И чего ж это, спрашивается, люди раньше не догадались, на земле устроить рай? А не давали им догадаться, препятствовали те, что не по праву оказались на верхних ступеньках, обманом захватили то, к чему биологически («расово» в его терминологии) вовсе не предназначены (ну, вы уже догадались, кто), и вместо природной, естественной иерархии создали и поддерживают несправедливую иерархию собственности, имущества, богатства.

Элла Грайфер

ТОТАЛИТАРИЗМ — НЕ РУГАТЕЛЬСТВО, А НАУЧНЫЙ ТЕРМИН

Не нравится мне эта мода, господа, когда неприязнь к гомосексуалистам именуют расизмом, а шлепок пониже спины — изнасилованием. Терминология для того придумана, чтоб сразу понятно было, о чем речь, иначе слово расплывается и неясно, что именно им хотят сказать. Один из терминов, который постигла эта злая судьба — тоталитаризм. На все, что не нравится, автоматически ярлычком клеют: от южноамериканских «эскадронов смерти» до отдирания от мостовой самоприклеенных защитников климата, притом что достаточно точное описание самого явления давно уже дано Ханной Арендт. Он него я и буду отталкиваться, опираясь на бессмертное открытие капитана Врунгеля: Каждая селедка — рыба, но не каждая рыба — селедка.

Все, что демократия — не тоталитаризм, но не все тоталитаризм, что не демократия.

Бедуинская хамула или саудовская монархия определенно не демократия, но тоталитаризм доиндустриальным не бывает, он однозначно связан с современной городской цивилизацией.

Диктатура (как правило, военная) — не демократия, гуманностью отличается редко — есть не что иное как вялотекущая гражданская война. Возьмем для примера достаточно хорошо описанную диктатуру Пиночета в Чили — кровавая, беспощадная борьба за власть между двумя политикоэкономическими группировками. С одной стороны — трудящиеся: от богатых торговцев и промышленников до самых скромных фермеров и дальнобойщиков, включая и пролетариат, теряющий рабочие места и посаженный на карточное снабжение, их поддерживает армия во главе с вышеупомянутым Пиночетом. С другой — те, кто живет на госбюджет, на налоги трудящихся: люмпены, студенты и их профессора, не связанные с производством, и прежде всего, конечно, чиновники или, еще энергичнее, мечтающие занять места чиновников, они уже вовсю создают свои вооруженные милиции.

Победители всеми средствами давят побежденных, ломают их сопротивление, устанавливают режим, благоприятствования для себя и своих сторонников, в нашем случае — снижают налоги, раздают землю крестьянам и сокращают государственный аппарат. Почему я отказываюсь называть этот режим, при всей его жестокости, тоталитарным? Потому что четко прослеживается закономерность: по мере ослабления сопротивления репрессии слабеют вместе с ним.

Цель всех пиночетообразных — силой навязать противнику свои правила игры, но отнюдь не уничтожить его ни физически (это может быть средством, но целью не будет никогда), ни, тем более, как класс. Не истребляются в Чили ни чиновники, ни студенты, ни люмпены, и более того: убедившись, что власти тружеников опасность не грозит, Пиночет согласен вернуться к демократии, поскольку нет у него на сей счет никаких оригинальных идей.

Сравним это с классическими образцами тоталитаризма ХХ века: Россией и Германией. Начальный этап — диктатура, практически неотличимая от чилийского варианта: разгул жестокости, море крови, массовые казни, концлагеря… в общем — асфальтовым катком по всем политическим противникам. Но вот победа одержана, свой образ жизни стране навязан. Что же дальше? А вот дальше-то как раз начинается самое интересное.

Если бы большевики ограничились просто занятием традиционных для России чиновничьих мест с возможностью беспрепятственного воровства и взяток (а поначалу НЭП воспринят был именно как возвращение на этот путь), они определенно не встретили бы реального сопротивления и могли бы благоденствовать хоть до морковкина заговения. Но хотели-то они не того. Они хотели не более — не менее как божеством стать — сотворить новое небо и новую землю, принципиально изменить отношения между людьми, так чтобы они соответствовали «истинной природе человека» a la Жан-Жак Руссо.

