ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Позже, уже будучи в Израиле, он создаст их обобщенный образ Фейгеле — птицы-певицы в драматической повести «Монолог длиною в жизнь», в которой пристально рассмотрит и объяснит истоки их трагического мастерства. Представленная в конце октября 2023-го в Ростоке (Германия) пьеса А. Чернова как зеркало еврейской истории в СССР прозвучала в унисон минихолокосту в Израиле и еще раз напомнила немцам о трагедии антисемитизма и духовности культуры, которую евреи несут миру.

Злата Зарецкая

ФАКЕЛЫ

Размышления о книгах на фоне войны

Александр Чернов «Мой еврейский театр»,
Издательство «Бейт Нели», Тель-Авив
Шмуэль Ацмон «Фантаст Идиш» (Холем ба Идиш)
Издательство «Кармель», Иерусалим

Может ли слово выстрелить или наоборот — оживить умирающего духом человека? Как победить в затянувшейся войне физической, но главное в информационной, подпитывающей ядом лжи антисемитов всех мастей от привычных еврейских ненавистников до новоявленных борцов за свободу Палестине? Культура — как Кол Тора (Все Тора), или как Культ Света (Культ Ор) в ситуации войны и неясности горизонтов — источник силы истины исцеляющей, проясняющей горизонты.

«Культура — священный оплот человечества — писал Николай Рерих. — В дни больших потрясений… к ней устремляется дух смущенный»

Не потонуть в хаосе политического шторма, но взлететь на волне противостояния беде — избрать жизнь вопреки смерти помогают бойцы ментального фронта — журналисты, писатели, музыканты, интернет блогеры… В противовес непрекращающейся боли Черного Октября в 2023 в Израиле вышли сразу две книги о театре на «Маме Лошн»: «Фантаст Идиш» (Холем ба Идиш) Шмуэля Ацмона и «Мой еврейский театр» Александра Чернова. Когда говорят пушки — музы отнюдь не молчат! Обе книги — автобиографии творцов — свидетелей и участников духовного противостояния катастрофе, борцов за возрождение из пепла еще не погасших огней. Это мемуары несгибаемых, бескомпромиссных оптимистов — «вопрекистов», делом и словом подписавшихся под своим идиш-творчеством.

История Александра Чернова развертывается в 60-е годы ХХ века в тоталитарной системе, уничтожившей после Холокоста звезд национального театра и литературы.

Его личный «роман с еврейским театром» тоже начался с трагедии, которую он однако занизил иронией:

«23 апреля 1979 г. я пришел на работу в Московский Еврейский Драматический Ансамбль — МЕДА и там случился пожар. Сгорело все декорации, реквизит… Я сразу стал актером «погорелого театра».

Юмор, острословие, исповедальность и страсть шутки с публикой, понимающей все с полуслова, полувзгляда, с полунамека, музыка родной речи, интонации сердца, голос крови сопровождали всегда Александра Чернова на советской сцене.

Рожденный в 1949 в обычной еврейской семье, где еще помнили идиш, он любил его музыку с детства. В 1960 его маленький городок, почти штетл, присоединили к Москве. Александра захватили ее скорости и возможности, которые совпали с его активной натурой, требовавшей выхода. Ему повезло с самого начала. В молодежном театре Клуба Железнодорожников под руководством Ольги Бычковой, урожденной Фиц, он научился азам актерского мастерства. Погружение в театр, закалка самодеятельной сценой, десятилетия тренировок позволили ему позже «не только быть принятым на работу в МЕДА, Московский Еврейский Драматический Ансамбль, но и закончить актерский факультет ГИТИСа».

«Я более 45 лет проработал в еврейском театре. Я сыграл немало замечательных ролей: Берл и Становой в «Гершеле Острополер» по Гершензону, Козел в «Заколдованном Портном» и Жених в «Тевье Молочнике» по Шолом-Алейхему, Юноша в «Еврейском анекдоте» по А. Вергелису в МЕДА».

