©"Заметки по еврейской истории"
  апрель 2023 года

Loading

Какой же медиамагнат в Америке когда соглашался, в свое шоу принять красотку, отказавшуюся пройти кастинг на диванчике в его кабинете? Какая из девиц, стремившихся на широкий экран, не знала заранее, что придется заплатить эту цену? Но когда оказывается, что имя магната Дональд Трамп… О, это меняет дело!

Элла Грайфер

ВСЕ НАОБОРОТ

О национальном государстве и представительной демократии

Пишу эти строки под аккомпанемент доносящихся со всех сторон призывов: «Спасите демократию!», «Демократия в опасности!», «Все на защиту демократии!». Понятно, что для этих людей «демократия» — не термин, обозначающий некий способ организации общества, а просто — за все хорошее против всего плохого, примерно тоже самое, что в золотые годы моего детства обозначалось словом «коммунизм».

И потому, наученная горьким опытом, пытаюсь разобраться в том, что на самом деле означают слова «государство», и конкретно государство национальное, «демократия», и конкретно демократия представительная, в возникновении и эволюции явлений, обозначаемых этими словами.

* * *

И вот… Но это ерунда,
И было все не так.
А. Галич

Элла ГрайферГосударство появилось не раньше перехода от хозяйства «присваивающего» (охота, собирательство) к «производящему» (скотоводство и земледелие), когда среднестатистический хомо стал усилиями своим добывать больше, чем обязательно должен потребить, так что возможно было «прибавочную стоимость» у него отнять, не ставя под угрозу его дальнейшее существование и размножение. Образовалась каста воинов, что тем только и были заняты, что отнимали, а поскольку один вооруженный герой чисто технически был способен ограбить кучу работяг, эта каста быстро стала высшей.

Но до государства она доразвилась только после того, как выявился самый сильный и удачливый из предводителей местных «дружинушек хоробрых», победивший соперников в бою за право, систематически грабить максимальное число работников. Предводитель дружины, становившийся князем (а со временем и царем) мог быть из родоплеменной аристократии, а мог и просто удачно выйти с кистенем на большую дорогу. Типичным примером является библейская история династии Давида.

Вы спросите, зачем я лишний раз напоминаю эти всем известные вещи? А затем, чтобы обратить внимание на одно обстоятельство менее известное: первичная, исходная форма государства — не род и не племя, как если бы, скажем, какое-то исходное маленькое Мумбо-Юмбо размножилось весьма сильно, и… Нет, были какие-то соседние Трох-Тибидох и Ай-Люли, захваченные войском Мумбо-Юмбо, набранным на самом деле из наемников с бору по сосенке, и предводитель его стал Самым Главным. Иначе говоря, исходная форма государства — не макси-племя, а мини-империя: несколько сообществ, объединенных исключительно тем, кому и какую платят дань.

На «идентичность», как теперь говорят, этот факт не влиял нисколько. Человек понимал себя как члена своей родовой или соседской общины, ей был он обязан лояльностью, от нее ожидал поддержки. Помните, как в фильме «Броненосец Потемкин» повторяет растерянный солдатик: «Мы пскопские», — то, что этот самый Псков входит в состав Империи Российской, он не то чтобы отрицал, а просто для него это совершенно не имеет значения.

Мини-империи возникали, сталкивались, распадались, вырастали до размеров империй настоящих, и распадались вновь. Те, что ухитрялись продержаться на протяжении нескольких поколений, постепенно обрастали культурной общностью: где-то возникала общая религия, где-то унифицировался язык, создавалась литература. Тогда и появлялись мифы «общих корней», например, племена, объединенные под властью династии Давида, объявлялись братьями, якобы их родоначальники — сыновья одного отца. Но это все имело хождение при дворе, среди образованных и грамотных, для мужичья мир по-прежнему кончался за околицей родной деревни.

Возникла и распалась империя ассирийцев, вавилонян, персов, потом — Александра Македонского, потом римлян… а какая-нибудь деревушка в Бургундии жила себе, не задумываясь, короновать ли дофина в Орлеане, англичанами или французами числить себя. Кто имел власть дань требовать — тому и платили. Идиллическая сказочка про пастушку Жанну д’Арк появилась лишь много лет спустя, на самом деле девица была явно не из простонародия.

Из вышеизложенного однозначно следует ошибочность общепринятого представления, что вот-де жил да был народ (или, назовем его «нацией»), и вот, в ходе истории, постепенно обзавелся он государством. Наоборот все было: жили да были многочисленные племенные или соседские общины, союзы между которыми возникали и распадались, пока не покоряли их силой оружия, не объединяли под общей властью, и лишь если оказывалась та власть достаточно долговечной, с течением времени возникало и осознавалось культурное единство… сперва только верхушки, но потом…

* * *

Эх, дороги…
Пыль да туман
Холода, тревоги
Да степной бурьян
Л. Ошанин

Поначалу монарх был не более чем неизбежным злом, ибо кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую, так что особенной пользы от него никто не ожидал. Постепенное изменение ситуации связано с… дорогами. Монарху они требуются для быстрой переброски войск и безопасной транспортировки налогов, которые долгое время взнимались все больше натурой. Крестьяне и даже горожане по собственной инициативе сооружали их не слишком, хозяйство-то, в основном, натуральное, товарообмен — разве что с ближайшими окрестностями, а вот по приказу Его Величества пришлось мостить — тут уж не отвертеться. А где дороги — там торговля, а торговлю выгоднее вести с областями, от которых ты таможней не отгорожен… И кроме того, где торговля — там грамотность, не только на языке дипломатов, священников и ученых, а на языке повседневного общения, да на него же, для удобства понимания, начинают переводиться религиозные тексты. И вот тут происходит перелом.