Пиночету достаточно создать режим наибольшего благоприятствования для своих сторонников, в остальном пусть каждый живет как умеет, лишь бы не рыпался, а вот Ленину необходимо заново на пустом месте создать новый, невиданный образ жизни для всех и вся, картина мира у него в голове выглядит вкратце примерно так:

Люди страдают оттого, что неправильно строят отношения друг с другом: те, кто ниже на иерархической лестнице, завидуют тем, кто выше, а те, кто выше, злоупотребляют своими возможностями и обижают тех, кто ниже. В современном мире главное различие между теми и другими — отношение к собственности. Все отняв и поделив, мы устраним иерархию, установим равенство, чем и уничтожим причину вражды, всяк возлюбит ближнего, будет работать ради творческого самовыражения и охотно поделится с прочими результатами своего труда.

И чего ж это, спрашивается, люди раньше не догадались, на земле устроить рай? А не давали им догадаться, препятствовали те, что на этой лестнице были сверху — презренные властолюбцы, эгоисты, эксплуататоры чужого труда. Впрочем, им, к счастью, противостоит ныне чудо-богатырь пролетариат, который призван совершить мировую революцию и стать спасителем человечества. То есть, захватить власть и подавить сопротивление — это только начало, следующим необходимым шагом должно быть устранение «лишних деталей», тормозящих правильное функционирование механизма истории.

Так приблизительно свою задачу видел Ленин. А что же Гитлер? Гитлер тоже считал, что корень всех бед — неправильные отношения между людьми, только не в иерархии как таковой проблема, а в том, что выстроена она неправильно. Каждую ступеньку занимать должен человек (точнее, социум), предназначенный к тому биологически, унаследовавший качества, благоприятствующие определенному общественному положению и занятиям. Только на своем правильном месте — кто повыше, кто пониже — каждый сможет самовыразиться, достигнуть личного счастья и принести наибольшую пользу человечеству. Например, русские более всего процвели и проявили свои лучшие качества аккурат тогда, когда командовала ими немка — Екатерина Вторая.

И чего ж это, спрашивается, люди раньше не догадались, на земле устроить рай? А не давали им догадаться, препятствовали те, что не по праву оказались на верхних ступеньках, обманом захватили то, к чему биологически («расово» в его терминологии) вовсе не предназначены (ну, вы уже догадались, кто), и вместо природной, естественной иерархии создали и поддерживают несправедливую иерархию собственности, имущества, богатства. Впрочем, им, к счастью, противостоит доблестная раса правильных господ, будущих спасителей человечества… То есть, захватить власть и подавить сопротивление — это только начало, следующим необходимым шагом должно быть устранение «лишних деталей», тормозящих правильное функционирование механизма истории.

Соответственно, основной террор тоталитарной диктатуры в отличие от диктатуры обычной предназначен не для ликвидации сопротивления (это — только первый этап), а для устранения тех самых «лишних деталей», он не на подавление работает, а на уничтожение классового или расового «врага», независимо от того, что тот делает, говорит или даже думает. Конечно, солдаты Пиночета всегда готовы пытать и расстреливать каждого, кого справедливо или несправедливо заподозрят в непокорности, но адепты Ленина или Гитлера подозрениями не заморачиваются вовсе.

Уничтожению подлежит каждый, кто, согласно «единственно верному всепобеждающему учению», относится к категории «лишних деталей», препятствующих возведению земного рая. Носителем злостного частнособственнического сознания является по определению любой крестьянин, будь он русским, украинцем или казахом, так что голодомор — вполне подходящая дорога в светлое будущее. Опасностью для устроения правильной иерархии человечества является любой еврей, будь он коммунистом или банкиром, сутенером или цадиком, выпускником хедера или Сорбонны, так что, как хотите, а без Холокоста не обойтись.

Как видим, теоретические различия между «единоспасающими учениями» на практической политике сказываются не слишком, тем более что при ближайшем рассмотрении оба они оказываются лоскутным одеялом из обрывков различных расовых и классовых теорий, используемых крайне своеобразно. Например, «пролетариат» Ленина не надо путать с реальным рабочим классом, который в революцию не рвался нигде и никогда, да и было его тогда в России раз-два и обчелся, а «арийская раса» Гитлера на реальных арьев, завоевавших некогда Индию, похожа как гвоздь на панихиду.

Есть у них общая мировоззренческая матрица:

1. Человечество живет плохо, причина — в неправильной организации общества, но мы уже знаем, как поправить дело.
2. Мы знаем, как выглядит правильная структура, какая социальная группа является коллективным мессией, готовым возглавить человечество на пути создания нового неба и новой земли. Знаем и то, какая группа является объективным препятствием на этом пути и потому должна быть уничтожена.
3. Для реализации проекта окончательной победы добра над злом нам необходимо мировое господство и полное единомыслие всего человечества.