Его импровизации в «Поезде за счастьем» по А. Хайту и «Заколдованный театр» по Ф. Канделю сразу в нескольких ролях запомнились навсегда зрителям театра «Шалом»… К своим достижениям на еврейской сцене он пришел осознанно и неслучайно.

Он был лауреатом множества фестивалей и вздрогнул-очнулся как иудей во время Шестидневной войны 1967 года от пережитого оскорбления «суки жидовские» от коллег за победу Израиля. После выступлений на сцене бывшей синагоги Полякова, превращенной в «Дом народного творчества», о которой поначалу «понятия не имел, где нахожусь», он понял, где он, и почувствовал, что «круг замкнулся». С восстановлением дома еврейских собраний в «фантастической реконструкции в мавританском стиле» он почувствовал себя гордым иудеем, «человеком верующим»…

В армии блистал как мастер смеха, автор, актер и режиссер своих комедий. За успехи был приглашен в военный ансамбль песни и пляски заслуженного деятеля искусств Игоря Раевского. Это был шанс сразу без специального актерского образования выйти на профессиональную сцену. Но как еще не состоявшийся художник, он не искал легких путей — отказался и выбрал «спектакль под названием Жизнь» — семью и работу инженера и позже учебу В ГИТИСе. Будучи по натуре органичным, природным евреем, «человеком воздуха», был далек от диссидентства и отказничества, но

«с удовольствием приходил к Московской Хоральной синагоге в дни религиозных праздников. Особую радость мне доставляли встречи с певцами на идиш: Сиди Таль, Ханной Гузик, Нехамой Лифшицайте…»

Позже, уже будучи в Израиле, он создаст их обобщенный образ Фейгеле — птицы-певицы в драматической повести «Монолог длиною в жизнь», в которой пристально рассмотрит и объяснит истоки их трагического мастерства. Представленная в конце октября 2023-го в Ростоке (Германия) пьеса А. Чернова как зеркало еврейской истории в СССР прозвучала в унисон минихолокосту в Израиле и еще раз напомнила немцам о трагедии антисемитизма и духовности культуры, которую евреи несут миру.

МЕДА (Московский Еврейский Драматический Ансамбль), куда закономерно попал А. Чернов в 1979, стал для него эпицентром радости творчества — «оазисом свободы». Разрешенный сверху, он был создан в 1962 для реабилитации власти в глазах мирового сообщества. Но для еще живых актеров разгромленного ГОСЕТА (Бенциона Шварцера, Зиновия Каминского, Марии Котляровой, Сони Бинник, Розы Курц…) это была отдушина и способ самовосстановления. Их слабые голоса на идиш в спектаклях «Испанцы» по Лермонтову, «Заколдованный портной» по Шолом Алейхему, «Гершеле Острополер» по Гершензону были услышаны благодарными иудеями, требовавшими, как описано в книге, перевода у знатоков. Александр Чернов, зная первоисточник, почувствовал свою миссию — быть для них рупором родной культуры. В МЕДА он был принят единогласно. Его дальнейшая личная артистическая карьера от игры на гастролях еврейского ансамбля до участия в рождении стационарного театра «Шалом» была на взлете. Однако, достигнув вершин успеха, он ради сына резко приехал в Израиль, памятуя о содеянном в Москве.

«Я более 45 лет играл… Работа на еврейской сцене сподвигла на изучение истории театра на идиш в Российской Империи, а потом в СССР. Эта заинтересованность в конце концов обернулась написанием книги»

На основе своего спасенного архива за десятилетие в Израиле он создал культурологическую автобиографию — итог мудрости земной о своем «поезде за счастьем».

