ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Страсть Вейцмана была частью его силы. Он был страстным человеком и не только в политике. Страстность, которая отчаянно выражалась в отношении общества, женщин и любви. Биограф Бен-Гуриона Михаэль Бар-Зохар вспоминал, что через пять лет после того, как тот овдовел, он спросил Давида, скучает ли он по Поле. Тот ответил, что он всю жизнь любил только одну женщину — Рахель.

Сёма Давидович 

СЕМЬЯ, ЖЕНЩИНЫ
первых президента и премьер-министра Еврейского государства^[1]

Такие две непохожие пары: Хаим и Вера, Давид и Поля.

Стройная изящная Вера Хацман была так же непохожа на крепко сложенную, невысокую круглолицую очкарика Полину Мунвейс, как представительный учёный Хаим Вейцман не был похож на невысокого^[2] лидера рабочих Ишува Давида Бен-Гуриона, похожих друг на друга — внешне — только ранней лысиной.

***

«Я сидела в студенческой компании за обеденным столом, когда вошёл высокий человек, произведший большое впечатление, с красивым и привлекающим внимание лицом, почти совсем лысый, несмотря на свою молодость — ему было тогда 27^[3] лет — и, поставив одну ногу на стул, начал с кем-то разговаривать. Он был бледнолицым, уверенным, страстным, очень тощим, но спокойным, в его глазах был слабый иронический блеск, смешанный с глубокой трогательной грустью, и все бремя еврейского мира, казалось, покоилось на его плечах. …Его внешний вид и аура призвания и преданности, которая его окружала, пробудили мое сердце. Я спросила одного из своих друзей, кто это был «Ах, просто еврейский интеллигент», — пробормотали в ответ.»

Так вспоминала приехавшая в Женеву из Ростова изучать медицину Вера Хацман свою первую встречу в ноябре 1900 года с Вейцманом в женевском еврейском клубе, куда пришла, чтобы пообедать со скидкой. Младше Хаима на 7 лет, она родилась в 1881 году в семье николаевского солдата, кантониста, оставшегося евреем, участника Крымской войны — её родившийся в Англии внук сказал бабушке: «Но ведь он сражался на неправильной стороне!» — и занявшийся в Ростове торговлей одеждой. Её мама, Феодосия, была родом из Воронежа, вышла замуж пятнадцатилетней, была младше Исаака на 25 лет. Вера воспитывалась во французском детсадике, выросла на русской культуре, — через много-много лет она, вдова Первого Президента Израиля, написала, что её любимые поэты Пушкин, Лермонтов и Некрасов — не знала иврита и ничего не слышала про сионизм.

После окончания её учёбы и через 6 лет после начала «отношений», в синагоге Сопоты состоялась их свадьба. Были только отец, мать и старшие сестра и брат Хаима, Верины родные приехать не смогли — билеты из Ростова были слишком дороги.

Позже Хаим и Вера в Англии оформили гражданский брак, манчестерский раввин определил, что религиозный брак не может быть до гражданского, и они поженились в третий раз.

В самом начале их совместной жизни, в своём первом письме в 1901 году Хаим, вспоминала Вера, написал ей: «Личная жизнь не должна мешать исполнению общественного долга.»

Всего же Хаим написал Вере около 1200 писем, он обращался к ней: Верочка, она к нему: Хаимчек.

Медовый месяц молодые провели в Кёльне, где проходила Сионистская конференция. Вейцман вспоминал:

«… однажды утром вернулся в пять часов с большим букетом цветов и корзиной, полной персиков, в качестве мирного предложения. В этом не было необходимости, но на сердце стало легче, ведь это был наш медовый месяц.»

