ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Англичане, занявшие Иерусалим в 1917 году, снаб­дили своих солдат адресами местных, осмотренных врача­ми, проституток — там было около пятисот имен, но в бор­дель на Базарной улице воен­нослужащим британской ар­мии ходить запрещалось; спу­стя два года этот рассадник ве­нерических заболеваний пре­кратил свое существование, а вместо него появились десят­ки новых публичных домов.

Борис Неплох

БОРДЕЛИ СТАРОГО ИЕРУСАЛИМА

«Когда у нас появятся собственные воры и проститутки, тогда можно будет считать Израиль нормальным государством».
(Эта ироничная фраза приписывается Давиду Бен-Гуриону, первому премьер-министру Израиля).

В начале Базарной улицы, где пили, обжи­гаясь, свой кофе и хру­стели фисташками по­жилые арабы, на вто­ром этаже заведения под названием «Семи­рамида» размещался известный на весь Иерусалим публичный дом. На двенадцать кроватей, с матрасами из верблюжьих оче­сков и несвежим, по­желтевшим бельем.

Из окон сверкали глазами-маслинами красавицы, обмотанные в дешевый кашмир, а на входе хозяин в красной феске выда­вал клиентам желез­ный тазик, кувшин с отбитым горлышком и полотенце, обтрепан­ное по краям.

20 июля 1892 года в десять вечера, то есть в самый разгар приема посетителей, публич­ный дом над кофейней «Семирамида» вдруг ни с того ни с сего пол­ыхнул ярким пламе­нем, и в Святом городе это было воспринято, как небесная кара раз­вратникам и блудни­цам.

Профессор архео­логии Конрад Шик, выступая в Британ­ском королевском обществе историков с докладом о новых рас­копках в Иерусалиме, упомянул сам факт по­жара, но коллеги заин­тересовались подроб­ностями и перестали клевать носом даже совершеннейшие старички — те, кого камердинеры вносили на заседания общества на руках.

Публичный дом на Базар­ной улице вскоре отстроили заново, и опять, как и раньше, выглядывали из окон глаза­стые брюнетки, подманивающие особым сви­стом клиентов. Это напоми­нало курлыканье сирийских перепелок во время брачного периода.

Англичане, занявшие Иерусалим в 1917 году, снаб­дили своих солдат адресами местных, осмотренных врача­ми, проституток — там было около пятисот имен, но в бор­дель на Базарной улице воен­нослужащим британской ар­мии ходить запрещалось; спу­стя два года этот рассадник ве­нерических заболеваний пре­кратил свое существование, а вместо него появились десят­ки новых публичных домов.

Командование отдельно позаботилось об индусах, за­нятых на строительстве воен­ных коммуникаций и желез­ных дорог, их почему-то не очень жаловали городские «жрицы любви», и пришлось выписывать из Египта менее взыскательное пополнение.

Посетивший Палестину в начале 1920 года Хаим Вейцман — будущий президент Израиля — ужаснулся катастрофи­ческой бедности и падению нравов. Торговый баланс бывшей окраины Османской им­перии оказался одним из самых убыточных в мире: экспорт составлял седьмую часть от импорта. Хождение самой дорогой валюты — египетской лиры — также пагубно сказы­валось на экономике.

Голод толкал в объятья сол­дат оккупационной армии да­же тех, кто раньше не помыш­лял о древнем ремесле.

Лидеры ортодоксальных еврейских кругов обратились к военному губернатору Иерусалима сэру Рональду Сторсу с просьбой вывести «веселые заведения» куда-ни­будь подальше за городскую черту, чтобы они не оскорбля­ли религиозных чувств верую­щих. Сторс откликнулся ре­шением половинчатым: пуб­личные дома были действи­тельно сосредоточены в одном месте, но в пределах город­ских стен.

Английские власти обрати­лись к женщинам легкого по­ведения со специальным ука­зом, в котором предупрежда­ли, что если они будут торг­овать своим телом в других местах, им грозит арест на срок до одного месяца или штраф на сумму до 10 египет­ских лир.

Слухи о забубённом раз­врате в Иерусалиме дошли до римско-католического пре­стола. Папа Бенедикт Пят­надцатый, и раньше резко вы­ступавший против передачи Палестины под мандат Вели­кобритании, обратился с воз­званием к главам католиче­ских государств по поводу ос­квернения святых мест. Назревал международный скан­дал.

Генерал-губернатор Сторс отправился в 1921 году в Ва­тикан. Формальным предло­гом для поездки была встреча с братом — посланником Анг­лии при папском дворе. Позд­нее, в своих мемуарах Сторс вспоминал: «Во время аудиенции я спросил его святейшество: «А что, разве в предыдущие века в Святом Городе не было проституции и разврата?» Он со мной согласился, и на этом мы помирились».

Вернувшись из Ватикана, генерал-губернатор был по­лон решимости, если не совсем покончить с пороком, то уж во всяком случае, сильно его обуздать.

Полицейскому Давиду Тадлеру было поручено сде­лать все для искоренения уличной проституции. Давид Тадлер — тогда молодой чело­век с явно авантюрными на­клонностями, одетый в длин­ный лапсердак и круглую шляпу ешиботника, шлялся по всем злачным местам Иерусалима. Женщин, пред­лагавших ему свои услуги, он отводил не к себе домой, а в полицию.

С одной из легкомыслен­ных особ — гречанкой Марией — у него вышли непредвиден­ные трудности. Она оказалась любовницей начальника иерусалимской полиции, и Давид Тадлер едва не лишил­ся своих сержантских нашивок.