Все долгие годы, будучи в эпицентре событий, он интересовался истоками, судьбой предшественников, изучал и собирал факты. Книга А. Чернова уникальна тем, что личный путь на еврейской сцене он смог увязать с тысячелетней историей языка идиш, судьбой еврейских театров в Европе от Галиции до Госетов в бывшем СССР. Его фундаментальный труд из 450 страниц и 350 фотоиллюстраций прекрасно издан в «Бейт Нелли». Он впервые восстанавливает из небытия десятки имен, проясняющих разные грани сценической культуры идишкайт. Фактически это первая попытка осознать, свести к некоему общему знаменателю весь европейский идиш-театр… В огромной степени автору это удалось по масштабу мышления, иронии и диалогичности стиля, серьезной до шутовства авторской интонации.

Я не удержалась от вопроса, зная странную судьбу еврейского театра в России.

— Однако как можно воспринимать идиш, переходя на другой язык? Как Вы относитесь к русскому в еврейском театре «Шалом»?

— Положительно. Русский — вынужденная мера. Уходят знатоки и специалисты. Бегущая строка парализует и актеров и зрителей. Два года назад Александра Левенбука сменил Олег Липовецкий — талантливый и плодовитый режиссер, который на русском делает спектакли по Торе. Будут новые формы… Нет конфликта языков — так как нет идиш. Да есть еще носители — писатели и поэты. Есть певцы — путая слова, еще поют. Но факт, что идиш сохранился лишь у верующих, а они не ходят в театр. Я люблю приезжать в Цфат и слушать, как в религиозных районах дети щебечут на идиш…

Книга Шмуэля Ацмона «Фантаст Идиш» не столь пессимистична. У корневого языка ашкеназов есть будущее в еврейском государстве — не в галуте! — убежден автор. Вся его жизнь от бойца Пальмаха в войне за Независимость до создателя всемирно известного театра «Идишпиль» тому доказательство. Если звучание Маме Лошн со сцены театра «Шалом» может звучать в Москве лишь как уходящая экзотика, порой подогревая интерес к модной теме в обществе в целом, то в Израиле, как пишет Ацмон, он должен быть частью государственной культурной политики!

Это мысль пронизывает всю авто биографию Ацмона, столкнувшегося уже в еврейском государстве с войной языков, официальным запретом на Идиш как художественного средства при создании фильмов или спектаклей. В книге приводится документ января 1951 г., в котором от имени правительства сказано

«Запрещается создание кино и театра на идиш. Разрешается представлять на идиш только иностранным труппам, приехавшим навестить Эрец».

Ацмон неоднократно называет себя слоном с непробиваемой толстой кожей. Чем сильнее было препятствие, тем азартнее он становился. Уже будучи звездой центральных ивритских театров «Габима» и «Охел», создав в начале 60гг свой авангард «Завит» (Угол), получив американское образование как актер, режиссер и директор, на вершине карьеры, он резко изменил свой курс к идишланд.

«Перелом произошел после Шестидневной войны я стал ощущать себя частью всемирного еврейства, которое сопереживало и радовалось, солидаризируясь с нашей страной. И если раньше говорил с гордостью, что «я израильтянин», то впервые «еврей из Израиля». Это не было изменой идеалам молодости — это было возвращение к своим корням. Без корней не бывает кроны. Идиш возник во мне не как дань ностальгии, не как невозвращенный долг, но как музыка души».