У них родилось два сына, оба в Англии — первенец, Бенджи, Бенджамен — в июне 1907 года в Манчестере, в ноябре 1917 года в Лондоне — Майкл, Михаэль. Старший сын в результате поселился в Ирландии и стал молочным фермером, младший, капитан RAF^[4] Михаэль Озер Вейцман 11 февраля 1942 не вернулся с боевого задания по поиску немецких подлодок в Бискайском заливе. Его имя занесено в перечень пропавших без вести лётчиков на военном мемориале в Beaurains во Франции.^[5]

В Манчестере Вера после двух лет подготовки получила лицензию и стала работать куратором государственных клиник для беременных женщин и младенцев. Она стала второй женщиной-врачом в Манчестере, её умение устанавливать связи в обществе очень пригодилось Хаиму, когда они переехали в столицу. А ещё в Манчестере на чаепитии у директора женской клиники, где работала Вера, Вейцман познакомился с Чарльзом Скоттом — влиятельнейшим владельцем и редактором, на протяжении 57 лет, газеты Манчестер Гардиан (Manchester Guardian), сегодня просто Гардиан. Он стал большим сторонником сионизма и очень помог, благодаря дружбе с Ллойд Джорджем, провозглашению через 3 года Декларации Бальфура.

У Веры есть и другая заслуга перед сионизмом. В начале 1913 года Вейцман получил предложение переехать в Берлин и возглавить один из отделов Сионистской Организации. Разочарованный и разозлённый неполучением профессорской кафедры в университете, Вейцман был склонен согласиться. Помешала Вера. Она написала в своих воспоминаниях:

Возможно, впервые в моем браке я настояла и отказалась поехать в Германию. Кроме моего неприятия немецкого verboten^[6], я была не готова в 3-й раз получать разрешение на медицинскую деятельность. Но главное, я не могла смириться с мыслью, что Хаим должен будет отказаться от занятий своей любимой химией, чтобы стать оплачиваемым сионистским работником. «Наш путь в Эрец-Исраэль никогда не пройдёт через Берлин». Хаим 3 недели не разговаривал со мной. Сегодня мне страшно себе представить, что бы стало с нами после прихода Гитлера к власти.«

… В 1952 году, когда Вейцман стал совсем плох, Вера фактически служила исполняющей обязанности президента.^[7]

***

5 декабря 1917 года Давид удивил своих товарищей по «Поалей Цион», объяснив опоздание на встречу с ними тем, что утром он женился. Тем утром в муниципалитете Нью Йорка Давид Бен-Гурон оформил свой брак с Полиной Мунбейз. Ни друзей, ни родственников не было, Полина пошла в гинекологическую больницу, где она работала медсестрой, он — на встречу с товарищами по партии.

Вечером, как всегда, Паула вернулась в свою квартирку, которую снимала вместе с подружками, а Бен-Гурион вернулся в свою, где его ждал Бен-Цви.^[8]

Ему было 31, ей 27, и она была ниже Давида. (Сегев пишет, что согласно американской записи регистрации населения, Поля родилась в 1890 году. В её израильском теудат зеуте был записан 1892 год.) В тот день Давид поместил в газете Der Yiddisher Kempfer свадебное объявление на иврите. Имя жены он записал как פנינה (Пнина), а в скобках написал: Паула^[9]. Но до конца жизни Поля всегда оставалась Полей. Ни торжества, ни медового месяца не было, корзины с персиками тоже.

Ведущий биограф Бен-Гуриона Бар-Зохар написал:

Она… была среди немногих, кого Бен-Гурион не смог победить. Все его усилия научить ее правильному ивриту, заинтересовать в сионизме, сменить имя с Паулы на Пнина были бесполезны. Она оставалась Полей до своего последнего дня»^[10]

Рахел Янаит (за которой он ухаживал в Иерусалиме, но которая предпочла его товарища Ицхака Бен-Цви, за которого и вышла замуж в следующем году) он написал в извиняющемся тоне о своем браке: «Не удивляйся слишком сильно — мне придется вернуться иным человеком, уже не хозяином самому себе», не упомянув при этом ни имени своей жены, ни каких-либо подробностей о ней. В своём дневнике 5 декабря Давид написал «Сегодня я взял жену«.^[11]

Когда они встретились, Поля, как и Вера, не имела понятия о сионизме, она считала себя последовательницей анархистки Эммы Гольдман. Шимон Перес вспоминал, что Поля говорила ему, что если бы захотела, то могла выйти замуж за Льва Троцкого. Когда он (Перес) спросил об этом Бен-Гуриона, тот объяснил, что однажды Поля пошла послушать выступление революционера и, вернувшись сказала, что влюбилась в него.^[12]

Она не знала иврита, Давид в то время ещё не овладел английским, и они общались на идиш.

