Взрывать мину, заложенную из «лучших побуждений» мировыми державами на Ближнем Востоке в 1948 году, научились многие, но, похоже, обезвреживать мину, кроме Израиля, некому. Мы должны меньше гордиться нашей исключительностью и богоизбранностью, а больше проявить эти качества на деле: осознать масштабы и значимость нашей ответственности за состояние дел в регионе — не только перед собой, но перед Миром.
ИЗ ПИСЬМА ДРУГУ 13 ОКТЯБРЯ 2023
…теперь актуальный вопрос: что нам делать дальше? Опять возобновились разговоры про ещё одно арабское государство, которое не появилось вместе с Израилем по решению ООН в 1948 году. Мне казалось, с этой идеей уже покончено, поскольку сами палестинцы её реализовать не захотели. Причина «нехотения» вскоре выяснилась. Дальше я буду вспоминать эпизоды новейшей истории ближневосточной жизни, от оценок, конспиративных «объясняющих» теорий и рецептов воздержусь.
***
Записки европейских путешественников, посещавших территорию, сегодня известную как Палестина ещё в «турецкие времена», напоминают библейские описания всей Земли, когда там впервые появился Дух: «Земля была безвидна и пуста». Место необустроенное, малопригодное для нормальной жизни. Кочевое население, называвшее себя бедуинами, исчислялось сотнями. Также путешественники упоминают о нескольких, попавшихся им на глаза, еврейских семьях. Тем не менее, земля не была бесхозной: у неё были собственники — турки, у которых надо было землю выкупать. Что и делали первые и последующие еврейские поселенцы. (Помните, «голубая копилка» в еврейских домах по всему миру. Документы купли-продажи земли в свободном доступе сейчас экспонируются в Музее Израиля в Иерусалиме). Это была беспримерная по масштабу и значимости в истории массовая акция, когда народ сам, своими силами возрождался и строил своё будущее. Зато поселенцам не пришлось сталкиваться с арабским антисемитизмом по причине отсутствия арабов на этой территории.
По мере обустройства еврейских поселений, роста хозяйственного потенциала и улучшения условий жизни рос и спрос на рабочую силу, который вызвал арабскую миграцию в Палестину из смежных территорий, где жизнь была намного скуднее, чем в еврейских хозяйствах. На этой взаимной экономической заинтересованности евреи и арабы дотянули аж до Второй Мировой. Правда, не обходилось без эксцессов (например, резня евреев в 1926 в Хевроне) на почве религиозного активизма. Во время Второй Мировой это психическое заболевание было активировано неожиданным десантом немецких танковых частей Роммеля на севере Африки, двигавшимися в сторону Палестины: нацисты знали, что там их ждут родственные души, и действовали грамотно: широко оповестили население (будущих палестинцев), что в день прибытия «избавителей» народу будет предоставлено эксклюзивное право убить всех евреев и завладеть их имуществом и женщинами (точное попадание: имущество и женщины на одной доске). Против такой царской щедрости устоять было трудно. Некоторые арабские группировки не смогли дождаться желанного дня и сразу приступили к делу. К их разочарованию, они встретились с организованной еврейской самообороной, а нацисты так и не встретились со своими почитателями: по дороге были разгромлены англичанами (Битва при Эль-Аламейне, ноябрь 1942). Пограбить и понасиловать на халяву не получилось. Однако память о нереализованных весёлых деньках осталась в народе, как и надежда на реализацию упущенного. После ухода англичан и отсутствия у арабского населения желания, опыта и воли создавать своё государство образовался вакуум в виде «ничейных» территорий. Иордания и Египет воспользовались замешательством и отхватили сколько смогли. Население, проживавшее на этих территориях, стало, соответственно, египтянами и иорданцами и, что важно, оказалось в этих странах в положении «чуждого элемента» (что-то вроде статуса сегодняшнего российского «иностранного агента»), что впоследствии привело к покушениям на власть и вызвало волнения, сопровождавшиеся кровопролитиями и изгнаниями гостей, нелояльных власти. Изгнанники и составили тот самый «Свободолюбивый Палестинский народ», [Израильский старожил, очень немолодой человек (зихроно ле враха), с которым я был в приятельских отношениях, рассказывал, что в ту пору в Иордании строили большую сеть дорог, и у «чуждых элементов» была альтернатива: либо бежать, либо быть закатанным в асфальт — в полном смысле этого слова. Меня тогда поразило не то, о чём он рассказывал, а как: как о рядовом событии повседневности. Когда у нас, европейцев, волосы дыбом встают и сердце падает от видео, снятого 7 октября на юге Газы, исполнители террора делают свою работу спокойно, умело, изобретательно: они в своей стихии повседневности. (К слову, попытки миграции «Палестинского народа» в соседние страны — Сирию, Эмираты, Саудию, Ливан населением этих стран тоже не приветствовались и заканчивались трагично). Заметьте себе это обстоятельство как иллюстрацию разного — арабского и еврейского — понимания значения «жизнь» и «человек». Поэтому не удивляйтесь, когда через пару абзацев мы будем говорить о сущности решения «палестинского вопроса» как о бизнес— проекте (хотя в понимании нормального человека — это вообще несопоставимые вещи).
В то время «прогрессивные страны» уже исповедовали гуманитарный принцип «помоги слабому». Принцип оказался настолько гибким и удобным, что способ его реализации был выбран, исходя больше из любви к распилу пожертвований, чем к заботе о счастье «свободолюбивого Палестинского народа».
Для этого было организовано покачивание крупных денежных потоков через явно легитимные структуры на поверхности и скрытый отсос ресурсов в карманы затейников-вождей. Палестинцы оказались одной их таких легитимных структур и идеальным подельником в бизнесе: он соблазнил их возможностью жить не за счёт собственных творческих усилий, а за счёт «гуманитарной помощи» тех внешних сил, которые создали и использовали этот бизнес не только как средство обогащения, но и как средство «сдерживания самодеятельности» Израиля. Как видите, чудесным образом, события складывались в интересах всех акторов (так, по крайней мере, они считали).