Неоднократно в рапортах начальству детектив писал о некоей «мадам Розе» — бандерше из Тель-Авива, которая перебралась в Иерусалим, и в ее доме жили две молодые еврейки. К ним и водила мадам Роза соскучив­шихся по женской ласке.

— Клиенты — одни арабы, — сообщал Тадлер. — Часто из дома доносятся крики и жен­ский плач. Соседи обращают­ся в полицию, а та не в силах помочь, да и арабы угрожают, что сожгут полквартала, ес­ли мадам Розе будет нанесен какой-либо ущерб.

Этот притон благополучно просуществовал до начала 30-х годов, когда британские вла­сти формально узаконили проституцию в подмандатной Палестине.

Разврат процветал, глав­ным образом, на улице Кинг Джордж, в дешевых меблирашках на перекрестке Яффо и Бецалель, в гостинице «Бри­столь» на Агриппас, «Сан-Ремо» на улице Штраус и в дру­гих заведениях с невысокой нравственной репутацией.

Гостиницу «Бристоль» со­держала семья Кагановских. Хозяин — старый Янкель долго не повышал тариф — 40 пиастров за одно посещение, постоянным клиентам — скид­ка.

Сумма возникла не с потол­ка — таково было денежное со­держание солдата королев­ской британской армии в не­делю. Те, кто желал сэконо­мить, отправлялись ловить удачу в Оливковую Рощу или ехали в Яффо — там у одной толстой арабки сутки напро­лет скрипели кровати. Впуск повзводно. Девушки читали газеты и громко переговари­вались между собой, а хозяй­ка поторапливала:

— Шевелись пехота или оплачивай следующий сеанс!

Возле меблированных ком­нат «Иерусалим» арабы-под­ростки зазывали англичан:

— Господин солдат, в нашем заведении вас ждет тридцать три удовольствия.

Были и гостиницы более высокого пошиба: с бронзовы­ми торшерами и зеркалами в овальных рамах. Их посеща­ли офицеры, богатые еврей­ские коммерсанты, арабские шейхи и шулеры междуна­родного класса. Там подраба­тывали, кроме профессиона­лок, девушки из приличных семей и жены почтенных ла­вочников. По слухам, две до­чери Гарольда Макмиллана — высокого чина в британской армии, приходили в один из таких отелей не для того, что­бы только покрасоваться на­рядами.

Молва сохранила имена не­которых, самых известных иерусалимских проституток времен британского мандата.

Красавица Монира, городская знамени­тость — она погибла лет сорок назад, попав под колеса автомобиля. О том, что она в молодости вела беспорядоч­ный образ жизни, знали лишь немногие. По виду же это бы­ла настоящая леди: дорогая одежда, прекрасные манеры, благородная матовая седина.

Эстер Вильямс. Настоя­щего имени этой проститутки никто не знал. А прозвали ее так, потому что она было очень похожа на известную голливудскую киноактрису. В 1945 или в 1946 годах Эстер Вильямс вышла замуж за бо­гатого еврея и уехала с ним в Австралию.

Марго по кличке «Ночная жизнь». С этой легкомыслен­ной особой связывают попу­лярный в 30-е годы анекдот.

На вопрос:

— Как идет ночная жизнь в Иерусалиме?

Ответ:

— Плохо! Она сегодня в Тель-Авиве.

Еще в начале 50-х годов Марго — к тому времени беззу­бая, со сморщенным лицом, — отдавалась за символическую сумму на могильных плитах старого мусульманского клад­бища.

«Бэтти-сортир.» Она жила с больной матерью и двумя сес­трами — старыми девами. До­мой приводить клиентов не могла. Торговала любовью в общественных туалетах. От­сюда и прозвище. Состари­лась очень рано. В сорок лет выглядела как семидесяти­летняя старуха. Кажется, со­шла с ума. Во всяком случае, сидя в кафе за рюмкой водки, орала на всех проходящих мужчин.

Проститутка по имени Шушана. В молодости обслужи­вала солдат в недорогих бор­делях. Там же ей и выбили глаз. Страшная, как газовая атака. Использовала интерес­ный способ заманивания кли­ентов. Закрывалась в будке «телефона-автомата» и, когда мимо про­ходил какой-нибудь искатель приключений, принималась кричать:

— Спасите, спасите! За мной гонится гнусный негодяй. Он меня хочет изнасиловать.

Попавшийся на эту удочку простак доводил Шушану до дверей ее дома. Она его при­глашала выпить чашечку ко­фе и рюмку ликера, подсыпа­ла снотворное. А утром требо­вала оплатить якобы имевши­еся сексуальные услуги.

Известна судьба двух про­ституток, замешанных в тай­ном сотрудничестве с британ­скими властями. По их доносам были схвачены десятки бойцов Еврейского Сопротив­ления. Обе они были застре­лены людьми из «ЛЕХ’и» *.

Еще в 49-ом, и даже в 50-м году, израильские газеты пес­трели сообщениями о пойман­ных проститутках, обслужи­вающих английских солдат. Над ними, как правило, творили самосуд — остригали их наголо.

В девяностые годы, во время массовой алии из СССР, на улицах израильских городов появились разбитные девахи, разговаривающие матком, и их сутенеры с тюремными наколками. В то время или чуть раньше публичные дома (они же бордели, дома терпимости) сменили вывеску и стали респектабельно именоваться «массажными кабинетами». Но это уже другая история.

Примечание

* Эта аббревиатура переводится как «Бойцы за свободу Израиля». Подпольная организация во времена английского мандата в Палестине.