Однако когда несмышленый сын задает вопрос «Что это?» относительно 3 Тамуза, мы сталкиваемся с огромной проблемой: дело в том, что событие этого дня никоим образом не нарушает законов природы, но является примером их исполнения. И если понимание чудесного характера нарушения природных и общественных законов, каковым стал Песах, не требует особенного напряжения, то понимание чуда в том, что является неизбежным завершением каждой человеческой жизни, требует усилий.

Александр Бермус

ЗЕМНОЕ ВРЕМЯ

זםן הארץ

Комментарий на 30-летнюю годовщину ухода из этого мира Седьмого Любавичского Ребе
Менахем-Мендла Шнеерсона

א

30 лет отделяют нас от дня, когда мы перестали видеть и слышать Ребе… И это отнюдь не фигура речи, или биографический факт для многих тысяч хасидов Хабада, но — определенный знак и свидетельство духовного состояния сегодняшнего мира.

Живя во времени и ежедневно переживая новые события, трансформации, вызовы, мы пытаемся найти ответы, которые позволят нам продолжать существование, добиваться успехов и минимизировать угрозы. Поиск этих ответов постоянен и непрерывен; и в нём мы склонны опираться на свой опыт или советы старших; научные данные либо философские учения. Однако все эти 30 лет мы лишены возможности понимания духовного смысла происходящего, раскрывавшегося в маамарах Ребе; его указаний и советов.

…Вторая интифада и Вторая Ливанская война; Соглашения в Осло и убийство Ицхака Рабина; Террористическая атака 11 сентября 2001 и Иракская война; 75-летие Государства Израиль и Катастрофа 7 октября 2023 года, сопоставимая с началом Войны Судного Дня, — все эти события оставили огромный след в наших жизнях и жизни Израиля, в целом, но мы можем лишь строить догадки, с чем обращался бы Ребе к нам в каждый из этих моментов.

Всем нам, вне зависимости от степени близости к традиции хасидизма и тщательности в соблюдении заповедей, недостаёт Ребе, его взгляда и слова, и это заставляет вновь и вновь задаваться одним и тем же вопросом относительно Гимел-Тамуз 5754 года: что произошло 30 лет назад, и что этот день продолжает значить для нас?

ב

Известно, что «у Торы семьдесят ликов», и свои ответы на вопросы Ребе давал в связи не только с тем, о чём спрашивали, но и с тем, кто спрашивал.

…Пасхальная Аггада учит о четырех сыновьях и четырех вопросах, заданных об источнике всей еврейской истории — событии Исхода:

«Благословен Вездесущий. Благословен Он. Благословен, давший учение (Тору) народу Своему. Благословен Он. О четырех сыновьях [соответствующих этим благословениям] говорит Тора: о мудром, нечестивом, несмышленом и неспособном задавать вопросы».

На первый взгляд, список из четырех сыновей выглядит, как противопоставления: мудрому сыну противостоит сын нечестивый; а сыну, задающему вопрос «что это?» — сын молчащий, не знающий, что сказать. Однако, этот вывод оказывается довольно поверхностным, потому что действительной противоположностью нечестивости является праведность, а молчание может иметь самые разные истоки (говорится в Торе о гибели двух любимых сыновей Аарона: «И умолк Аарон» (Ваикра 10:3)).

Поэтому, большинство комментаторов поясняют, что каждый из сыновей содержит указание на одну из групп евреев, каждая — со своими особенностями, достоинствами и недостатками. Каждый из четырех сыновей присутствует не только на Седер Песах, но в каждое мгновение нашей жизни, также задавая вопросы о Гимел Тамуз…

О чем спрашивает мудрый сын: «Что это за свидетельства, уставы и законы, которые заповедал вам Г-дь, Б-г наш?» Аггада советует объяснить ему все пасхальные предписания вплоть до законов окончания Седера, гласящего, что после афикомана больше ничего не едят.

О чём мог бы спросить мудрый сын в отношении Гимел Тамуз?

Вероятно, о том, каковы свидетельства, уставы и законы времени Машиаха… И нам предписано объяснить ему всё, вплоть до законов окончания Седера, т.е. того самого времени, внутри которого мы находимся, между Исходом, о котором говорит Тора, произошедшем больше трех тысяч лет назад, и Освобождении, которое мы ждём сегодня…

О чём спрашивает нечестивый сын:

«Что это за служба у вас?» — «У вас, а не у него! Исключая себя из общины Израиля, он отвергает основы веры. Притупи ему зубы (дай ему резкий отпор) и растолкуй: «Это ради того, что Г-сподь совершил для меня при выходе моем из Египта». «Для меня», но не для него. Будь он там — не был бы освобожден».

О чём мог бы спросить нечестивый сын относительно Гимел Тамуз?

Вероятно, о том, какое отношение имеем все мы к произошедшему 30 лет назад и не лучше ли заняться нашими собственными делами? Обратим внимание, что Аггада советует притупить ему зубы, но не вырывать их с корнем; но даже перед этим следует понять, какая сила кроется в его словах.

Считается, что нечестивый сын — это человек, уверенный в своих силах и в своей способности изменить мир так, как он считает нужным. Однако, и для него не является секретом, что результаты действий могут быть противоположны приложенным усилиям, а заслуги — не соответствовать награде. В этом отношении, ответ на его вопрос заключается в указании на то, что 3 Тамуза 5754 — есть свидетельство духовного состояния мира, в котором много боли и одиночества, разрушенных надежд и незаслуженных обид; и если эта несправедливость способна вызвать у человека жажду исправления, то это значит, что наследие Ребе остаётся востребованным.

Аггада продолжает:

«Несмышленый сын — о чём спрашивает? «Что это?» Ему ты скажи: «Сильной рукой вывел нас Г-сподь из Египта, из дома рабства»,

т.е. выход из Египта произошел вопреки законам природы, и что природа подчиняется желанию Всевышнего, и поэтому мы всегда можем полагаться на Всевышнего и ничего не бояться.

Однако когда несмышленый сын задает вопрос «Что это?» относительно 3 Тамуза, мы сталкиваемся с огромной проблемой: дело в том, что событие этого дня никоим образом не нарушает законов природы, но является примером их исполнения. И если понимание чудесного характера нарушения природных и общественных законов, каковым стал Песах, не требует особенного напряжения, то понимание чуда в том, что является неизбежным завершением каждой человеческой жизни, требует усилий.

И, наконец, сын, не знающий, что спросить. Аггада советует в отношении него самому объяснить, ибо сказано в Торе: «И скажи сыну твоему в тот день так — это ради того, что Г-сподь совершил для меня при выходе моем из Египта».

Современный сын, не знающий, что спросить, совершенно спокоен и безразличен: у него нет никаких вопросов, его не нужно ни в чем убеждать, он не знает и не хочет ничего знать ни о 3 Тамуза, ни о его истоках или последствиях. Но, будем честными, самая большая проблема для нас самих — в сложности, и практической неисполнимости ответа — «ради этого Г-дь совершил для меня при моем выходе из Египта». Если ведущий Седер Песах может указать на освобождение из египетского рабства как на самоочевидный аргумент в пользу установления и сохранения праздника; то для нашего поколения, в котором сокрытие Машиаха продолжается, вопрос «ради чего совершил это Г-дь?» остается открытым.

