ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Ханкинс посвятил особую главу тем способам, с помощью которых евреи теоретически могли спастись. Таких способов, по его разумению три: а) подполье, б) подделка документов и в) ренегатство (обращение в христианство), причем статистически самым массовым является конфессиональное ренегатство, к которому он отчасти склонен относить и этническую ассимиляцию.

Павел Полян

И ВСЕ-ТАКИ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ: СТАТИСТИКА И ДЕМОГРАФИЯ ХОЛОКОСТА

Из книги «Между Аушвицем и Бабьим яром. Размышления и исследования о Катастрофе»

(продолжение. Начало в № 1/2024 и сл.)

Одним из первых «демографов» среди отрицателей был Поль Расинье, утверждавший (правда, без единой ссылки), что жертвами Холокоста стали 1,5 млн евреев, а еще 4,5 млн эмигрировали из Европы между 1931 и 1945 гг. Артуру Бутцу в его «Фальшивке двадцатого века» удалось даже установить, куда именно эмигрировали большинство тех евреев — в Советский Cоюз, где они стали жертвами сталинской деспотии! Вильгельм Штеглих в своем «Мифе об Аушвице» положил много труда на то, чтобы развенчать все аргументы тех недалеких историков, кто еще не перестал сомневаться в сказках про Холокост. Своей концепции произошедшего он, правда, не предложил. С научно-демографической точки зрения все они были, в общем, дилетантами, хотя их стратегемы и не были забыты профессионалами, со временем — в начале 1980-х гг. — появившимися на этой сцене (один из них, правда, посмертно).

Первым профессионалом-демографом, внутренне присоединившимся к хору отрицателей, стал известный американский социолог и демограф, профессор Фрэнк Ханкинс (Frank Hankins).[1] На написание очерка «Сколько же евреев было уничтожено нацистами? Предварительный обзор по этой проблематике» Ханкинса подвиг в 1958 году его давний друг и коллега по работе в Колледже Смита еще в 1920-е годы — профессор Гарри Элмер Бэрнс, чье имя вписано в историю отрицателей Холокоста как одно из самых респектабельных[2]. Однако Ханкинс, как пишет в предисловии к посмертной публикации его труда Кейт Стимли (Keith Stimely), и сам уже давно сомневался в том, что он называл «тезисами о шести миллионах», и вынашивал планы расследования этого вопроса. Если так, то остается загадкой, почему же он не опубликовал эту работу сам и еще при жизни: ведь большого труда это ему бы не составило! Бутц, автор предисловия к книге Вальтера Заннинга, отвечая на этот вопрос, объясняет все это «характером того времени», когда книга писалась:

«…благоразумие не позволило Ханкинсу при таком подходе к теме связывать свое имя с этим исследованием, и оно осталось неопубликованным — его рукопись распространялась и распространяется до сих пор только в фотокопиях среди ограниченного числа тех, кто проявляет интерес к этой проблеме»[3].

Объяснение крайне неубедительное, если учесть, что никакими гонениями отрицатели тогда не рисковали. Скорее всего, Ханкинс опасался, во-первых, придать гласности свой интеллектуальный антисемитизм[4], который шел бы явно вразрез с его имиджем серьезного ученого-либерала.

Но, коль скоро работа опубликована и даже легла в основание отрицательской демографии, то рассмотрим внимательно ее аргументацию.

Первый из тезисов Ханкинса: недостаточное, проблематичное и в целом разношерстное обеспечение статистическими данными. Он пишет:

 «Наиболее очевидная трудность и главная помеха — дефицит данных переписей. Последняя довоенная перепись в некоторых областях проводилась в 1930, 1931 или 1933 гг. В районах с особенно высокой концентрацией евреев мы имеем: для Польши — перепись от 9 декабря 1931 года и «официальную оценку» от 1 января 1939 года; для России — переписи в 1926 году и в январе 1939 года (однако в них не был включен пункт о религии[5]); для Румынии — перепись в декабре 1930 года и «официальную оценку» на декабрь 1938 года; а также «перепись» в апреле 1941 года; и, наконец, для Венгрии — перепись от 31 декабря 1930 года и «официальную оценку» на декабрь 1938 года. К этому можно добавить послевоенную перепись в Польше в феврале 1946 года, которая, подобно большинству других подсчетов населения первых послевоенных месяцев, давала главным образом выборку и грубую расчетную оценку. Иначе и не могло быть при тех массовых перемещениях населения, не прекращавшихся до конца 1946 года и даже позднее.