Однако за жизнь нахаляву надо было расплачиваться участием вместе с этими силами в ослаблении Израиля, что и осуществилось в форме периодических терактов и непрерывной войны. Долгие годы (с конца 40-х годов) функционирования этой хитроумной конструкции обернулись немалыми человеческими потерями обеих сторон, непродуктивной тратой ресурсов всего региона и обогащением полумасшедших религиозных фанатиков-вождей. А также неуклонным ростом ненависти на почве антисемитизма и ожесточением друг против друга — как необходимыми условиями сосуществования. (Правда, странно: «ненависть как условие нормальности»? Сказка из «1001-й ночи»).
В то время евреи и палестинцы проживали в непосредственной близости друг от друга. Старожилы говорят, что даже ходили друг к другу в гости и на праздники, в том числе, семейные. В Газе, где была высокая плотность палестинского населения, Израиль создал уникальные технические и технологические комплексы производства и переработки сельскохозяйственной продукции, полностью удовлетворявшие потребности Газы. Значительная часть продукции экспортировалась. Сотрудничество происходило и по многим другим направлениям.
Палестинцы получили возможность зарабатывать своим трудом, пользоваться последними достижениями медицины, получать любое образование, в том числе, высшее, свободно перемещаться по миру.
Объёмы и рентабельность высокотехнологичного производства в Газе были наивысшими в Израиле, евреи и палестинцы работали и получали на равных.
И создалось впечатление, что на скудной земле эта конструкция решает проблемы занятости и роста благосостояния одних — не в ущерб другим, а при помощи других, как оно и должно быть в режиме консенсуса. В общем, дело шло к тому, что в ту пору называлось «мирным сосуществованием».
Но, видимо, такой вариант не всех устраивал, а кое-кому даже вредил…
Всё сходилось к тому, чтобы тут… «начался» ХАМАС — запоздалое карикатурное эхо «народно-освободительных» движений 20 века, искусственно выращенное, обученное военному делу в далёкой стране в качестве инструмента влияния на Ближнем востоке, оснащённое советниками, начальным капиталом, современным стрелковым оружием и идеологией превосходства (вариант нацизма) типа «сверхценной идеи»: чтобы добиться «полной свободы, процветания, справедливости и всеобщего уважения» (ближневосточный вариант) нужно всё «разрушить до основанья (в т.ч. уничтожить евреев), а потом…». (вы вспомнили эту знаменитую революционную идеологему?) Карикатура состояла в несоответствии популярной высокоморальной упаковки («национально-освободительное движение») и убогого содержания (обычный «бизнес-проект»).
«Потом» нашлись дополнительные спонсоры, намерения которых совпадали с назначением ХАМАСа. И всё заверте. Получилось знакомое: «разрушать — не строить».
При желании можно было себе представить, куда пойдёт процесс и своевременно среагировать, если бы не доминировавшая тогда в Израиле идея о «закономерном» наступлении эры дружбы льва с козлёнком, предусмотренная в Танахе. [Это не значит, что не надо читать Танах. Это значит, не следует подпускать к Танаку беспринципных рейдеров, использующих его как подтверждение своих идеологических предубеждений].
При активном спонсорском участии наши отношения стали портиться, росла подозрительность в нечистых замыслах одних в отношении других, и в израильском обществе популярность иудео-христианской идеи «Давайте, ребята, жить дружно» резко пошла на убыль: дошло, что она не жизненная, поскольку противоречит основам и практике ислама. Закрутились альтернативные идеи — раздельной жизни евреев и палестинцев (насколько я знаю, британский опыт в Индии не рассматривался). В конце концов, после перетягивания каната либералами и ястребами было решено разделиться.
Все производства в Газе Израиль безвозмездно передал палестинцам: их квалификация уже позволяла самостоятельную работу. Отделение состоялось в 2006 г. уже на наших глазах: евреи ушли, оставив своим «партнёрам» хозяйство на ходу.
Сравнивая события тех лет с происшедшими 7 октября 2023, можно увидеть их связь: первые стали генеральной репетицией вторых. С той разницей, что тогда объектами проявления звериной сущности стали не люди, а уникальные теплицы: их оборудование и технологии — всё было варварски разрушено, разбито, растоптано, сожжено… А общим в этих двух событиях стала классическая картина «Гибель цивилизации» художника Льва Бакста (внезапно понимаешь, за что римляне «недолюбливали» гуннов).
Это событие произошло в 2006 году и, на первый взгляд, выглядело, как стихийный протест свободолюбивого народа против захватчиков. А смысл этой гениальной, организованной ХАМАСом, акции состоял в том, чтобы враз превратить тысячи палестинцев в безработных и вынудить их стать солдатами ХАМАСа. Затея удалась на сто процентов: гуманные спонсоры позаботились, чтобы доставляемую в Газу халяву распределял среди населения сам ХАМАС.
Свободолюбивый народ тоже не остался внакладе: он с энтузиазмом поучаствовал в карнавале похорон своих средств существования, самостоятельности, несостоявшейся государственности и идеи «мирного сосуществования». Всей душой он приветствовал наступление эры счастья — халявы, поставившей его в полную зависимость от планов ХАМАСа. В Газе установился тоталитарный режим. Свершились то, что не удалось немецким нацистам в 1942.
Иждивенческий, безответственный образ жизни не мог не привести к моральной деградации людей, отлучённых от созидательной деятельности, которая была насильно подменена милитаристским образом жизни: основным способом выживания для большинства стало рытьё тоннелей, изготовление оружия, взрывчатых веществ и обстрелы Израиля. Конечно, это не означало полную утрату самосознания, несмотря на все старания полусумасшедших религиозных фанатов-руководителей превратить этих людей в манкуртов. Но чрезвычайно затруднило возвращение к мирной нормальной жизни. Идеологизация, гарантирующая паразитический образ жизни, оказалась привлекательней трудового консенсуса. Итак, 2006 год стал началом резкого охлаждения отношений «партнёров».
Сегодня они достигли дна, удостоверившего полную несовместимость наших цивилизационных предпочтений.