ג

Попытаемся же расслышать учение самого Ребе о «Гимел Тамуз» тем более, что этот день занял совершенно особое место в еврейском календаре еще во время завоевания Земли Израиля под водительством Иеошуа бин-Нуна: именно тогда почти три с половиной тысячи лет назад произошла решающая битва между евреями и армией пяти эморейских царей.

Несмотря на численный перевес соперников, евреи с поддержкой В-вышнего стали одолевать. Единственным препятствием для их полной победы мог стать заход солнца, ибо ночью не воевали. Предотвращая это, Йеошуа воскликнул: «Солнце, у Гивона стой, и луна — у долины Айялон!» И послушные светила замерли, не меняя своего положения до тех пор, пока евреи не победили. Как сказано:

(12) И воспел Йеошуа; перед Г-дом в тот день, в который предал Г-дь эморея сынам Исраэля, и сказал пред глазами Исраэля: солнце, у Гивона стой, и луна — у долины Аялон! (13) И остановилось солнце, и луна стояла, доколе мстил народ врагам своим. Это ведь написано в Сэйфэр Айяшар (Книге Прямых): «И остановилось солнце среди неба, и не спешило к заходу почти целый день!» (14) И не было такого дня ни прежде, ни после него, чтобы слушал Г-дь голос человека, ибо Г-дь сражался за Исраэль. (Йеошуа, Глава 10)

Здесь Ребе задает вопрос: если сам В-вышний сделал для Йеошуа и Израиля такое чудо, то почему оно не было мгновенным, и евреям пришлось еще «почти целый день» добывать его кровью и потом? И почему Йеошуа даже не попросил об этом?

Второе важное событие 3 Тамуза произошло в 5687 (1927) году. Незадолго до этого, 15 Сивана (15 июня) Предыдущий Любавичский Ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон был арестован и заключен в Шпалерную тюрьму в Ленинграде. Его приговором стала «высшая мера», но, благодаря ходатайствам и финансовому давлению заграницы расстрел был заменен на 10 лет ссылки на Соловках, а затем на 3 года ссылки в Костроме. С этим приговором Ребе вышел из тюрьмы 3 Тамуза и был отправлен в ссылку, где вскоре (12 Тамуза в свой день рождения) выяснилось, что он полностью реабилитирован, а на следующий день 13 Тамуза Ребе освободился официально. Таким образом, именно 3 Тамуза 5687 года стал днем, когда Ребе Раяц был освобожден из тюрьмы и направлен в ссылку, откуда уже через 10 дней был освобожден полностью и окончательно.

И точно, как в истории про остановившееся солнце мы можем задать похожий вопрос: почему В-вышний, сделав чудо, не даровал Ребе мгновенного и окончательного освобождения? Для ответа на этот вопрос нам придется обратиться к тому, как последовательно формировалось учение Ребе о Гимел Тамуз.

Еще до официального принятия лидерства 3 Тамуза 5710 (1950) года, Ребе написал два письма, в которых объяснил, в чем заключается понятие «Ребе»: оно воплощает не только выдающиеся человеческие качества (гаон, обладатель возвышенных душевных качеств, праведник, провидец), но самое главное в нем — это пастырь еврейского народа, глава тысяч израилевых, по отношению к которым он — как голова и мозг; от него евреи получают их питание и жизненность, и за счет «прилепления» к нему, их души соединяются со своим высочайшим корнем («Игрот Кодеш», том 3 стр. 331-333). Интересно отметить, что в этих письмах Ребе не говорит прямо об освобождении Ребе Раяца 3 Тамуза, но он избрал этот день для того, чтобы в первый же год своего руководства объяснить в чем заключается суть Ребе.

На следующий год, 5711 (1951), Ребе отправил общее письмо на исходе субботы 3 Тамуза и в нем он написал об освобождении 12-го Тамуза, а именно, что идея этого освобождения затронула всех евреев. И это освобождения повторяется и пробуждается каждый год в то же самое время. Пока здесь нет четкого отношения и связи с началом освобождения, но снова можно сказать, что отношение к 12 Тамуза было выражено именно 3 Тамуза.

На фарбренгене в Субботу, когда читали главу «Корах» 3 Тамуза 5718 (1958, «Ликутей Сихот» том 4, стр. 31 — 41), Ребе впервые выразил свое отношение ко дню освобождению 3 Тамуза и объяснил причину того, что Ребе Раяц не установил этот день 3 Тамуза как праздник; но сам Ребе постановляет, что связь хасидов с Ребе должна быть во всех имеющих к нему отношение делах, поэтому хасиды должны праздновать также день 3 Тамуза.

В течение последующих лет Ребе объяснял суть освобождения 3 Тамуза, что хотя в 5687 году еще не знали, что выход из тюрьмы является началом освобождения — ведь Ребе Раяц был вынужден покинуть свое место и уехать в изгнание — но, несмотря на это, на Небесах было известно, что это начало его освобождения. Поэтому, когда об этом стало известно также и в нашем мире, это повлияло не только на будущее (когда на следующий год праздновали 12 Тамуза, то начало этого было 3 Тамуза), но и на прошлое. Поэтому понятно, что наша работа в день 3 Тамуза каждый год должна соответствовать началу освобождения. Более того, нужно прибавлять во всех аспектах согласно правилу о необходимости увеличивать в области святости.

Эта же мысль звучит и в его выступлении в Субботу Недельной Главы «Корах» 3 Тамуза 5745 (1985) года. Если придет некто и спросит: «Зачем от него требуется начать связанную с освобождением работу 3 Тамуза — хотя в этот день в первый раз еще не было ясно (даже самому Ребе Раяцу), что это начало освобождения?!», то ответ на это таков: «После того, как стало известно, что 3 Тамуза это начало освобождения, это распространяется ретроспективно также на 3 Тамуза того года.

В 5751 (1991) году Ребе говорил: «Этот день (3 Тамуза) установлен как праздник освобождения из года в год». И еще: «Написано в книге «Тания» (гл. 42), что «в каждом поколении искры души Моше-рабейну нисходят и облекаются в тело и в душу мудрецов поколения, дабы учить знанию народ, чтобы знали величие Б-га и служили Ему сердцем и душой». Сказали мудрецы: «В каждом поколении есть продолжение Моше». Это значит, что душа Моше облекается в мудрецов поколения, которые есть в каждом поколении, и в особенности в главу поколения, так как «нет поколения, в котором не было бы подобного Моше».