ДО ТОГО люди признавали себя подданными того или иного монарха также как обитателями того или иного региона — ну, так уж получилось, такая судьба, государь — помазанник Божий, это не хорошо и не плохо (точнее, и так, и эдак бывает), также как не хорошо и не плохо, что дождик падает сверху вниз. К этому просто надо приспособиться, но никаких дополнительных моральных обязательств это за собой не влечет. Преданность и взаимопомощь связаны исключительно с принадлежностью к своей деревне, городскому кварталу, ну, может быть, еще и городу в целом. А профессиональные военные и вовсе, без всякого зазрения совести переходили на службу от одного князя к другому, еще при Третьем и Четвертом Иванах любой боярин мог собрать монатки, да и отъехать от московского царства в Литву, что безусловно было связано с материальными убытками, но чести урона не наносило.

Так было ДО ТОГО, и большинство людей на планете по сю пору не переступили этот порог. Может быть, им это еще предстоит, а может, наоборот — те, кому довелось переступить, исключение, а не правило. Западный путь развития не обязательно всеобщий, возможно, он уникален. Но мы сейчас не про то, мы просто проследим этот путь, не отвлекаясь на другие.

Итак, ПОСЛЕ ЭТОГО люди обнаружили, что мелкие сообщества, в которые они входили, конечно, никуда не денутся, но сверх того существует сообщество, их охватывающее: народ (или, если угодно, нация), члены которого (которой) тоже друг для друга «свои», в отношении которых существуют моральные обязательства, которым все обязаны верностью, как прежде были обязаны только родне и соседям. Вот это-то и есть тот самый НАЦИОНАЛИЗМ — представление, что у граждан одного государства есть некие общие интересы, которые они совместно обязаны защищать.

Предполагает ли это веру в какую-то особую ценность и добродетельность «своих» в отличие от «чужих»? Теоретически, конечно, нет, но психологически, в большинстве случаев — да. Как же может быть иначе, если «своим» я доверяю и склонен защищать их даже себе в убыток? И как же не подвести под эти чувства теоретическую базу? Как не дать отрицательную оценку всему тому, чем «они» отличаются от «нас»?

Вот тут придется опровергнуть еще одно распространенное заблуждение: интеллектуалы, якобы, образованные, умные, проницательные, и потому обязаны воспитывать невежественное быдло, наставлять его на путь истинный. На самом деле, опять же, все наоборот. Функция интеллектуалов — формулировать и выражать мысли и чувства, суеверия и предрассудки сообщества, к которому они принадлежат. В ясные и красивые слова облекать все, что смутно носится в воздухе «общественного сознания». Не менее, но и не более. Не может даже самый умный интеллектуал из головы выдумать идеи, которые не носились бы в воздухе окружающей среды.

Вот и кинулась интеллектуальная Европа обосновывать наличие наций, исследовать сходства и различия между языками и диалектами, собирать фольклор, раскапывать воображаемые «древние корни», искать некий «дух народа», его единственную и неповторимую роль в истории человечества, в таинственном плане «мирового разума». Причем, далеко не всегда эту «роль» связывали исключительно с культурой, характером, историческим опытом, появились первые «расовые теории», на что были свои причины. Впервые в истории стали монархи через голову касты держателей оружия заключать союз с кастой держателей денег.

Не случайно Франциск Ассизский называл основанный им орден «бедным» — он нисколько не лукавил, ведь его монастырям запрещалось владеть землями, которые только и считались настоящим имуществом, а деньги… да их любой рыцарь одной левой отберет, какое же это богатство? Так было… до изобретения огнестрельного оружия, когда мечом махать и латы носить приучаться надо было с малолетства, и невозможно было на поле боя выставить больше рыцарей, чем имелось для их прокорма (считая воспитание потомства) деревень с крепостными.

Ситуация резко изменилась с возможностью любого босяка, шпану подзаборную на ландскнехта выдрессировать за пару годков, а одеть, вооружить и накормить войско не проблема — были б денежки. Где взять? Ну, первая идея, конечно, — обратиться к ростовщику, не зря у каждого уважающего себя немецкого князя имелся свой «придворный еврей», но долги-то ведь отдавать придется, да с процентами… Надежнее — повышать налоги, причем, не в натуральном уже, а в денежном виде… В итоге стал богатый простолюдин государю нужнее, и потому старше мастью, чем потомок десяти поколений воинственных предков. И оказалась тогда теория расового благородства козырным тузом, побившим традицию благородства классового: я, мол, народный, исконный, носитель правильного языка и культуры в двадцать пятом поколении, а ты кто такой?

Итак, национальное государство возникает, когда на территории, в течение нескольких поколений находящейся под единым управлением, складываются экономические и культурные связи, не вертикальные — через управляющий центр, но горизонтальные, так что население идентифицирует себя с этим большим сообществом — нацией, являющимся, вопреки распространенному мнению, не причиной, но следствием возникновения такого государства.

Типичная идеология — национализм, зашкаливающий временами в расизм. Типичное государственное устройство — абсолютная монархия.

