Стоический принцип не бороться со злом насилием, а лишь добром и убеждением, отлично коррелирует с вытекающей из пресловутых прав человека политкорректностью, эффективней всего себя проявляющей в реабилитации преступников как жертв тяжелой наследственности, дурного воспитания, плохих условий жизни в детстве, последствий перенесенных болезней или полученных травм и т.д. и т.п.
СИЛУЭТЫ СОВРЕМЕННИКОВ В ИНТЕРЬЕРЕ ВЕКОВ
(окончание. Начало в №2-3/2023 и сл.)
Адриану принадлежит честь быть завершителем разрушения Римской империи. В ряду деспотов, начинавшегося Тиберием, Калигулой и Нероном, продолженного Домицианом, он поставил точку. Несмотря на скромность и умеренность во всем его преемника Антонина Пия, не казнившего за 23 года своего правления по слухам ни одного человека, и с отменившего некоторые наиболее жестокие законы Адриана, нравы общества не улучшались и дела в государстве не налаживались. Сенат, чьи полномочия были восстановлены, погряз в коррупции и сенаторы занимались лишь теми делами, которые были им выгодны. Это загнивание распространялось постепенно повсеместно на весь громадный корпус чиновников государственного аппарата. Непрерывно сокращалось число римлян (граждан империи) желавших работать на своей земле, предпочитая труд купленных рабов или паразитизм в городах за счет государства. Армия, лишенная доходов от грабежей завоеванных земель, из-за мирной политики императора, бездельничала, утрачивая дисциплину и боеготовность в лагерях. А ветераны, отслужившие свой 25-летний срок и ничего уже не умеющие делать, кроме как воевать, укреплять лагеря и строить дороги и мосты, получив от государства когда-то столь желанную землю, не умели и не хотели работать на ней. Они продавали ее и подавались в города, где прожив и пропив свои деньги превращались в паразитическую чернь, не нужную ни для чего, кроме голосования при выборах магистратов, по мере того как выборы заменяемые назначениями, сокращались и превращались в фарс, становясь уже не нужными ни для чего абсолютно.
И эта непрерывно растущая масса ненужных лишних людей становилась главным знамением ненужности самой деградирующей цивилизации. Большой любитель философствовать, ничем невозмутимый и кроткий (не душой, а от ума) Марк Аврелий казнил и с усердием только одних христиан, что вменяла ему в обязанность римская юстиция и традиция, поскольку он считал себя верным римлянином и чтил римские законы. Неся бремя императорской власти, он чувствовал себя обязанным спасти великий Рим от разложения и всемерно улучшать нравы и государство, но по заветам стоической философии, не прибегая к насилию, ему искренне ненавистному.
В итоге его успехи в улучшении мира имели чисто косметический характер, а главный смысл его прихода к власти заключался в том, чтобы не мешать злу римских пороков крушить римский мир. Его мудрость велела ему закрывать глаза на то, что он не мог предотвратить, и в этом он заходил так далеко, что принципиально считал свою жену, дочь Антонина Пия Фаустину Младшую, выше всех подозрений, хотя было широко известно, что она путалась, кроме представителей знати, с гладиаторами, моряками и актерами, превратившись в ошалевшую от беспредельной свободы бесстыдную шлюху. Такая несравненная терпимость дала ему возможность оставить любимому римскому народу в наследство на троне своего (якобы) чудовищного сына Коммода, оставившего о себе память неиссякаемой жаждой кровопролития, распутства и уничтожением всего сената после неудачи заговора его сестры Луциллы, в котором крайне косвенно участвовали несколько сенаторов.
Далее империя перестает уже по сути быть римской, поскольку чреда «солдатских императоров» тянется до переноса Константином столицы в Византий. Один из них, превосходный рубака, Аврелиан, спустя век после Аврелия отправив римских богов на свалку, установил культ бога Солнца — сирийского Ваала по имени Эль-Габал, уже успевшего приобрести себе популярность во многих легионах, с которыми он крушил царства на Востоке, после того как вернул под власть Рима Египет, Испанию, Галлию и отбросил за Дунай буйные германские племена. Он уверовал в этого Габала, как в своего личного покровителя, повстречавшись с ним в его храме в Эмессе при походе на Пальмиру, и в 274 году воздвиг в честь его храм на Марсовом поле в Риме, провозгласив его верховным богом империи как «Непобедимого Солнца», учредив в честь его праздник в зимнее солнцестояние, 25 декабря. Себя он тоже провозгласил богом и царем, придав бывшей римской республике образ восточной деспотии. Через год его убили, что стало делом заурядным в эпоху «солдатских императоров», но «Непобедимое Солнце» сияло над Римом еще 40 лет, пока его не заменил Константин государственным псевдохристианством, оставив, правда, «Непобедимого» в личное пользование как своего покровителя. Вскоре Рим превратился в заштатную западную столицу, в 410 году разрушенную и ограбленную готом Аларихом, а в 465-ом ликвидированную остготом Одоакром.