В этом же году, в Субботу 17 августа 1991 года (7 Элула 5751 года), когда читали недельную главу «Шофтим», во время своего выступления Ребе продолжает объяснение этой мысли:

«Сказано в Торе (Хукат 21:21): «И послал Израиль послов к Сихону, царю Эморейскому…». Раши, на основании Мидраша Танхума, комментирует следующим образом эти слова: А в других местах говорится, что их послал Моше-рабейну: «И послал я послов из пустыни Кдемот…» [Дварим 2:26], «И послал Моше послов из Кадеша к царю Эдомскому» [Хукат 20:14], а про Ифтаха сказано: «И послал Израиль послов к царю Эдомскому» [Судьи 11:17]. Эти выражения согласуются друг с другом: Моше — это Израиль, а Израиль — это Моше, чтобы сказать нам, что глава поколения равен целому поколению, ибо глава — это всё».

Ретроспективно, всё сказанное позволяет понять и смысл Гимел Тамуз 5754 года, поскольку предшествующие речи Ребе оказались подготовкой к произошедшему в этот день в 5754 году, и, как говорит сам Ребе: «И отсюда понятно особенное достоинство 3 Тамуза по сравнению с 12-13 Тамуза — что мы ясно видим, как идея изгнания на самом деле это начало освобождения».

И это требует от нас более глубокого понимания промежутка времени, внутри которого мы находимся, т.е. между событием, которое как бы открывает новых этап изгнания (но внутренний смысл которого противоположный; и оно уже есть начало Освобождения); и моментом, когда Освобождение станет очевидным. Следует помнить то, о чем говорил Ребе, начиная с 22 Швата 5748 года, как о «новом периоде», который потребует большей работы и самостоятельных усилий с нашей стороны; периоде, когда все предыдущие виды духовной работы были закончены, и мы не должны полагаться на главу поколения, а должны работать самостоятельно.

И, несомненно, суть и сущность этой работы по объединению духовности и материальности; раскрытию чудес и законов природы в их единстве должно произойти в свете Торы Истины и Торы Жизни — недельной Главы Торы «Хукат», которая читалась и 3 Тамуза 5754 года, и которая читается на этой неделе, на которую приходится 3 Тамуза 5784 года…

ד

Общеизвестно, что Недельная Глава Хукат названа по самому сложному, и не поддающимся никакому рациональному объяснению закону Торы об очищении от ритуальной нечистоты, причиняемой мертвым телом, для чего служит пепел красной коровы.

Существует множество комментариев, призванных сделать более понятным отдельные аспекты этого закона: например, выбор коровы связан с напоминанием непокорным о грехе золотого тельца; а её цвет — намекает на слова Пророка Ишайяу:

«Давайте же рассудимся, — говорит Г-дь. — Если будут грехи ваши (красны), как кармазин, то станут белыми, как снег; а если будут они красны, как багрянец, то станут (белыми), как шерсть» (Ишайяу, 1:18).

Однако, в самой своей основе — почему пепел, в наибольшей степени, связанный со смертью, очищает от нечистоты мертвого тела, и почему исполнение закона очищает нечистого, но делает нечистым чистого, закон остается непостижимым. Удивительно также и то, что после изложения закона о красной корове, Тора уже не возвращается к его исполнению, и приступает к обсуждению событий, имевших определяющее значение для всей последующей истории Израиля (смерть Мирьям, Аарона, первые завоевания Кнаана и др.), но внешне не связанных с законами очищения.

Таким образом, в Главе Хукат можно выделить три темы, каждая из которых особым образом связана с Гимел Тамуз: уход из этого мира (состоявшийся или обещанный) праведников и вождей Израиля; спасение народа от ядовитых змей; последовательность и содержание этапов завоевания Земли Израиля.

Рассмотрим сказанное более подробно.

Тора говорит о смерти Мирьям очень просто:

«И пришли сыны Израиля, вся община, в пустыню Цин в первый месяц, и остановился народ в Кадеше, и там умерла Мирьям, и там же была погребена» (Бемидбар 20:1).

Раши комментирует этот стих следующим образом:

«Почему глава о смерти Мирьям стоит непосредственно после главы о красной корове? — Чтобы научить нас тому, что смерть праведников искупает грехи народа так же, как их искупает жертвоприношение».

И это раскрывает нам один из важнейших смыслов ухода праведников во всех последующих поколениях, вплоть до 3 Тамуза 5754.

Однако, не менее значимым («говорящим») здесь являются географические названия мест, где происходят эти события: пустыня Цин (צן), слово, близкое по написанию слову, обозначающему шиповник, колючку, и Кадеш (קדש), который записывается тем же словом, что и святость или святыня. Одно и то же место, которое в аспекте движения (ויבאו) предстает в качестве терний, колючек, трудностей, в аспекте расположения (וישב) раскрывается как святость. Говорится в Книге Йехезкеля:

«И не будет более дому Израиля терна жалящего и колючки терзающей из всех окрестностей их, грабящих их, и узнают они, что Я — Г-дь Б-г» (Йехезкель, 28:24).

Это предложение завершает не только пророчество о Цидоне, но и всю серию пророчеств о наказаниях соседних с Землей Израиля народов (Амон, Моав, плиштим, Эдом, Цор и Цидон); и здесь сказано, что после того как они будут наказаны, больше не останется тех, кто причиняет боль еврейскому народу и подвергает его грабежу. После их падения все народы поймут, что Б-г — это Г-дь, который властвует над Миром и защищает еврейский народ.

Но дальше происходит событие, которое, на первый взгляд, не таит никаких опасностей ни для Моше, ни для Аарона, но которое, будет стоить им жизни. В ответ на жалобы Израиля на отсутствие воды, В-вышний дает, казалось бы, простую и ясную инструкцию:

«И Г-дь сказал Моше так: Возьми посох и созови общину, ты и твой брат Аарон, и у них на глазах скажите скале, чтобы она дала воду; и извлечешь ты для них воду из скалы, и напоишь общину и их скот». (Бемидбар, 20: 7 — 8).

Видимая понятность происходящего подкрепляется ощущением, что подобная ситуация уже однажды происходила в Книге Исхода, когда В-вышний тоже говорил Моше:

«Вот Я стою там пред тобой на скале в Хореве, и ты ударишь в скалу, и из нее пойдет вода, и будет пить народ. И сделал так Моше на глазах у старейшин Израиля. И Моше нарек тому месту имя Маса (испытание) и Мерива (ссора), из-за ссоры сынов Израиля и потому, что они искушали Г-да, говоря: «Есть ли Г-дь среди нас или нет?». (Шмот, 17:6 — 7).

Кажется, что Моше вполне следует указаниям В-вышнего:

«И взял Моше посох, бывший пред Г-дом, как Он повелел ему» (20:9), но дальше происходит непоправимое: «И поднял Моше руку и дважды ударил своим посохом по скале, и потекло много воды, и пила община и их скот».

Раши комментирует это таким образом: вначале Моше и Аарон ударили по скале вместо того, чтобы, как приказал В-вышний, обратиться к ней со словами. Скала дала несколько капель, тогда они решили выполнить приказание В-вышнего точно, и обратились не к той скале, которая сопровождала Мирьям, а к обычной скале, и это тоже не дало результатов. И только после этого они решили поменять и скалу, но и на этот раз она не должна была давать воду, т.к. приказ В-вышнего был связан с обращением к скале, а не ударом по ней.