Судя по открытым публикациям ХАМАСа и его спонсоров о ситуации в Газе, за последние 15-18 лет в Газу вколочены миллиардные суммы. Они потрачены на три важных свершения:
- Синвар и Ко стали мультимиллионерами (также подтверждают другие источники).
- Газа получила трёхэтажное «метро», начинённое складами с оружием. Общая длина тоннелей оценивается ~ 500 km. Довольно сложное инженерное сооружение, проектирование и строительство которого требует высочайшей квалификации исполнителей.
- Население удовлетворилось остатками этого пира и конвертировало их в преданность делу ХАМАСА (не погибать же с голоду).
Давайте немного пофантазируем. Нападение 7 октября вряд ли преследовало цель уничтожения Израиля: это значило бы прекращение халявы. Скорее, дело в том, что новейшая история Газы — это бизнес-проект, и сейчас мы видим перезагрузку программы стимулирования спонсоров, которые в последнее время испытывая финансовые трудности, немного охладели к своим обязательствам и нуждаются в некотором подогреве. Идеологическая мотивация — это хорошо и престижно, но всегда в той или иной мере предполагает материальную поддержку..
Глядя на всё это со стороны, один наблюдательный человек заметил: «Газа действительно могла бы стать вторым Сингапуром. Если бы ее населяли китайцы. А еще лучше — евреи, которых оттуда изгнали в 1948 году» (Анатолий Гержгорин). Теоретически с этим можно согласиться, но при этом иметь в виду, что некорректно сравнивать тысячелетние цивилизации с тысячелетним варварством: у них разные содержания понятия «процветание» и разные представления о пути к нему.
После 7 октября опять заговорили о ранее отвергнутой идее двух государств в Палестине, но как-то вяло… Дескать, американцы настаивали на двух государствах. Ну, настаивали, теперь не настаивают. Нечего суетиться. Вялость и нерешительность — естественная реакция на трагедию, что началась утром 7 октября 2023: разочарование в способности гипотетического Палестинского государства сосуществовать с еврейским. 7 октября безусловно доказало, что вопреки заявленным в Хартии Хамас мечтах о своей государственности, реальные цели ХАМАСа связаны не с обретением своего государства — они хорошо постарались рассеять этот романтический ореол борцов за свободу и национальное самоопределение — а с возможно большим числом убитых евреев, убитых садистским образом. Даже в истории Холокоста мне не встречались свидетельства таких зверств.
Естественно, среди нашего народа растёт популярность «окончательного решения палестинского вопроса».
Выложено несколько вариантов. Самый популярный — сравнять Газу с землёй — всем уже невмоготу жить в постоянном терроре и напряжении. Все уже готовятся к крайним мерам: разрушить, уничтожить организацию ХАМАС.
— А что вы будете делать с 2 млн. жителей Газы?
— Не проблема — война же: другие законы. Победа невозможна без жертв, особенно, среди мирного населения, тем более, оно виновато в терроре не меньше его идеологов и исполнителей и т.д. Если этого не сделать, опять будут теракты, гибель наших людей, а гуманитарные соображения в рецидивах эпохи докаменного века теряют значение. [В Сети можно найти мнения (явно не израильского происхождения) об ошибке считать целью израильской операции в Газе уничтожение только ХАМАСа — всё население заражено идеологией террора].
Сравнять Газу с землёй ЦАХАЛ может за несколько дней. Тем более, этому были бы не против в Саудовской Аравии, в Египте, Иордании и даже в Иране — фанатизм и нежелание палестинцев «help himself» всем надоели: обуза, которая сдерживает развитие региона.
Однако до сих пор в Газе радикально ничего не изменилось. Газу каждый день знакомят с израильскими ракетами, но это как бы визиты вежливости в Газу в ответ на визиты Газы в Израиль. Палестинцы продолжают отрабатывать свой урок, Израиль продолжает себя сдерживать (похоже, сжимается в железный кулак для решающего удара), а наши люди продолжают гибнуть — сегодня их число (включая жертв 7 октября) достигло 1300 человек.
Тупик. Тут наша проблема — не политическая, не техническая и даже не военная. Моральная. Не в том дело, что кому-то жаль бедных террористов, доведенных до отчаяния проклятыми сионистами. А в том, что для «окончательного решения палестинского вопроса» мы должны быть не только готовы к немалым потерям наших воинов, но и к тому, чтобы опуститься на уровень этих животных — уподобиться тем, кто в 1938-1945 решал «еврейский вопрос». Значит, потерять еврейскую идентичность. Вот нас и останавливает… память о Холокосте. Но долго продолжаться эта неопределённость не может: когда идентичность под угрозой, экзистенциальное напрочь вытесняет рациональное, открывая путь неограниченному действию: белые перчатки сами снимаются. Это неминуемо.
Итак, мы перед выбором: 1) Радикальное решение: перестать быть евреями, и «что положено кому, пусть каждый совершит». 2) Очередной паллиатив: остаться евреями, платить за эту роскошь дань террору-Минотавру и с сознанием своего морального превосходства торжественно приближать момент самоликвидации.
Выбор между «плохо» и «очень плохо», границы которых размыты. Тупик говорит о неправильной оценке ситуации и постановки задачи её преобразования. Для ответственного разрешения такой витальной ситуации нужны люди масштаба тех, кто стояли у основания Израиля — типа Голды.
Но, как однажды сказал вождь народов, «другых людэй у нас для вас НЭТ!», и в конце концов, решение неизбежно будет принято.
В любом случае, ХАМАС ждут смертельные сюрпризы. Наши солдаты настроены радикально: уже в первый день вторжения они видели массовые расстрелы молодёжи, изнасилованных девчонок, костры, на которых террористы сжигали пленных, изувеченных и убитых детей, отрезанные головы и проч. зверства. Они, конечно, слышали о Холокосте, но до того никто из них Холокоста не видел. Теперь они его увидели. В концентрированном доисторическом варианте. Они пойдут до конца, и я не представляю себе, что или кто может их остановить. Они освободят в Газе похищенных варварами израильтян. Они уничтожат ХАМАС и за ценой не постоят. И размеры потерь врага их не остановят. Как не остановили нас и союзников в 1941— 1945. Расчёт врага на запугивание Израиля провалился.