Бен-Гурион писал о ней в своих мемуарах:

«…Она родилась в России, в Минске, в богатой семье, все сыновья которой эмигрировали в другие страны. Ее отец был богат и посылал ей деньги на обучение медицине, но когда он умер, семья обеднела, и она не могла больше продолжать учебу в университете«…[13]

На самом деле, как пишет израильский историк Йоси Гольдштейн, её отец был галантерейным лавочником в Минске, в университете она не училась, а специализировалась на акушерстве несколько месяцев в еврейском родильном доме в Нью-Йорке…^[14]

Историк Анита Шапира писала:

«Он стал делом её жизни: забота об его благополучии, уход за ним были для нее первыми и главными задачами… Она приучила его купаться, чистить зубы, менять бельё. Это обычаи, которые были приняты в американском медицинском учреждении, но не распространены среди олим из Восточной Европы». ^[15]

Ализа Гринбаум приводит строки Бялика:

Спрячусь под твоим крылом
И у меня есть мать и сестра,
И пусть твоя грудь будет моим прибежищем
Для молитв, что шептал вчера.

(Перевод автора статьи)

Перед женитьбой Давид предупредил Полю, что они будут жить в далёкой маленькой стране, где нет ни электричества, ни газа. Через полгода он оставил Паулинку, как он тогда звал свою молодую, беременную жену, и направился в Канаду — он записался в Еврейский легион.

Она обращалась к нему «Бен-Гурион» и писала ему в армию 3 письма в неделю на английском, он ей отвечал на идише:

 «Снова мне, как мальчишке, как последнему дураку, кажется, что я люблю тебя в первый раз, я ищу твои губы, твои руки, я жажду прижать тебя к себе, обхватить горящими руками, встать рядом с твоим ложем, склониться над тобой и целовать, забыв все на свете, кроме тебя; как тогда, в твоей девичьей постели, я хочу любить тебя и наслаждаться этой взаимной любовью — сплетеньем тел, поцелуем, единым ритмом сердец».^[16]

В сентябре в Нью Йорке родилась их старшая дочь Геула, Поля написала Давиду в Египет, куда он прибыл со своим 39-м батальоном Еврейского полка: «хотя малышка и похожа на тебя, она очень красива». Через много лет она сказала, что самым радостным днём в её жизни был день рождения Геулы^[17]. Они воссоединились в ноябре 1919 года. Поля и Геула прибыли в Палестину, Давид организовал Поле фальшивое свидетельство жившей до войны в Палестине и купил им билеты в каюту 1-го класса за $900^[18]. В 19 лет Геула вышла замуж за Эмануэля Бен-Элиэзера, сына известного писателя и журналиста Моше Бен-Элиэзера, и преподавала в начальной школе.

В августе 1920 года в Лондоне, куда Поля приехала вместе с Давидом — он участвовал в конференции сионистов и тогда впервые встретился с Вейцманом — родился Амос. Он станет заместителем Генерального директора полиции (и будет руководить охраной Кнессета 7 января 1952 года во время попытки оппозиции во главе с Менахимом Бегином его штурмовать, чтобы помешать одобрению соглашения с ФРГ о репарациях), а потом Гендиректором текстильной фабрики. Амос женится на ирландской христианке Мэри Геллоу, Бен-Гурион, которому Мэри очень понравилась, организовал ей срочный гиюр с помощью американского реформистского раввина, но ни Поля, ни раввинат в Эрец Ираэл, её еврейкой не признали, и она прошла ортодоксальный гиюр.

Позже Давид отправил Полю вместе с Геулой и Амосом в Плонск к отцу. Ей там не понравилось, она жаловалась на «сырую комнату», на грязную питьевую воду, на плохие санитарные условия, а также просила нанять горничную.