И тогда В-вышний решил, что если не появится вода, то авторитет Моше и Аарона будет погублен, и Он Сам исторг из скалы воду. Однако результат оказался совершенно не тем, который был задуман: общество Израиля должно было войти в Землю Обетованную, и это означало начало новой жизни, когда евреев нужно было не бить, а убеждать, а им научиться слушать слова, а не бояться казней.

Большинство комментаторов сосредотачивают свое внимание на подмене одного действия (сказать) — другим (ударить). Однако, не меньшее значение имеет вся последовательность действий, о которой говорит В-вышний, и которую нарушает Моше: «возьми посох, и созовите общину, и скажите скале…, и извлечешь ты воду для них, и напоишь общину и скот». Действительно:

• возьми — и это означает обращение к живому и целенаправленно действующему существу, потому что только живое может совершать разумные действия (и это реализация аспекта Нефеш, «душа живая»);
• созовите — и это означает обращение к умственному, волевому началу, проявляющемся и в каждом человеке, и во всем сообществе вместе (поэтому появляется множественное число, и это — реализация аспекта Руах, «дух»);
• скажите — и это обращение к слышащей, понимающей и воспринимающей части души, способной к пониманию и диалогу (и это — реализация аспекта Нешама, о котором говорится в молитве «Нишмат коль хай теварех эт шимха Элоhейну» — «душа всякой твари благословит Имя Твое, Г-дь Б-г наш…»);
• извлечешь (воду из скалы) — и это аспект превращения мертвого камня — в живую воду, аспект Хая — общей жизненности, которая может облачаться в конкретное тело, но также — оживляет всю природу и мир, в целом);
• напоишь общину и скот (Тора использует здесь необычное слово — העדה, а-эдá, которое можно перевести и как «общину», и как «свидетельницу», и как эта вечная от слова עד; иначе говоря, здесь раскрывается высшее Единство духовного и материального (Ехида), которое станет очевидным в конце времён).

Сказанное позволяет глубже понять причину гнева В-вышнего и принятого Им беспрецедентно жесткого, и даже жестокого решения относительно Моше и Аарона. В тот самый момент, когда В-вышний, благословен Он, задает новый способ управления Израилем, и который должен утвердиться в Земле Обетованной (и, в конечном счете, во всем мире), Его раб Моше оказывается не готов к принятию этого плана.

Действия Моше позволяют добиться лишь временного утоления физической жажды через упреки («Слушайте же, бунтари!») и разделение («Из этой ли скалы нам извлечь для вас воду?»). Таким образом, и обращение Моше к бунтарям, и его переживание отделения от общины — оказывается оборотной стороной того, что сам Моше оказывается отчужденным от Б-жественного плана переустройства мира и его собственного непонимания замысла Единого.

И тогда, В-вышний отдает новый приказ, который по своей структуре — есть повторение того, что уже было сказано с одним лишь, но принципиальным различием. Если изначально его исполнение должно было привести к бесконечной жизненности и Единству; теперь итогом становится привлечение смерти к любимому брату.

Тора недвусмысленно расставляет те же самые знаки: «возьми Аарона, и его сына Эльазара; и возведи их на гору Гор; и сними с Аарона его одежды, и облачи в них его сына Эльазара; и пусть присоединится Аарон к своему народу и умрет там» (Бемидбар; Глава 20:25 — 26). И посох, и Аарона предстоит «взять», но если в изначальном замысле итогом должно было стать единство в утолении как физической, так и духовной жажды (общество и скот), то результатом допущенной ошибки оказывается единство в смерти: «и пусть присоединится Аарон к народу своему…».

Сказанное позволяет понять парадокс, возникающий при прочтении этого фрагмента: сначала В-вышний выносит приговор Моше и Аарону как бы исходя из того, что замысел об освящении не реализовался:

«За то, что вы Мне не поверили, чтобы освятить Меня на глазах сыновей Израиля, потому вы и не введете это общество в страну, которую Я им дал» (20:12). Но в следующем же стихе написано: «Это и есть Мей-Мерива, где сыновья Израиля спорили с Г-дом, и ими освятился Он» (20:13).

На вполне естественный вопрос, так освятился ли В-вышний при Мей-Мериве или нет, Раши дает довольно сложный ответ, общий смысл которого сводится к следующему. Если бы Моше и Аарон сказали скале, и из нее потекла вода, то В-вышний бы освятился в глазах общины: они сказали бы: «даже если эта скала, которая не говорит, не слышит и не нуждается в пропитании, исполняет слово В-вышнего, то уж тем более так должны поступать мы». Однако, из-за нарушения приказа, освящение В-вышнего происходит за счет того, что Святой, благословен Он вершит суд над освященными Им людьми, как сказано:

«Страшен Ты, Б-г, среди освященных Тобой» (Теилим 68:36) и «Я освящусь близкими ко Мне…» (Ваикра 10:3).

Иными словами, освящение В-вышнего может происходить двумя, в известном смысле, противоположными способами: через исполнение воли В-вышнего и привлечение святости в этот мир, или — через смерть праведников. И это вновь возвращает нас к первой и, вероятно, главной теме всей Главы Хукат: глубокой и нерасторжимой связи между очищением и нечистотой праха, между смертью праведников и освящением Имени (кидуш А-Шем).

ה

Еще одним сюжетом Главы Хукат оказывается наказание и последующее исцеление укушенных змеями. Как и во многих предыдущих случаях, всё начинается с греха народа против Б-га:

«И говорил народ против Б-га и против Моше: «Зачем вы нас вывели из Египта, чтобы мы умерли в пустыне?! Ведь нет ни хлеба, ни воды, и нашей душе опротивел ничтожный хлеб». И послал Г-дь на народ ядовитых змей, и они жалили народ, и погибло много народ из Израиля. И пришел народ к Моше, и сказали: Мы согрешили, говоря против Г-да, и тебя. Помолись Г-ду, чтобы удалил от нас змей! И молился Моше за народ» (Бемидбар, Глава 21:5 — 7).

Ответ В-вышнего оказывается парадоксальным: он не отвергает молитву Моше и не принимает ее, но дает указание — «сделать себе змея и водрузи на шест» (аль-нес), и будет так: каждый укушенный взглянет на него — и останется жив» (Бемидбар 21:8).

Это тем более странно, что еще в 3 главе Книги Брейшит, Сам В-вышний проклинает змея:

«И сказал Г-дь Б-г змею: за то, что ты это сделал, ты проклят более всякого скота и всех полевых зверей! На брюхе будешь ползать, и прах будешь есть всю свою жизнь» (Брейшит, 3:14).

Иными словами, нечистота змея — абсолютна, и никаким образом не может быть отменена и в аспекте постоянного пребывания во прахе, и в аспекте порождения нечистоты мертвого тела («Они будут разить тебя в голову, а ты будешь с шипением разить их в пяту»; Брейшит, 3:15).

Здесь следовало бы также отметить, что в приведенном отрывке содержится явный намек на стих из 60 Псалма

«Ты дал боящимся Тебя знамя (нес, נס, в других переводах, знамение или чудо), чтобы оно было превознесено ради Истины» (Теилим, 60:6),

который стал темой одного из глубочайших маамаров Ребе Рашаба.