* * *

Мавр сделал свое дело —
мавр может уходить.
Ф. Шиллер

Да, господа-товарищи, именно так: исходной формой национального государства может быть только абсолютная монархия, не ошибался король-солнце, утверждая: «Государство — это я». Монархия не сословная — та опирается на касту профессиональных воинов-грабителей и род свой ведет от предводителей таких банд — а абсолютная, что опирается на тех, кто не отбирает, а создает богатство — на промышленников, торговцев, ростовщиков. Они оплачивают его военную силу, а кто платит — тот и заказывает музыку. Не грабить уже будет эта сила, а защищать (по крайней мере тех, кто Величество не прогневал), и издревле известное понятие «помазанника Божия» приобретает уже совершенно иной смысл.

Прежде магический обряд «помазания» был призыванием благословения небес на всякую (прежде всего, конечно, военную) деятельность государя, а обязанность его в отношении подданных состоит в основном в соблюдении и поддержании правил, предписанных религиозной традицией. (Принятое в Византии, а затем и в России представление о царе как о талисмане-обереге, необходимом независимо от его действий, мы тут не рассматриваем).

Теперь же помощь свыше требовалась прежде всего для того, чтобы наилучшим образом воплощать «национальный дух», создавать оптимальные условия для труда и благоденствия подданных. Монарх входил в единую иерархию нации, пусть даже и занимая в ней верхнюю ступеньку, и лояльность подданных обуславливалась уже не только правильной религиозностью, но и ответной лояльностью им.

На этой почве и возник всем известный конфликт интересов: Его Величеству требуются деньги на очередную войнушку, смысл которой, в основном, в демонстрации его крутизны, казна пустеет быстро, Величество вводит новые налоги, подданные не готовы выбрасывать деньги на ветер, видят в этом нарушение неписаного «Общественного договора», и… делают главу государства на одну голову короче. Позже в Америке был сформулирован знаменитый лозунг: “No taxation without representation!”, что в переводе означает: Только кто налоги платит — тот решает, как их тратить.

Абсолютной монархии приходит конец. На место ее приходит монархия чисто декоративная — конституционная, или вообще республика. Но в том и другом случае реальной властью становится ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ. Не прямая, а вот именно представительная.

Прямая демократия существовала всегда. Сельский сход, городской магистрат, ремесленный цех жили по своим традиционным правилам, а в случае необходимости сами и реформировали их. Государева стража по дорогам разбойников ловила, но с дебоширами и хулиганами деревенского масштаба деревня разбиралась сама. В государевом суде могли (если захотят) тяжбы свои разбирать феодалы, а в городах судьи были свои. Такой же прямой демократией были и античные примеры — Афины, греческие колонии, доимперский Рим, «военная демократия» варваров — германских племен.

Но прямая демократия работает лишь в сообществах небольших, где люди знают друг друга и прекрасно разбираются в проблемах, по которым сообща принимают решения. В масштабе страны, где решения касаются большого количества людей, между собой незнакомых, может работать монархия, олигархия, аристократическая республика, доверие и взаимопонимание может возникнуть лишь в достаточно узком верхушечном кругу.

Представительная демократия немыслима в империи, провинции которой только и мечтают разбежаться, или в сословной монархии, где представления свой/чужой не определяются государственными границами, тем более несовместима она с догосударственным клановым родоплеменным обществом.

Только в обществе, где есть представление о «народе» или «нации», где даже незнакомые люди считают друг друга в какой-то мере «своими», возникает потребность в принятии решений от имени общества в целом.

Представительная демократия в истории связана только и исключительно с национальным государством. Национальное государство может быть или не быть демократическим, но в масштабе государства демократия может существовать только в государстве национальном. В этой связи интересно, в частности, рассмотреть вопрос о «еврейском и демократическом» государстве Израиль: еврейским оно может быть и не будучи демократическим, но вот демократическим, не будучи еврейским, быть не может.

Известная система разделения властей, сдержек и противовесов и т.п. объясняется в первую очередь тем, что личное знакомство всех обладателей прав чисто технически обеспечить невозможно и надо как можно надежнее прикрыть лазейки для всяческих махинаций. Состав выборщиков тоже не случайный: Портрет избирателя времен Французской революции выглядел следующим образом: обладатель имущества, постоянный налогоплательщик, гражданин Франции, выразивший свою поддержку власти публично. Фактически на начало XIX века лишь небольшое число граждан, а именно мужчины, могли принимать участие в выборах.

Обладатель имущества, налогоплательщик, естественно, мужчина, потому что в абсолютном большинстве случаев только он распоряжался имуществом семьи, за что с него и налоги спрашивали. Кстати сказать, в некоторых странах прямо или обходным путем в число выборщиков включали налогоплательщиц-вдов, зато в той же революционной Франции из него исключали мужчин, находящихся в личном услужении — с таких не стребуешь налога. Вот в этой рамке и следует рассматривать лозунг «Свобода, равенство и братство»:

Свобода предпринимательства (а то чем же платить?) и слова-печати-собраний (а то как же дебатировать, добиваясь выгодного компромисса?).

Равенство перед законом для всех (т.е. де факто уничтожение сословий)

Братство, которое ну конечно же образуется в результате такой всеобщей справедливости.

А как же всеобщее избирательное? Как же защита прав меньшинств? И вообще — прав человека?

Одну минуточку, сейчас разберемся.