Теперь деликатный вопрос: может ли уничтожение ХАМАСа быть релевантной целью сложной, опасной операции, не превентивной, а радикальной, предпринимаемой для изменения ситуации тотально, или иначе: необходимо и достаточно ли уничтожить ХАМАС, чтобы впредь наши и палестинские дети могли жить спокойно? Это вопрос не о цене, а о сущности дела.
Ответ зависит от вашего понимания мысли, высказанной ещё в древности: «человек вторичен относительно идей». Уже тогда люди различали «естественное» и «искусственное», их неспроста интересовало отношение человека и идеи: по-видимому, оно (отношение) уже имело для них практическое значение.
Я понимаю это отношение как приоритет идеи («вначале было слово»): человек «вложен в идею», а не идея — в человека, идея поглощает человека, а не человек идею; идея управляет человеком, а не человек идеей. Значит, сколько ни уничтожай ХАМАС, полной победы не достигнешь никогда — каждый раз на освободившемся от человека месте «внутри» идеи будет возникать «заместитель уволенного» (в нашем случае, Джихад, Хезболла, недобитые террористы и проч. любители). И так будет продолжаться до тех пор, пока существуют идея и это место «внутри» идеи. Такой вывод подтверждают известные всем факты. Вспомним некоторые события из прошлого. Вспомним…
Каждое 9 мая мы отмечаем день «Победы над фашизмом», ставший одним из самых важных в жизни многих поколений. Но с некоторых пор мы видим странную картину: с одной стороны, фашизм живёхонек, цветёт в различных регионах, в том числе, нашем, он столь же наглый, бескомпромиссный и резвый, как 80 лет тому назад. С другой стороны, наша память о Холокосте, о фашизме, которую мы сохраняли как гарантию предупреждения новых Холокостов и возрождения фашизма, осталась сама по себе, а фашизм — сам по себе («они ничего не забыли и ничему не научились»).
Начинаешь вспоминать. После 1945 года «патриоты» затеяли увлекательные споры о том, кому принадлежит победа в этой войне — нам или союзникам, и на какой процент. Споры подняли авторитет власти, самооценку народных масс и отвлекли внимание от принципиального вопроса — «кого победили». Тогда он казался странным, тем более что название праздника на него ответило, казалось, насовсем. Однако спустя 80 лет, приходишь к пониманию: в 45-м мы победили не фашизм, а фашистов. Их уже давно нет в живых — одни были уничтожены сразу после войны, другие исчезли по возрасту (всё же 80 лет прошло). Денацификация была понята репрессивно, как запреты: нацистских организаций, нацистской идеологии и ограничение в правах бывших фашистов. Небыстро, методом «кнута и пряника» в Германии этот подход имел временный успех. Временный потому, что идеи (особенно, сверхценные) законом и репрессиями не отменяются. Носители идеи фашизма ушли, и нам показалось, что вместе с ними ушли и их идеи…. Тогда откуда взялся сегодняшний фашизм?
Он не создался из ничего, он «проснулся». Где и как ему удалось сохраниться без тех, «аутентичных» носителей? Мы ошиблись? В чём?
Да, ошибка: нашего интеллекта не хватило, чтобы различить разное: фашистов — носителей идеологии и саму идеологию фашизма. Недолго думая, взяли и отождествили содержание с формой. Откуда вытекла эта странная ошибка? Вы не поверите — из малозаметной, но очень простой вещи: из повсеместно распространённого и всеми любимого натуралистического мировоззрения [см. по ссылке; там же рассказано, где и каким образом фашизму удавалось выживать и сохраниться и будет удаваться впредь: до сих пор мы ничего не сделали, чтобы лишить фашизм таких возможностей]: в этом типе мировоззрения не различаются мир естественного и мир искусственного, стало быть, нет средств различения идеи и её материального носителя, и стало быть, руководствуясь, как обычно, принципом «наименьшего сопротивления» и уничтожая носителя («что видим, о том поём»), мы, вместе с ним, якобы, уничтожаем идею, но на деле — лишь одну из её форм существования. А содержание, глядя на наши потуги, усмехается: оно не беспокоится, что осиротеет — у него припасено много других (вредных для нас) форм явления: войны, холокосты, революции, перевороты, геноциды). Так что, нам ещё придётся не раз чесать затылки, если не поймём, что расчёсываем наше самое уязвимое место.
Спасибо жизни, она нас поправила: остаются другие формы, на возможность актуализации которых мы закрывали глаза. Поймём это как УРОК ХОЛОКОСТА и применим его к сегодняшнему дню.
Получается: действительно релевантной целью операции надо считать уничтожение не ХАМАСа, а его идеологии. Конечно, устранение только ХАМАСа — повод для ликования, но не означает победу и не гарантирует, что эта операция будет последней. Мы получим то, чего добивается ХАМАС — хроническую форму непрерывной войны. Как уничтожать или блокировать идею, особенно, сверхценную, необязательно посылая её носителей на встречу с гуриями, — практический вопрос не уважаемым, которые на экранах ТВ вершат мировой порядок, не соцсетям, но специалистам, например, в исследовательских службах нашего Генштаба. (Пока лишь очевидно: то, что мы называем «пропагандой», не влияет на состояние идеи ХАМАСа: противостояние «сверхценной идее»— задачка не для начальной школы).
Если попытаться представить себе ХАМАС не как Синвара с подельниками, не как население Газы с сочувствующими по всему миру, а как идею, и анализировать как идею, быстро обнаруживается, что эта идея стоит в одном ряду с немецкой нацистской сверхценной идеей превосходства — идеологическим основанием фашизма: те же претензии на мировое господство («Исламское государство», затем «Всемирный халифат»), те же намерения жить за счёт других ( «неверных», как вы видели выше, есть уже немалый опыт халявной жизни), те же спутники-способы: неограниченные силовые действия (соперничающие с Инквизицией — ничего не поделаешь: Восток), агрессия, преследования инакомыслия, недоговороспособность (нарушение договоров, в частности, последнего договора о перемирии) и лживая пропаганда.
