ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Вульф не разрабатывал планы на песке, не обманывал своих подельников, а просто хотел бежать из СССР. Точно так же он вёл себя и на свободе, не привлекая к себе внимание, не давая интервью, не снимая фильмов, не раздувая собственную роль, а если короче — не распространял ложь. Вульф Залмансон не выпячивался, он просто попытался что-то сделать ради идеи.

Илья Слосман

«САМОЛЁТЧИК» ВУЛЬФ ЗАЛМАНСОН

 «В целях обеспечения наибольшей быстроты и полноты расследования, уголовное дело о преступной деятельности обвиняемых АЛЬТМАНА А.А., БОДНИ М.А, ЗАЛМАНСОНА И.И., ЗАЛМАНСОН С.И., , МЕНДЕЛЕВИЧА И.М., МЕНДЕЛЕВИЧ М.М., ПЭНСОНА Б.С., и ХНОХА Л.Г. 19 августа 1970 года было направлено для расследования в КГБ при СМ Латвийской ССР».

Так было заявлено в постановлении, подписанном старшим следователем по особо важным делам следственного отдела КГБ при Совете министров Латвийской ССР майором Ревалдом и начальником следственного отдела КГБ при Совете министров Латвийской ССР полковником Известным 30 сентября 1970 года.

Точная информация об этом появилась не так давно после обнародования архивного дела КГБ № П-5075-Л по обвинению «самолётчицы» Менделевич Мери Мозусовны (Source: LVA, Рига, ф.1986, оп.1, д.5075).

Практически одновременно опубликовано и архивное дело КГБ № 45189 по обвинению «самолётчика» Залмансона Вульфа Иосифовича (Source: ЛГА, Рига, ф.1986, оп.1, д.45189).

Таким образом, более 50 лет эти дела безмятежно пылились в рижском архиве, и только сейчас латвийские власти (после 30 с лишним лет независимости) осмелились выдать кое-что из имеющихся у них сведений о «самолётном» деле.

К сожалению, большая часть дел, хранящихся в рижском архиве, а именно: АЛЬТМАНА А.А., БОДНИ М.А, ЗАЛМАНСОНА И.И., ЗАЛМАНСОН С.И., МЕНДЕЛЕВИЧА И.М., ПЭНСОНА Б.С., и ХНОХА Л.Г., до сих пор не предана гласности.

Однако, как говорится, и на том спасибо. Уже из опубликованных материалов можно понять довольно много и ответить на некоторые из вопросов, которые в изобилии появились после нашумевшего «самолётного» дела. С другой стороны, возникли и новые неясности.

«Самолётчик» Залмансон Вульф Иосифович был одним из тех, кто 15 июня 1970 года вышел на лётное поле аэродрома «Смольное» под Ленинградом в попытке незаконного побега из Советского Союза.

Следствие и суд по его делу проводилось отдельно от остальных участников, поскольку на момент акции он был офицером Советской армии (в конце 1968 года призвали на два года) и был подсуден армейским судебным органам.

Тем не менее, с высокой долей вероятности можно предположить, что аргументы, методы и доказательства сотрудников КГБ, судей, армейских чинов, свидетелей, подсудимых и адвокатов, приведённые в деле Вульфа, мало отличаются от того, что можно будет увидеть после публикации остальных дел «самолётчиков».

Прежде всего гэбисты пытались найти слабые места в биографии подследственных. И такие слабые места у Вульфа нашлись.

В 1962 году он закончил Латвийскую сельскохозяйственную академию и обязан был отработать 3 года в соответствии с рапределением. Однако за это время Вульф умудрился сменить несколько мест работы, т.к. его (судя по протоколам допросов) не устраивала маленькая зарплата.

Более или менее приличный заработок (оклад по воинскому званию 50 рублей + должностной оклад 130 рублей) «самолётчик» стал получать уже будучи офицером, т.е. менее чем за два года до ареста (д.45189, Т.3, стр.8).

Однако уже в марте 1967 года Вульф на себя одного купил двухкомнатную квартиру и, согласно справке председателя жилищного кооператива, имел пай в размере 1847 руб (д.45189, Т.1, стр.52 — 55).