* * *

Этих слов величие и славу
Никакие годы не сотрут:
Человек всегда имеет право
На ученье, отдых и на труд.
В. Лебедев-Кумач

Прежде всего, мало кто замечает, что за прошедший век значение слова «право» радикально изменилось. Когда французы в «Декларации прав человека и гражданина» писали о праве, например, на частное предпринимательство, они вовсе не имели в виду, что некий Жан может заявиться к начальнику с прошением назначить его, Жана, частным предпринимателем, и начальник обязан удовлетворить его просьбу. Нет, они понимали это так, что любой Жан может по собственному желанию основать любую контору по заготовке рогов и копыт, а начальство может запретить ему это только если обнаружит в его лице Великого Комбинатора. Напротив, приснопамятная Сталинская Конституция понимала право на образование отнюдь не как возможность беспрепятственно сидеть дома и учить Талмуд, но как требование к начальству, предоставить за казенный счет место за партой, право на отдых — как выплату отпускных, а на труд — не как возможность самостоятельно зарабатывать варкой борща или пошивом домашних тапочек, но только и исключительно — зачисление в штат с записью в трудовой книжке.

Значит, гражданин французской республики конца 18-го и СССР — начала века 20-го имели совершенно РАЗНЫЕ ПРАВА. И это отнюдь не исключение из правил. Со времен питекантропов права (и обязанности) человека определялись нравами и обычаями общества, в котором он живет.

В любом обществе обязательно существуют права гражданина, во многих они оформляются письменно, но вот что скрывается за красивой формулой: ПРАВА ЧЕЛОВЕКА? ООНовская «Декларация прав человека» есть просто усредненный список прав гражданина стран «Золотого миллиарда», т.е. для этих стран она является излишней, а для всех прочих — неосуществимой. Возможно, в момент принятия имелось в виду, что западная культура — самая правильная и все прочие обязаны со временем ее перенять, но ныне подобные иллюзии успешно себя изживают. Человек имеет права (и обязанности!) не потому, что относится к виду хомо сапиенс, но лишь поскольку является членом определенного сообщества, а перейдет в другое — так другие будут у него и права.

Еще интереснее модная нынче формула «Права меньшинств». Прежде всего — каких меньшинств? Если тех, кто по состоянию здоровья, возрасту или социальному статусу (например, вдовы в культурах Востока) прокормить себя не в состоянии, то об их правах, помнится, уже ТАНАХ печется, а до того соответствующую статью содержал кодекс Хаммурапи, демократии для этого не требуется. Если меньшинства национальные или религиозные, то наличие или отсутствие у них каких ни на есть прав совершенно не коррелирует с наличием/отсутствием демократии, оно определяется факторами иными. Эмигрировавшие из Франции гугеноты пользовались в монархическом Берлине 18-го века куда большими правами, чем китайцы в 19 веке в демократических США.

И наконец, меньшинства, ну, скажем… отклоняющего поведения, которое считают то нормой, то извращением, то непонятно чем: от левшей до гомосексуалистов через параноиков — далее везде. Так опять же, с демократией не рифмуется. Во множестве древних культур уважаемыми юродивыми, шаманами и пророками считают тех, кого в демократиях запирают в психушку, гомосексуализм по мнению древнегреческих военспецов способствовал повышению боевого духа, а в каком-то (не припомню каком) племени даже входил в состав ритуала инициации…

Конечно, борьбу за права — что меньшинства — что большинства — при демократическом режиме вести можно (иногда даже нужно), но он для этого — условие совершенно не обязательное. Столь же мало обоснованной является идентификация демократии (все равно — прямой или представительной) со всеобщим избирательным правом. В Афинах избирателями были только граждане (не рабы и не иностранцы), у германцев — воины, на русском сельском сходе — главы семейств, а в демократии представительной — налогоплательщики.

Но, может быть, превращение избирательного права во всеобщее и преувеличенное внимание к правам всякого рода меньшинств есть просто дальнейшее развитие идеи, заложенной в современную демократию изначально, творческое использование всех ее возможностей?

Разберемся.

* * *

А я скажу: по мне уж лучше пей,
Да дело разумей.
И. А. Крылов

Является ли всеобщее избирательное право развитием идеи выборной власти? Только если забыть, зачем нужна такая власть: для принятия решений ко благу сообщества в целом. Для демократии представительной это будут прежде всего решения, сколько налогов с кого собрать и на что их употребить. Значит, прежде всего ожидают люди от своего представителя знаний и опыта, умения предсказать и проследить результаты принимаемых решений как для страны в целом, так и для своего региона, профессии, традиции. Умения отстаивать свои интересы и идти на компромисс, отличать разумный проект от обещания луны с неба и т.п.

Но выбрать такого правильного кандидата способны только люди, что подобным опытом обладают сами, а приобрести его можно только управляя хозяйством, постоянно принимая самостоятельные решения, пусть даже в рамках ограниченности своего кругозора. И не заменят этого опыта ни развитый интеллект, ни доблесть боевая, ни даже самое неподдельное бескорыстие. Разумеется, голосуют за тех, кого уважают, но не станет хозяин — даже самый мелкий крестьянин или ремесленник — голосовать за того, кто известен исключительно своим благочестием, философскими изысканиями или любовью к животным, даже если вполне одобряет подобные пристрастия. Так зачем же и почему делать избирательное право всеобщим? Чтобы нехозяева не чувствовали себя обделенными? А почему они не чувствуют себя обделенными при покупке квартиры, не проверив лично расчет фундамента? Специалистам приходится доверять, обижаться не на что, дело совсем в другом.

