Я взглянул с удивленьем на руки его —
Что за руки! Подобны рукам мертвеца.
Где загар? Белизны восковой торжество!
Ногти-клювы острее стального резца.

Ури Цви Гринберг

ВИДЕНИЕ ЛЕТНЕЙ НОЧИ

Перевод с иврита Алины Лацинник

Мстители

1
Хрипло беженец дышит. Разбито лицо. Глаз багровый горит.
Рта зияет провал: распорол его саблей казак.
беженец говорит:
— Сквозь резню и пожар я прорвался, сам не ведаю, как.
Ты еврей? Я евреев не смог отыскать. Я повсюду чужак.
Я пришёл. А они: кто сожжён, кто зарублен, кто камнями забит.
Все в крови башмаки. В сердце пламя пожаров гудит.

Замолчал. Провалился в лихорадочный сон. В забытьё.
Полночь бьёт. Он храпит. Я не сплю. Бьётся сердце моё.
Это брат мой, я знаю. Проснётся — и вспомнит меня.
Засияют глаза. Словно озеро серы наполнится жаром огня.
Я скажу ему: «Брат, мы устроим подкоп —
мы костры разожжём под землёй —
пусть взметнутся они, словно огненный столп,
целый мир осыпая золой!

Здесь мы ждали Мессию, без мечей и мотыг, ^*
но из этой земли прорастает вражда!
Здесь пьянчуга любой над евреем глумиться привык,
и врывается в дом изуверов орда».

«Так начнём же копать», — скажет брат.

^* Цитата из Библии — без меча и орала

2

Не рассвет, словно лань, к нам с востока бежит поутру,
Брат мой, брат, посмотри.
Это череп еврея качается на юру,
от запёкшейся крови пурпурный, алее зари.
Словно только замыслил Творец человека создать,
словно мстителей знамя — для мира беда,
он горит на востоке, взгляни же туда!

Посмотрев на восток, брат мой тихо сказал:
— Я рубаху в крови, будто знамя, поднял.
Пусть кровавое знамя горит над землёй,
новой и беспощадной зарёй.
Я ведь мог принести этот череп с собой,
псов добыча и мух, он валялся в пыли,
водрузить на флагшток, как насаживал гой
черепа наших братьев на копья…
Но руки меня подвели.

Я взглянул с удивленьем на руки его —
Что за руки! Подобны рукам мертвеца.
Где загар? Белизны восковой торжество!
Ногти-клювы острее стального резца.
Тут на руки свои я взглянул — и на них
я не пальцы увидел — пять лезвий литых!
В эту ночь я мятежником стал.
Это Бог наш Еврейский к отмщенью воззвал —
Если ждём мы Мессию, без мечей и мотыг…
если горло земли раздирает наш крик…

3

Мы идём подземельем. Находим дорогу в глубинах.
Пламя наших сожжённых домов до нутра нас прожгло.
Опалило глаза, светит факелом в душах безвинных –
и поэтому нам и во тьме непроглядной светло.
Что за страны снаружи? Бессмысленно помнить
названья и даты! Повсюду — смотри —
убивают евреев. Могильник огромный
из еврейских костей скрыт в глубинах земли!
Польша там, наверху? Украина? Германия?
Или, может, Испания? Страны Балкан
иль Арабский восток? Не ищи покаяния —
Земля Амалека? Всё тоже и там!

Вот идём мы, подобно шахтёрам, туннелем подземным.
Мы добились свободы. Только наша свобода темна.
потому что повсюду, недоступные взглядам враждебным,
схоронились евреи убитые.
И злодейка-земля не боится себя запятнать.

4

Мы спускаемся глубже. И тут мы в гостях.
Распеваем мы гимны во славу земли:
— Как же недра твои хороши! Мутный страх.
Здесь не ведом. Погромы остались вдали.
Не возводят молельни полумесяц и крест.
Сарацины и рыцари здесь не пройдут.
Если б знали евреи: свобода здесь есть —
под землёю давно обрели бы приют.
На поверхности –— злобою пышет земля.
В подземельях — найдутся и мир, и покой…
Вот и жили б спокойно, внизу поселясь
и себя бы назвали: «люди толщи земной».

5

И разверзнет земля свой засыпанный рот,
запоёт по-еврейски, камнями гремя:
«Мир вам, гости, благословен ваш приход,
Я ведь тоже еврейка. С того самого дня,
как еврея убил безнаказанно гой,
алой кровью поверхность окрасив мою,
и еврейский могильщик, дрожащей рукой,
вырыл яму во мне. С той поры наш союз.
Я все косточки, все позвонки, словно мать,
собрала – чтоб спокойно он мог отдыхать.
Слава Богу, сегодня живые пришли…
Я просторна для вас – широка и кругла.
Не найти полумесяца в чреве земли
ни креста. Иудейкою стать я смогла».

6

Засияло у брата лицо, и лицо у меня
точно так же сияет в серебряном свете костей.
И я понял: дарует знамение нового дня
наша Родина. Родина, брат, вдалеке от людей!
Вдруг я слышу: «Кол нидрей“. * Откуда? Мараны* поют…
Может, мы добрались до Анконы* подземным путём?
Мир поющим в глубинах! Да будет покой и уют
в вашем доме. А мы же – неважно, куда мы бредём…
К вам явились под землю. Сбежав от резни,
мы спустились в глубины. Проникли в ваш дом.
Принимайте! Все вместе теперь заживём!

Пойте громче, не бойтесь! Священника нет и креста.
Христианские кости, как кости евреев, гниют.
Здесь не рубят мечом и нагайкой не будут хлестать —
здесь евреи Давиду-царю восхваленья поют!
Раньше всех мы спустились. За нами, конечно, придёт
оттеснённый с поверхности жизни еврейский народ.

7

А напев всё сильнее. Отовсюду «Осанна!» слышна.
Только где же поющие? Никого из людей не видать…
Это кости запели! И вторит костям тишина…
Мы одни в подземелье. И чудный напев —
благодать!
Для души эта песня, словно воздуха свежий глоток.
Сердце полнится светом, час печали истёк.
.
Для подкопа спустились мы в толщу земли,
чтобы пламенем выжечь рассадники зла —
А земля в своей толще — велика и кругла,
и еврейскою Родиной стать нам смогла!

Брат, скажи, что же делать? Останемся здесь
или вырвемся из подземелья назад?
Принесём нашим братьям избавления весть?
обрели мы Отчизну! Обнаружили клад!
И ответил мне брат, золотым ореолом объят:

8

«Я светом наполнен, но свет не прольётся на землю.
Искрюсь, будто на винодельне бурлит молодое вино.
В еде и воде не нуждаюсь. Уюта нутром не приемлю.
Здесь Родина смерти? Красиво здесь, хоть и темно.
Я жив? Да, я жив!
Мы с тобой, брат, пока ещё живы!
Скажу, не таясь, что мне страшно вернуться назад!
Забьют ли меня на потеху толпе, зарежут ли ради наживы…»
Сказал, и в сиянии света растаял мой брат.
Очнулся я. Хохот снаружи глумливый,
пожары, как прежде, горят.