Многие черты периода правления Адриана и Антонинов можно без особого труда разглядеть в нашем ускоряющем свой бег в неведомое времени. Послевоенный «золотой век» Адриана, длившийся 22 года, с его утопиями, архитектурным бумом, религиозным эклектизмом, исключительным по ярости и чудовищной кровожадности взрыве антисемитизма, буйным расцветом бюрократии, внесением методов тоталитаризма в управление и разрастание карательных структур, расширяющимся и углубляющимся проникновением иноземцев из провинций в главные города империи, ускорением процесса образования паразитического класса лишних людей, апатией и исчезновением общественной активности римских граждан, прогрессирующим падением нравственности в обществе — на все это разительно похожа пестрая картина нашего цивилизованного мира.
Достаточно только сопоставить небывалый научно-технический триумф нашей эпохи, год за годом выбрасывающей из индустрии все больше и больше ставших ненужными рабочих, с громадными массами рабов, хлынувших под конвоем в империю, в результате военных триумфов Траяна, чтобы понять причину превращения широких масс римских граждан в лишних людей. В обоих случаях заказчиками этих перемен, разрушающих цивилизацию, являются плутократы: владельцы громадных земель в римской империи и рыночная олигархия в нашем «свободном мире». Стоический принцип не бороться со злом насилием, а лишь добром и убеждением отлично коррелирует с вытекающей из пресловутых прав человека политкорректностью, эффективней всего себя проявляющей в реабилитации преступников как жертв тяжелой наследственности, дурного воспитания, плохих условий жизни в детстве, последствий перенесенных болезней или полученных травм и т.д. и т.п. Расширение прав человека до освобождения при хорошей адвокатуре от наказания и от всякой ответственности помогают криминализировать современное общество не менее, а более, чем стоическая кротость императоров Антонинов.
Утрата харизмы незыблемым в течение долгих веков принципом получения с небес мандата на царствование наиболее сильными в сем мире и постепенное убеждение, что в земных делах ловче те, кто богаче, утверждает превосходство злата над булатом и совпадает с аналогичной победой здравого смысла над верой в богов. Закономерным следствием становится обесценивание моральных принципов и процветание моральных компромиссов как более соответствующих земным реалиям. Всемирно признанные «Права человека», которые своей принципиальной неопределенностью (потому что как же можно придать определенность тому, что выводится из еще большей неопределенности, каковым является понятие «человек») заслуживают право называться конституцией компромиссов. Что вполне коррелируют с родившимся на рынке понятием «сделка». Явившись на свет из темной утробы масонства, эта конституция идет к лицу ставшей в конце концов Рыночной цивилизации, как яркий макияж к лицу проститутки.
Столь же закономерно и размножение в многоязычном и разномастном населении быстро разросшихся городов разнообразных культур и культов. Возникают новые кварталы, где селятся по преимуществу горожане, говорящие на языке своих отечеств и строящие там храмы своих родных богов. Но во всех больших городах распространяются вновь родившиеся верования, являющие собой смесь различных исповеданий. Первенствующее место среди них во времена Адриана и Антонинов заняли Герметизм и Гнозис, которые меняя многократно свои наименования, добрались до нашего времени и сейчас находятся в центре мутного моря нью-эйджа и мирового масонства. Гнозис пришел в довольно общипанном состоянии. От него осталась вера в абсолютное первенство разума, силою которого опирающийся на личный опыт человек может достигнуть самых высших сфер бытия и стать божеством. Герметизму повезло больше, поскольку в нем практически отсутствовало какое-либо религиозно философское единство (даже в главном претендующим на это трактате герметического корпуса «Поймандр»), кроме конечной цели — достигнуть посредством магии божественного состояния и вечного блаженства. Зато он был безмерно богат магическими практиками и мистическими тайнами, собранными в кучу из всех концов римской империи. Египетская алхимия, вавилонская астрология и теургия, еврейская каббала, персидская черно-белая магия возглавляли этот паноптикум верований и суеверий всех ведомых в ту пору народов. И весь этот караван двигался дорогой тысячелетий, обогащаясь новыми оккультными находками на пути (древней магией Индии и Китая, например) и более-менее ловко преодолевая преграды, сооружаемые ему церковью и исламом, чтобы теперь, при всяческом благоволении первенствующего среди сильных мира сего масонства, с комфортом устроиться в калифорнийских угодьях обетованной земли нью эйджа. Она избрана величайшим безличным Богом (он же космический разум и энергия) для завершения духовной эволюции тех, кто сумел ощутить в себе Его проницающий всю вселенную Дух, и готов, вступив в эру Водолея (в нью эйдж), достичь высшей Самости и стать Человекобогом. Здесь воистину сливаются в конце эволюции блаженные мечты фашизма и либерализма, и наступает вечный золотой век.