С годами отношения не улучшились, когда отец решился в 1925 году совершить алию, Давид отказался ему помочь с работой, но тот в возрасте 68 лет нашёл работу клерком в строительной фирме Солел Боне в Хайфе. Авигдор жил со своей дочерью Ципорой в Хайфе, Давид и Поля праздновали Лейл Седер со всей большой семьей только один раз. Алию не совершила только любимица Давида его племянница Шейндел. Он предложил ей вначале завершить учёбу, и она стала единственной из ближайших родственников, погибших в Шоа.^[19]

…Геула вспоминала: «Мы росли, как при безотцовщине». Даже будучи вместе с семьей, он не находил времени для детей, а Поля, лишенная развлечений, приятно разнообразивших её жизнь в Америке, погрязла в домашних хлопотах. Самому же Бен-Гуриону было не до отдыха: в его записных книжках за 1922–1923 годы есть только одна запись о прогулке с Полей.^[20]

И ещё. Геула вспоминала, что мама всячески препятствовала её общению с отцом — она хотела, чтобы он был только её. Но вот его младшая и любимая дочь Ренана, родившаяся в марте 1925 года в Палестине и ставшая профессором микробиологии тель авивского университета, вспоминала отца как семейного человека, который мыл посуду после еды и выгуливал собаку. «Я помню, как он мыл мне голову и кормил меня, когда я была маленькой«^[21].

Их многолетняя домработница Джибли вспоминала, когда уже взрослой Ренана приходила навестить отца, то прежде она шёпотом справлялась у неё, где находится её мать, и когда та выясняла, что Поля в одной из задних комнат, Ренана быстро взбегала по лестнице прежде, чем мать могла бы её задержать.^[22]

В 1940-х годах Поля сказала друзьям семьи, что муж потерял к ней интерес, предпочитает ей других женщин и что для нее лучше покончить с собой. Они посоветовали ей больше интересоваться его работой и общественной жизнью и таким образом вернуть его любовь…

Многолетняя любовница Давида Ривка Катценельсон написала, что «Поля служила ему как преданная собака». Она пыталась контролировать приход посетителей в дом к мужу, даже если были заранее приглашены, и пыталась вначале выяснить, зачем они пришли, а когда они спускались из его кабинета спрашивала, что он им сказал.^[23]

С годами их отношения изменились, постарев, Давид стал всё больше  зависеть от Поли, и всё больше выглядел привязанным к ней.^[24] Его секретарь Ицхак Навон вспоминал, что, приезжая в Сде-Бокер, он видел, как Давид дремал, положив голову ей на колени, а она его нежно гладила по голове.^[25]

Паула умерла 29 января 1968 года. Пятьдесят один год они были вместе. По его просьбе Бен-Гуриона похоронили рядом с Полей вблизи Сде Бокера.

***

Ни Хаима, ни Давида, однолюбами назвать было никак нельзя. Когда Хаим в 1897 году встретил Веру, у него была невеста София Гецов, студентка-медичка, старше его на два года, раньше — подруга и невеста Моцкина — и активная сионистка, на II Сионистский конгресс в следующем году они поехали вместе. Друзья Вейцмана во главе с Моцкиным устроили «товарищеский суд» и потребовали от него жениться на Софье, а потом развестись с ней, чтобы сохранить честь той, кто прожила с Хаимом не один год как жена с мужем. Вейцман отказался.

Софья так и не вышла замуж, на V Cионистском конгрессе в 1901 году она потеряла сознание, когда Вейцман и Вера вместе вошли в зал. В 1925 году она стала профессором патологической анатомии в Еврейском университете, первая женщина-профессор в Палестине.