20 лет (1968-1988) он посвятил борьбе за изменение национальной политики: от участия в первом международном фестивале идиш в Кейсарии, где сыграл театронето о тоске по идиш «Контрабас» П. Зюскинда, — до победного шествия юбилейного спектакля по Шолом Алейхему «А клейне менчелах», рожденного в недрах «Габимы», за который три Шмулика (Роденский, Сегаль, Ацмон) получили не только международное признание, но и 100.000 марок в награду в Германии. Шмуэлю Ацмону удалось тогда в 70-е годы не только пробить нигилизм публики, но и потолок власти. Недовольный немецким жестом во искупление грехов войны, мэр Тель Авива Шломо Лахат предложил Ацмону за гораздо более внушительную сумму организовать театр на идиш. Ацмон воспринял победу не как возможность почивать на лаврах, но как расширение границ схватки с равнодушием, самомнением, высокомерием ивритян. Программа звучала воинственно: «Спасти от гибели сокровища культуры идиш, пробудить новое творчество во всех видах искусства для дома Театра». Его вел кураж молодости и вера в общееврейское дело… Он преодолел сопротивление всех профессиональных союзов (особенно актерского во главе с Захарирой Харифаи) и правительственных чиновников, считавших «язык галута лишь народным фольклором» (фраза главы государственной комиссии по культуре Йоси Фроста). Ацмон не только не смутился и не растерялся. Он обратился выше с требованием к министру культуры реорганизовать всю систему просвещения в Израиле. «Идиш — камень базиса нашей культуры. Язык энергичный, яркий красочный». Он считал, что надо ввести его изучение в школах и университетах, создать публичные центры, издание книг и журналов, проводить фестивали, но главное — избрать правительственную комиссию, ответственную за положение идиш-культуры в Израиле! И в огромной степени Ацмону это удалось. Имя театра «Идишпиль» было придумано им не случайно. Оно переводится не только как идиш-игра, но и как идиш-слон, каковым был сам Ацмон в борьбе за статус Маме Лошн в Израиле.

Книга его воспоминаний — зеркало его бесконечных усилий, трагедии противостояния уже внутри свободного еврейского государства. Название первого спектакля театра «Идишпиль» в 1988 было символичным. «Тяжело быть евреем» (Швер цу зайн аид) по Шолом Алейхему в режиссуре Исраэля Бекера-ученика Михоэлса. Оно прозвучало как исповедь о том что тяжело быть евреем даже в Израиле. Преодолеть философски противоречия свободного государства и несвободной диаспоры, представить творцов культуры как родственных душ одной семьи — этому был посвящен спектакль «Фойгельман» 1989 по Ахарону Мегеду в режиссуре Йорама Фалька об идиш поэте в галуте Шмуэле Фойгельмане и его духовном собрате в Израиле историке Цви Арбеле. При всей разнице характеров они ищут взаимопонимания, ответы в прошлом и настоящем еврейства. Общий смеховой язык, неповторимые «семейные» смеховые ассоциации способствуют обоим: Фойгельману — найти свое место в новом израильском социуме, Арбелю — понять жизнь меньшинства в гетто и в штетлах восточной Европы. Вслед за «Мегилой» и «Песен Пятикнижия» по Ицику Мангеру в постановке Шмуэля Бунима «Хорошая девочка» по Барбаре Львов в постановке Ховарда Рифа, где равнодушной публике дали почувствовать травмы Катастрофы — первые спектакли в театре Ацмона говорили новой свободной публике: «Без прошлого — нет будущего!» и призывали протянуть руку к братьям в галуте, к их вековой культуре на Идиш! Ацмон никогда ни разу не сломался перед отрицанием своей фантастической мечты. Книга рассказывает, как в обход всех запретов он добился цели: с помощью президента Ицхака Навона, боровшегося за память об испанском изгнании 1492 г., была создана совместная комиссия слежения за развитием в Израиле культуры диаспоры на Идиш-языке ашкеназов и Ладино-языке сефардов. Комиссия действует до сих пор. Благодаря ей расцвели в стране оркестры музыки и танца из Андалусии, Каталонии, хоры детей и взрослых, музыкальные постановки на Маме Лошн, ЮНГ ИДИШ — центр по спасению книг, совершивших алию в Эрец. Неутомимый пропагандист культуры Диаспоры, считающий Идиш языком «живым, красочным, колоритным, полным жизни» Ацмон убеждал в этом публику не только на мировых сценах, но и в Освенциме. Там он произнес текст, найденный в руинах Варшавского гетто. «Я назвал его «Йосел Раковер говорит с Богом». Это была не игра,а реинкарнация — создание соприсутствия образа ушедших. Он «чувствовал себя их голосом», рупором сожженных, утверждая красоту, жизненную силу, неисчерпаемую энергию их идиш культуры. Он доказал свои идеи в театре «Идишпиль».