Однако остается главный вопрос — почему именно змей оказывается средством спасения от укуса других змеев? Раши комментирует это словами из Талмуда:

«Говорили наши учителя так: разве змея умерщвляет или медный змей исцеляет? Но когда сыны Израиля смотрели вверх, возлагая надежды на В-вышнего, и подчиняет сердца своему Отцу на небесах, то исцелялись, а если нет — умирали». (Рош-а-Шана, 29а).

Однако вопрос — почему именно змей оказывается тем самым образом, который должен напомнить евреям о В-вышнем? И мы вновь возвращаемся к таинственной и неразрывной связи величайшей нечистоты (змея), с которого начинается вся история человеческого падения и смерти; и величайшей способности к очищению, которая развертывается на разных уровнях в Главе Хукат. Эта же коллизия развертывается и в том, что смерть праведников очищает. И о ней же мы узнаем из хасидского учения о двух этапах работы по созданию Творцу «жилища в нижних», т.е. превращению материального в духовное.

Первый этап (по-арамейски называемый «иткафья» или «сгибание») заключается в преодолении своего «злого начала» («ецер а-ра», низших инстинктов и побуждений) и подчинении его желанию Всевышнего.

Но второй этап оказывается гораздо выше и сложнее первого: «итhапха» («переворачивание») означает преобразование дурного начала («ецер а-ра») в доброе («ецер тов»), деятельное раскаяние и служение Б-гу, в котором даже прежние грехи и ошибки приобретают силу достоинств.

Применительно к сказанному, сила греха и смерти настолько велика, что ничто не может подчинить их действие, и именно поэтому иткафья оказывается неспособной аннулировать их влияние. Но это оказывается подвластной итhапха — переворачиванию, когда высшая нечистота змея или смерти оказывается перевернутой в свет и освобождение…

ו

Однако же достижение святости посредством «итhапха» не может происходить из любого духовного состояния (и, в самом внешнем аспекте, географического места), но обозначает завершающую ступень освобождения, связанного с покорением злого начала (иткафья). К законам этого процесса, в духовном отношении, мы можем прикоснуться через последовательность этапов завоевания земли Израиля, описанную в Главе Хукат.

Исходной точкой процесса является Кадеш (состояние святости), откуда Моше посылает послов к царю Эдома: (Бемидбар 20:14) «И послал Моше из Кадеша послов к царю Эдома:

«Так сказал твой брат Израиль: ты знаешь все невзгоды, которые нас постигли» (Бемидбар 20:14). Моше просит пройти через твою страну, и дает множество обещаний: «не пойдем по полям и по виноградниками, и не будем пить воду из колодца, царской дорогой пойдем, не свернем ни вправо, ни влево», на что Эдом предсказуемо отвечает: (Бемидбар 20:18) «Но Эдом сказал ему: «Ты не пройдешь через меня, не то я выйду тебе навстречу с мечом»; и даже после обещания заплатить за воду, говорится: «И не согласился Эдом позволить Израилю пройти через его границу, и обошел его Израиль стороной».

Конфликт с Эдомом не разрешен, но оставлен на будущее.

Второй этап связан с войной с царем Арада, который нападает на Израиль, захватывая пленника, на что Израиль дает обет Г-ду: «Если ты предашь мне этот народ, то я обреку их города!», и В-вышний обрекает их и их города. (Бемидбар 21:2). Здесь обращают на себя два момента: во-первых, это обет Г-ду, который будет играть трагическую роль в последующей войне Ифтаха, а, во-вторых, устанавливается определенный порядок в овладении землей: покорение народа предшествует покорению городов. Из этого следует общеизвестный урок: любое исправление или завоевание может оказаться успешным лишь постольку, поскольку оно начинается с исправление и завоевания людей, их сердец, и только потом переносится в сферу физического и материального.

Третий этап связан с остановкой в пустыне «по ту сторону Арнона, границы Моава между Моавом и Эмореями». Комментаторы считают, что стих Торы «Об этом будут рассказывать, говоря о войнах Г-да: это, что было даровано на Тростниковом море и потоках Арнона» (Бемидбар 21:14) содержит намек на то, что эмореи спрятались в пещерах, рассчитывая внезапно напасть на Израиль, но произошло землетрясение, и пещеры стали могилами для эмореев. В символическом плане, это означает наступление нового этапа, когда физическое (горы, пещеры) начинает служить выполнению духовных задач. Более того, именно здесь становится видимым и особого рода соединение В-вышнего, Моше и народа:

«А оттуда — к колодцу. Это — тот колодец, о котором Г-дь сказал Моше: «собери народ, и Я дам им воды». Тогда воспел Израиль эту песнь: «Поднимайся, колодец, пойте ему! Колодец выкопан князьями, вырыли его руководители народа жезлом, посохами своими» (Бемидбар 21: 16 — 17).

Четвертый этап завоевания связан с Сихоном, царем Эморейским, и хотя Израиль вновь просит только о возможности пройти через страну, события происходят на совершенно ином духовном уровне: «собрал Сихон весь свой народ и выступил против Израиля в пустыню, и пришел в Ягац, и сразился с Израилем». Но, теперь Израиль не только побеждает Сихона, но «взял Израиль все эти города, и расселился Израиль во всех эморейских городах, в Хешбоне и во всех его предместьях».

При этом сам Сихон оказывается победителем прежнего царя Моава «и забрал из его рук всю страну до Арнона», а «Израиль поселился в стране эмореев» (21:31). Здесь также мы должны отметить два момента: Израиль оказывается не просто победителем, но победителем над победителями, а результат его победы — не только все эморейские города, но также — их предместья. Мы не будем погружаться в тему духовных различий между городами и предместьями, но уже при самом поверхностном рассмотрении понятно, что город может быть захвачен только вооруженной силой, и городские стены будут убежищем и защитой для его захватчиков. Но расселение в предместьях невозможно без обретения плодоносящей земли и достижения такого духовного уровня, о котором говорил В-вышний Аврааму: «Я благословлю благословляющих тебя, и злословящих тебя прокляну; и благословятся в тебе все племена земные». (Брейшит, 12:3).

И, наконец, пятый этап, о котором сказано: «И послал Моше разведать Яазер, и взяли они его предместья и изгнали бывших там эмореев» (Бемидбар 21:31). И это означает деятельное раскаяние, о котором говорит Раши:

«Разведчики, посланные в Яазер, захватили город; они говорили: «не будем поступать подобно первым разведчикам; мы, идя в бой, верим в силу молитвы Моше»» (Танхума, раздел Хукат, 24; Бемидбар Раба 19).

Так, пробуждение снизу немедленно приводит к пробуждению Сверху: «И Г-дь сказал Моше:

«Не бойся его (царя Башана Ога со всем своим народом), ибо Я предаю тебе его, его народ и его страну, и ты поступишь с ним, как поступил с царем эмореев Сихоном, жившим в Хешбоне. И поразили его, его сыновей и весь его народ, не оставив у него уцелевшего, и овладели его страной» (Бемидбар 21:34 — 35).