В результате оценки численности евреев в различных областях в переломном 1939 году сильно расходятся. Следует напомнить, что по всей Центральной Европе в 1939 году и позднее происходили беспрецедентные по своим масштабам перемещения населения, и еврейского и нееврейского, — сначала перед немецким армиями, когда они рвались на восток после сентября 1939 года, и особенно после 22 июня 1941 года, и затем вслед российским вооруженным силам, наступавшим на запад, начиная с 1943 года. Когда немцы шли к востоку, за ними следовало множество людей, особенно из Германии; когда русские шли на запад, множество людей стремились вернуться в свои родные места. В этих движущихся многонациональных ордах многие, в том числе и евреи, умерли от военных тягот; еще миллионы людей разных наций, в том числе и евреев, были депортированы; кроме того, много миллионов во всех областях погибли под бомбежками или сражаясь в вооруженных силах. Данные о смертности и рождаемости за весь этот период неполны и недоброкачественны»[6]

Тут спорить не о чем. Работать приходится с теми данными, которые есть.

Второй тезис Ханкинса и он же, в сущности, главный: любая попытка определить точное число жертв предположительна и даже гадательна.

«Очевидно, что в такой ситуации все оценки численности населения в целом, и в особенности еврейского населения, обречены быть не более чем прикидками, пусть и основанными на каких-то данных. Это открывает дорогу для тенденциозности в расчетах. Знакомство с литературой вопроса показывает, что большие пробелы в исходных данных порождают крайнюю небрежность в обращении с цифрами. Есть много случаев, когда один и тот же автор на разных страницах дает разные оценки по одному и тому же пункту, как если бы разница в несколько тысяч человек не имеет значения по сравнению с ошибками, и без того молчаливо допущенными. Каждый статистический расчет неизбежно содержит статью, которую Американское Бюро Переписей именует «разностью», то есть число, необходимое для того, чтобы согласовать между собой наиболее вероятные цифры, от которых вы отправляетесь. Например, для 1939 года: вероятный рост населения при «обычной» рождаемости и смертности, вероятное число погибших по разным «экстренным» причинам, вероятное число тех, которые все же выжили. Эта «разность» открывает широкий простор для всевозможных манипуляций.

Так например, Бюро Переписей Населения[7], объясняя, почему невозможно подвести правильный баланс численности населения Польши в 1939-1945 гг., говорит: «[Даже после июля 1945 года] продолжалась беспорядочная миграция миллионов перемещенных лиц… Помимо этих добровольных мигрантов в других направлениях шли потоки миллионов беженцев, которых выселяли из их домов и т.д.» и «Военные потери простираются приблизительно от 2 до 7 миллионов человек. Любая из этих крайних оценок представляется маловероятной, но подлинную цифру военных потерь невозможно точно установить».[8]

Вот лишь некоторые из проблем, которые подстерегают даже самого добросовестного и компетентного исследователя, если он попытается получить достоверные данные об общей численности евреев в Европе в 1939 году, о числе тех, кто погиб во время войны по той или иной причине, о причинах их гибели, о том, сколько из тех, кто остался неучтенным, действительно погиб, и сколько их и теперь, быть может, живет «за Железным занавесом»[9], в Израиле, в Соединенных Штатах или в других местах. Очевидно, что все эти неясности, представляя помехи на пути честного и объективного исследования, в то же время дают почти неограниченные возможности всем, кто пожелает манипулировать цифрами с целью преувеличить или, наоборот, преуменьшить численность евреев, погибших во время войны»[10]

Что ж, и с этим не приходится спорить, тем более что за образцами тенденциозности далеко ходить не надо. Заметим лишь, что этот тезис ровно настолько же «убийственен» для демографов Холокоста, как и самоубийственен для его отрицателей. Ведь критерии научности и объективности никто не отменял, и поэтому еврейское, например, происхождение автора не может считаться основанием ни его принадлежности к мировому еврейскому демографическому заговору, ни существования такого заговора вообще. Гарантами же объективности, — если только и установление истины не считать опасной тенденцией, — могут быть единственно профессионализм и научность.