За 35 лет (1989-2024) своего существования Ацмону удалось организовать более 100 спектаклей и концертных программ, выступления по всей стране и зарубежные гастроли. «Идишпиль» удостоился международного признания, представляя как идиш классику так и современных авторов: от Аврaaма Гольдфадена, Шaлом-Аша, Якова Гордина — Ицика Мангера до Эфраима Кишона, Аарона Мегеда…

Благодаря Ацмону удалось создать артистический синтез, где актеры старой школы Этель Ковенская, Исраэль Бекер, Яков Бодо, Анабелла, Ури Ковальски, сливались в ансамбль с израильской молодежью (Анат Ацмон, Исраэль Трестман, Саси Кешет, Андрей Кашкер). Спектакли звучали не музейно, но как необходимое современное развлечение израильтян, подобное легендарному трио «Хагашаш Хахивер» или «Театрону Амами» Аврахама Деше. В 2005 году Ацмон был награжден государственной премией за весь свой жизненный путь «МИФАЛЬ ХАИМ». Ему 95.

На страницах книги он обращается с вопросом ко всем евреям:

«Наш народ сохранили не только не только Танах, Гемара и Талмуд, но и память о своей культуре. Это прекрасно, что мы все время вспоминаем святые тексты. Но почему мы игнорируем культуру, которая тоже хранила нас?!»

Название мемуаров Ацмона «Холем ба Идиш» буквально — мечтаю или вижу сны на идиш. Многое не сбылось из его первоначальной мечты: немногочисленны студенты на факультетах идиш в университетах, нет передач на идиш по радио и ТВ, после смерти Аврума Суцкевера в 2010 году не выходит журнал «Золотая цепь» (Ди голдене кейт) и газета «Последние новости» (Ди лецте найес). В 2007 году хотели закрыть театр. «Ко мне пришел Суцкевер и сказал: «Идиш пронзил твое сердце. Подолжай!» Я не закрыл, а открыл театр на новом месте в «Бейт Ционей Америка», который стал Домом «Идишпиля». Весной 2024 оказался на грани закрытия и его театр, лишенный духовного предводителя. Однако продолжают действовать созданные благодаря идеям Ацмона Бейт Левик и Бейт Шалом Алейхем, регулярно встречаются разбросанные по городам признанные легальными общества любителей идиш, раз в квартал в Швеции и Израиле Михаил Фельзенбаум редактирует журнал «Идишланд», театр «Идишпиль» после затишья вернулся на сцену с музыкальными представлениями на идиш и иврите, где последний все же доминирует… Он сидит в кресле на колесах, ноги уже не ходят, но глаза по-прежнему светятся. Шмуэль Ацмон — Фантаст, Дон Кихот Идиш, добившийся во многом по мере сил воплощения своей мечты. Его книга — призыв помнить о всех формах прекрасного на Маме Лошн как об источнике нашей духовной силы, чтобы снова победить.

Две книги — две позиции восприятия наследия как живого или мертвого. Между светом и тьмой, оптимизмом и пессимизмом, поражением и победой каждый выбирает для себя. Изданные на фоне 7 октября 2023 оба мемуара для блуждающих, сомневающихся — огни в пути — противостоящие как духовное оружие военной тьме. В эпидемии информационных атак на Израиль в мире, разгуле свободы протестов, уничтожающих смысл «идишкайт» — ноты нашего единства, книги «Фантаст Идиш» Ш. Ацмона и «Мой еврейский театр» А. Чернова — знаки победы над делегитимацией иудейской культуры, утверждение ее ценности, права голоса о ней в поколениях. Это исповеди счастливцев — очевидцев попытки возрождения идиш-театра в России и Израиле, которые на свой страх и риск восстанавливали звенья в «а голдене кейт». Для многих потерянных, ищущих они окажутся откровением, глотками кислорода, проясняющими перспективы, образами еврейской культуры как постоянно исчезающей и возрождающейся реальности, факелами «державы света».