Однако Глава Хукат содержит еще один, заключительный стих, который одновременно является первым стихом последующей, 22 Главы: «И переместились сыны Израиля, и остановились в степях Моава, по эту сторону Иордана, при Иерехо» (Бемидбар 22:1). Совершенно очевидно, что здесь Тора сообщает некоторое важное известие, которое требует довольно сложного рассмотрения, но мы остановимся лишь на одном аспекте.

Вообще, написание города Иерихо — יריחו содержит две буквы «йуд», «рейш», «хет» и «вав». Однако, в этом конкретном случае вторая буква «йуд» отсутствует: «йуд — рейш — хет — вав»! Вероятно, этому может быть дано множество объяснений, но наиболее близким к теме нашего разговора является то, что гематрия слова «Йерехо» без второго «йуд» равна 224, и совпадает с гематриями слов מפקד — «мефакед» (сбор, смотр), и слова דרכ — «дерех» (дорога, судьба). И это объясняет тот парадокс, внутри которого мы находимся, как минимум, три последних десятилетия.

Следует, в первую очередь, помнить, что находиться «при Йерехо» — означает присутствовать на парадном смотре, о котором Ребе говорил:

«пуговицы на наших мундирах тоже уже начищены! Всё завершено! Мир готов и застыл в ожидании! Мошиах, мы готовы встретить Тебя!»

Но, при этом, мы продолжаем движение под водительством В-вышнего, мы сохраняем видение духовной перспективы и знание пройденного пути; мы готовы к изменениям и преодолению самих себя. И это означает — что мы всё еще в дороге!

ז

Многое из того, о чем кратко говорит текст Пятикнижия, находит свое продолжение, развитие и разъяснение в Гафтаре, имеющей непосредственное отношение к истории завоевания земли Израиля под предводительством Ифтаха в эпоху Судей (Шофтим, гл. 11 — 12). В ней переплетены несколько традиционных сюжетов Торы, и, в первую очередь, тот факт, что сыны Израиля оказались под гнетом Аммона — есть прямое следствие того, что они оставили Б-га, и служили Баалам. Однако, как только сыны Израиля говорят Г-ду:

«согрешили мы, делай Ты с нами все, что Тебе угодно, только спаси нас сейчас. И устранили они чужих Б-гов из среды своей, и стали служить Г-ду — и не вытерпела душа Его страданий Израиля». (Шофтим 10:15 — 16).

Однако, в отличие от событий Исхода, когда сам В-вышний избирает Моше вождем Израиля, здесь, на первый взгляд, нет никакого Б-жественного вмешательства: старейшины и мудрецы Гилада решили обратиться к Ифтаху с просьбой стать во главе народа в этой войне, т.е. сами евреи решают, кто будет ими руководить. Не менее удивительна и родословная Ифтаха, приведенная в Главе 11:

«/1/ Ифтах, сын Гилада, был героем ратным, и он был сыном жены-блудницы, и породил Гилад Ифтаха. /2/ И также родила жена Гилада ему сыновей, и выросли сыновья той жены и изгнали Ифтаха, и сказали они ему: Тебе не наследовать в доме отца нашего, ибо сын другой женщины ты. /3/ И бежал Ифтах от братьев своих, и поселился он на земле Тов. И сошлись к Ифтаху люди пустые, и выходили они с ним (отрядом)».

С одной стороны, Ифтах — сын Гилада, прямого потомка главы одного из колен Израиля — Менаше, но мать Ифтаха — представляет очевидную проблему. Некоторые комментаторы впрямую переводят «иша зона» как блудница; некоторые обращают внимание на то, что в те времена браки между представителями разных колен были запрещены, т.е. имеется в виду, что она была как бы ненастоящей женой, содержанкой, поскольку происходила из другого колена. В любом случае, Ифтах растет среди детей, рожденных «настоящей» женой Гилада, и это заканчивается для него печально — его изгоняют.

Но, при всех непростых перипетиях, Ифтах — носитель совершенно особого имени, יִפְתָּה которое можно перевести как «открывающий», «разрешающий», и последующие события свидетельствуют о его значении.

/5/ И было: когда воевать стали сыны Амона с Исраэлем, то пошли старейшины Гилада взять Ифтаха с земли Тов. /6/ И сказали они Ифтаху: иди, и ты будешь у нас вождем, и мы сразимся с сынами Амона. /7/ И сказал Ифтах старейшинам Гилада: Ведь вы меня ненавидели, и вы изгнали меня из дома отца моего! Отчего же пришли вы ко мне ныне, когда тесно вам? /8/ И сказали старейшины Гилада Ифтаху: Потому ныне мы возвратились к тебе! Пойди же ты с нами воевать с сынами Амона, и будешь ты нам главой, всем обитателям Гилада! /9/ И сказал Ифтах старейшинам Гилада: Если вы меня возвращаете воевать с сынами Амона и доставит их Г-дь предо мною, буду я вам главой. /10/ И сказали старейшины Гилада Ифтаху: Г-дь да услышит между нами сказанное, что если не по слову твоему точно сделаем! /11/ И пошел Ифтах со старейшинами Гилада, и поставил народ его над собою главой и вождем, и говорил Ифтах все свои речи пред Г-дом в Мицпе.

В приведенном фрагменте содержится важная трансформация: когда старейшины Гилада приходят к Ифтаху, они предлагают ему стать вождем, т.е. военным руководителем, не давая никаких обещаний на последующий период. Но Ифтах задает простой вопрос: «Ведь вы возненавидели и прогнали меня. Отчего же пришли теперь?», и ответ старейшин совершенно непонятен на первый взгляд — «потому ныне вернулись к тебе!», т.е. в ответ на вопрос — почему пришли? — дается довольно странный ответ — потому что вернулись!

Однако этот ответ становится понятным, если мы вспомним, что в иврите слова вернуться и совершить деятельное раскаяние, тшуву — однокоренные. Т.е. старейшины говорят — мы сделали тшуву, и теперь просим тебя пойти с нами, и стать главой всем обитателям Гилада.

Далее Тора обращается к еще более интересному сюжету — переговорам Ифтаха с Аммоном (Глава 11, 12 — 28): он отправляет послов к царю сынов Аммона, и начинает с предложения мира, которое обосновывает всей последовательностью этапов Исхода — войной с Эдомом, Моавом, Сихоном. Суть этого подробного напоминания сформулирована в 24 пасуке:

«Ведь что в наследство тебе даст Кемош, твой бог, то наследуй, а все, что отдал нам Г-дь, наш Б-г, пред нашим лицом, то наследовать мы будем».

В этот момент, вне зависимости от того, каков личный статус Ифтаха, и каковы его договоренности со старейшинами, происходит нечто выходящее за пределы ситуации: именно Ифтах, и никто другой, принимает все наследие Израиля, заявляя себя как преемника Моше и Иеогуша, и это пробуждение снизу немедленно приводит к пробуждению сверху: «И сошел на Ифтаха дух Г-да» (Шофтим, 11:29).