В молодости Вера, встретившись с Хаимом, характеризовала своего будущего мужа — «страстный». Главной его страстью был, конечно же сионизм, но и не случайно Вера написала ему: «Хеймчик, не позволяй своему слабому характеру взять верх над собой, нигде не задерживайся. Всегда помни, что Верочка с нетерпением ждет тебя».^[26]

Историки Моти Голани и Иегуда Рейнхарц в книге האב המייסד («Отец-основатель») написали:

«Страсть Вейцмана была частью его силы. Он был страстным человеком и не только в политике. Страстность, которая отчаянно выражалась в отношении общества, женщин и любви. Он был хронически влюблен, но старался с большим уважением относиться к каждой знакомой женщине. Не относился ни к кому как к объекту.^[27]«

Ализа Гринбаум называет некоторых его женщин:

Кристина Морган, молодая женщина из привилегированной бостонской протестантской семьи, ученица знаменитого швейцарского психолога и психиатра Карла Юнга, была художницей, рисовавшей сны и видения. Вместе с другим ученым она разработала психологический тест под названием TNT (Тест на восприятие темы), который принят до сих пор. Позже она лечила, как психолог, сына Вейцмана Бенджи, страдавшего психическими расстройствами во время учебы в университете.

Они познакомилась в Нью Йорке на ужине по сбору средств на создание Еврейского университета. Она была поражена его интеллектом, его поразила её красота и молодость — ему было 46, ей — 23, сексом они занимались в ее квартире. Хаим пообещал развестись с Верой, Кристина — со своим мужем и пройти гиюр. Она заказала билет на корабль, чтобы плыть с Хаимом в Британию, но тот внезапно исчез, вернувшись в Лондон к Вере и двум сыновьям. При этом он не хотел отказываться от отношений, возможно, чтобы сохранить их на время пребывания в Америке. Когда Кристина вместе с мужем собралась в Париж, он предложил встречу, она ответила. «Друг мой, позвольте мне сказать, насколько важно для меня называть вас так? Вы мне очень много дали, я благодарю вас, мой друг, я не могу передать вам, как сильно я жду встречи с вами и госпожой Вейцман в Париже«.^[28]

Другой роман был с Леони Ландсберг, женой крупного сионистского активиста, что не помешало ему завязать с ней роман за его спиной. Очевидно Вера подозревала об увлечениях мужа, Хаим ей написал:

…Если тебе иногда кажется, как ты говоришь, что я склонен ко флирту, это ни в коей мере не умаляет моей любви к тебе, которая находится в центре моего сознания и существования. … тебе разрешено флиртовать с кем угодно. Только я запрещаю тебе встречаться с Великим герцогом, которому скучно в Каннах»^[29]

В 1925 году Вере надоело его поведение, и они расстались. В конце концов Хаим извинился и пообещал изменить свой образ жизни, и они вернулись к совместной жизни. Кое-что об их отношениях можно узнать из его письма, отправленного в том году:

«Моя дорогая Верочка, … ты не должна ни на минуту сомневаться в том, что я тебя безмерно люблю, уважаю и ценю. Я спрашиваю себя, много ли сейчас пар, которые наслаждаются такой гармонией, пониманием и признательностью. Недавно из-за причин, от нас не зависящих, мы оба оказались в трудном положении, и я признаю, что в особенности я, поддались этим обстоятельствам, и в результате в нашу жизнь вошел тот фактор, о котором ты правильно писала в своем письме. Поэтому я решил прийти в себя, позаботиться об улучшении моего здоровья, и ты увидишь, родная, что опять все будет хорошо, и я снова осчастливлю свою Верочку. Через 20 дней исполняется 19 лет с момента нашего брака, и прошло почти 25 лет с тех пор, как мы впервые встретились. Мы отметим этот день вместе, и это положит конец печального интермеццо, и все будет как было.»^[30]

…Но самым известным увлечением Хаима стала знаменитая актриса театра «Габима» Хана Ровина, которая была моложе его на четырнадцать лет, и которую он впервые увидел на сцене в Нью Йорке. После спектакля Вейцман отправился в отель, вытащил из чемодана коробку с цитрусовыми из Палестины, которую вез через океан, чтобы подарить родственникам, и… отправил эту коробку Ровиной, приложив записку с предложением встретиться через два дня.^[31]

Сохранились его письма Хане:

