ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Терпение и природный такт медведя, умение добродушной лестью остановить ссору постепенно привели к миру и согласию. Отстроили город. Дети пошли в школу к мудрому ворону. Лиса с козой подружились: вместе ходили за покупками, обменивались рецептами и делились женскими секретами. Волк встал на две лапы, одел галстук в синий горох и стал вегетарианцем и защитником правосудия в городе.

Павел Товбин

В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ…

Присказка

«Стану сказывать я сказки, песенку спою, ты ж дремли, закрывши глазки, баюшки-баю»

Более всего медведь любил привычный порядок своих дней, красавицу жену, сына-медвежонка и весенний полдень в своем саду. Солнце пробиралось между пухлыми, как оладьи, облаками, и медведю уже чудился нежный запах ранней сирени. Сирень напоминала ему о счастливом детстве в родительском доме.

Покой пришёл в его город недавно. Долгие годы медведю с друзьями приходилось защищаться от врагов. В сраженьях с ними погибли его родители и старший брат. А когда набеги прекратились, вспыльчивые горожане стали ссориться друг с другом. Волк разругался с нетерпеливым лисом. Баран, позже открывший в себе талант журналиста, сердился на кроткого зайца. Опасаясь угроз, заяц собрал свою большую семью и переселился на окраину города, где росли высокие сочные травы. Пчелы всегда жили обособленно.

Терпение и природный такт медведя, умение добродушной лестью остановить ссору постепенно привели к миру и согласию. Отстроили город. Дети пошли в школу к мудрому ворону. Лиса с козой подружились: вместе ходили за покупками, обменивались рецептами и делились женскими секретами. Волк встал на две лапы, одел галстук в синий горох и стал вегетарианцем и защитником правосудия в городе.

Грозная медведица выписала себе модный журнал, стала ходить на массажи и высаживать в саду малину и чайные розы. Зачем-то она заставила мужа покрасить дом в тревожно-красный цвет и пустить по красному фону желтые кленовые листья. Медведь рисовал их по трафарету и ворчал, что это мещанство. Медвежонок с барсучком, как водится, часто прогуливали школу и убегали купаться на речку. Ворон сердито щурил глаз и жаловался родителям.

Итак, однажды, медведица в очередной раз отправилась на берег реки за сыном, а медведь шумно, до счастливого стона почесался и развернул свежий номер газеты, выпущенный в свет неутомимым бараном.

С первой полосы на него глядели полные страдания глаза обезьянок тики. Где-то за далёкими морями шла война и не знавшие счастья и сострадания воины схватывались раз за разом, принося гибель мирным жителям. Медведь не очень понимал, что происходило в тех чужих землях и почему столь равнодушны к судьбе обезьянок тики их соседи и родственники. Но его охватил стыд при мысли о том, что и он и все окружавшие его благополучны в то время, как жизнь столь жестока к обезьянкам. Ведь они были так трогательны со своими повязками на головах, когда протягивали руки к фотографу, то ли прося, то ли требуя чего-то.

Ночью он делился новыми замыслами с женой. Осторожная медведица сомневалась и спрашивала, что означают тёмные повязки у них на голове. Она не разделяла переживаний супруга и повторяла с женской непоследовательностью, что главное для неё — это забота о счастье её собственной семьи, а чужой беде лучше сочувствовать издалека.

Медведь потерял покой.

— Мы ленивы и беспечны. Крепко спит наша совесть. Мы позабыли о тех, кто разделяет с нами землю под ногами, и воздух и ночную тьму.

— Подумайте, — повторял разгорячённый медведь на собрании жителей города, — и посмотрим правде в глаза. Мирная жизнь пришла к нам после долгих лет борьбы. Дети наши ещё молоды, а мы стареем и некому будет нас заменить. Тики молоды. Они пробудят наш город и со временем станут опорой нашим детям. Откроем же страдальцам наши сердца и дома. Пусть сострадание очистит наши души, погрязшие в мещанских заботах.

Медведь был неукротим. Лиса и коза, насмотревшись фотографий, принесённых опытным психологом бараном, обливались слезами. Заяц, как всегда, тревожился:

— А сколько их? Почему им не помогают те, кто ближе к ним? —

Но кто же слушал зайца, вечно напуганного, с нестрижеными усами, от переживаний вытиравшего нос галстуком?

Старый учитель ворон, когда ему неохотно дали слово, выразил сомнение в том, что все будут жить счастливо рядом с этими беглецами из чужих стран. Как всегда, он приводил примеры из античной истории, понятные лишь ему. А закончил уж совсем несуразно:

— Кинжал в спину благодетеля часто вонзает рука, принявшая щедрую милостыню.