Абарбанель пишет об этом:

«Дух Г-да сопровождает судей Израиля, он — начальная ступень пророчества. И не пожелал Ифтах ждать, пока придут аммониты на бой с ним, а сам перешел Гилад и удел колена Менаше, и прошел Мицпу, и пришел, и стал напротив аммонитов — сражаться с ними на их земле, потому что он — доблестный герой».

И этот миг высочайшего триумфа Ифтаха начинает серию трагедий: не будучи уверен в том, что В-вышний с ним, Ифтах даёт обет, который становится его трагедией:

«/30/ И дал Ифтах обет Г-ду и сказал: Если отдашь Ты сынов Амона мне в руки, /31/ И будет: вышедший, что выйдет из дверей моего дома навстречу мне при моем возвращении с миром от сынов Амона, — будет Г-ду, и вознесу я то во всесожжение»

Победа достигнута, но когда

«/34/ пришел Ифтах в Мицпу, к себе домой, и вот его дочь выходит навстречу ему с тимпанами и с танцами. А она у него единственная, нет у него собственных своего ни сына, ни дочери. /35/ И было: при виде ее разорвал он одежды свои, и сказал он: О дочь моя, ты повергла, повергла меня, и ты оказалась меж моих губителей! Я же отверз уста мои Г-ду, и не могу отречься».

Поздние комментаторы упрекают Ифтаха в том, что, не будучи искушенным в Торе, он сформулировал свой обет неточно (из дома могло выйти некошерное животное, негодное для жертвоприношения). Этот упрек содержится в нескольких вариантах в трактате «Таанит», а также в «Брейшит Раба» и в мидраше Танхума. Так, в трактате «Таанит» говорится:

«Говорит раби Йоханан: «Четверо попросили не так, как положено; трое получили хороший ответ, как подобает, а четвертый получил не очень хороший ответ». Кто же эти четверо? Это — во-первых, Элиэзер, раб Авраама, про которого сказано, что он просил: «И пусть будет девушка, про которую я скажу…» (Брейшит 24:43) Спрашивается: а вдруг бы она была какая-нибудь хромая, слепая? Тем не менее, хотя он и попросил опрометчиво, не так, как положено, ему была послана Ривка. Второй — это Калев, про которого говорится в начале «Книги Шофтим», что он сказал: «Тот, кто поразит (захватит) Кирьят-Сефер, — тому отдам в жены мою дочь Ахсу». Спрашивается, а может быть, это сделает раб и тогда придется отдавать рабу дочь, которая ему запрещена? Однако, получилось наилучшим образом: этот город захватил Отниэль бней Кназ. Третий в этом списке Шауль бен Киш который говорит: «Человек, который поразит его (Голиафа), — того я обогащу большим богатством и отдам свою дочь ему в жены». Здесь тоже мог быть и раб и незаконнорожденный, но ему был послан Давид. Четвертый же — Ифтах Гиладянин, который говорит: «Что выйдет первым из дверей моего дома, я принесу его на всесожжение». А что если это будет что-то нечистое? — Ему попалась дочь.

Там же, в Трактате «Таанит» говорится о том, что у Ифтаха была возможность получить разрешения от обета, если бы он обратился к мудрецам, обладающим властью «hаторат недарим» — разрешения от обетов. Считается, что человеку, легкомысленно давшему обет, для того, чтобы его снять, достаточно прийти к мудрецам и сказать, что если бы он знал, что так обернется дело, то он ни в коем случае не дал бы этого обета. Более того, разрешить от обета мог Первосвященник единолично — Пинхас бен Элазар, который жил недалеко от Ифтаха. И даже если принять мнение некоторых комментаторов, что Ифтах не принес дочь в жертву, но она была должна прожить свою жизнь в одиночестве, все равно, речь идет о трагедии, которую было легко предотвратить.

Мидраш спрашивает, почему не пошел Ифтах к Пинхасу и не попросил его помочь ему разрешить обет? — и говорит, что для Ифтаха это было невозможно: «Как это я — глава всех начальников Израиля, пойду к Первосвященнику?» Тогда почему же Пинхас из-за такого дела, чтобы спасти человеческую жизнь, сам не пошел к Ифтаху? Ответ такой же: «как это я, — Первосвященник, пойду к какому-то неучу?».

Но трагедии на этом не заканчиваются: уже после этих событий приходят к Ифтаху сыны Эфраима и предъявляют претензии, которые кажутся совершенно несерьезными: почему Ифтах, воюя с Аммоном, не призвал сыновей Эфраима (Глава 12). Однако, при всей надуманности этой претензии, итог оказывается плачевным: сорок две тысячи из колена Эфраима гибнут, потому что

«/4/ И собрал Ифтах всех мужей Гилада, и воевал он с Эфраимом, и разбили мужи Гилада Эфраима, за то, что те сказали: ничтожества (букв: беглецы) Эфраима вы, Гилад — среди Эфраима, и среди Менаше».

И отсюда возникает вопрос: чему же учит нас эта история, начавшаяся грехом Израиля против В-вышнего, затем — в результате тшувы старейшин и героизма Ифтаха, приведшие к победе над Аммоном, и все-таки, завершившиеся массовой гибелью сыновей Эфраима, и катастрофой для самого Ифтаха и его семьи? Кто виноват в произошедшем?

Виноват Ифтах, что он не пошел к Пинхасу. Виноват Пинхас, что он не укорил сыновей Эфраима, и не сделал ничего для Ифтаха. Виноваты люди из колена Эфраима, которые пришли ссориться с человеком, который их спас. Виноваты — все, и всё же главный урок — возвышение и падение Ифтаха, человека, сделавшего всё для того, чтобы достичь победы Израиля, и не справившегося с тем, чтобы вместить открывшийся ему свет.

Но именно через возвышение и падение Ифтаха, нам открывается еще одна грань служения Ребе, бывшего и остающегося лидером поколения, но при этом никогда не занимавшего официальных постов. Дар духовного лидерства и предстояния перед В-вышним — совершенно особое служение, не сводимое ни к военному, ни к политическому, ни даже к первосвященническому, но требующему главного — нахождения на постоянной связи с «тысячами Израиля». И это — то качество Ребе, которое, во внешнем проявлении, на протяжении 44 лет помогало Израилю выходить победителем из самых сложных и трагических обстоятельств, а во внутреннем — служило исправлением греха Пинхаса бен Элазара.

ח

Итак, какие же уроки даются нам в Гимел-Тамуз, третий день четвертого месяца года? Очевидно, что ни одно их перечисление не может считаться исчерпывающим, и, тем не менее, некоторые контуры уже ясны.

Говорится в самом начале Книги Брейшит: «Река выходит из Эдена для орошения сада, и оттуда разделяется и образует четыре главные реки» (Брейшит 2:10). И поскольку каждое слово Торы дается навсегда и содержит истины, несводимые к обстоятельствам, когда они были произнесены, четыре главные реки из Эдена содержат все будущие истоки и каналы Б-жественного управления миром.