Однако вряд ли стоит уповать на его приход на яву. Вероятней всего, это происходит уже сейчас и достаточно часто, когда адепты «нового века» получают «обалденный приход» от соответствующей дозы наркотиков. Нам, простым смертным надо, пожалуй, смириться с менее блаженными и более естественными перспективами. Обеспложивание земли и расчеловечиванье человека, попавших в челюсти цивилизации банков и божества Рынка, не обещает скорого ее конца. Нескольким поколениям сынов человеческих, видимо, придется еще помучиться, мечась между страхами и надеждами. Еще не все большие города стали Вавилонами и в дворцовых залах царствующих особ Рынка еще не загорелись слова информационного сообщения «мене, тэкел, фарес». Еще не все, что можно смешать, смешано. И не все, что можно растлить, растлено. Еще есть пажити, недостаточно загаженные «навозными мухами». И народы, не доведенные до отчаянной нищеты. Но «катит по-прежнему телега» и «время гонит лошадей». И значит мало проку в страхе перед грядущими бедствиями и нет смысла в надеждах на запаздывавшее процветание, потому что до ночлега все равно уже недалеко. Наступление ночи не Бог весть какая беда, не конец мира. Всего лишь крах очередной мировой цивилизации, отжившей свой век. Это даже меньше, чем для человека уход из этого мира. Но все же тяжелее, чем вынужденная эмиграция из страны, где родился и прожил много лет. И если, предчувствуя ее, люди начинают как-то готовиться к ней, то видимо есть смысл начинать готовиться к переменам, неизбежным при крахе цивилизации, уже сейчас, чтобы суметь подготовить своих сыновей и дочерей. Очевидный смысл такой подготовки — это изменение образа жизни на полярно противоположный тому, к которому готовятся взыскующие эры Водолея.
Именно таковы были процессы, начавшиеся в Римской империи при Адриане: смешение религий с быстрым расцветом оккультных верований, и вслед за этим разрушение порядка на котором зиждилась античная цивилизация: самоуправление городов и выборность власти. Он рухнул без сопротивления под сапогом имперской администрации. И вскоре началось движение людей, не смирявшихся с чуждыми для них порядками и покидающих большие города из-за преступлений властей светских, и духовных, и разврата общества. Большая часть из них уезжала в провинции подальше от Рима и многие за пределы Италии, в Галлию, Испанию и даже в Британию, где было дешевле купить кусок земли под усадьбу в сельской местности и где уже несколько поколений звучала римская речь. Меньшая, но тоже исчислявшаяся тысячами бежала в безлюдные места в Каппадокии, на Синай или в пустыни Египта и Киренаики, чтобы стать монахами отшельниками или основывали монастыри. Ведущей духовной силой этого стремления уйти из безнадежно развращенного и деспотического мира были христиане, верящие, что свобода дана человеку Богом, чтобы учиться у Него и, научаясь, становиться таким, каким Он задумал его, когда создавал. Жить по Десяти Заповедям, объясненным Сыном Божиим, а не по законам Кесаря, восхваляемым пошедшей к нему на службу церковью. Подобные стремления проявились в жизнях таких Отцов Церкви как Григорий Богослов, Василий Великий, Святой Иероним и Блаженный Августин, за голосом которых последовало множество христиан их времени и последующих веков. Начало подлинного освобождения — это всегда уход из-под власти мира в пустыню, под власть Бога. Началом новой европейской цивилизации было не крещение Хлодвига, а поселения монахов бенедиктинцев в землях, захваченных дикими вестготами, бургундами, франками и англосаксами. Продолжение на Западе тех процессов, которые начались в конце прошедшей цивилизации на Востоке.
