго, девочка устанет. Зайдите в здание и скажите санитарке, что я просил открыть какой-нибудь процедурный кабинет и уложить её на кушетку — пусть отдохнёт, наверное она с раннего утра на ногах, а это вредно. А вы сами время от времени заглядывайте ко мне в приёмную.

Наконец Борис с дочерью зашли в кабинет профессора. Осмотрев девочку, внимательно и подробно ознакомившись с рентгенограммами позвоночника, он сказал:

— Конечно, было бы весьма желательно, чтобы она лечилась у нас, но это нереально. Управление здравоохранения Москвы даёт направления в наш интернат только детям с московской пропиской, там очередь нуждающихся в лечении. Но главное — детей каждую пятницу забирают домой и привозят в понедельник, в выходные интернат закрыт. А у себя дома вы не сможете организовать и освоить комплекс необходимых лечебных мероприятий и требуемый режим.

— Что же нам делать? — растерянно спросил Борис.

— В Евпатории есть детский санаторий, в котором лечат детей по моей методике. Их врачи приезжают к нам на стажировку, а я дважды в год консультирую детей там. Это будет решением проблемы. Крым — это Украина, у Вас есть все основания добиваться путёвки.

А после санатория нужно будет длительное время продолжать дома весь комплекс лечения, к которому девочка там привыкнет. Это займёт несколько лет. Но имейте в виду — обязательно строго соблюдать все рекомендации, все ограничения режима, в том числе и касающиеся посещения школы, ежедневно заниматься трудными упражнениями. Никакой самодеятельности, никаких послаблений, не то загубите ребёнка. И не менее раза в год приезжайте сюда, ко мне, для контроля и коррекции лечения.

Когда Борис, прощаясь, попытался подкрепить свои искренние слова благодарности конвертом, Кон впервые за всё время общения повысил голос:

• Немедленно уберите! Если ещё раз позволите себе это, я вас больше не приму! — и сердито припечатал ладонью стол.

Дважды по шесть-семь месяцев Таня лечилась в санатории, потом ежегодно в течение восьми лет, до окончания школы, Борис привозил её на консультацию к Кону. Неизменно доброжелательный, внимательный, Израиль Исаакович постоянно корректировал тактику лечения. А когда он обращался к девочке, его взгляд теплел и голос становился мягче:

— А ты, Таня, — большой молодец! Знаешь, здесь лечатся много детей, но ты можешь быть для них примером — ведь тебе дома труднее, чем им, соблюдать режим и всё выполнять, как надо. Я в тебя верю. Не подведи меня, пожалуйста, а то скажут, что я плохо лечу. Обещаешь?

Израиль Исаакович, производивший впечатление человека сдержанного и даже суховатого, при чуть более близком знакомстве оказался сердечным и заботливым — вероятно, сказалось его многолетнее общение с больными детьми. Во время первой консультации Тани после её выписки из санатория он сказал Борису:

— В нашем интернате установлено специальное оборудование для электростимуляции мышц и уменьшения боли, которую дети постоянно испытывают. Нигде больше пока по такой методике не лечат. Если Таня три-четыре недели сможет ежедневно приезжать сюда, мы в виде исключения проведём с ней эти процедуры.

Таня осталась в Москве у близких друзей Бориса. В первый день её привезли, а начиная со второго дня она сама, без сопровождающих, стала ездить из конца в конец незнакомого огромного города — пересаживалась с автобуса на метро и потом вновь на автобус, который вёз её на окраину, где располагался интернат. Для двенадцатилетней девочки, закованной в специальный жёсткий корсет с подголовником, преодолевать такой маршрут зимой, долго ожидая на холоде автобус и трясясь в нём длительное время, было нелегко.

Израиль Исаакович сам подбирал параметры тока и ласково говорил:

— Через несколько сеансов будет уже не так больно, но постарайся терпеть постепенное увеличение тока. Тогда твои мышцы укрепятся и лечение пойдёт быстрее.

Таня, стиснув зубы, терпела и сама просила «можно добавить ещё». А профессор говорил:

— Мальчишки пищат, а девочка выдерживает. Какой она молодец!