«Дорогая моя, я от всего сердца благодарю Вас за чудесное поздравление. В четырех маленьких словах Вы сказали все, что можно было сказать, и что мне так хотелось от Вас услышать. Я ушёл от Вас с грустью, мне стыдно, что я ухожу, окруженный уютом и любовью многих, а Вы остаётесь одна, грустная, бледная; и Ваша чудесная фигура постоянно стоит перед моими глазами. Как бы мне хотелось утешить Вас, сказать Вам что наступят лучшие дни. Приходите… Я не знаю, когда и где дойдет до Вас это письмо, но где бы оно ни было, знайте, что в нем самые пылкие пожелания всего самого лучшего из лучших, душевного спокойствия и внутреннего покоя.
Спасибо за то, что Вы есть! Вы дали мне так много за этот короткий период нашего знакомства, за время моего пребывания в этой пустыне Нью-Йорка… Напишите мне, скажите, что у Вас нет депрессии, что нет никаких проблем, что Вы скоро приедете в Европу«.^[32]

30 марта 1927 года (с борта корабля «Олимпик»):

«Моя дорогая! Спасибо Вам сердечное за Вашу дивную телеграмму. В четырех словечках Вы сказали мне то, что можно было сказать и что я хотел так услышать от Вас. Грустно было Вас оставить, и мне стыдно было уехать, окруженный удобствами и любовью многих, и Вы одинокая, грустная, бледная и Ваш дивный образ стоит передо мною все время.
Как бы хотелось мне ободрить Вас, сказать, что наступят лучшие дни, что мы все Вас любим, уважаем, считаем украшением и гордостью, שרת בת טובים (Сара Бат-Товим — автор молитв на идише для женщин, 17 век. Символ праведной и целомудренной женщины). Вы знаете, что это не слова, не комплименты, а глубокое убеждение.
Не знаю, где и когда сие письмо попадет в Ваши руки, но где бы то ни было — Вы знаете, что оно приносит самые горячие пожелания всего лучшего, внутреннего мира и спокойствия (…) Если Вы мне только позволите и уведомите о Ваших планах, то мне доставит высшее удовольствие устроить для Вас все для лета…
Спасибо Вам за Вас! Вы дали мне так много за то короткое время нашего знакомства в Нью-Йорке, за время пребывания в нью-йоркской пустыне. Этот эпизод закончен и мне грустно (…) Пишите мне, скажите, что Вам не тяжело, что нет неприятностей, что скоро приедете в Европу (…)
С любовью, Ваш Х. Вейцман».[33]

Рассказывая о своей, книге האב המייסד («Отец-основатель») на прямой вопрос интервьюера о характере их отношений, историк Моти Голани ответил: «Совершенно ясно я могу сказать, что не знаю. Мы намеренно оставили двусмысленность, но нет сомнений, что он был готов.^[34]»

Моти Голани пишет:

«Его любовь к жене Вере была очень велика, но его образ жизни и общественные обязанности не облегчили жизнь им двоим. «Эта семья, как семейная ячейка, потерпела крах, нет сомнений. Это ужасная цена, которую он заплатил за то, кем он был» ^[35]

***

Биограф Бен-Гуриона Михаэль Бар-Зохар вспоминал, что через пять лет после того, как тот овдовел, он спросил Давида, скучает ли он по Поле. Тот ответил, что он всю жизнь любил только одну женщину — Рахель.^[36]

Рахель, «высокая черноглазая красавица с темными косами» была землячкой Давида. Он вспоминал: «Люди в Плонске были очень старомодны, юноша и девушка не могли вместе гулять. Наше появление на улице тут же вызывало всеобщее возмущение: «Безобразие! Да как они смеют?». ^[37]

В 1906 год они были в одной группе молодых олим из Плонска, отплывших из Одессы в Яффо. Мать Рахель, едущая к своему мужу, отчиму Рахель, опасаясь последствий, устроилась спать на палубе четвертого класса между молодыми людьми.^[38]

Рахель не справлялась с работой на цитрусовой плантации, её руки были изранены и кровоточили, и фермер, у которого она работала сказал, что с таким руками как у неё, она должна играть на рояле, а не работать на цитрусовой плантации.