Представительная демократия — форма государства, подходящая для общества, в котором первую скрипку играют ХОЗЯЕВА, т.е. свободные труженики, собственники своих «средств производства» — будь то лошадь с плугом или фабрика с машинами. Они сами решают, где брать сырье, кому и по какой цене продавать продукцию, ориентируются на рынке, но…

  1. Свободная конкуренция через череду кризисов приводит к разорению множества мелких и появлению небольшого количества крупных предприятий. На них за зарплату работают специалисты опытные в своем деле, но… не в проблемах рынка.
  2. Чем сложнее и запутаннее разделение труда между предприятиями, странами и регионами, тем быстрее власть закона вырождается во власть профессионалов-законников, готовых защищать интересы кого угодно, но… собственных интересов на рынке не имеющих.
  3. И наконец, «огни большого города». Распадаются мелкие общины, слабеют в мегаполисе связи между людьми, распадаются семьи. При вдовстве и сиротстве, старости, инвалидности, безработице не от кого ждать помощи, кроме государства, а государство — это чиновник, и власть его растет.

Отличить квалифицированного парламентария или министра от неумехи или попросту демагога может только квалифицированный избиратель, а процент таких избирателей в обществе все меньше и меньше. Например, кандидат А обещает мост починить, а кандидат В — цирк построить, так если мост еще совсем не обвалился, за кандидата А голосовать будет разве что местный фабрикант, которому важно сырье получить и продукцию вывезти, да еще владелец супермаркета, которому товар подвозить надо. А рабочие с фабрики и кассирши из супермаркета, у которых об этом голова не болит — абы зарплату получить вовремя — голосовать будут за В, который жизнь обещает сделать гораздо веселее, да и в телевизоре смотрится не в пример привлекательнее, а когда мост окончательно рухнет, не усмотрят никакой связи между своим голосованием и этим печальным событием. Один человек — один голос…

Понятно, что все решения В-кандидатов не могут быть ничем иным, как пиар-акциями, прочее их просто не интересует и они охотно передоверяют его бюрократам — неизбираемым, несменяемым и озабоченным только и исключительно своими интересами, состоящими, вопреки распространенному мнению, не в одних только взятках, но, прежде всего, в расширении своих полномочий и увеличении числа своих рабочих мест. Боевой лозунг бюрократии: «Отнять и поделить», — ибо даже если отвлечься от вопроса, сколько в процессе дележки к ее ручкам прилипнет, от нее полностью зависит, у кого и сколько отнять, кому и сколько уделить из награбленного, и использует она эту возможность для того, чтобы неустанно умножать число зависимых от ее щедрости и уменьшать число зазнаек, что норовят своим умом жить.

В-политики и бюрократы в равной степени заинтересованы в том, чтобы как можно больше людей жили на пособия, исправно голосовали за тех, кто их увеличивает, и обеспечивали работой тех, кто их раздает. Вот на это, а не на армию, полицию или инфраструктуру и будет уходить постоянно растущая часть бюджета, вот чем объясняется непрестанная «борьба с бедностью», и поиски новых «меньшинств». Последнее время все большую популярность приобретают мегапроекты типа «спасения климата» и прочего переливания из пустого в порожнее, которыми можно занять кучу дармоедов.

Ни империи, ни сословной монархии этническая пестрота не страшна, но с национальным государством дело сложнее. Пришельцы должны либо со временем привыкнуть идентифицировать себя с местными, перенять их язык, религию, мифы «общих корней», либо с неизбежностью стать гражданами второго сорта, не приспособленными к занятию определенных должностей (естественно — язык другой и привычки не те…). При любом кризисе — первые кандидаты на должность «врага народа», а на вражду враждой не ответить трудно.

Полного решения эта проблема, вероятно, не имеет, хотя в отдельных случаях ассимиляция оказывалась удачной (например — немцы в Америке), но… успешная ассимиляция какой-то этнической группы означает исчезновение нуждающегося в опеке и правозащите «меньшинства», и потому бюрократы и юристы всячески стараются предотвратить ее, создавая пособия, квоты и привилегии, надежно удерживающие подопечных от соблазна растворения в обществе и создающие у них непоколебимую уверенность, что «им положено» по факту рождения в правильной расе.

А теперь вспомним, как свободу и равенство понимали на заре представительной демократии, и обнаружим, что современное «развитие» их-то как раз и аннулирует: никакой гешефт без начальственного дозволения не откроешь, никаких мнений, отклоняющихся от политкорректной «генеральной линии» не смеешь публиковать, карьерные возможности официально напрямую зависят от сословного происхождения, остаются, разве что, расплывчатые мечты о «братстве».

Детский вопрос: долго ли просуществует государство, в котором «чужим» быть выигрышнее, чем «своим» и бездельничать выгоднее, чем работать? Власть пиар-политиков, юристов и бюрократов лишает представительную демократию всякого смысла и в итоге разрушает страну. Последнее время это начинают замечать даже самые малограмотные обладатели всеобщего избирательного права. Люди, что десятилетиями не ходят голосовать, не без основания считая бессмысленным и скучным занятием, разбираться в хитросплетениях пиар-технологий в надежде выудить из них хоть какую-нибудь связь с реальностью.