Узнав, что Таня по утрам одна ездит в интернат от метро на автобусе, Кон сказал ей:

— Я в девять часов проезжаю на машине мимо метро. Жди меня на углу справа от выхода. Будешь каждый день ездить со мной. Только не опаздывай!

Когда Борис и его жена узнали об этом, у них долго не проходило ощущение комка в горле. Ведь совершенно чужой человек, профессор, наверняка озабоченный множеством дел — и такая чуткость…

Так продолжалось несколько лет…

Однажды Борис в очередной раз приехал с Таней на консультацию и, как всегда, попали к Кону в конце его приёма. Когда они попрощались, Израиль Исаакович спросил:

— Вы в какой район направляетесь?

— Мы живём у друзей в районе метро «Академическая».

— Подождите немного, я еду в центр и могу подвезти вас к удобной станции. Тогда Тане не придётся трястись в автобусе по обледенелой дороге до метро — для неё тряска очень нежелательна.

Так Борис с Таней оказались на заднем сидении того самого тёмносерого «Жигули»-фургона, около которого несколько лет назад впервые познакомились с Коном.

Уверенно ведя машину в левом ряду скользкого Ленинградского проспекта, Израиль Исаакович вдруг сказал:

— Обратите внимание на обгоняющие нас справа «Жигули». Узнаёте крупного бородача за рулём?

— Нет, — ответил Борис, — хотя лицо кого-то напоминает.

— Если бы вы жили в Москве, наверняка узнали бы его. Это Георгий Вайнер. Он не только хороший писатель, но и очень интересный человек — сильный, смелый и независимый.

Так Борис впервые увидел одного из братьев Вайнеров, авторов многих замечательных книг. Вышедший незадолго до этого талантливый фильм «Место встречи изменить нельзя» с Высоцким, Джигарханяном, Юрским и другими прекрасными актёрами, снятый по их роману, стал событием культурной жизни страны. Многие фразы героев фильма стали крылатыми выражениями и зажили своей жизнью.

— Не так давно в Доме литераторов, — продолжал Кон, — было очередное мероприятие. В вестибюле перед гардеробом собралось много народу; все спешили сдать пальто и перед началом пообщаться со знакомыми — кто в фойе, кто в буфете. Георгий Александрович ненароком задел кого-то из толпящихся рядом — по-видимому, случайного посетителя; постоянные его узнают сразу. И вдруг этот человек довольно громко высказался: «Нехватало ещё, чтобы какой-то жид меня толкал!»

Вайнер подчёркнуто вежливо произнёс: — Простите, я нечаянно вас задел. А вот насчёт жида вы ошибаетесь: я не жид, я жидище! — и резко ударил его в челюсть.

Удар был настолько сильным, что обидчик, явно не ожидавший такой реакции, опрокинулся навзничь и упал, проехавшись спиной по полу. А Георгий Александрович тем же ровным тоном сказал: «Хамов надо учить!», развернулся и спросив «Вы позволите?», спокойно продолжил свой путь к гардеробу. Присутствовавшие молча расступились, и он спокойно сдал пальто.

После небольшой паузы Израиль Исаакович сказал:

— Уважаю людей, которые не пытаются перевоспитывать хамов и антисемитов, а учат их таким образом, хоть это и противоречит нашему воспитанию, — и после короткой паузы добавил, — но не все так умеют.

Он высадил Бориса и Таню у метро и тепло попрощался.

Помня жёсткую реакцию профессора, Борис больше ни разу не пытался оплатить консультации и несколько раз приглашал его в Одессу, обещая показать город и организовать отдых у моря. Кон благодарил и неизменно отказывался.

И вдруг через несколько лет, когда дочь уже оканчивала школу, неожиданный звонок:

— Борис Яковлевич, Вы неоднократно предлагали мне своё гостеприимство. Если Ваше предложение ещё в силе, мы с женой будем проездом в Одессе и сможем им воспользоваться.

— Конечно, Израиль Исаакович, мы будем рады вас встретить и принять!

В ожидании прибытия поезда Борис стоял на перроне и искал глазами указанный гостем вагон. И не поверил своим глазам — на подножке медленно движущегося вагона молодцевато стоял Кон. Чуть свисая с неё и держась только одной рукой за поручень, он всматривался в ряд встречающих. Никакой профессорской солидности! А ведь ему тогда было около семидесяти лет.