В процессе личного обыска во время задержания 15.06.70 у Вульфа было изъято 2291руб. 58 коп. карманных денег, о чём свидетельствует прилагаемая квитанция (д.45189, Т.1, стр.32). Помимо этого, на допросе 17.06.70 Вульф сообщил о том, что он из своих личных денег передал на хранение отцу около 2000 руб. (д.45189, Т.1, стр.71).

Если добавить ещё и свидетельство приятеля Вульфа старшего инженера Ушомирского о прогулках на Кавказ и в Крым, то выходит, что «самолётчик» накопил приличную сумму, мало в чём себе отказывая:

«… В 1966 году с Залмансон Вульфом мы ездили вместе на юг по туристской путевке по Кавказу. На обратном пути на несколько дней останавливались в Ялте…» (д.45189, Т.2, стр.236).

Гэбисты прекрасно знали поговорку «От трудов праведных не построишь палат каменных», но вполне удовлетворились ответом Вульфа на вопрос об источниках его доходов на допросе 14 августа 1970 года:

«Ответ: С 1962 года я работаю, своей семьи не имею. До 1968 года жил с родителями, питался дома. Родителям ежемесячно из зарплаты давал около 40 рублей, так как они больше с меня не спрашивали, а остальные деньги я вносил в сберкассу на сберегательную книжку. Будучи офицером, я получал около 200 рублей, часть денег у меня оставалась и я их вкладывал на сберегательную книжку. Взнос в кооператив в сумме 1600 рублей зимой 1967 года за кооперативную квартиру я сделал также из своих личных сбережений» ( д.45189, Т.1, стр.137).

Кроме того, при задержании в карманах пиджака у Вульфа была обнаружена накладная на получение оружия от 9.08.69 и карточка лейтенанта Залмансона о принятии на хранение оружия (д.45189, т.1, стр. 7). Зачем эти бумажки были нужны при побеге, непонятно, хотя на допросе от 28.10.70 запротоколированы подробнейшие разъяснения о необходимости многих других документов, найденных при личном обыске.

Нелюбопытными оказались гэбисты, но, тем не менее, всё вышесказанное было подробно расследовано с предъявлением соответствующих документов, расписок и справок. То же касалось и хозяйственной деятельности Вульфа во время службы в армии начальником авторемонтной мастерской и прочими подобными должностями. Во многих случаях, например, основной валютой был украденный спирт, что тоже было доказано и вещдоками, и свидетельствами, в т.ч. самого Вульфа Залмансона.

Расследовано-то расследовано, но не сделано особых выводов и не предъявлено в обвинении. Просто Вульфа держали под дамокловым мечом. И если бы подследственный не признался в том, что хотели от него сотрудники КГБ, его вполне могли осудить, как обычного уголовника. А полученный срок почти полностью зависел не от содеянного, а от этих сотрудников, или даже от более высокой инстанции. Что-то, конечно, мог сделать адвокат Шарков Николай Яковлевич (об этом ниже). Но тут вскрылась удивительная вещь…

Факт остаётся фактом. Фамилия адвоката Вульфа (его называют на процессе «защитником») полностью совпадает с фамилией Военного прокурора Ленинградского округа генерал-майора юстиции М.П. Шаркова, от имени которого утверждено обвинительное заключение по делу Вульфа Залмансона 12 ноября 1970 года (д.45189, Т.3, стр.231 — 240). Перед нами наиболее существенные части этого документа:

 

«Действуя в ущерб советскому государству, по предварительному сговору с сообщниками, ЗАЛМАНСОН 15 июня 1970 года покушался на cовершение измены Родине…