Этот драгоценный опыт может быть востребован и в наше время. Но для того, чтобы его использовать, необходимо убедиться, что мы действительно находимся в конце пути нашей цивилизации. Ибо для успеха здесь необходим героический энтузиазм, характерный для всех больших поселенческих движений. Без веры и убеждения вступать на этот путь бессмысленно. Вероятно наиболее наглядным признаком конца жизни цивилизации после утраты веры, господствовавшей в течение ее истории, мutalis мutandis, является крушение порядка, бывшего фундаментом существования этносов в этой цивилизации. Подобно тому, как нормальная жизнедеятельность каждого организма обеспечивается таинственным механизмом гомеостазиса, открытого около полутораста лет назад гением Клода Бернара, также и существование всякой человеческой общности зиждется на порядке, образовавшемся в процессе ее формирования. У человека порядок проявлен в характере, который, будучи в общих чертах унаследован, далее формируется под влиянием воспитания и условий жизни, вырабатывается волей и разумом. Основные черты четко складываются к концу первой трети жизни, чтобы не меняться уже до конца. Утрата характера, если она происходит, всегда наступает вслед за утратой того, во что человек верил, а за этим следует и крушение жизни. Те же закономерности можно легко проследить и в жизни семьи и в жизни народа.
Можно ли сейчас констатировать общий кризис основных религий, господствовавших в мире около двух тысяч лет, разрушение общественных порядков и национальных характеров ? Все существовавшие порядки минувших веков вынуждены были опираться на нравственные основания, продиктованные религиями. Ложь и преступления правящих режимов необходимо облекались в белые религиозные одежды. Но с эпохи Просвещения такая необходимость отпала, и с нарастающей скоростью правящие режимы стали переходить к использованию для декорума требования прогресса, свободы, равенства, братства, национальных интересов и т.п. К тому или другому — по обстоятельствам. И если последняя война, якобы по религиозным мотивам, длилась 30 лет и унесла около 8 миллионов жизней, то Первая Мировая война — без таковых, за 4 года уничтожила 10 миллионов только на полях сражений, а Вторая — 50 миллионов. Пока религии были живы, в них постоянно возникали различия в понимании тех ли иных истин веры и правил образа жизни. Церковь, заботясь более всего о сохранении своей власти над душами, требовала единоверия и единообразия, объявляя ересью чуть ли не каждое самое малое отличие от ее учения и подвергало еретиков пыткам и казням, утверждая, что этим служит Богу. Но эти различия свидетельствовали о вере и поисках истин. Это была жизнь веры. Когда же вера стала угасать, стали редки и ереси. А место собственно религии стали захватывать политические утопии, требующие кровавых жертв ради грядущего счастья, утопии экономические, обещающие открыть двери в земной рай, и темные оккультные верования, магия и шашни с «духами» с великой целью — стать как боги. Трудно отрицать, что эти новые ценности и порядки явились вследствие атеизма, инфильтрация которого в сознание человечества началась с эпохи Просвещения, прославляемой и поныне передовыми либеральными умами.
Сегодня не нужно очень напрягаться, чтобы увидеть, что «новых порядков» в мире уже больше, чем старых. Старые задерживаются только в малопосещаемых туристами районах. И что замечательно в этих новостях, это то что количество беспорядков на планете колоссально возросло. Одной из самых заметных причин этих беспорядков (хотя и не самой главной) является великое переселение жителей неразвитых стран в развитые любыми путями, легальными и нелегальными. Очевидно, что человеку, приехавшему в страну с иным языком, иным образом жизни, иным уровнем развития чрезвычайно трудно прижиться в этой совершенно чуждой для него среде. Однако великая масонская идея требует смешения всех народов в единую человеческую массу, и масонскому по преимуществу государству деваться некуда — надо расширять «тот огромный хлев свободы, где живут непринужденно разноцветные народы». Сейчас количество непринужденно проживающих в США небелых американцев приближается к 40 %. Больше половины из них не работает, потому что не умеет и не хочет. По сравнению с условиями жизни на их исторических отечествах они и так живут припеваючи на вельфере. Однако для счастливой жизни малограмотных, воспитуемых улицами отнюдь не респектабельных кварталов, и совершенно свободных разноцветных американцев денег все-таки не хватает, ведь алкоголь и марихуана не так уж дешевы. Мелкое воровство, часто постепенно переходящее в грабеж, решает эту проблему. И самая демократичная держава мира стала плавно двигаться к лидирующей позиции по уровню преступности в мире. Влияние белого коренного населения на американцев мексиканского, латиноамериканского, афро-азиатского и мусульманского происхождения все-таки как-то сказывается, и 10% из них понемногу ассимилируются в законопослушное общество.