Ханкинс посвятил особую главу тем способам, с помощью которых евреи теоретически могли спастись. Таких способов, по его разумению три: а) подполье, б) подделка документов и в) ренегатство (обращение в христианство), причем статистически самым массовым является конфессиональное ренегатство, к которому он отчасти склонен относить и этническую ассимиляцию.

«При проведении переписи населения, каждый сам относит себя к какой-то национальности. Этот несколько неоднозначный термин может подразумевать этническое происхождение, страну рождения, страну проживания и гражданство. Таким образом, евреи могли причислять себя к евреям или какой-нибудь другой национальности, опираясь на такие данные, как страна рождения, внешность или родной язык. Тот, кто родился в Польше, но жил в Германии и свободно говорил по-немецки, мог записать себя евреем, поляком или немцем, в последнем случае ему иногда требовался новый набор документов. Еврей, родившийся в Германии, если он проживал в Польше, и говорил по-польски, имел аналогичный выбор. Этот старый способ укрыться от самых резких проявлений антисемитизма, по-видимому, широко использовался евреями под давлением нацистов и в обстановке интенсивной враждебности к ним в Польше и в других местах, особенно после 1933 года.[11]

Вот некоторые иллюстрации: В докладе Американского Бюро Переписей о Польше содержится предположение, что «лишние» 900 тыс. поляков, которые появляются в их расчетах «были, возможно, не-поляками, повторно причисленными к полякам и таким образом исчезнувшими из своей предыдущей категории.»[12] Нет никакого способа узнать, сколько среди них было евреев, но очевидно, что именно у евреев имелись сильнейшие побуждения, чтобы использовать этот путь спасения, и трудно представить себе какую-нибудь другую расовую или национальную группу, которая таким образом изменила бы свою этническую принадлежность в столь крупном масштабе. В докладе того же Бюро Переписей о Чехословакии отмечается,[13] что последняя довоенная перепись 1930 года зафиксировала 354 тыс. евреев по религии, но только 110 тыс. по национальности. Якоби[14] дает сопоставимые цифры, но с еще более сильным разбросом. В этом случае меньшее число евреев по национальности получилось за счет увеличения числа тех, кто определили себя как немцев. «Евреи в странах-сателлитах Советского Союза»[15] утверждают, что «тысячи евреев в Польше пережили оккупацию под видом поляков»; в конце войны приблизительно 20 тыс. евреев, как считается, все еще проживали по поддельным документам.

Численность «евреев по религии» довольно стабильно оказывается больше, чем число таковых по национальности. Частично это объясняется еврейской традицией считать евреями всех членов еврейской общины независимо от их религиозных взглядов, а частично характером иудаизма, породившим эту традицию. Иудаизм — не универсальная религия, он идентифицирован с евреями как группой, связанной родством или общим происхождением. Однако, в чрезвычайных условиях военного времени крещение стало естественным выходом, спасением от окружающей евреев враждебности. Например: Венгерский Статистический Обзор за 1944 г. оценивает число христиан еврейского происхождения в Великой Венгрии приблизительно в 100 тыс.[16] Кулишер замечает[17], что число «евреев в Австрии снизилось с 222 тыс. в 1923 г. до 180 тыс. в 1938 г.», и добавляет, что частично это было вызвано сменой религии.