11 июня 1970 года ЗАЛМАНСОН через своего брата Израиля, специально приезжавшего к нему в Каунас из Риги, узнал окончательный вариант плана захвата самолета. ЗАЛМАНСОН Израиль в деталях изложил Вульфу разработанный преступной группой план насильственного захвата советского пассажирского двенадцатиместного самолета «АН-2», курсирующего по маршруту Ленинград — Приозерск — Сортавала, и бегства на нем на территорию Швеции, а также сообщил, что осуществление этого плана намечено на 15 июня 1970 года. По этому плану все соучастники бегства за границу по заранее приобретенным билетам должны были сесть в ленинградском аэропорту «Смольное», а по прибытии в Приозерск напасть на летчиков, связать их и выбросить из самолета. После этого на захваченном самолете, пилотируемом ДЫМШИЦЕМ, намечалось совершить перелет в Швецию. ЗАЛМАНСОН Вульф, вновь выразив готовность участвовать в захвате самолета и бегстве за границу, договорился с братом Израилем о совместном выезде для этой цели в Ленинград…

Покушаясь на захват самолета «АН-2» с бортовым № 35534, балансовая стоимость которого составляет 63780 руб. 86 коп., ЗАЛМАСОН совершил тем самым покушение на хищение государственного имущества в особо крупных размерах…

Пытаясь незаконно вывезти из СССР в другое государство советские деньги в сумме 2291 руб. 58 коп., ЗАЛМАНСОН покушался на совершение контрабанды в крупных размерах…

По заключению экспертов 8 Управления Генерального Штаба Вооруженных сил СССР, известные ЗАЛМАНСОНУ по роду службы сведения военного характера о дислокации и предназначении воинских частей являются совершенно секретными и составляют государственную тайну.

(том 1, л.д.156 — 161, том 3, л.д. 103-105)»

И Вульф, в соответствии с пожеланиями КГБ, на суде заявил:

«— Обвинение мне понятно, виновным себя признаю в том, что в составе группы лиц покушался на измену Родине, мы хотели захватить пассажирский самолет и перелететь на нем за границу. Признаю себя виновным в том, что пытался вывезти за границу советские деньги с целью обмена их на иностранную валюту» ( д.45189, Т.3, стр.255).

        

«Я понимал, что как гражданин Израиля я должен буду выполнять соответствующие обязанности и если бы у меня стали спрашивать о моей службе в Советской Армии, я рассказал бы все, что знал» ( д.45189, Т.3, стр.262).

Но даже перелёт за границу (не говоря уже о каких-то нереальных планах, см. ниже) не означает измену Родине. Да и обмен советских денег на иностранную валюту за границей нуждался в деталях (не так просто было это сделать). Но о подробностях этой якобы валютной операции (названной в обвинительном заключении «контрабандой в крупных размерах») — ни слова. К сожалению, и «защитник» Вульфа (то ли родственник прокурора, то ли просто однофамилец) любопытства не проявил.

Это всеобщее «нелюбопытство» доходило до полной неспособности или полного нежелания вникнуть в суть дела, несмотря на наличие огромного количества документов, в т.ч. и очень важных.

Выявляется интересная деталь, чётко характеризующая отношение к делу подсудимого и адвоката. Эта деталь бесстрастно зафиксирована в Протоколе объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления ему и его защитнику материалов дела. Читайте, думайте. Подсудимый хочет ознакомиться с материалами, непосредственно касающимися обвинения, а защитник его не поддерживает, защитник безучастен!

Приводим этот вопиющий документ:

  «После ознакомления с материалами дела обвиняемый Залмансон Вульф Иосифович заявил: «Прошу предоставить мне возможность ознакомиться с материалами уголовного дела № 27 по обвинению Дымшица, Кузнецова и других, так как я считаю себя соучастником совершенного ими преступления и, кроме того, по этому делу привлекаются мои сестра и брат, судьба которых меня интересует. Других ходатайств не имею».

Защитник Шарков Н.Я. никаких ходатайств о дополнении следствия не заявил.

Жалоб и отводов обвиняемый и защитник не заявили.

Протокол прочитан, записан правильно.

Обвиняемый (подпись) (Залмансон)

Защитник (подпись) (Шарков)

Ст. следователь ОО КГБ ЛенВО следотдела УКГБ ЛО

Капитан (подпись) Попов» (д.45189, Т.3, стр.227).