Но нельзя не учитывать весьма заметное обратное влияние. Первый уровень взаимовлияния культур — эстетический и прежде всего внимание привлекается музыкой. Нью-Орлеан 20-х стал местом, где еврейских лабухов, иммигрантов из Одессы привлекли звуки негритянских песен и примитивных оркестров. В результате сочетания вкусов появился джаз. Его развитие и влияние, шедшее снизу вверх, за десяток лет покорило и Америку и Европу. Ритмы и аритмия рэг-таймов и блюзов проникала на прямую в нервы индоевропейцев и возбуждало в их телах страстное желание дергаться до самозабвения. Еще через два десятка лет от чарльстона и джимми это превратилось в рок-н-ролл и наконец в тяжелый рок, благодаря добавлению в первоначальную смесь стиля «крутого» кантри. Теперь это приблизилось вплотную к пляскам святого Вита, достигнув, видимо, предела., и охватило всю цивилизованную часть планеты. Дикари, обладая приоритетом в такого рода веселье, влиянию тяжелого рока не поддались. Но в городах стран Западной цивилизации, как только загораются в небесах звезды, в дансингах и дискотеках раздается торжествующий рев нью-эйджа. Ритмы репа и рока под грохот ударных и вой духовых, усиливаемые в тех же ритмах вспыхивающим и гаснущим светом, начинают раскачивать колоссальные массы ими опьяненных тел, души которых периодически отлетают в туманы божественного экстаза. И правят этими продолжающимися до предрассветной мглы оргиями неутомимые диск-жокеи ученики самого Повелителя мух. Это его работа. Из духа этой музыки, в согласии с теорией молодого Ницше, также рождается трагедия, трагедия массового разрушения характеров и вырождения. Дело в том, что возбуждение инстинктивных эмоций до экстатического предела резко тормозит или даже блокирует деятельность интеллекта и моральные чувства, часто провоцируя взрывы разрушительных эмоций. При частых возбуждениях такого рода возникает связанная с резким упадком сил после стресса потребность в возбуждающих средствах, что естественно приводит к наркотической зависимости и в конечном счете к деградации организма. Ему уже ничего не нужно, кроме оргиастического возбуждения и наркотического забвения. Силы разума и совести исчезают, характер истлевает и распадается. Но поскольку клинически и психиатрически такие состояния фиксируются только в конечной стадии развития болезни, человек продолжает считаться полноценным гражданином общества., пока не испустит вдруг дух, как Мэрилин Монро или Майкл Джексон и сотни других менее знаменитых «идолов» Америки и Европы. При этом, конечно, не обращается внимания на то влияние, которое он оказывает на круг своих знакомых или поклонников. Пока он еще пытается выглядеть «в порядке», он шутит и играет роль беззаботного счастливчика, презрительно относящимся к любым идеям и проблемам, а к жизни как к игре. Искреннее безразличие ко всему, что не входит в узкий круг его жизни и циничный жеманфишизм: «Плевать мне на все!» производит сильное впечатление на молодую поросль, жадную на героические роли для подражания. Можно только представить, поскольку статистика отсутствует, сколько скучающих юнцов и девиц находят для себя свой мир там, где грохочет через усилители наркомузыка и царит желанная свобода. И сколько их, которым плевать на все, что вне этого мира, готовы без малейших колебаний проголосовать за того, кого назовет добрый человек, который даст им деньги на «дозу дури». Таковы новые резервы подлинно демократических выборов, благодаря которым создались беспрецедентные возможности выбрать президентом США человека, якобы родившегося на Гавайях, получившего образование в медресе в Индонезии, дружившего в течение 20-ти лет до дня инаугурации с мусульманским проповедником, люто ненавидящим Америку, и с трудом освоившим на исходе второго года руководства страной искусство говорить, не читая текст с лежащего на пюпитре образца. Воистину славные традиции «Тамани Холла». Наконец пробились из-под завалов критики к свету и в лучах солнца демократической прессы под золотым дождем родной партии стали приносить пышные плоды. Это было должно произойти. У колыбели США стояли либералы, и наверху кучи вполне естественно суждено было оказаться не «большим батальонам», а большим мешкам с золотом. И президентам, обремененным моральными идеями, вроде Линкольна и Кеннеди, долго не жить. «Государственно мыслящий верный демократ» Джонсон вынудил-таки из соображений государственной безопасности «морально мыслящего» председателя Верховного Суда Уоррена подписать заключение расследования, утверждающего, что убийцей президента был террорист — одиночка. Слишком много тонн золота пошло на изготовление четырех пуль, избавивших анонимных папаш американского народа от Кеннеди. Та же алхимия, что и столетием ранее с неуемным Линкольном. И пусть 75% американских граждан убеждены, что преступления были совершены в результате государственных заговоров. Это делу не помеха. Вряд ли теперь наивные моралисты полезут в Белый Дом. А для утешения граждан воздвигнуты импозантные статуи убиенных.
