Насколько жизненно важным стало обретение стального оружия показало событие следующего вечера, когда усталые за день люди мирно подремывали у постепенно угасавшего костра. Неожиданно кто-то из них протер глаза и с ужасом уставился на скопление небольших огоньков, зажегшихся в кустарнике на опушке леса.
ПЯТЬ НЕДЕЛЬ ИЗ ЖИЗНИ АШКЕНАЗОВ
(рассказ)
В осенний месяц тишрей 3897 года (136 г. н.э.) римский наместник Иудеи Секст Юлий Север жестоко подавил многолетнее ожесточенное сопротивление повстанцев своей провинции, названное позже 2-й Иудейской войной.
Четыре тяжелогруженные длинновесельные либурны устало плелись по неспокойным водам реки, которую варвары именовали Ренус (ныне Рейн). Пряча туман в заводях и ледяной холод в глубинах, гремучей змеей извивалась она между крутыми холмами, покрытыми непролазными дремучими лесами. Берега, где не было ни домов, ни дорог, ни храмов, таили дикую глухую безмолвность. Только крики птиц, рычание зверей и вечно серое небо. Казалось, более пустынного и мрачного места невозможно было найти ни на одной другой окраинной територии римской империи тогдашнего ее властителя Адриана.
После многодневной изнурительной борьбы с упрямым речным течением лодкам было, наконец, дозволено причалить к высокому левому берегу. Здесь пустела небольшая узкая поляна, прижатая к воде густым черным лесом, нехотя тянувшемся к голым вершинам скалистых холмов. Сюда, как мешки с мусором, без пищи, теплой одежды, без каких-нибудь предметов быта были сброшены рабы — пленники подавленного римлянами восстания в Иудеее, которым руководил отважный военачальник Шимон Бар-Кохба. Одежда их была рваная, в глазах — усталость и страх. Позади был Иерусалим, впереди -дикая пустынная земля.
Предводителем оставленных на съедение диким зверям евреев был сорокалетний воин Ханания бен Шауль. Он не участвовал в последних боях за крепость Бейтар, а защищал мирных жителей от выжигавших дома римских легионеров, пряча их в подземных катакомбах Вифлеема. Его схватили, когда он вытаскивал из-под каменных развалин молодую девушку с глазами цвета воды Мёртвого моря и с багровыми ожогами на бледных щеках.
Это она, Девора, вместе с еще тремя смелыми женщинами отправилась на край света вслед за иудейскими пленниками. И в первый же час прибытия на чужую землю, они направились к лесу собирать хворост для костра. А мужчины из двух кремней и пучка сухой травы смастерили огниво, чтобы зажечь пламя. Скоро выяснилось, что тот костер был очень кстати, так как небосклон быстро полинял, с холмов рванул резкий холодный ветер, и где-то в недалекой глубине леса послышался зловещий вой волков.
После тяжелой ночи, проведенной на ельниках и мхах, люди изготовили из сосновых жердей острые пики и в ближайшем подлеске подбили несколько тетеревов и глухарей. Вслед за этим те же умельцы смастерили из ивовых прутьев луки, а из птичьих клювов — наконечники для стрел. Благодаря такому нехитрому оружию, кроме малоподвижных птиц, охота стала возможной и на другую дичь, а также на белок и зайцев. Тогда же женщины научились вязать из гибких прутьев корзины и неводы, которыми рыбакам удалось ловить в реке щук и карасей. А в лесу были найдены съедобные коренья, ягоды, травы. Изгнанники поняли — можно выжить и в таких, на первый взгляд, совершенно непригодных для жизни условиях.
Наиболее важным событием второй недели пребывания евреев на Рейне было приключение, случившееся с Хананием. Однажды утром он спустился к реке умыться, как вдруг заметил плывущий неподалеку от берега небольшой плот, на котором в низких лучах солнца сверкнули два ярко серебристых предмета. Вглядевшись, Ханания узнал в одном из них воткнутый в бревно короткий римский меч-гладиус, в другом — метательный боевой топор германских франков. Не долго думая, Ханания прямо в одежде прыгнул в воду и поплыл к плоту.