Вульфа Залмансона обвиняют не в захвате самолёта, а в желании захватить, т.е. в планировании преступления. Но идея акции принадлежала уже осуждённому Дымшицу, т.е. Дымшиц — основной свидетель. И для того чтобы разобраться в подробностях вины Вульфа, просто необходимо разобраться в подробностях планов и действий этого свидетеля. Однако обвиняемому в просьбе было отказано, причём по формальным причинам. Дело Дымшица, Кузнецова и других, оказывается, — другое дело, фигурально выражаясь, «не твоего ума» (д.45189, Т.3, стр.229).

При всём при этом гэбисты всячески пытались соблюсти формальную сторону обвинения «самолётчиков». И уже осуждённый Дымшиц был вызван в качестве свидетеля в суд над Вульфом. Так или иначе, была всё-таки предоставлена возможность интересоваться, спрашивать, что-то уточнять.

У подсудимого не было вопросов, его состояние после многомесячного предварительного заключения понятно. Но адвокат-то обязан изучить хотя бы те материалы, которые были доступны для просмотра, должен был проявить профессионализм хоть в какой-то степени, попытаться выудить детали плана из первоисточника и постараться показать тем самым абсурдность самой идеи захвата на практике.

Перед нами имеющийся в деле Вульфа протокол допроса Марка Дымшица от 15.06.70:

   «Примерно полгода тому назад, числа и месяца я точно не помню, я в разговоре с моим знакомым БУТМАНОМ Гилелем, про которого я знал, что он тоже имеет намерение выехать в Израиль, как-то намёками дал понять, что можно выехать в Израиль путём захвата самолёта, которым я мог бы управлять. Я дал понять БУТМАНУ, что интересуюсь его отношением к этому намерению. БУТМАН первоначально колебался, стоит ли принимать участие в этом предприятии…» (д.45189, Т.2, стр. 4).

Можно было задать свидетелю Дымшицу целый ряд вопросов:

1.Во время основного суда над «самолётчиками» Вы заявили, что первый вариант угона отпал в связи с тем, что устройство большого пассажирского самолёта оказалось слишком сложным (т.е. Вы не могли бы им управлять).

На нынешнем суде Вы утверждаете:

«Вначале намечался захват самолета в воздухе, летающего маршруту Ленинград-Мурманск. Самолет этот большой, в нем много бывает пассажиров. Поэтому отказались от этого варианта» (д.45189, Т.3, стр. 271).

Когда Вы сказали правду? И что Вы, как профессиональный лётчик, не знали что в большом самолёте «много бывает пассажиров»? Почему Вы взяли у Бутмана деньги, куда-то летали на большом самолёте (причём не в планируемый Мурманск) и что-то проверяли?

2.Скажите, пожалуйста, как часто производится переаттестация у лётчиков? По Вашим словам, с 1962 года, т.е. 8 лет у Вас не было лётной практики (д.45189, Т.3, стр. 270).

 Вы уверены, что смогли бы управиться даже с маленьким самолётом на небольшой высоте?

3.Если Вы в этом уверены, то почему Вы не вышли вместе с другими «самолётчиками» на лётное поле «Смольного»? Вы говорите, что «не слышали объявления о посадке». Ваши жена и дочери тоже не слышали? И не видели, что все остальные «самолётчики» ушли? И всё это на территории малюсенького аэродрома.

4.Почему Вы не только не вышли вместе со всеми, но и отдали, судя по материалам дела, ряд своих вещей другим лицам?

5.Почему Вы отдали свой пистолет гражданскому Фёдорову, а не офицеру Вульфу Залмансону? Вы не доверяли моему подзащитному?

6. Расскажите подробнее о том, как вы узнали, что самолёт АН-2, курсирующий по маршруту Ленинград — Сортавала, совершает посадку в Приозерске. В опубликованном в «Ленинградской правде» расписании нет такой посадки. Кто Вам об этом сообщил? Видели объявление на аэродроме «Смольное»? Как Вы там оказались? Искали работу? К кому Вы обратились? С кем разговаривали? Можно ли этих лиц вызвать в качестве свидетелей?

7.Сколько кг багажа собирались взять с собой «самолётчики»?