Но серьезность повседневных проблем достает даже их, и они пытаются голосовать за тех, кто обещает вместо СО2 отлавливать нелегальных иммигрантов, жизни граждан защищать вместо прав террористов и перестать раздавать привилегии за красивые глаза.

Поэтому под всевластье чиновников срочно подводится новая теоретическая база: отныне демократия означает принятие основных решений не большинством уполномоченных лиц, но исключительно носителями правильной идеологии, которую они призваны прививать несознательному быдлу.

Если, например, закон со времен Древнего Рима настаивает на «презумпции невиновности», а попросту не пойман — не вор, то для обвинения мужчины в изнасиловании, совершенном 40 лет назад, доказательств не требуется, достаточно заявления дамы, даже если она честно сознается, что не очень-то помнит, он это был или не он, поскольку в тот драматический миг была мертвецки пьяной.

Если всеобщее избирательное право гласит: один человек — один голос, но очень нужно получить «правильный» результат, можно запретить требовать на избирательном участке удостоверение личности и дать одному человеку голосовать хоть десять раз. А еще можно один раз лично — один раз по почте, или пару сотен конвертов по почте отправить от имени граждан, имя-фамилию которых на соседнем кладбище с памятников списали.

Если во всяческих конституциях читаем про равенство перед законом, невзирая на расу, национальность и вероисповедание, то понимать это надо как оправдание черного грабителя за цвет кожи и мусульманина, убившего женщину по шариату за поругание чести семьи. На учебу и работу зачислять отнюдь не по пригодности, но по квотам для индейцев и гомосексуалистов.

Возможно, при таком раскладе, идеологи «прав человека» не так уж неправы, утверждая, что национальное государство себя исчерпало. Правда, они при этом обычно имеют в виду отмену границ и переход к некоему «всемирному правительству», но его перспективу можно не обсуждать — достаточно пристально взглянуть на современную ООН, а также вспомнить, чем кончили соискатели мирового господства под девизами: «Наш лозунг — всемирный Советский Союз» и «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир».

Распад государств и даже целых цивилизаций в истории уже случался, результатом мог быть чужеземный захват (военный или мирное заселение), вымирание с опустошением и т.п. Даже если учесть, что представительная демократия — не единственная возможная модель национального государства, что начиналось оно как абсолютная монархия или имперская провинция (например, Чехия в рамках Австро-Венгрии), что может быть диктатурой (например, Латвия между двумя мировыми войнами) или олигархической авторитарной республикой (как Израиль), возможно, есть еще какие-то варианты, но не уверена, что какая-нибудь из этих моделей позволит на самом деле отстранить от власти бюрократию и ее союзников, тем более что чиновники и «правозащитники» добром, конечно, не уйдут, они вам, слава Богу, не какой-нибудь Пиночет.

* * *

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги —
Значит скоро и нам уходить и прощаться без слов.
По нехоженым тропам протопали лошади, лошади,
Неизвестно к какому концу унося седоков.
В. Высоцкий

Главный успех, уже достигнутый бюрократией и ее союзниками в борьбе за увековечение своего господства — направление дискуссии в чисто юридическое русло: демократично это или не демократично, подчинять законодательную власть власти судебной (как в Израиле), или, наоборот — судебную подчинять исполнительной (как произошло в Германии после беспорядков в Хемнице в 2018 году). Все зависит от того, в какой именно из ветвей власти в данный момент прочнее позиции чиновников, а жонглирование юридическими терминами без труда представит, будто гораздо демократичнее именно этой ветви позволить подмять под себя все остальные.

Одним из самых действенных средств подрыва популярности непокорных является пропагандистская кампания по известному методу: Друзьям — все, врагам — закон.

Кто же в Израиле не делает и не принимает подарков от тех, с кем его связывают деловые отношения? Помню, в разделе «происшествия» прочла раз заметку об аресте недобросовестного санитара, обижавшего находящегося в коме подопечного, и жалобы родителей пострадавшего: «А мы-то ему ко всем праздникам подарки, а он-то нам вместо благодарности…». Но когда подарки принимает Нетаньягу… О, это меняет дело!

Какой же медиамагнат в Америке когда соглашался, в свое шоу принять красотку, отказавшуюся пройти кастинг на диванчике в его кабинете? Какая из девиц, стремившихся на широкий экран, не знала заранее, что придется заплатить эту цену? Но когда оказывается, что имя магната Дональд Трамп… О, это меняет дело!

В какой же из политических партий Германии не найдете вы если не бывших нацистов (те уже, понятно, по возрасту вышли в тираж), но наследников их принципов и взглядов на жизнь, ну, как минимум, антисемитизма (сравн. не так давно «вышедшего из шкафа» Гюнтера Грасса), особенно в партии «зеленых» — не продохнешь. Но если одна из партий оказывается противоиммигрантской «Альтернативой для Германии»… О, это меняет дело!

А если это не помогает? Если несознательное быдло не желает ни углубляться в юридические тонкости, ни считать непростительным грехом шампанское, сигары, страдания недотрог с сорокалетним стажем и отказ признать родного деда людоедом за то, что в армии служил, то результаты выборов ведь и подправить можно. Взять, например, да и завезти ночью на избирательные участки пару-другую свеженьких запечатанных урн с соответствующим наполнением. Не в том вопрос, как голосовали, а в том, как подсчитано.