Но схватившись за его край, он вдруг почувствовал, как его отяжелевшие от намокания ботинки сильным боковым течением затянулись под плот, а следом он весь с головой уже был в полной темноте под наглухо стянутыми веревкой бревнами. Рот, горло заполнились водой, Ханания стал задыхаться и чуть было не потерял сознание, как перед ним появился конец двурогой палки. Это был спасительный шест, который, как оказалось, ему бросила Девора, вышедшая на берег с бельем для стирки. Крепко держа одной рукой плот, а другой гребя, Ханания благополучно выбрался на землю.
Насколько жизненно важным стало обретение стального оружия, показало событие следующего вечера, когда усталые за день люди мирно подремывали у постепенно угасавшего костра. Неожиданно кто-то из них протер глаза и с ужасом уставился на скопление небольших огоньков, зажегшихся в кустарнике на опушке леса.
— Волки! — закричал он. Но проснувшийся от крика Ханания пригляделся внимательнее и объяснил:
— Нет, хуже. Это кабаны, очень свирепые зверюги.
Он схватил новое оружие и пошел им навстречу. Увидев приближавшегося человека, от стаи отделился и выскочил вперед огромный клыкастый вепрь. Пасть его широко открылась, он заревел, резким рывком бросился на Ханания и чуть было не сбил с ног. Но тот вовремя успел увернуться, сильно ударил зверя топором по его большой голове и вонзил клинок ему в правый глаз. А левый тут же был поражен стрелой из лука одного из поселенцев. Кабан упал бездыханным. Лишившись вожака, хищники повернулись и быстро скрылись в кустарнике.
Своевременность обретения поселенцами топора и меча была еще раз подтверждена и в их другом противостоянии с диким населением леса. С их помощью были вырублены и заточены деревянные совки и лопаты, благодаря которым на лесных тропах появились замаскированные сверху глубокие ловчие ямы с заострёнными кольями на дне. Скоро в них угодили шедшие на водопой к реке олени и лоси, а это дало возможность запастись впрок копченым и вяленым мясом и обзавестись теплой одеждой из шкур.
А их необходимость стала совершенно ясной, когда они явственно услышали шаги стремительно приближавшейся суровой зимней стужи. К концу четвертой недели пребывания иудеев на чужой земле с неба посыпались непривычные для них холодные белые хлопья, сменившиеся твердыми ледышками града. Следом за этим каждую ночь стали мести снежные метели, и быстро догоравшие костры уже перестали защищать плохо одетых людей от холода.
Без какого-либо укрытия уже было не обойтись. Тогда и пригодился опыт рытья охотничьих ям. Разбившись на небольшие группы, поселенцы в три смены, по четыре часа каждая, приступили к копанию землянок для жилья. Стены выкладывали камнями, прутьями, пол — тем же камнем и валежником, крыши покрывали ветками деревьев и плитами дерна с невысокой густой травой. Так появилась неплохая защита от свирепых морозов и нападения лесных хищников.
…Прошло пять трудных недель жизни иудейских изгнанников на неприветливом берегу германцев. Потом набежало еще не менее 5 десятилетий, пока их низкие пахнущие дымом и сыростью землянки заместились каменными домами поселка Спайра («извилистый поток»), известного ныне, как город Шпейер. Уже в I-м веке н.э. там процветала еврейская община, центр учености, культуры и богословия. Она оставила для показа сегодня туристам ритуальную микву, случайно сохранившуюся под руинами взорванной нацистами древней синагоги.
***
Среди историков, этнографов, генетиков распространено устойчивое и научно обоснованное мнение, что происхождение почти половины сегодняшних евреев-ашкенази Европы связано с именно теми четырьмя женщинами из Иудеи, высланными когда-то на пустынный берег среднего Рейна.