Что касается разрушение веры в осмысленность и нравственные основы жизни у людей среднего возраста, то здесь безусловно первенствует научно-технический прогресс, поставленный на службу наживе, а не благосостоянию народа. Непрерывный рост автоматизации производства и обновление и усложнение технологий, опережающие способности среднего человека к переквалификации, обрекает большинство рабочих на потерю своей работы к 40 годам. Непрерывный и ускоряющийся процесс увеличения массы ненужных людей, ставших таковыми в середине трудоспособного возраста. Осознание ими ситуации, когда их силы, умение и опыт вдруг становятся никому не нужны и для них не остается ничего, кроме самой низкооплачиваемой, случайной и временной работы для обеспечения себя и своей семьи. Работы, где с ними конкурируют малограмотные иммигранты, которым из соображения политкорректности оказывается предпочтение, практически уничтожают его как личность, пользующуюся каким-либо уважением в чужих и в собственных глазах. Это трагедия, которая деморализует своих жертв, может быть названа социальной смертью. Социальная политика, обрекающая массы людей на такое существование, преступна и ведет к гибели нации. Это похоже на реконверсию, проведенную правительством Ельцина в начале 90-х, когда сотни тысяч рабочих, техников и инженеров, занятых на предприятиях ВПК, были выброшены на улицу. Это практически уничтожило квалифицированные кадры промышленных рабочих, как Сталиным и Хрущевым было уничтожено крестьянство. Русский народ перестал быть трудящимся и превратился в промышляющего. И процесс вырождения резко ускорился. Аналогичны и перспективы США, хотя и несколько более отдаленные. Но какие политики думают о том, что будет после них? По количеству занятой рабочей силы сектор обслуживания в Америке давно опережает промышленный сектор. Но и он неизбежно сокращается по снижению количества потребителей услуг. И если учесть, что в этом секторе количество белых уступает цветным, то получается, что кроме молодежи, на выпадение из своих социальных кругов в связи с новыми порядками, обречены в основном белые. То есть те, на характере которых формировалось и держалось около трехсот лет американское общество. Можно ли с учетом упомянутых новостей в жизни Америки считать, что тот факт, что около половины ее граждан при опросах продолжают поддерживать реноме президента Обамы после трех с половиной лет его кривляния на политической арене, не является убедительным свидетельством тяжелого кризиса американского общества с точки зрения веры, характера и порядка ? Считать, что неспособность республиканской партии выдвинуть и поддержать в качестве своего лидера человека более достойного, чем губернатор Массачузета, это значит признавать, что кризис охватывает все общество, а не только его псевдодемократическую половину? Представляется все же, что можно с известной долей уверенности констатировать наличие такового кризиса. И потому, что никакой человек, пришедший в Белый Дом, не в состоянии, кем бы он не был, остановить эти разрушительные процессы и круто изменить курс корабля, следует признать, что под масонским флагом самая могущественная в мире держава твердо легла на курс к своему грядущему краху. Разумеется Америка — не весь мир. Но если взять только наиболее развитые страны, то нетрудно разглядеть в них те же процессы, с непринципиальными вариациями.
Реки текут в море сверху вниз, но деревья, пьющие их воду, тянутся вверх
Если принять во внимание крайнее духовное опустошение цивилизации, которая еще полтора века назад в большинстве входящих в нее государств именовалась христианской (что было по сути ханжеским лицемерием), и предполагаемые в данном очерке сроки существования мировых цивилизаций, то совершенно очевидно, что дело идет к концу. Военное, экономическое и научно-техническое могущество Западного мира сегодняшнего дня никоим образом не свидетельствует о его грядущем долгожительстве. Древний Рим достиг высшей точки своего могущества при императоре Траяне, а ровно через три века был обращен в развалины полчищами Алариха. Вряд ли перспективы нынешних «римлян» более предпочтительны.