Эти способы спасения могут объяснять значительную долю сокращения числа евреев в послевоенной Европе. Официальная еврейская статистика, которая на сегодня является почти единственным доступным источником для расчетов послевоенного населения, по-видимому, отражает численность лишь тех евреев, кто проживал в организованных общинах или конгрегациях. Многие из таких общин по разным причинам развалились, перестали существовать как устойчивые группы и их члены более или менее широко рассеялись по разным странам. Если они приняли «защитную окраску» и теперь классифицируются в других группах, то они могут еще долго не появиться в статистике»[18]

Когда Ханкинс пишет о спасительных для евреев способах избежать гибели, он, в сущности, имеет в виду факторы, которые могли иметь следствием статистическое затушевывание еврейства. Но все его три «способа» вместе взятые едва ли потянут больше чем на десятки или первые сотни тысяч людей, а списать на них Ханкинс хотел бы миллионы!

К тому же ни один из трех способов не был простым или хотя бы надежным. Действительно, католическая церковь пыталась быть щитом для «своих» еврейских конвертитов — пыталась, но не смогла: отсюда сведения о приблизительно 100 тыс. «мадьяризированных» евреев-католиков[19], значительная часть которых, несмотря на все кардинальские протесты, с легкостью была уничтожена. (Папа же римский возмущался исключительно у себя в апартаментах за завтраком и то лишь перед обслугой, а так — помалкивал себе в тряпочку).

Ханкинс рассуждает о «принятой у евреев» манере скрывать и даже модифицировать свою рискованную идентичность. Это, мол, отрицательно сказывается на статистике: некий еврей «сменил» свою национальность и, став поляком, чехом или даже немцем, тем самым, возможно, спасся и остался жив, но он перешел в другую статистическую графу, а из еврейской — выпадал, оставаясь в ней как бы «пропавшим без вести». Иными словами, он указывает на феномен номинально-статистической мимикрии и навязанного евреям «беженства» от самих себя.

Однако влияние этого фактора никак не могло быть сколь бы то ни было широким, если только вспомнить, насколько не просто все это было проделать практически[20]. И уж тем более не могло быть спасительным: среди соседей или сослуживцев всегда находились желающие вывести такого «поляка» или такого «чеха» на чистую воду — иногда за «30 сребреников», а чаще всего и бесплатно, ради удовольствия. Так что еврею со средствами гораздо надежнее и практичнее было инвестировать их в какие-нибудь экзотические гражданства, например в гондурасское или сальвадорское, а евреям победнее никто (если бы и захотел) и ничто помочь уже не могли.

Иными словами, утверждая, что приводимые им «способы спасения могут объяснять значительную долю сокращения числа евреев в послевоенной Европе», Ханкинс игнорирует те реальные препятствия, что вставали перед теми евреями, кто захотел бы ими воспользоваться. А именно эти «препятствия» сводят реальное влияние его «ста способов уцелеть» до статистически маловесомого обстоятельства[21].

Очень чувствуется, что работа писалась в разгар Холодной войны. С удовольствием (и без всякой критики источников) он берет на веру любые цифры, дискредитирующие то, что он называет «за Железным занавесом» — СССР:

«…В начале 1940-х годов от 250 тысяч до 300 тысяч приблизительно евреев было направлено русскими в лагеря принудительного труда или сослано в Северную и Азиатскую Россию»[22]. Если вычитанного у коллег кажется ему недостаточно, то он щедро поправляет от себя. Так, если Е. Кулишер оценивает общее число эвакуированных в СССР в 12 млн чел., из них 1,2 млн евреев, то Ханкинс, не мелочась, тут же добавляет от себя еще 40 % — 800 тыс. душ: «Поскольку их эвакуировали для того, «чтобы спасти от немецких зверств», разумно предположить, что, по крайней мере, 2 миллиона из них были евреями»[23]. И это — после мелочных торгов о тысячах или десятках тысяч потаенных евреев![24] И далее, в полной гармонии с собственными опасениями о злоупотребительной тенденциозности, он пишет: «Лишний миллион евреев за Железным занавесом изменил бы картину для всей Европы»[25].