А теперь вспомним, как понимали себя в момент возникновения христианство, ислам, а может и еще какие-нибудь аналогичные общины, сравним это с вышеописанной матрицей и увидим, что перед нами вовсе не политическая идеология, а зарождающаяся религия, и «партия нового типа» есть не что иное как секта. Вера ее — не просто вера в свою правоту в данной ситуации в данном споре, но в то, что вот именно мы нашли наконец-то ответ на все проклятые вопросы, что мы есть «путь, истина и жизнь», и все, что было прежде, было не более чем предысторией, настоящая же история начинается только с нас.

Если на первом «пиночетообразном» этапе от того, кто «не свой», требуется только, чтоб сидел и не вякал, то с переходом к этапу Ленина/Гитлера от того, кто уничтожению не подлежит, требуется уже религиозная вера. Мало против раскулачивания не протестовать, надо его одобрять всем сердцем своим, всею душою своею и всем разумением своим. Мало старательно не замечать происходящего в «Хрустальную ночь», надо проникнуться пониманием необходимости подобных мероприятий. В противном случае невосторженный образ мыслей припомнят вам на следующем этапе.

Впрочем, до этого, третьего, этапа германский нацизм не дожил, на втором задержала его война, завершившаяся поражением, «окончательного решения» не получилось, так что не можем мы с полной уверенностью сказать, что было бы, если бы евреи закончились раньше, чем нацисты. Можем разве что с достаточной вероятностью предполагать на примере СССР, который этап этот пережил, а затем даже выиграл войну.

К середине 30-х годов все «эксплуататоры» в России были ликвидированы если не физически, то уж точно как класс. Люди, входившие прежде в состав дворянства, духовенства, купечества, предпринимателей или крестьян, поскольку уцелели, растворились в массе и заикаться боялись даже детям о прошлом своей семьи. Вся полнота власти была безоговорочно сосредоточена в чистых руках единственного нашего рулевого… а рая-то земного все нет и нет. Да мало того — утопическая плановая экономика плюс усиленная милитаризация ввиду подготовки мировой революции делали выживание «маленького человека» куда проблематичнее, чем при старом режиме.

И встал перед большевиками вопрос, аналогичный тому, что в свое время перед первохристианами встал: «Ну и где же оно, это ваше Второе Пришествие?». Христиане отговорились, что, мол, «у Всевышнего тысяча лет — как один день», а коммунисты, устами товарища Сталина, на диалектику сослались: чем ближе светлое завтра, тем злее проклятые классовые враги. И плевать, что их на тот момент в стране уже не осталось, если надо — найдем!

И пошел поиск, нареченный позже «Большим Террором». Подгребли, конечно, всех, кто когда-либо имел неосторожность… Косяком пошли «ссыльные нации». Забушевал ураган доносов, которые никто и не думал проверять. И наконец, очередь дошла до самих адептов псевдорелигии — партийных чиновников, генералов, тайной полиции — на их-то мягкие кресла давно уже с вожделением посматривали всяческие тартюфы. Увы, попытка насадить единомыслие путем натравливания на того, кого назначили сегодня «врагом», привела к всеобщей подозрительности, разобщенности, парализующему страху. В результате на верхней ступеньке оказались бессовестные циники, которые изо всех сил притворялись фанатиками, но на самом деле уже не были ими.

И в России тоже процесс был прерван войной. Когда нынешние ревнители «русского мира» с гордостью предъявляют количество тогдашних потерь, они не задумываются, сколько из тех миллионов пали жертвой тотального страха и недоверия к ближнему. Трудно воевать без координации, но как ее наладить в стране, где никто, ложась спать законопослушным гражданином, не мог быть уверен, что не проснется врагом народа? Как побеждать генералу, которого отучили сметь свое суждение иметь?

У Сталина хватило ума не только давить сопротивление новыми репрессиями, но и — что не менее важно — временно осадить назад. Новая религия потерпела фиаско, так что пришлось допустить ограниченное возвращение к старой, отодвинуть временно в угол идею мирового господства и заговорить про защиту родных березок, достаточно вспомнить, что Михаил Светлов 26-го года «Хату покинул пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать«, а Светлов 43-го заявляет итальянцу, пришедшему в Россию с войной: «Я не дам свою родину вывезти за простор чужеземных морей, я стреляю, и нет справедливости справедливее пули моей«.