Рахель написала, что была «изгнана и пристыжена^[39]» своими товарищами, Давид был среди них. В трудную минуту её поддержал её давнишний знакомый по Плонску Иезекиль Бет-Халашми (Хальбовский), через год она выйдет за него замуж. Давид писал ей письма, хвастался своими успехами в стамбульском университете, приглашал её приехать к нему в Америку. Напрасно, у Рахель была семья, в которой родились две дочки.

…Премьер-министр Бен-Гурион получил жалобу и просьбу «принять меры», от Рут Даян и Дова Иеремия — муж Рут Моще Даян вступил в любовную связь с женой Дова.

Он ответил:

«…Человек может быть монахом и святым во все свои дни — но в миссии общественной он не преуспеет, а возможно и наоборот. И я упомяну два ярких примера — один из нашей истории — царь Давид, и один из мировой истории — адмирал Нельсон…«[40]

У любовниц Давида было одно общее: это были независимые, умные и интеллектуально развитые женщины^[41]

…Венская студентка Рега (Регина) Клапхольц была на 21 год младше Давида. Они познакомились в 1929 году  на XVI Сионистском конгрессе в Цюрихе. Родившийся в Польше её отец был сионистским активистом и Рега с сестрой поехали «покрутиться» среди делегатов Конгресса. Он писал ей страстные письма:

«Ты забыла, что есть на свете такой человек, как я, который порой очень одинок, как ребенок, заблудившийся в пустыне, и сердце его стремится к дорогой и любимой душе, может быть, хорошо быть одиноким и, возможно, необходимо — но иногда это очень трудно. Напиши мне, моя дорогая«[42]

В один из приездов Давида в Польшу он пригласил Полю приехать к нему в Варшаву, а пока решил подскочить в Вену. Поля приехала досрочно, догадалась, почему не застала мужа и проглотила большое количество снотворного — и ему пришлось немедленно вернуться. ^[43]

Бросать семью Давид не собрался — «Дорогая Регина, я люблю тебя, я люблю тебя всем сердцем, но я не могу тебе дать счастье, необходимое женщине, — полная любовь и полная зависимость любящего мужчины, — я молюсь, чтобы ты нашла его в своей жизни в подходящем для тебя мужчине».^[44]

В 1935 году Рега совершила алию и пришла домой к Давиду. Дверь открыла Поля и показала Реге несколько совместных фотографий себя и Давида, с тёплым ей посвящением.^[45]

…Англичанка мисс Дорис Мэй 30 лет работала в лондонском офисе Сионисткой организации и была не просто секретарём Вейцмана, а его помощником с 1918 и по 1948 год^[46], а после стала секретарём израильского посла. Она изучала английскую литературу и классику в Оксфорде, и, как Бен-Гурион, любила классическую греческую литературу.

Когда в 1938 году Поля написала мужу, что она знает, что у него в Лондоне есть другая женщина, имея в виду мисс Мей, и угрожала покончить жизнь самоубийством, она волновалась зря.^[47] Их отношения стали «романтическими» (не все историки в этом уверены, но биограф Бен-Гуриона Бар-Зохар, ознакомившийся с перепиской Давида и Дорис, пишет об их романе^[48]) в 1940 году во время «Битвы за Англию. Ей было 41 год, её жених, военный лётчик, погиб, она была на голову выше Бен-Гуриона.

Женщины из офиса Сионистской организации стали заботиться о Давиде, оказавшемся одиноким в разгар бомбардировок Лондона. Дорис написала своей подруге в Нью Йорк из дома, в котором жил Бен-Гурион, что она из-за воздушных тревог дважды ночевала в её доме и допустила «непозволительную распущенность» на кровати подруги. Позже Мэй написала Давиду, что «его отъезд «оставил Лондон очень пустым.»

Историк Том Сегев предположил, что благосклонное отношение к женитьбе сына на христианке было вызвано именно памятью об его отношениях с Дорис.^[49]

…Ривка Кацнельсон, журналистка, редактор женского ежемесячника и дальняя родственница Берла Кацнельсона, дважды бывшая замужем и родившая двух сыновей, была первой любовницей Давида. Их отношения начались ещё в 1926 году, ему было 40 лет, ей — 19, и продолжались почти 40 лет. Она вспоминала, что

«когда она увидела его впервые, на нее произвело впечатление, что он «маленький, но компактный, с большой головой и огромным черепом — но в нем была страсть» … У него никогда не было много времени, он был нетерпелив, и он не любил любовные игры. Он спешил, набрасывался, обнимал, целовал, искал облегчения. Его любовь была полна животной страсти. Он не знал, замужем ли я, есть ли у меня дети. Это его не интересовало. Он только хотел меня».