Далее он переходит к вопросу о феномене повышения смертности и понижения рождаемости у евреев, пребывающих в состоянии решения Германией их — еврейского, а не какого-нибудь там еще — вопроса! Для начала Ф.Ханкинс выговаривает Г.Фрумкину за отнесение всех еврейских потерь в категорию «убитых», а не «пропавших без вести», например[26]. Но главное не в этом: его праведный гнев и возмущение вызывает то, что в мартиролог заносится и не вычленяется та сверхсмертность («excess mortality», или «чрезвычайная смертность», как он ее называет), которую «…евреи разделяли, пусть и в увеличенном масштабе, с остальным гражданским населением»[27] и которую тем самым нельзя списывать на нацистов. Он даже не исключает того, что погибших под рубрикой «чрезвычайной смертности было больше, чем «чисто» нацистских жертв. Да и в концлагерях «чрезвычайную смертность» никто не отменял: погибших от нее там, не исключает ученый, тоже было больше, чем жертв «прямого истребления». Немного подумав, он сообщает реалистический, на его взгляд, коэффициент сверхсмертности: 10 %, или 0,1. Тем самым совесть у Гитлера, уничтожившего в Польше 3,5 млн евреев (а саму цифру лично Ханкинс не оспаривает!), облегчается сразу на 350 тыс. душ.

Ханкинс полагает, что                                                                            «…численность еврейского населения, сосредоточенного в центре восточной зоны военных действий, должна была уменьшиться в той же пропорции, как и численность всего остального населения, даже если бы с ним обращались точно так же, как и со всеми остальными. В чрезвычайной смертности нельзя обвинять «нацистские убийства»[28]

Браво, профессор!.. Но дело в том, что методологическая банальность, о которой он тут вспоминает, предусмотрительно была «отменена» Гитлером: в условиях окончательного решения еврейского вопроса она решительно не могла действовать! С еврейским населением на оккупированной немцами территории обращались вовсе не точно так же, как и со всеми остальными!

Если 70-летнюю старуху, которая, может быть, и так умерла бы через полгода, отправляют в газовую камеру, если беременную еврейку с грудничком на руках (а ведь младенчик мог через неделю заболеть скарлатиной и умереть, а не рожденное еще дитя, как и она сама, запросто могли бы умереть и при родах) расстреливают у противотанкового рва, если над вчера еще крепким евреем-счастливчиком, прошедшим селекцию, издеваются, бьют его, морят голодом, изнуряют непосильным трудом, — то что это? — все еще «чрезвычайная смертность» от суровостей жизни в условиях войны или уже геноцид?!.. Ответ очевиден, — а 350 тысяч «душ» прошу незамедлительно вернуть!

Работа Ханкинса с источниками, увы, столь же «образцова». Излюбленный прием: взять нерелевантный источник, выдать его за релевантный и — с блеском его погромить[29]. Иногда Ханкинс делает вид, что не до конца понимает смысла приводимых им же сами цифр:

«Во-вторых: обстановка катаклизма, с массовыми перемещениями, высылками и эвакуациями, делает весьма вероятным некоторое дублирование в подсчете «пропавших» или «уничтоженных». Эвакуируемые «за Железный занавес», например, если они не вернулись, легко попадают в число последних, по крайней мере, в большей своей части. Тот, кого немцы вывезли в польские лагеря, легко мог быть зачислен в «потери» тех стран, из которых они были высланы и вновь внесен в список тех, кого убили в Польше. О том, что так бывало в некоторых случаях, сигнализирует тот факт, что по оценкам в Польше было убито больше 3,1 миллиона евреев — то есть больше всего еврейского населения этой страны в 1939 году»[30]

А ведь недоумевать тут не из-за чего — если только учесть роль польских лагерей уничтожения в уничтожении европейского, а не только польского еврейства. Другое дело, что опасность двойного счета действительно существует, но с нею вполне можно и побороться[31].

Не греша против истины, Ханкинс пишет, что ключевым для демографии Холокоста является ответ на вопрос «Сколько евреев было в Европе в 1939 году?». Его маршрут к собственному на него ответу пролегает через дискредитацию «ответов» своих оппонентов.