Но если и это не сработает, тогда остается одно: выйти на баррикады. Тем более, что проделать это можно с комфортом, обеспечив благожелательное невмешательство полиции и засчитав демонстрацию госслужащих как рабочее время с соответствующей оплатой. Неплохо также тонко намекнуть военнослужащим, что участие в политических демонстрациях отныне не является нарушением устава, зато неучастие в объявленной всемогущим профсоюзом забастовке — определенно нарушение дисциплины с возможными последствиями… А если и этого не хватит, можно устроить уже настоящий погром (как в США), приговаривая елейным голосом СМИ, что это-де «в основном мирные протесты».

Но главный-то козырь, конечно, не все эти хитрости. Главный козырь нынешних власть имущих — разобщенность обладателей «всеобщего избирательного», не приученных своим образом жизни прослеживать последствия красиво звучащих решений. Всем давно известно, что отнимает Бог у человека, которого задумал наказать, вероятно, и с сообществом поступает Он не иначе.

Ну что ж, что имеет начало — имеет и конец, национальное демократическое государство тоже не исключение из этого правила. Вполне возможно, что место «мы» национального в умах людей займет какое-то другое «мы», какого мы сегодня и представить себе не можем (не надо только ожидать от него рая земного и полной бесконфликтности), но…

Жаль только, жить в эту пору прекрасную
Уж не придется ни мне, ни тебе.

Print Friendly, PDF & Email
Share

Элла Грайфер: Все наоборот: 12 комментариев

  1. А.В.

    Mожет быть и правда, что для уважаемой Эллы история Израиля не интересна?
    Может, ей интересна история, когда в стране Лебедева-Кумача было Новгородское вече?
    Не похоже, судя по рифмованным ориентирам.
    Подождём однако, может кинет М.Носовский ссылочку на Травина, появятся другие ориентиры-тиры-иры… Подождём под дождём подождём, не привыкать.

  2. М. Носоновский

    Недавно прочитал хорошую статью Дмитрия Травина о том, чего не понимали демократы 1990х и какие допустили ошибки. По его мнению, экономику они как раз хорошо понимали, но не понимали устройство общества — преувеличивали рациональность избирателя и преувеличивали опасность революций и «социальных взрывов». В том, что демократия эффективнее диктатуры — сомнений мало, это показывает вся мировая история. Но при демократии избиратель вовсе не всегда рационально анализирует программы кандидата и выбирает самую лучшую для себя. Совершенно нормально, что избиратель зачастую иррационален, идет за демагогами-популистами, руководствуетася стереотипными лозунгами, мифами и принятыми в его среде маркерами.

    Демократию создают не столько выборы (не важно, прямые или представительные) и даже не права меньшинств, а сменяемость власти. Другими словами, в демократических странах — власть законов, а не людей.

    1. Элла Грайфер

      1. А не кинете ли ссылочку на статью Травина? Была бы вам благодарна.

      2. Демократия эффективнее диктатуры в современном индустриальном и постиндустриальном обществе, но не там, где общество совсем другое: клановое, как у «палестинцев» или крепостническое, как в России. А если вы имеете в виду эффективность экономическую, так для несовременных обществ она — не главный приоритет.

      3. В недемократических обществах, строго говоря, тоже власть законов, просто законы — другие (причем, зачастую, не письменные). И сменяемость тоже не исключается, просто одно из важных преимуществ демократии — сменяемость без резни.

      4. Иррациональность избирателя свойственна не всякой демократии, а только демократии в МАССОВОМ обществе, где распалась общинная структура.

  3. Геннадий К

    Спасибо Автору за глубокий анализ связи экономических, национальных и политических мотивов. Не часто приходится читать лишенный мистических рассуждений о «предопределенности» очерк истории.
    Но за пределами истории начинается поиск ответа на вопрос о носителях зла в настоящем.
    …И дальше Автора понесло. Враг рода человеческого найден – бюрократы, потакающие несостоятельному экономически и политически электорату. Равенство избирательных прав при такой ситуации разрушительно для блага всех, потому что влияние самодеятельных слоев уменьшается, истончается база благосостояния.
    Возразить тут можно только то, потребительское общество чувствительно к уровню покупательной способности населения. Одаривать можно лишь временно – с неизбежными и скорыми нарушениями логистики товарно-денежных отношений. Никакое влияние «бюрократов» не изменит их базу и потребность в дееспособном потребителе и производителе благ.

    1. Элла Грайфер

      потребительское общество чувствительно к уровню покупательной способности населения. Одаривать можно лишь временно – с неизбежными и скорыми нарушениями логистики товарно-денежных отношений. Никакое влияние «бюрократов» не изменит их базу и потребность в дееспособном потребителе и производителе благ.

      А насколько «скорыми» могут быть эти нарушения? Отдельные вспышки наблюдаются уже сейчас — типа финансовый кризис 2008 года или фактическое «разоружение» НАТО в Европе — но чтобы все эти ручейки сошлись в едином море, все-таки время требуется.

  4. Элла Грайфер

    перейти в сферу, где подавляющее большинство граждан «приучены своим образом жизни прослеживать последствия»

    К сожалению, не уверена, что такая сфера сегодня существует в природе. Что большинство граждан действительно понимают, чем власть закона отличается от власти законников.