Без инициативы не выжить в бою, но не способен на инициативу человек, что себя не чувствует «в своем праве», солдат сорок пятого не был уже солдатом сорок первого, утопия рассеялась как дым. Как правильно подметил Пастернак в «Докторе Живаго»:

…по отношению ко всей предшествующей жизни тридцатых годов, даже на воле, даже в благополучии университетской деятельности, книг, денег, удобств, война явилась очистительной бурею, струей свежего воздуха, веянием избавления <…> ее реальные ужасы, реальная опасность и угроза реальной смерти были благом по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки, и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы.

Сталин с этим не согласился, после победы он готовился продолжать в прежнем духе, но общество, продолжая равнодушно повторять прежние мантры, решительно отказывалось принимать их всерьез: по ГУЛАГу прошла волна бунтов, засвоевольничали генералы и адмиралы, да к тому же путь к мировому господству преградила американская атомная бомба. Правда, попытка, вновь раскрутить мясорубку террора, назначив новыми «врагами народа» евреев с опорой на традиционный антисемитизм населением была воспринята вполне благосклонно, но… тут всполошились друзья-соратники вождя.

Не то чтобы сами они не были антисемитами, но придя к власти в конце тридцатых, не позабыли, что предшественники их угодили в мясорубку, раскрученную на «классовых врагах» и затянувшую вскоре тех, кто ее раскручивал. Начинай хоть с евреев, хоть с дворян, хоть с марсиан — в конце концов и до тебя очередь дойдет. …Не знаю, насколько естественной была смерть лучшего друга физкультурников, но во всяком случае, при всей драке бульдогов под ковром политбюро с тоталитаризмом было покончено.

На смену ему пришло авторитарное олигархическое правление, вполне в духе российских традиций. Нет, конечно, демократия там близко не лежала и беспощадно давились любые посягательства на власть, но никто уже не попадал под каток репрессий только за то, что родился не в той семье, даже тихим евреям кроме открытой дискриминации ничто не угрожало, место мировой революции заняло «мирное сосуществование» и наряду с утопической «плановой экономикой» почти официально де факто допускался черный рынок и экономика теневая. Россия практически вернулась к дототалитарному существованию и реальным проблемам, главной из которых был и остается распад империи. В какую сторону эволюционирует она сейчас, судить не берусь, но, во всяком случае, это уже совсем другая история.

Вернемся к нашим терминам. Тоталитарная идеология — будь то нацизм, коммунизм или более модная сегодня эколого-климатическая истерия — обладает неотразимой притягательностью для молодых интеллектуалов Запада, потому что далеко не первое их поколение воспитывается в представлениях, которые С.Н. Булгаков назвал «человекобожием» — наивной верой в пусть даже не актуальное, но уж точно потенциальное всемогущество человека, в возможность самого себя перелицевать и вывернуть мир наизнанку.

Если секте — носительнице тоталитарной идеологии — удается прийти к власти, она прежде всего создает диктатуру, т.е. развязывает гражданскую войну. Если ей удается одержать победу, начинается тотальная война на уничтожение сначала против тех, кто, согласно ее догме, является причиной всех бед человечества — от голода и эпидемий до плохой погоды и несчастной любви — а затем (поскольку земного рая не образуется) — против всех, кого удобно в данный момент назначить виноватым. Результатом может стать распад общества, беззащитность перед лицом стихийных катастроф или внешнего врага.

Сегодняшние носители тоталитарной идеологии организационного единства не составляют, пока что, во всяком случае, но уже достаточно крепко сколочена догматика, столь же лоскутная и фантастическая, как у предшественников. Причиной всех бед человечества является научно-технический прогресс, жить надо проще, вернуться в пещеры, уцепиться хвостом за ветку. Социумом-мессией назначен «глобальный Юг», а «лишними деталями», соответственно, белые люди, ну и туда же, до кучи, конечно, евреи, которых к «арийцам» приписали за то, что шибко грамотные.

Сегодня мы присутствуем при развертывании первого этапа, на котором тоталитаризм еще практически неотличим от простой диктатуры: агрессивная пропаганда, массовые злоупотребления судебной системой, обессмысливание выборов и т.п., но уже намечаются некоторые признаки утопического разрушения общества: деиндустриализация в Германии, нашествие наркокартелей в Штатах, израильская «борьба за мир», ну и, конечно, любое сопротивление грядущему с Юга мессии — смертный грех. Чисто технически вполне возможно обеспечить победу Израилю, Украине, Тайваню… но морально это совершенно недопустимо.

И бесполезно объяснять им, что в случае удачи результатом их героической самоотверженности будет море крови, горы трупов, а сами они со всем своим идеализмом сгинут в мясорубке очередного Большого Террора по доносу соседа, соблазнившегося их комнатой в коммуналке.