Израиль Исаакович разрешил Борису покатить к машине только один из двух чемоданов на роликах («Спасибо, я вполне справлюсь!»). Отъехав от вокзала, гости выразили желание немного посмотреть город. А ведь дома уже ждали взволнованные дочь и жена, стоял накрытый стол с «национальными» одесскими блюдами. Что делать? Но желание гостей — закон.

Кон попросил проехать по улице Новорыбной («Она должно быть где-то недалеко от вокзала»). Борис не сразу сообразил, что это за улица, потом вспомнил — вроде бы в начале XX в. так называлась улица Чижикова, и осторожно спросил:

— Вас интересует какой-то определённый дом?

— Нет, просто припоминаю, что мы жили на улице с таким названием. Или она назвалась как-то иначе… Я ведь родился в Одессе. Но это было давно, до революции, я практически ничего не помню — мне было четыре года, когда в 1918 г. наша семья уехала в Румынию.

Так Борис неожиданно узнал, что Кон одессит.

После обеда и последующего отдыха профессор поинтересовался, как организованы сон и учёба Тани, выполняются ли при этом рекомендации по разгрузке позвоночника, каков её режим дня. Оставшись довольным результатом, Израиль Исаакович спросил:

— Ты ведь не все уроки в школе посещаешь?

— Примерно половину, даже меньше — основные предметы, а остальные учу сама и сдаю после уроков.

— И при этом, насколько я знаю твой характер, ты, наверное, отличница?

— Да, — скромно ответила Таня.

— Куда собираешься поступать?

— Израиль Исаакович, я хочу только в мединститут. Но родители говорят, что это для меня нереально.

— Боюсь, что так, — сказал Кон. — Вот если бы ты поступала на медицинский факультет университета в Болонье, я мог бы рекомендовать тебя другу моей молодости и однокурснику — он декан этого факультета. Но это я так, мысли вслух. Мы сейчас едем к нему в гости по его приглашению, вот и вспомнилась молодость.

Расслабившись, Израиль Исаакович с улыбкой рассказал о том, как это приглашение было получено.

Несмотря на большие заслуги и авторитет, Кон долго был «невыездным». Много лет ему не разрешали и поездку в Италию, где прошли его студенческие годы. Об этом узнал тот самый его однокурсник, профессор, крупнейший ортопед Италии, президент Итальянского ортопедического общества.

Как и за много лет до того сам Кон в СССР, этот профессор, оказав серьёзную медицинскую помощь одному из руководителей Компартии Италии, попросил оказать содействие в приезде к нему в гости университетского друга, которого не выпускают советские власти.

— Неожиданно меня с женой, — продолжал Израиль Исаакович, — пригласили для получения загранпаспортов с уже проставленными визами для поездки в Италию. А через несколько дней позвонил из Болоньи наш друг и рассказал, что случайно получил возможность попросить о нас крупного коммунистического функционера.

— Вдруг получится, — сказал он, — эти коммунисты все как-то связаны, так что не удивляйтесь, если вас выпустят.

— А мы уже получили визы, — смеясь, ответил я ему.

Так высокопоставленное покровительство ещё раз сыграло свою роль в жизни Кона.

Борис с женой отвезли гостей на морской вокзал к теплоходу, отплывавшему в Геную, и тепло попрощались с ними.

Больше они с Коном не виделись».

Надеюсь, что приведенный выше рассказ помог узнать его героя с человеческой стороны, что не менее важно, чем с профессиональной.

Профессор Кон был почетным доктором Болонского Университета, членом Итальянского ортопедического общества. В 1992 г., выйдя на пенсию, он и жена переехали в Болонью, город своей студенческой молодости, и прожили там десять лет. Умер Израиль Исаакович в 2002 г. в Болонье в возрасте 88 лет, похоронен в Москве.

Очень многие дети, и не только в СССР, смогли излечиться от страшного заболевания и вырасти полноценными людьми благодаря этому замечательному врачу и человеку.

Литература

Статьи Ю. Васильевой «И.И. Кон», Д. Казённова «Какая чудная игра», Е. Бахтиной и др. авторов «Незабываемые имена в ортопедии: Кон Израиль Исаакович».