    1. Benny Blus

      Элла Грайфер 03.05.2023 в 16:39
      ===
      Я говорю о тех действиях сторонников «власти либерально-прогрессивной бюрократии», которые делает МНОГИМ гражданам СИЛЬНО БОЛЬНО и которые воспринимаются людьми Западной цивилизации и Израиля как ОЧЕНЬ НЕСПРАВЕДЛИВЫЕ.

      Два наиболее интересных примера:

      1) в Америке недавно Гленн Янгкин стал губернатором Вирджинии потому, что подавляющее большинство республиканцев и многих демократов СИЛЬНО достали вокнутые попытки натравить ФБР на родителей школьников, которые публично выражают своё недовольство тем, что вокнутые учителя и бюрократы манипулятивно подталкивают их детей поменять пол или секс-ориентацию.

      2) в Израиле судейско-прокурорские шантажом шитья дел заставили Ариэля Шарона сделать «размежевание» в 2005-ом году — а в результате весь Израиль получил Вторую Ливанскую и все прелести власти Хамаса в Газе.

      Но условные сторонники «власти народа» Израиля в очередной раз(!!!) НЕ захотели стать сторонниками «власти Закона» — и они выбрали Нетаниягу с его демагогией националиста-популиста (пустая говорильня про Основной Закон о «национальном государстве еврейского народа» и про «судейскую реформу с целью вернуть суверенитет народу»).

  5. Benny Blus

    ОЧЕНЬ интересная и хорошо аргументированная статья о глобальных закономерностях развития Западной цивилизации и «прилипшего» к ней Израиля.

    По упомянутым в статье причинам я тоже глубоко убеждён, что Западные демократии (и Израиль) сейчас активно само-разрушаются и/или трансформируются в что-то принципиально новое. И в переходном периоде обязательно будут очень глубокий раскол в обществе, тяжелейший кризис и войны: внешние, а наверное и гражданские.

    Но я бы хотел добавить к этой статье (и обсудить с автором) два моих вывода, которые я объясню в отдельный постах.
    По-моему это очень важные выводы: общество до них уже почти созрело — и они способны вместо само-разрушения создать что-то новое и лучшее.

    1. Benny Blus

      Вывод номер 1: это дополнение к следующим выводам автора:

      Элла Грайфер: «Главный успех, уже достигнутый бюрократией и ее союзниками в борьбе за увековечение своего господства — направление дискуссии в чисто юридическое русло: демократично это или не демократично, подчинять законодательную власть власти судебной (как в Израиле), или, наоборот — судебную подчинять исполнительной (как произошло в Германии после беспорядков в Хемнице в 2018 году). Все зависит от того, в какой именно из ветвей власти в данный момент прочнее позиции чиновников, а жонглирование юридическими терминами без труда представит, будто гораздо демократичнее именно этой ветви позволить подмять под себя все остальные. …
      … Главный козырь нынешних власть имущих — разобщенность обладателей «всеобщего избирательного», не приученных своим образом жизни прослеживать последствия красиво звучащих решений.
      »
      ===
      Сейчас, и в национальном демократическом государстве вроде Израиля и в представительной демократии вроде США и Канады, глубокий раскол в обществе он между условными сторонниками «власти бюрократии» (обязательно либерально-прогрессивной) и условными сторонниками «власти народа / нации».

      Это очень плохо. Надо обязательно уйти из «направление дискуссии в чисто юридическое русло» и перейти в сферу, где подавляющее большинство граждан «приучены своим образом жизни прослеживать последствия».

      Для этого условными сторонниками «власти народа / нации» надо стать сторонниками «власти Закона», притом обязательно на основе иудео-христианской моральной системы.

      НЕ обязательно одинакового закона для всех категорий граждан (и тем более не-граждан), но обязательно равного закона для всех внутри чётко обозначенной категории (это самое слабое место сторонников «власти бюрократии», у которых всегда «друзьям — все, врагам — закон»).

    2. Benny Blus

      Вывод номер 2:

      Сторонники «власти закона на основе иудео-христианской моральной системы» должны отстоять свою свободу на местном уровне: религиозные общины (это ОЧЕНЬ ВАЖНО), местные органы власти, политические партии, общественные организации / больницы / школы / университеты и т.д. — и просто масса семей и индивидуумов, которые будут СПОСОБНЫ ЗАЩИТИТЬ СЕБЯ И СВОЙ «МАЛЕНЬКИЙ МИР» от вторжения ценностей и власти либерально-прогрессивной бюрократии, за которой стоит вся мощь государства и наверное большинство граждан.

      Это супер-важно и как само-цель в рамках иудео-христианской моральной системы — и это ОСОБЕННО важно как средство в назревающем остром конфликте, в котором каждая сторона раскола попытается сломать другую сторону (потом наверное будет некий синтез, но это потом).

  6. Zvi Ben-Dov

    Колесо крутило белку,
    А об рыбу бился лёд,
    Тузика порвала грелка —
    Вот какой наоборот…

    Это моё впечатление от статьи в виде четверостишия, но написано хорошо 🙂

  7. Сэм

    Читая исторические открытия уважаемой Эллы и приводимые ею примеры, складывается впечатление, надеюсь, что ошибочное, что для неё история нашего народа просто не существует.
    Или не интересна.
    P.S.
    Очень мало знакомый с политической ситуацией в сегодняшней ФРГ хотелось бы узнать, или от автора, или от живущих в ней, про «наследников нацичтов» в сегодяшней СДПГ.
    Заранее благодарен

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.