Кроме этих вопросов, можно обратить внимание суда на многочисленные экспертизы, проведённые во время следствия, и попросить сделать ещё одну на предмет способности АН-2 с 16 пассажирами и багажом долететь до Швеции после посадки в Приозерске без дополнительной заправки топливом. Ведь в материалах дела есть признание «самолётчика» Бодни от 24.07.1070:

«…ДЫМШИЦ Марк сказал, что бензина на дальний путь при наличии 16 человек в самолете, не хватит, придется сесть где-то в Финляндии. Кажется, кто-то другой, а кто именно не помню, говорил, что дальше будем действовать по обстановке…» ( д.45189, т.2, стр. 90).

Как понятно, Финляндия — не Швеция. Финляндия выдаёт перебежчиков (во всяком случае, в этом были уверены «самолётчики», см. протоколы допросов). В результате получается, что план, о котором говорится в обвинительном заключении по делу Вульфа, совсем не тот план, который был в голове у Дымшица.

«Защитник» Николай Яковлевич Шарков не проявил такой дотошности, не задал ни одного подобного вопроса, и, конечно, на суде речь не шла ни о какой дополнительной экспертизе. Действия Шаркова или бездействие, конечно, легче всего объяснить, свалив всё на советские времена, боязнь потерять место под солнцем, или даже родством с прокурором.

Однако сохранившиеся документы свидетельствуют, что большинство адвокатов «самолётчиков» весьма поверхностно знакомились с многотомными делами своих клиентов. Иначе невозможно объяснить, например, такой пассаж в комментарии к Первому ленинградскому процессу (самолётному) весьма уважаемого юриста Абрама Исааковича Рожанского:

«Неужели авторы приговора всерьёз считали, что 11 мирных и безоружных жителей хотели предпринять какие-либо действия, ставящие под угрозу независимость мощного 250-миллионного советского государства?» («Антиеврейские процессы в Советском Союзе», стр. 997).

Что касается «угрозы независимости мощного 250-миллионного советского государства», то на это прекрасно ответила Мери Менделевич (см. «Героиня «Свадьбы»). Но насчёт «безоружных жителей», неужели уважаемый адвокат забыл ту информацию, которую сам же опубликовал в «Антиеврейских процессах»? В этом серьёзном труде сообщается и о пистолете Дымшица, и о верёвках, и дубинках. Можно, правда, поставить под сомнение экспертизу, согласно которой дубинки признавались оружием, признать её нецелесообразной, неграмотной или необъективной, обсуждать негодность пистолета и т.д., но это уже другой разговор, гораздо более предметный.

У читателя может возникнуть вопрос:

— Зачем же «топить» Марка Дымшица?

Но, во-первых, это — не «утопление» Дымшица и не его «выгораживание», это — выяснение всех обстоятельств дела.

Во-вторых, Дымшиц к тому времени был уже осуждён, и вряд ли выступление какого-то адвоката могло изменить уже состоявшийся приговор.

В-третьих, именно такой тактики придерживались адвокаты «самолётчиков» и «околосамолётчиков», и в частности «защитник» Вульфа Залмансона Шарков. Правда, «топил» он не Дымшица, а брата Вульфа Израиля Залмансона:

 

«Известно, что в отношении остальных участников группы имеется приговор Ленинградского городского суда; в частности, его брат Израиль осужден к 8 годам лишения свободы, а прокурор ЗАЛМАНСОНУ Вульфу просит определить 15 лет лишения свободы, хотя по существу роль младшего брата более опасная» ( д.45189, Т.3, стр. 297).

Есть подозрение, что сказал это Шарков только для того, чтобы государственный обвинитель — помощник прокурора Ленинградского военного округа подполковник юстиции ФРАНТОВ М.М. мог с лёгкостью опровергнуть этот довод:

«— ЗАЛМАНСОНА Вульфа нельзя сравнивать с его братом Израилем. Первый являлся офицером, а второй только еще студентом» ( д.45189, т.3, стр. 298)

К тому же можно вспомнить, что Вульфа обвиняли ещё и в возможном разглашении государственной тайны, причём была даже проведена соответствующая экспертиза (д.45189, Т.3, стр. 105), а его брат ни к каким тайнам допущен не был.