Чрезвычайно ценно мнение по этому вопросу одного из самых крупных по своей колоссальной эрудиции и глубине мысли английского историка минувшего века, Кристофера Доусона. Он прожил долгую жизнь, посвященную постижению всей мировой истории во всех основных ее аспектах: религиозном, культурном, экономическом и политическом. И вот, что он сказал о нашем нынешнем мире более сорока лет назад:
«Мы стоим перед лицом острейшего духовного конфликта, родом социальной шизофрении, раздирающей душу общества между аморальной волей к власти, на службу которой поставлены бесчеловечные техники, и религиозной верой и моральным идеализмом, которые не обладают властью влиять на человеческую жизнь… Новая научная культура лишена всякого позитивного духовного содержания. Она представляет собой огромный комплекс технических приемов и областей специализации без направляющего духа, без объединяющей духовной цели… Культура этого рода вовсе не является культурой в традиционном смысле, то есть она не является порядком, который включает в себя каждую сторону человеческой жизни в живой духовной общности. Она даже может стать врагом самой человеческой жизни, а победа технократии — означать разрушение человечности, поскольку невозможно игнорировать тот путь, по которому самые последние победы прикладной наук были обращены на разрушительные цели.
События последних пяти лет предвещают или конец человеческой истории, или поворотную точку в ней.» … « Восстановление морального контроля и возвращение к духовному порядку стали ныне необходимым условиями выживания человека. Но их можно достичь лишь благодаря глубокому изменению в духе современной цивилизации».
Надежда на возможность глубоких изменений в духе цивилизации свидетельствует о благородстве души великого ученого. Однако прошедшие с той поры, как он высказал ее, сорок с лишним лет ни только не оправдали этой надежды, но присовокупили немало новых аргументов в пользу ее окончательных похорон. Да и на кого можно было бы возложить Сизифов труд по ее реализации ? На тех, кому близки мысли и надежды Кристофера Доусона ? Но это не политики, не денежные мешки, не полководцы. А мир верит только большим деньгам, большим батальонам, и большим обещаниям.
Глубокие духовные изменения могут происходить только в душах людей. Людей молодых, ищущих цель и смысл жизни, и людей уже поживших достаточно, чтобы утратить их и желающих обрести новый смысл и новые цели. Кроме искренних слуг Божьих Его Церкви и подвижников светского Апостолата на ниве благовестия трудится не так уж мало духовно одаренных людей и творческой интеллигенции. Это главные силы противостоящие мировому царству лжи и разрушению человеческих душ.
Что же касается проблемы ухода из безнадежно развращенного мира Маммоны, надо заметить, что он уже происходит, еще незаметно, если не присматриваться к этому как к определенному социальному движению. Просто люди которым не удалось устроиться в больших городах, или надоело почему-либо в них жить, уезжают подальше от их шума, равнодушия и непрерывного однообразного праздника жизни для тех, кому повезло под вывеской праздника для всех, и устраиваются в тихих немноголюдных городках или невдалеке от них, в зависимости от своего характера. На самом деле по таким причинам расстается с блеском цивилизации хоть и немалая, но лишь часть покидающих города. Многие уезжают, чтобы увезти своих детей от становящейся все более опасной атмосферы общественных школ, где из соображений политкорректности дети из культурных семей смешиваются с лишенными культуры со всеми последствиями такого метода «плавильного котла». В результате растет агрессивность в отношениях и распространяется все более сексуальная распущенность. Беременность 14-летних перестала быть редкостью. И то, что преподавателям наиболее продвинутых с точки зрения политкорректности школ приходится брать с собой на работу пистолеты — это тоже уже стало нормой. С точки зрения качества получаемых в условиях равенства знаний, то оно на уровне наименее успешных школ в мире. Обучение же детей в частных школах половине населения просто не по карману. Что же касается судьбы молодежи, окончившей школы, но не имеющих средств для продолжения учения, а также и большого количества тех, кто получил дипломы в высших учебных заведениях, то они оказываются перед практически безнадежной перспективой получить когда-нибудь работу, дающую им средства, достаточные для существования и не унижающую их человеческого достоинства. Еще более трагична ситуация квалифицированного рабочего или специалиста, выброшенного из производства, в связи с сокращением из-за усовершенствования технологии. Если он обладает мужеством и достоинством, то часто решается купить участок земли в глубинке, где цены более доступны, и заняться тяжелым, но благородным трудом возделывать землю (что заповедано Богом) нежели влачить жалкое существование в городе, ставшим для него чужбиной.