Я говорю нашим руководителям: не повторяйте ошибку с фашизмом, не считайте «Уроки Холокоста» схоластическими упражнениями. Как бы ни было приятно обманываться («ах обмануть меня нетрудно — я сам обманываться рад»), не считайте уничтожение ХАМАСА конечной целью. Сегодня приоритетная для обеспечения безопасности Израиля задача: научиться работать не только с оружием, но с идеями.
Натуралистическое представление о человеке и непонимание сущности и жизни «Сверхценной идеи» предопределили непонимание ситуации и наших задач по её преобразованию, навязали наивную тактику «борьбы с идеей»: прельстить палестинцев материальными благами и подарками к праздникам или «человеческим отношением к человеку», другими словами, — перекупить их у источников халявы.
То, что такое решение закрепляет пассивную иждивенческую жизненную позицию палестинцев и ставит их в зависимость от любого «доброго» проходимца, по-видимому, тоже не учитывалось. Это тактика взаимодействия с манкуртами или тактика воспитательницы в детском саду. Там она работает, но пока никто не подумал, работает ли она везде. В частности, в краю миражей и религиозных фанатов сверхценных идей.
Поэтому нельзя рассчитывать на успех «дехамасизации» по образцу немецкой «денацификации»: проблема с палестинцами — не проблема техники манипулирования кнутом и пряником, это проблема дефициентности нашей онтологии (мироовоззрения), проблема, которая захватила все аспекты нашей жизни. Действия ХАМАСа лишь обнажили её мёртвое лицо. Странно было бы считать случайностью тенденцию хаоса в одном месте, в то же время полагая, что в других местах той же самой системы всё в порядке. Так не бывает. Что после 7 октября эмоционально и выразилось в тоске по «Коренным изменениям«.
……»……
Несколько замечаний о смыслах наших возможных действий в ближайшем будущем.
После Победы (хотя пока официально неизвестно, что будем считать Победой) вождь нам обещает «коренные преобразования» во всех сферах жизни, (традиционное наказание невиновных и награждение непричастных?). Пока же в ожидании этого чуда позитивный итог и пути его достижения представляются нам смутно — как виртуальный праздничный обед.
Конечно, эта эмоциональная формула «коренного радикализма» бессодержательна: на её основе, с её помощью никто не придёт к пониманию особенностей ситуации, не выйдет на разумные направления, способы и смыслы преобразовательной деятельности. Никто не овладеет технологиями анализа ситуации и постановки проблем: на пустом месте ничего «коренного» не состоится. Пока содержательной, хотя бы контурной, альтернативы, обеспечивающей грядущие преобразования ресурсами, прежде всего, мыслительными, не предложено. Мы даже ещё не дозрели до понимания смысла такого вопроса. Что добавляет ещё один штрих к нашей ситуации: дефицит ответственности общественных субъектов требует задуматься, прежде всего, не о «палестинской проблеме», а над «странным» вопросом о релевантности места и функции Общества в нашем государстве, а, может, и о том, существует ли оно в Израиле?
Что я имею в виду?
Слово утрачивает свою коммуникативную функцию: публичные выступления специалистов (психологов, политологов, экономистов, военных и т.д.) оставляют впечатления хорошей профессиональной подготовленности в предмете и — в то же время! — случайности, недосказанности, неуверенности, неосмысленности, непонятности деятельностных оснований говорящего (иногда даже сокрытия оснований). Отсюда возникает подозрение, что постоянное желание (почти ставшее национальной традицией) не завершать, подвешивать текущие дела, подменять анализ и проблематизацию ситуации сговорами и компромиссами («мы же свои люди…»), не разрешать проблемы, а заметать их под ковёр (чтоб следующему поколению жизнь мёдом не казалась?), скрытое архаичное деление граждан на «наше стадо» и «не наше», компенсация нелегитимными способами провалов в управлении ради сохранении «хорошей мины», культ мангига (как форма компенсации своего интеллектуального невежества) — всё это признаки интеллектуального кризиса и его следствия — неустойчивости государственных структур, сформированных по партийному принципу. Такого — всеобщего — типа провалы говорят о системной ошибке и плохо сказываются на доверии власти. Ведь не зря момент для нападения был выбран тогда, когда состоялся раскол народа по поводу «судебной реформы». [Возможно, однако, и «позитивное» объяснение «национальной традиции»: у целого и завершенного есть неприятное свойство — превращаться в догму. А у нашего народа догм и без того хватает].
— «Коренные преобразования — это хорошо?»
— Все хором: «Да, хорошо!» — на абстрактный вопрос — абстрактный ответ: схема взаимодействия безответственной власти и безответного, загипнотизированного социальными сетями населения.
______»»______
А в самом деле, какое новое содержание должны нам принести «Коренные преобразования»? Попробуем представить себе «эскиз преобразований».
… В мировоззрении нашей власти приоритеты отданы политическому и социальному аспектам перед методологическим: о том, «что делать» в стабильной ситуации, она знает и понимает больше, чем, «как» и «зачем». Авральное «косметическое постфактум латание дыр» она предпочитает регулярному «капстроительству», «как бы день простоять да ночь продержаться» — последовательному разрешению проблем. Такие «особенности» могут говорить о дефиците способов и средств в управлении и организации (как почти во всяком интеллектуальном кризисе), обрекающие страну на перманентный аврал. Считаю это обстоятельство главным генератором наших проблем.
Сюда же. Кто и каким образом будет вводить «коренные преобразования»? Те же люди с тем же уровнем интеллекта, с теми же способами и средствами работы, что привели страну к необходимости «коренных преобразований»? Это значило бы «тушить пожар бензином»: углублять интеллектуальный кризис, заметая следы шумными эмоциональными разговорами о «Коренных преобразованиях» (в духе мировоззрения и способностей этих людей). Но где эти «другие люди»?
Выражение «необходимость коренных преобразований» пока лишь лозунг, фиксирующий мыслительно неоформленное недовольство. Хорошо, если бы он значил или будет (при определённых усилиях) значить, что мы осознаём наличие проблемы: уровень нашего интеллекта оказался недостаточным для обнаружения, постановки и разрешения проблем организации и управления.