О четырех сыновьях говорит нам Пасхальная Аггада, каждый из которых по-своему воспринимает событие Исхода. Но, как бы мы ни хотели углубиться в обсуждение деталей законов вместе с мудрым сыном, или удовлетвориться ролью строгого наставника с сыном нечестивым, самые главные вызовы сосредоточены там, где задается простой вопрос: «что это?» или же там, где царит молчание. И это требует от нас каждый раз объяснять другим, и, в первую очередь, самим себе, ради чего совершил Г-дь это…

О четырех этапах завоевания Земли Израиля говорит нам Тора: первом под водительством Моше — и в нем раскрывается источник всех последующих, и через него — может быть понята сущность Б-жественного управления Израилем. Втором — вхождении в Землю Израиля под водительством Иеошуа бин-Нуна; и здесь раскрывается смысл традиции как источника и условия успеха. Как сказано в Книге Дварим: «И Иеошуа, сын Нуна преисполнился духом мудрости, ибо Моше возложил на него руки свои; и повиновались ему сыны Израиля; и делали так, как Б-г повелел Моше» (Дварим 34:9). Третьем — возвращении захваченной Аммоном земли под предводительством Ифтаха. И в нем заключен особый смысл и урок: оказывается, даже человек с сомнительным происхождением, которому отказано в наследии в его собственном доме

(«И родила жена Гильада ему сыновей, и выросли сыновья этой жены и прогнали Ифтаха, сказав ему: «Не получишь ты наследия в доме отца нашего, потому что ты сын чужой женщины» Шофтим, 11:2), может вернуть Израилю наследие В-вышнего («А всем тем, что дал Б-г, В-сильный наш, как владение, перед нами, — тем мы будем владеть!» Шофтим (11:24).

Однако здесь же сосредоточены и огромные опасности, поскольку, как показывает история, без постоянной духовной связи и поддержки от главы поколения, даже успешное завоевание может обернуться трагедией.

И сегодня мы присутствуем при заключительном, четвертом этапе отвоевания Земли Израиля, которое будет завершено лишь праведным Машиахом. И это отвоевание будет также происходить в нескольких аспектах и на нескольких уровнях, но, несомненно, будет связано с Гимел Тамуз в силу того, что уже трижды: во время Иеошуа бин-Нуна, во время Ребе Раяца в 5687 году, и в 5754 году он становился днем начала освобождения; и это значит, что и грядущий, четвертый этап освобождения также будет связан с этим днем!

Еще один аспект произошедшего раскрывается в Недельной Главе Хукат, сообщающей об уходе из этого мира трёх величайших праведников — Мирьям, Аарона и Моше, и, одновременно, содержащей, начиная с 5754 года, послание об уходе из этого мира четвертого праведника — Ребе, соединившем служения великих праведников Торы. Действительно, кто как ни Ребе оказывается, подобно Аарону, примиряющим поссорившихся супругов (аспект возвращения Израиля ко В-вышнему в послевоенном мире); или, подобно Мирьям, хранителем колодца с чистой водой, сопровождавшим Израиль в течение более, чем 40 лет второй половины XX века (кампании по надеванию тфиллин, изучению Торы, распространению мааморим и др.). Понятно и то, что именно Ребе во все эти годы выполнял миссию Моше, о чём он прямо говорит в своём последнем маамаре «Ве ата те-цаве» (Ты же прикажи).

Не менее важно и то, что в последних строках Главы Хукат содержится намёк на грядущее спасение и освобождение («И двинулись сыны Израиля, и остановились в степях Моава, по эту сторону Иордана, при Иерехо»): само слово «Иерехо» намекает на ריח — запах, тот самый запах, который обонял В-вышний, как свидетельство неизменного благоволения В-вышнего к миру:

«И обонял Б-г благоухание приятное, и сказал Б-г в сердце Своем: «Не буду более проклинать землю за человека, ибо помысел сердца человека зол от молодости его, и не буду более поражать все живущее, как Я сделал» (Брейшит 8:21).

И через напоминание о благоухании, В-вышний говорит о вечности избрания Израиля:

«И говорил Б-г, обращаюсь к Моше, так: «Повели сынам Израиля и скажи им: жертву Мне, хлеб Мой в огнепалимые жертвы Мне, в благоухание, приятное Мне, соблюдайте приносить Мне в положенное время…»» (Бемидбар, 28:1).

И если мы обратимся к истокам и смыслам связанного с Ребе благословения земли, то, согласно известному принципу «там же, где закончилось, там же и началось», Гимел Тамуз — есть напоминание о Йуд-Шват, с которым связан последний маамар Ребе Раяца — и первый маамар Ребе Шлита «Бати ле-гани»: «Вернулся Я в сад свой…», где сад — есть место максимального раскрытия Шхины среди нижних, ибо, как сказано: «Пожелал В-вышний, благословен Он, чтобы было Ему жилище в нижних мирах» (Танхума Насо 17).

Не все праведники удостаиваются свидетельства Шхины. Говорится в Трактате Хагига: (Хагига, 14б):

«Четверо вошли в Пардес: Бен-Азай, Бен-Зома, Ахер и рабби Акива. Сказал им рабби Акива: «Когда вы достигаете плит чистого мрамора, не говорите: «Вода! Вода!» — потому что сказано: «…рассказывающий небылицы долго не устоит пред Моими глазами» (Теилим, 101:7). Бен-Азай глянул — и умер; о нем Писание говорит: «Дорога в глазах Г-спода смерть тех, кто предан Ему» (Теилим, 116:15). Бен-Зома глянул — и повредился (в уме), и о нем Писание говорит: «Мед нашел ты — ешь в меру, а то пресытишься им и его изрыгнешь» (Мишлей, 25:16). Ахер — порубил посадки; рабби Акива (вошел в мире) и вышел в мире».

Но сказанное позволяет понять важнейшую особенность Ребе — он не только, подобно рабби Акиве, «вошел в мире и вышел в мире», но достиг несопоставимо большего — возвращения Шхины на землю!

И, наконец, именно в Главе Хукат говорится:

«Тогда воспел Израиль песню эту: наполняйся, колодец, пойте ему: колодец, который выкопали князья, вырыли вожди народа жезлом, посохами своими!» (Бемидбар, 21:17 — 18) —

и это основа нашего понимания сегодняшнего дня: есть глава поколения, в заслугу которого появляется колодец воды. Как сказано,

«А оттуда двинулись к колодцу, к тому колодцу, о котором сказал Б-г, обращаясь к Моше: «Собери народ, и Я дам им воды»» (Бемидбар, 21:16).

Есть князья, которые посохами выкапывают колодец в земле, и есть Израиль, воспевающий наполнение колодца водой. И это значит, что ни одно духовное усилие, на каком бы уровне оно ни осуществлялось, и от кого бы оно ни исходило, не останется незамеченным. Все они приближают наполнение колодца и благословляют Душу Праведника, удостоившуюся этого раскрытия и в заслугу которой мы обретём полное Избавление и совершенное Освобождение на своей земле уже скоро, в наше время!

Гимел Тамуз 5784 (09 июля 2024)