Последней преградой к скорому приезду гостей были пчёлы. Эгоцентричные, часто высокомерные, живущие обособленно. Их согласие удалось купить ценою обещания новых клумб с лавандой, гиацинтами и хризантемами.

——

На перроне царило праздничное настроение. Медведь репетировал приветственную речь. Яркое солнце затянули перистые облака. Свежий ветерок навевал мысли о величии благородных поступков и дружбе разных народов. Поезд опаздывал на три часа и встречающие немного приуныли. Однако при виде первых вагонов, подтягивающихся к станции, энтузиазм вспыхнул с новой силой. Лиса с козой, овцы и даже победившая страх любопытством зайчиха стояли в первых рядах, готовые рыдать от умиления. Местный оркестр под управлением элегантного аиста грянул оптимистичный марш.

Двери вагонов распахнулись и приезжие ступили на перрон. Они оказались выше, чем на фотоснимках — достаточно крепкими широкоплечими обезьянами. Все они, включая детей, были одеты в тёмно-серые халаты до пят, с одинаковыми чёрными повязками на головах, частично закрывавшими лоб. Обезьяны громко переговаривались, не обращая внимания на встречающих. Вагоны казались безмерными, приехавших становилось всё больше. Они строились на перроне в колонны плечом к плечу. У медведя мелькнуло ощущение непонятной опасности, а волк подавил желание опуститься на четыре лапы. Оркестр смолк. Аист поправил фалды фрака. По команде предводителя тики — крупной обезьяны с разноцветной повязкой и шрамом на лице — стихли голоса гостей и медведь начал свою речь.

Он поздравил новых жителей с избавлением от страданий и сообщил, что радушные хозяева примут их в свои дома. В их распоряжении будет также один из этажей новой школы, где смогут учиться их дети, и большое здание Дома Культуры, в котором раз в два года проходили выборы мэра города, а по субботам оркестр играл вальсы Штрауса.

Ответное выступление предводителя тики оказалось много короче:

— Да, мы страдали. У нас много врагов, но им не сломить наш дух. Отсюда, из этого очага мещанского покоя мы начнём наступление и весь мир когда-нибудь ляжет нам под ноги. Пройдёт немного времени и вы поймёте, как вам повезло. Школа не понадобится нашим детям: они слишком заняты изучением истории великого народа Тики. Они должны быть готовы править всем миром.

——

Продолжение присказки: скоро сказка сказывается …

——

К концу первого месяца обезьяны тики уже маршировали по городу дважды в день. Всегда в одно и то же время рано утром они выстраивались вдоль улиц, перекрывая движение, а затем в колоннах по шесть, в плотных темно-серых одеждах, с повязками на лбу, без различия пола и возраста, они двигались на центральную площадь, где уже ждал их предводитель. После короткого приветствия они заполняли Дом Культуры, где и находились до поздней ночи. Затем они, так же в колоннах, возвращались по домам, куда их первоначально разместили, и в помещение школы. Постепенно они заняли почти всё здание школы и обычные школьные часы сильно сократились. Медвежонок с приятелем барсуком теперь могли проводить больше времени на рыбалке, чему они были несказанно рады.

В доме у медведя поселилась семья из четырёх обезьян: отец, мать и двое детей. Медведица никак не могла свыкнуться с бесцеремонностью гостей, которые громко требовали еду в любое время дня и ночи, оставляя после себя грязную посуду и остатки пищи на полу. Медведица ворчала, что чувство благодарности им, видимо, вовсе не знакомо, зато очень характерно презрение к любому труду. Особенно возмущало её, что гости, невзирая на возраст, без стеснения заходили без стука в любые комнаты.

— Доходит до того, — жаловалась она мужу, — что я уже не могу переодеться у себя в спальне.

С приходом осени сильно похолодало. Обезьяны мёрзли, но, как прежде, два раза в день колонны в темно-серых халатах тянулись по городу. Теперь с ними уже шли баран и барсук с семьями. Сначала они следовали рядом с колоннами, но к середине осени уже одели черные повязки на головы и слились с будущими завоевателями. Газета, издававшаяся бараном, теперь публиковала лекции по истории народа тики и записи речей их предводителя.

Младшая дочь в семье тики, поселившейся в доме медведя, кашляла всю ночь и утром она с матерью остались дома. Добросердечная медведица предложила аспирин и горячее молоко, но гостья наотрез отказалась от помощи, заявив, что лучше знает, какие целебные травы необходимы её дочери, и захлопнула дверь перед лицом хозяйки. Медведица скрипнула зубами, подавила в себе желание сдавить шею обезьяны обеими лапами в том месте, где шерсть на горле начала седеть, и ушла навестить свою приятельницу волчицу.