И поэтому, первое, что предстоит — не откладывать дела до прихода Машиаха, не искать «умных мудрецов» или «решительных вождей» — их по определению, нет. Также не понимать предстоящие дела как осуществления мечты римского плебса или сегодняшнего ХАМАСа: «Хлеба и зрелищ!», а найти (подумать о) средства, способы, организационные формы повышения общего интеллектуального уровня (просто по принципу «хочешь хорошего молока, перестань доить табуретку, заведи корову, породистую и здоровую»).
Естественно, первым делом, следует обсудить возможности наличных систем образования и в случае их недостаточности, реформировать.
На первый взгляд, этот подход кажется утопией: «нет ресурсов, нет времени» — рутинная реакция на всё, с чем ранее не сталкивались, что до сих пор не было нашей практикой и не было нужды понимать и организовывать: «Инерция повседневности». Но в экстремальной, витальной ситуации (не «как день прожить», а «Быть или не быть — вот в чём вопрос») этих вещей всегда не хватает, и если человечество до сих пор не вымерло, надо признать: такого типа ситуации разрешимы. Надо только подумать, какие именно способы будут эффективны в конкретных обстоятельствах и за счёт чего.
В этом контексте обратите внимание на то, что до сих пор наши взаимоотношения с палестинцами строятся в идеологии компромисса (манипулирование постоянным количеством критического ресурса: «каждый оторвал свой кусок, подпрыгнул (на дерево) и затаился» до новой схватки). Мы убеждаемся, что способ не работает и, несмотря на это, находятся желающие продолжать тупо его продавливать во имя «левой идеи») — это и есть сигнал о проблемах интеллекта, маскируемых подменой методологического контекста на социально-политический. Мне кажется, дело сдвинется с мертвой точки, если обратим внимание на стратегии, основанные на идеологиях консенсуса (в основании которого, в противоположность компромиссу, идея приращения суммарного количества критического ресурса в системе) и проанализируем принципиальную возможность, формы использования и защиты этой идеи от «благодетелей» в наших условиях. Структура консенсуса — это структура совместной деятельности, а не базарной торговли в бронежилетах. Необходимое условие реализации проекта — уничтожение идеологии ХАМАСа.
Успех этого «фокуса» будет означать, что необходимый уровень интеллектуального потенциала реально удостоверен (самим фактом успеха), и дело за тем, чтобы увеличивать его мощность, вовлекая в его сферу других людей, включая их в реформированные системы образования, транслирующие вышеупомянутые способы. [Краем глаза я слышал, что США намерены строить порт в Газе. Если назначением проекта будет не ублажение радикалов, не подачка для затыкания рта и продолжения халявы, а создание структур консенсуса, успех проекта может означать начало радикального решения «палестинской проблемы» демократическим путём].
— Простите, что вы сказали? Это же слишком долгий путь, а ситуация сегодня острая, требует всё и сразу.
— Вы правы, ситуация требует. Но заметьте, уже три послевоенные поколения были воспитаны в лоне этой «правоты», и к чему она нас привела?
Нужно так изменить ситуацию, чтобы «не она требовала от нас, но мы — от неё» (управлять ситуацией). И параллельно (а не потом) выползать из интеллектуального кризиса, поскольку суть дела не в каждом из названных процессов, а в их связке: результаты одного из них поддерживают другой процесс. Это, конечно, длительная серьёзная работа, но создающая устойчивые основания общественной жизни и безопасности. Она, естественно, потребует немалых интеллектуальных усилий. На этот срок оперативное затыкание дыр, конечно, сохранится, но только как временный способ выживания.
И обратите внимание: это будет работа совсем другого типа, незнакомого многим её потенциальным участникам (хотя слово это всем известно): — «развитие«: она не в компетенции власти!
Дело в том, что мы ошибочно абсолютизируем значение власти в государстве (возможно под влиянием религиозного воспитания). Однако назначение власти (реальной, земной) ограничено поддержанием порядка. Устройство института Власти — структуры, процессы, подготовка персонала, действующие правила, инструменты, технология работ и проч. организационные моменты — всё это не произвольно, соответствует назначению Власти («заточено» под Власть).
«Поддерживать порядок» значит стабилизировать нормы деятельности, задающие этот порядок и непрерывно воспроизводить нормированную деятельность без ошибок. Власть существует как способ и средство сохранения (защиты) процесса «воспроизводства», одного из базисных процессов нашей жизни, — «проживания повседневности». Поскольку внешние условия жизни непостоянны, необходимо непрерывно контролировать результаты воспроизводства и время от времени корректировать или полностью заменять нормы.
Кто устанавливает тот или иной порядок и задаёт его нормы (в том числе, нормы качества)? В демократических режимах, очевидно, тот, кто больше всех в нём заинтересован — Общество. Альтернатива порядка — хаос. Хаос и Общество несовместимы. Определение и переопределение порядка есть акты другого базисного процесса — «развития«. Инициировать, организовывать и проводить процессы развития — назначение Общества и его самозащита от экспансии власти.
Такая функциональная специализация создаёт предпосылки для механизма ответственного, разумного балансирования процессов воспроизводства (стабилизации) и развития (целенаправленных управляемых изменений форм, содержания и смыслов воспроизводства, выраженных в нормах), поддерживает все функции государства, позволяет объективно диагностировать назревающие проблемы и своевременно и безопасно их разрешать.
Процессы воспроизводства стабилизируют основания нашего мира, утверждая и (при необходимости) расширяя пространство нашего существования. А процессы развития позволяют нам двигаться во времени, оставаться со-временными. Те и другие процессы потребляют ресурсы, которые всегда ограничены (даже с учётом того, что развитие создаёт новые ресурсы). Поэтому важное значение приобретает соотношение темпов, интенсивностей базисных процессов. Оптимизацию этого параметра надо считать одной из основных задач стратегического управления.
Для проведения работ по реформированию можно использовать, например, технологию общественного программирования, где наращивание необходимого интеллектуального потенциала организуется во взаимообусловленности с его (потенциала) применением (обсуждение этой идеи и подготовка к реализации — отдельная важная работа).