Есть и еще одна не столь многочисленная, но наиболее значительная группа людей, выходящих из мира цивилизации. Это люди, ищущие Бога, Его истину и Его волю. Подобно отшельникам, уходившие из церкви, начавшей служить Богу и Кесарю, в пустыню. Они понимали, что всякое мирское царство есть ложь (ибо начало всякого зла — ложь). Истина же — это Бог. Нельзя служить истине и лжи, как нельзя познавать добро и зло (ибо познаешь то, во что входишь). Как входя во зло, предаешь добро, так и служа лжи, предаешь истину. Так, поверив отцу лжи, предали мы Бога. Еще до «святого и равноапостольного» Константина множество христиан уже служило Диоклетиану. Из века в век мы служим лжи на разные лады. А перед концом мировой или этнической цивилизации ложь обнажается до гола перед всем миром и правит свой бал. Поэтому исход из мира ищущих Истину закономерен. Они находят Её там, где загорается перед ними неопалимая купина, у Синайских высот во всех концах земли, и когда приходит время обращения к Богу новых народов, отправляются проповедовать им, как бенедиктинцы в Европе.
Уход в пустыню ради Бога — это всегда ответ на зов Бога, прозвучавший в душе, зов из глубины сердца, к которому прикоснулся Бог. И поэтому этот уход всегда приводит к встрече с Богом. Там, в тишине Слово-Дух Божий входит в душу призванного и ведет его к тем, кто ушел из мира, чтобы освободиться от его власти. Ушедший, ради свободы, не ведает, что идет туда, где ждет встреча с тем, кто позовет его к столу Господню. Так при наступлении жатвы начинается отбор колосьев от плевел. И поэтому поселенчество, возникая и происходя по, казалось бы, совершенно очевидным и понятным причинам, в последние времена цивилизаций становится не вызывающими никакого интереса у мирского сообщества провинциальными событиями, за внешней видимостью которых происходит главнейшее из всего происходящего здесь — Божье Дело на земле.
Все непрерывно меняется в процессе существования, и мы, и мир. Но изменить так, как нам хотелось бы, ни себя, ни мир мы не можем. Так понемножку-— куда ни шло, но чаще в худшую нежели в лучшую сторону. В совершенном согласии с выдающимся деятелем русской истории, хотим как лучше, а получается как всегда. Мы не можем понять своим умом ни самих себя, ни других. Сам не знаешь наверняка, что выкинешь завтра. А чужая душа — уж само собой, потемки. Сказано, что не может знать человек как ни худшего своего дела, так и не лучшего. Все относительно в этом временном мире, но есть все-таки и чудеса, над которыми время и относительность не властны. И самое важное из них для нас то, что в сердце каждого из нас скрыта возможность услышать зов Бога. То, что всем нам дает имя человека, наша сущность скрыта в неисчерпаемой для нас глубине нашего сердца. Это изначально, до рождения на свет запечатленный Образ Божий. Он неприкасаем ни для кого, кроме Самого Бога. Он — наша вечная жизнь. Но здесь, в оскверненном нами мире временной жизни, в неведенье Бога мы можем только смутно ощущать его присутствие порою как трепет сердца, о чем-то то ли радостном, то ли печальном, чего мы понять по большей части не способны из-за суеты царящей в наших сердцах. Но когда мы, измученные своими грехами и тщетными поисками смысла жизни в нашем грешном мире начинаем тосковать о какой-то другой, неведомо где существующей благородной жизни, о ком-то мудром, способным понять хаос нашей души и помочь выйти из него, при всей кажущейся бессмысленности таких мечтаний они все же свидетельствуют, что мы не безнадежно плохи. Тогда, в один ничем не примечательный день может прозвучать неожиданно для человека из той сокровенной глубины его души Голос зовущий его, голос Бога.
Если Он Всемогущий сотворил нас праведными, в наших ли силах испортить сотворенное Им так, чтобы оно стало неисправимо? Не Он ли сказал: «Грехи твои не превзойдут милости Моей»? Вера, которую Он дает нам, неоспоримая свидетельница, что всех нас Он приведет к Себе. Когда? Это по словам Евангелиста Марка неведомо и Ангелам небесным.
1 августа 2011 г.