Она возвращалась уже под вечер. День был пасмурным, скучным, дул сырой ветер. Когда медведица свернула на свою улицу, она с изумлением увидела, что многие дома оказались свежевыкрашенными в темно-серый цвет. Подойдя ближе, она увидела, что та же участь постигла и её дом. Исчезли кленовые листья с красных стен, которыми она так гордилась. Только ветер теперь нёс желтые мокрые листья по серой улице цвета халатов пришельцев. Осень погасла.

Входная дверь была открыта, но в доме было пусто: все гости, включая больную, ушли на занятия по тактике владения всем миром. Когда же медведица, в поисках цветов для украшения вечернего стола, вышла в свой сад, она стала задыхаться и впервые почувствовала сильную боль в сердце.

Целебные травы оказались, по всей видимости, кореньями, потому что весь сад был разворочен; ягоды и цветы вырваны из земли и растоптаны. По краям и в центре сада гости выкопали несколько больших ям. Куст малины порубили лопатой, брошенной там же в саду.

В этот день медведь пришёл с работы довольно поздно. Ожидая его, медведица поймала себя на мысли, что уже несколько дней подряд медвежонок уходит с утра, но возвращается лишь к вечеру, когда занятия в классе у ворона уже давно закончены. Увидев разрушения в саду и поняв, что весною ему не удастся насладиться запахом ранней сирени, медведь несколько раз согнул и разогнул полотно лопаты. Потом взревел и стал у входа в дом, сжимая мирный садовый инструмент.

Уже почти стемнело. Он стоял, не чувствуя усталости. У него кружилась голова от ярости и чувства некоторой лёгкости в теле, как когда-то перед схваткой с противником. К нему присоединилась медведица, которая уже всерьёз беспокоилась, не видя сына дома.

В домах напротив, где жили аист и козёл с семьями, зажглись огни: все с интересом следили за происходящим. Неожиданно для вечернего времени прилетели даже несколько пчёл. По ночной улице шла темно-серая колонна. Неспешным плотным шагом. Голоса смолкли, когда они увидели медведей, стоящих на пороге. В первом ряду шли барсучок и медвежонок, держась за руки. Увидев родителей на пороге, он сбился с шага. Сзади на него надвинулся следующий ряд. Он поправил черную повязку на лбу, отвернулся от взгляда матери и быстрее зашагал вперед. Колонна изменила направление и двинулась в обход грозных хозяев. Мимо серых домов шли рослые угрюмые обезьяны, шёл газетчик баран и лис с лисой. Последним в строю шагал на четырёх лапах одетый в темно-серый халат волк.

Вскоре улица опустела. Погасли огни в домах соседей. Улетели встревоженные пчёлы. На ночной улице остались лишь медведь с женой. Позже к ним присоединился врачеватель питон. На его кольцах сидел задумчивый ворон.

— Куда они ушли?

— В парк праздновать будущие победы, — ответил ворон.

— Но почему же все пошли с ними? Одели повязки и эти балахоны и пошли? —

— Они боятся. Им кажется, что если помогать обезьянам, они быстрее уйдут завоевывать мир.

— Сами они не уйдут, — тихо прошелестел питон.

— Так что же делать? — растерялся медведь.

— Медвежонка надо спасать, — вмешалась медведица. — Ты сам позвал к нам эту нечисть.

Медведь опустил глаза.

— Троянский конь уже в городе. Теперь уже всех надо спасать. И тех, кто подчинится любой силе, и тех, кого привлекла эта простая, как пьяный храп, идеология. А многие ведь просто любят ходить строем. — Ворон взлетел и сел на плечо медведю. — Не вини себя. Не ты первый шел с добром, полагая, что оно, как живая вода, всесильно. Не ты первый понял, что доброта наивна, а зло бывает искуснее добра.

— Так что же делать? — повторил медведь, который не мог уследить за философской мыслью мудрого ворона.

— Начинать всё заново, — ответила медведица. — Искать друзей, убеждать тех, кто колеблется. Нас уже четверо.

— Быть может уже больше. — сказал ворон. — Пчёлы народ свободолюбивый. Вперед же, друзья.

Медведь подумал, что разрушено то, что он так любил: не стало привычной очередности дней, ушёл от них единственный сын, уничтожен сад. Лишь медведица осталась с ним, но ведь они уже оба не молоды. Словно читая его мысли, жена посмотрела на него и невесело улыбнулась.

В парке новые и старые жители города разожгли большой костер среди кустов роз, порубив для этого окрестные деревья.

Медведь встряхнул огромной лохматой головой: — Вперед, друзья! — подхватил он слова ворона. — Вперёд.