Через 11 дней после вынесения приговора Вульф Залмансон подал кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного Суда Союза ССР. В ней тоже делается упор на сравнивание полученного срока, правда уже, не со сроком брата, а со сроком другого «самолётчика» — Бодни. Но о своём главном аргументе Вульф (возможно, по совету «защитника») почему-то умолчал. Этот аргумент был им высказан на допросе 27 октября 1970 года, и звучал он так:

«Кроме того, я заметил, что ДЫМШИЦ в числе участников нашей группы почему-то не шел вместе со всеми к самолету, а без ДЫМШИЦА мы бы никуда не могли улететь» ( д.45189, Т.1, стр. 195).

Этот факт, подтверждённый уже тремя «самолётчиками» (помимо Вульфа, ещё и Менделевичем, и Альтманом), полностью разрушает основу обвинительного заключения.

И действительно, что это за план перелёта 16 человек с приличным багажом на маленьком самолёте АН-2 из Приозерска в Швецию, причём без своего пилота, при недоказанности даже теоретической возможности такого перелёта?

С таким же успехом можно было осудить колхозника из старого советского анекдота. Он, бедняга, требовал у председателя колхоза фанеру, чтобы сделать из неё самолёт и улететь из родной деревни к … матери.

Обвинение Вульфа в хищении самолёта АН-2, то-бишь государственного имущества на сумму 63780 руб. 86 коп., конечно, необходимо было как-то подтверждать, поскольку понятие «похищение» прежде всего означает присвоение. Само обсуждение этого вопроса, видимо, показалось обвиняющей стороне настолько смешным и голословным, что на суде о нём никто не вспомнил.

А подсудимый Вульф Залмансон о мотивах попытки побега за границу высказался так:

 

«Прежде всего, участниками группы, готовившейся к захвату самолета с целью перелета на нем за границу, были мои брат и сестра и я знал о их намерении.

Сам я давно имел желание уехать в Израиль, но считал, что осуществить это желание легально мне не удастся. Поэтому, когда узнал о подготовке к побегу группы лиц, в том числе моих брата и сестры, я сразу же принял предложение сестры.

Я считал, что в Советском Союзе права евреев ущемлены, нет возможности для евреев развивать свою культуру и нет возможности свободно выехать в Израиль. Я хотел жить среди евреев, разделить их судьбу. Я считал неправильной политику Советского Союза по арабскому и Израильскому вопросу. Я был на стороне Израиля и их действия в борьбе с арабами считал правильными.

Законы я знал, об ответственности за их нарушение, мне было известно. Поскольку мои брат и сестра участвовали в подготовке к бегству из СССР, мне ничего не оставалось, как бежать вместе с ними» ( д.45189, т.3, стр. 295).

Ну, а в ПРИГОВОРЕ Именем Союза Советских Социалистических Республик 7 января 1971 года ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ ордена Ленина Ленинградского военного округа под председательством генерал-майора юстиции И.Воробьёва практически проштамповал обвинительное заключение.

И хотя, как указано в приговоре (д.45189, Т.3, стр. 307), Вульф «особой активности не проявлял», он получил весьма серьёзный срок — 10 лет. Фактически Вульф Залмансон отсидел 9, т.е. ровно столько, сколько мучились за «самолёт» наиболее известные фигуранты — Дымшиц и Кузнецов.

Эта фраза «особой активности не проявлял» в полной мере относится к герою этой статьи. Вульф не разрабатывал планы на песке, не обманывал своих подельников, а просто хотел бежать из СССР. Точно так же он вёл себя и на свободе, не привлекая к себе внимание, не давая интервью, не снимая фильмов, не раздувая собственную роль, а если короче — не распространял ложь. Вульф Залмансон не выпячивался, он просто попытался что-то сделать ради идеи.

В какой-то мере ему даже повезло. Его не забыли в израильском альбоме узников Сиона из Советского Союза «Страна обретается страданиями» (1995), в отличие, например, от Сильвы Залмансон, за свободу которой эти узники якобы боролись.

Остаётся надеяться, что со временем будут рассекречены все имеющиеся документы, и это поможет как можно более объективно разобраться в «самолётной» истории.