Считаю полезным общественное обсуждение этих идей.
Вы, наверно, заметили, мы представляем Власть и Общество не как группы людей, занимающих определённые места в социальных структурах, а как общественно значимые функции [Детали см. Уроки Холокоста с. 123-131]. Такой приём абстрагирования от наличных социальных институтов — инструмент анализа, снимающий, когда мы сталкиваемся с проблемой, ограничители горизонта мыслимости и позволяющий увидеть кое-что новое и важное, невидимое в предметных представлениях.
Например, это:
Не так давно мы были свидетелями или участниками шумных манифестаций сторонников и противников Судебной Реформы. Разговоры (публичные и не) по поводу содержания этих событий состояли в обосновании или критике позиций одной или другой стороны.
Но о смыслах действий (зачем?) сторон разговоры не велись. А ведь выяснение смыслов — одна из задач, решаемых Обществом в процессах выполнения его функций.
Если обратить внимание не на декларации манифестантов, а на их действия («по делам их узнаете их»), и вспомнить то, что несколько выше было сказано о функциях Власти и Общества, возникает странная картина смыслов действий сторон: группы оппонентов реформы пытаются сбросить на Власть функции Общества, заставить Власть исполнять функции Общества, а группы, поддерживающих «реформу», — помешать Обществу выполнять свои функции. Что бы им ни казалось, объективно смысл действий обеих сторон — внести хаос и вызвать паралич управления в государстве. Я не вижу здесь тайную руку врагов Израиля, я вижу акт нашего интеллектуального бессилия.
Когда каждый (независимо от своих идеологических предубеждений) не понимает, какую позицию и зачем он отстаивает и занимается не своим делом, деятельность вырождается в безответственные реактивные действия, и нет никаких оснований отождествлять одну из демонстрирующих групп с Властью, а другую — с Обществом (социальные опросы демонстрантов указывают на неопределённость самоопределения или вообще отсутствие такового). Скорее, это были стада актёров, рекрутированных то ли вызвать в государстве неустойчивость, то ли только её продемонстрировать. Если захотите искать виновных, не ищите их далеко, обратите внимание на организацию деятельности идеологов и руководителей системам образования в Израиле и тех, кто создаёт благоприятные условия превращению коллективов нормальных людей в стадо.
Израиль не раз доказывал, что обладает способами и средствами противостоять внешним врагам. Но с точки зрения национальной безопасности гораздо большую угрозу представляет внутренний враг — общественная безответственность, близорукость, невежество и простая глупость.
ХАМАС тактически не ошибся, посчитавши слабостью проявление именно этих особенностей и моментом, удобным для реализации своих целей. Но просчитался стратегически, полагая, что можно устрашить и деморализовать Израиль, как какую-то небольшую странёнку третьего мира. Результат оказался противоположным ожидаемому. Много молодых людей-граждан Израиля проживают в других странах: учёба, бизнес семейные дела и проч. И как только началась война они повалили на родину. Никто их не приглашал и не мобилизовывал. Поток в Бен Гурион стал неуправляемым и массовым, вроде Dos-аттаки на какой-то интернет-сервер, но, эффект атаки не повторился: прибывающие сходу вступали в действующую армию. А основной контингент в Израиле был спокойно, без паники отмобилизован за несколько часов. Случаи дезертирства не зафиксированы. Так наши граждане относятся к своей стране.
Вот и ещё одна задача Власти: соответствовать этому отношению. Внешний враг умеет учиться на своих ошибках. Что-то мешает нам поступать так же. Что же? Казалось бы, в нашей истории достаточно случаев поражений и бедствий из-за массовых оглуплений народа, и можно было бы увидеть за этой «традицией» проблему, постоянно сопровождающую еврейскую жизнь, поставить её, исследовать и приступить к разрешению. Вместо этого древние пророки ходили по улицам Иерусалима и обличали пороки. Если сейчас этот «метод спасения путём заметания проблем под ковёр» традиционно будет применён ещё раз, когда начнут искать крайнего, это укажет на местонахождение проблемы. Что уже немало, хотя, возможно, и поздно.
Пока разумнее было бы смотреть не назад, а вперёд: сосредоточиться не на наказаниях виновных и награждении непричастных (этот подход бессодержательный — конструктивного результата быть не может: мы не получим ничего, кроме коммунальной кухни и сведения счётов), а на продумывании и подготовке к разработке и исполнению серии перспективных программ постановки, анализа и разрешения проблем государственной стратегии и эффективных форм участия Общества в управлении — как способа повышения и удостоверения достаточности нашего интеллектуального уровня для любых преобразований. Это должны быть программы не частные, не министерские, а общезначимые: в отличие от задач, проблемы не признают административных, региональных границ. Игнорирование этого различения — родовой грех властных структур, горизонт мыслимости которых не превышает вытянутой руки. Он приводит к упрощению и уплощению проблем, после чего попытки улучшить ситуацию, сделать хоть один шаг развития — невозможны, остаётся лишь латать дыры, которые мозолят глаза, заклинать «коренные преобразования» и вращаться в порочном круге интеллектуального кризиса.
Отдельно ещё придётся решать задачу организации и управления принципиально новыми масштабными комплексными работами в нестабильных условиях.
Как всегда, теоретически, у такого рода радикальных подходов есть альтернатива (вы увидите её, выглянув в окно. Пока).
Разработка должна быть поддержана не привычными способами вменения догматики — пропагандой демократии как синонима «всего хорошего и светлого в этой жизни», не защитой «прав человека» без ясного представления себе субъекта этих прав и проч. чудесами, не подменами трудных решений возбуждением эйфории по поводу былых достижений, а серьёзным идеологическим и методологическим базисом (начинать придётся с не очень привычных и приятных работ, вроде публичного самоопределения и ревизии наличных систем понятий). Тогда появится шанс получить инструменты для возвращения в реальность, прояснятся пути и способы избавления от реактивных действий, от разбаланса экономических, социальных и политических критериев в организации и управлении, от подмены деловой компетенции эффективным членством в какой-то партии, участвующей в транспорте ресурсов «под столом», от светлого будущего, в котором кухарка даже не управляет государством, а передаёт эту функцию своим помощникам (в обоюдных интересах). Избавление от этих и многих других искажений позволит восстановить назначение Общества как органа коллективной рефлексии социальных процессов и откроет новые реальные пути формирования позитивных целей, достижение которых оправдывают войну (коль скоро она уже идёт) как возможный этап пути их осознания и достижения. Работа длительная, начинать нужно уже сейчас, не дожидаясь прекращения военных действий.