После Войны За Независимость они встречались или в офисе премьер-министра, или в секретном пункте управления Министерства обороны.

«В 1950-е годы его военный секретарь Нехамия Аргов звонил мне и говорил: Ты нужна «Старику». Приходи, я всё организую. » — вспоминала Ривка. ^[50]

Основные источники

1. Trial and Error: The Autobiography of Chaim Weizmann»
2. דוד בן־גוריו .1886—1973 עליזה גרינבאום
מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב .3 (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)
4. Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН
5. חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה ליזה גרינבאום
6. כמו משה רבינו. חיים ויצמן תרם לכינונה מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה, מרדכי חיימוביץ
7. Сёма Давидович: МАЛЬЧИК ИЗ МОТЕЛЕ. Хаим Вейцман: российский еврей, британский поданный, лидер сионизма, «Старый Доктор»
8. Сёма Давидович: СТАРЫЙ ДОКТОР И СТАРИК Вейцман и Бен-Гурион: союз — вражда — угасание и торжество

Примечания

[1] Эта статья — «добавок» к начавшейся публикации в журнале «Заметки по еврейской истории» моей статье: «СТАРЫЙ ДОКТОР И СТАРИК Вейцман и Бен-Гурион: союз — вражда — торжество и угасание «

[2] 1.52 м.

[3] Вейцман родился 27 ноября 1874, значит ему было 26 лет.

[4] The Royal Air Force, Королевские воздушные силы

[5] FLIGHT LIEUTENANT MICHAEL OSER WEIZMANN

[6] запрещено

[7] כמו משה רבינו. חיים ויצמן תרם לכינונה מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה, מרדכי חיימוביץ

[8] Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН

[9] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב (A State at Any Cost: The Life of

David Ben-Gurion by Tom Segev)

[10] Цитируется по:  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום

[11]  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום

[12] [12] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[13] Цитируется по:  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום

[14]  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום

[15] Цитируется по:  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום

[16] Цитируется по: Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН

[17] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[18]  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום,

[19] Там же

[20] Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН

[21] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[22] Там же

[23] Там же

[24] Там же

[25] Там же

[26]חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום,

[27] Там же

[28] כמו משה רבינו. חיים ויצמן תרם לכינונה מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה, מרדכי חיימוביץ

[29] Там же

[30] Цитируется по:חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום,

[31] Офер Адерет Первый президент: серийный изменщик, который не терпел Израиль

[32] Цитируется по: חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום,

[33] Президент и актриса: любовные тайны Хаима Вейцмана Владимир Лазарис

[34] כמו משה רבינו. חיים ויצמן תרם לכינונה מדינת ישראל מבלי ליהנות ממנה, מרדכי חיימוביץ

[35] Цитируется по: חיים ויצמן — המנהיג שבחר בדרך הסינתזה עליזה גרינבאום חבר

[36]  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום,

[37] Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН

[38] Там же

[39] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[40]  דוד בן־גוריו1886—1973 עליזה גרינבאום,

[41] דוד בן־גוריו .1886—1973 עליזה גרינבאום,

[42] Там же

[43] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[44] Там же

[45]  דוד בן־גוריו 1886—1973 עליזה גרינבאום,

[46] Miss Doris May, Long-time Secretary to Dr. Weizmann, Dies at 69

[47] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[48] Микаэль Бар-Зохар БЕН-ГУРИОН

[49] [49] מדינה בכל מחיר — סיפור חייו של דוד בן-גוריון, תום סגב (A State at Any Cost: The Life of David Ben-Gurion by Tom Segev)

[50] Там же