Если «работа над ошибками» состоится, кто/что должно стать предметом реформирования? Необходимо обратить внимание, в том числе, на состояние и соотношение двух базовых процессов: воспроизводства и развития, а также на способ (структуры, процессы, механизмы, цели, критерии, инструменты) формирования наших центров власти — Кнессета и Правительства: несомненно, этот способ «соответствует всем стандартам демократического государства», но в экстремальных случаях его «продукция» оказывается несостоятельной, а мы живём и ещё долго будем жить именно в зкстреме. Сегодня издержки «трудов» власти компенсирует общество (волонтёрство, материальная помощь армии, готовность на жертвы). В этом нет ничего удивительного: назначение Власти — поддерживать процессы воспроизводства, а назначение всякого Общества — делать то, чего никакая власть делать принципиально не может и не должна: ставить и разрешать проблемы через запуск и поддержку процессов развития. Удивительно другое: в Израиле это принципиальное различение назначений и устройства официальных и общественных структур до сих пор считается фантазиями, академическими изысками или декоративным оформлением демократии, а не практическим руководством для реальных субъектов управления. В этой «идеологии» Власти и Обществу приходится либо заниматься не своим делом, либо блокировать действия другой стороны, претендующей на не свои функции. Это организационное извращение спровоцировало протестные демонстрации с обеих сторон по поводу «судебной реформы»: но в нашем догматическом понимании «демократии» они выглядели, как легитимные диалоги конкурирующих мнений.
Что будем делать?
Может быть, нужно просто перенести фокус внимания с перетягивания каната идеологических предубеждений на содержание и условия применения «функциональных» и «процессуальных» структур в государственном управлении. Может быть, начинать надо с анализа адекватности понятийного аппарата, которым мы пользуемся для понимания Власти и Общества?
Наш регион и мы с палестинцами в нём будем спать спокойно лишь после разрешения указанной онтологической проблемы — найти/разработать способы и средства приведения мировоззрения Власти и Общества в соответствие реальности.
Тогда вместо тупика мы можем получить новую ситуацию: снизится вероятность появления «заместителей» ХАМАСа (вместе с идеологией исчезнет то самое «свято место, что пусто не бывает»); резче проявится смысл различения террористов и населения Газы как разных объектов наших отношений и действий; вопрос о судьбе населения Газы, даже при его (населения) несомненной ответственности за поддержку ХАМАСа, снимается; и начинается «гуманитарное решение палестинского вопроса» — не для отчётов ООН, а по делу, в котором мы заинтересованы больше всех остальных. Но главный эффект избавления от хамасовской идеологии состоит, на мой взгляд, в том, что создаётся реальная гарантия нашей безопасности, не связанная ни с какими обязательствами лукавых «третьих сторон». Стало быть, в той же мере снимаются сомнения в возможности и необходимости для жителей Газы создания Палестинского государства, — конечно, если они захотят и смогут. Похоже, такое решение — консенсуальное, (не компромиссное см. выше), а уж кому, для чего и как воспользоваться этим подарком, решить не трудно.
Конечно, развёртывать эти работы следует сразу после завершения текущей войны. А пока есть время соображать, что и как сделать.
……””……
Сейчас в общественном дискурсе преобладает тема послевоенного общественного устройства и статуса Газы.
Опубликовано несколько предложений, сформулированных по принципу «что вижу, о том пою», как бы, по здравому смыслу, и как бы свалившихся с неба. Это не результаты аналитической работы, ‘это концентрированное выражение эмоций и надежд израильтян.
Они различаются вариациями степени автономности (самостоятельности) Газы. Все предложения декларируют безопасность Израиля главной целью и предполагают действия, целесообразные в рамках неизменной наличной ситуации, как буд-то в ходе реализации ситуация изменяться не будет. Беда ещё и в том, что простое декларирование безопасности как цели автоматически не влечёт понимания путей и способов её достижения. А как мы знаем, именно пути и способы решают судьбу любого дела.
Во многих предложениях по умолчанию, предполагается использовать прямую связь нашей безопасности с неким контролем над жизнью почти 2-х миллионов недружественных нам милитаризованных, заражённых нацистской идеологией жителей. Не знаю, понимают ли авторы, что предлагают режим страны-тюрьмы. Такая связь, конечно, возможна, но полагаться на неё, особенно, в перспективе, значит самим превратиться в тюремщиков и вечно жить в режиме военного времени. Я не говорю, что это аморально, я говорю: утопия.
Разрешение ситуации возможно, если начнём работать с идеей Хамаса, как обсуждали выше: устройство послевоенного ближневосточного мира (в т.ч. статуса Газы) должно быть таким, чтобы позволять и способствовать уничтожению/нейтрализации/блокировке идеи ХАМАСа как Победы в войне и конечной её цели (т.е. сначала конечная цель, потом — способы и средства её реализации, не наоборот, как сейчас). В рамках такого подхода будет решаться задача о способах и средствах организации нашего с палестинцами будущего взаимодействия на основе консенсуса. Работа такого типа возможна, если её организация позволит развернуть, продемонстрировать и обсудить все важные аспекты ситуации в много профессиональной группе специалистов-предметников: социокультурологов, экономистов, юристов, историков, географов, военных, с участием методологов, организаторов и управленцев.
______»»______
Взрывать мину, заложенную из «лучших побуждений» мировыми державами на Ближнем Востоке в 1948 году, научились многие, но, похоже, обезвреживать мину, кроме Израиля, некому. Мы должны меньше гордиться нашей исключительностью и богоизбранностью, а больше проявить эти качества на деле: осознать масштабы и значимость нашей ответственности за состояние дел в регионе — не только перед собой, но перед Миром.
13.10.23