В частности, он приводит таблицы, в которых свел все оценки численности еврейского населения Европы и мира в 1939 году, содержащиеся в публикациях издаваемых Американским Еврейским Комитетом «Американских Еврейских ежегодников». Вот целиком его «европейская табличка» и следующий за ней комментарий[32]:

Год публикации	Год учета	Численность По этническому критерию	Численность по критерию религии
1939	1933	9.494.363	9.494.363
1941	1939	8.939.608	Отсутствует
1945	1939?	9.372.666	8.939.608
1949	1939	9.739,200	Отсутствует
1949	1947	3.920.100	Отсутствует

Каждый должен задаться вопросом: откуда взялось сокращение численности евреев между 1933 и 1939 годами почти в 555 тыс. Еще более поразительно увеличение цифры для 1939 года при сравнении выпусков «Мирового Альманаха» за 1941 и 1949 года. Оно достигает почти 800 тыс. (8.939.608 в выпуске 1941 года и 9.739.200 в выпуске 1949 года). Легко видеть, что подсчитанные потери намного сократились бы, если бы основой для расчетов послужили данные для 1939 года, опубликованные в 1941 году»

Из четырех столбцов этой крошечной таблички нет ни одного полностью корректного! В «Ежегодниках» публикуются, повторяясь десятилетиями, данные о еврейском населении отдельных стран (переписные или оценочные), относящиеся к самым различным годам[33]. При таком подходе единой общеевропейской даты статистического учета в его выпусках (столбец 2) просто не может быть. Нет в «Ежегодниках» и раздельной оценки численности конфессионального и этнического еврейства (столбец 4). Но самое существенное — систематические публикации «Ежегодников» вовсе не претендуют на то, чтобы давать читателю статистические сведения, совершенные во всех отношениях, и уж тем более на то, чтобы быть инструментом манипуляций.

А именно такое впечатление может создаться у читателей Ф.Ханкинса: сотни эмиссаров «Ежегодников» на всех континентах ведут учет как рождаемости и смертности, так и прибытия и убытия евреев во всех странах мира, все эти сведения поступают в какой-нибудь полузакрытый офис на Манхэттене, где дюжина пейсатых статистиков, собственно, и занимаются манипуляциями и фальсификациями данных.

Если бы Ханкинс захотел (а я и не подозреваю его в ленивости), то мгновенно заметил бы, что столь взволновавшее его сокращение еврейского населения Европы целиком и полностью — «на совести» Германии, где перепись 1939 года показала вожделенное смягчение еврейского вопроса — с 691 до 240 тыс. чел. При этом разница составляет 450, а не 550 тыс. чел., как утверждает Ханкинс, проглядевший 100-тысячную описку в собственных выписках: в 1939 году «Ежегодник» давал для Европы оценку в 9.394.363, а не в 9.494.363 чел.

Далее Ханкинс приводит множество оценок уничтоженных евреев отдельно для Польши и для Европы в целом, демонстрируя тем самым их недопустимые хаотичность, разнобой и внутренние противоречия, а заодно подчеркивая исключительную «еврейкость» их авторов. Анализ серьезности каждой из этих оценок и путей их уточнения и совершенствования его явно не интересуют.

Называя цифры С. Шварца в одном месте «чистым предположением», Ханкинс как будто забывает, что только что он этой «липой» оспаривал и крыл расчеты Е.Кулишера. Не менее характерной является аттестация «еврейской» статистики как заведомо лживой — и это при том, что сам Ханкинс в начале признает, что другого источника для расчетов практически нет.

Итак, Ханкинс был, в сущности, первым отрицателем-демографом. Одним из первых он указал на методологические подводные камни этой проблематики — как на те, что лежат на поверхности (отсутствие, вернее, невозможность однозначно корректного учета, расплывающаяся идентичность объекта), так и на менее очевидные («чрезвычайная смертность», риски двойного счета и др.). Он же одним из первых (если не первым) осознал «перспективность» для отрицателей тем, связанных с логистикой Холокоста (непреодолимой узости тех или иных ресурсов или пропускных способностей) и еврейской эмиграции во время и после войны — тем, на которых и построит свое повествование Заннинг. Так, ему кажется, что одним утверждением о том, что необходимая для ликвидации евреев инфраструктура была подготовлена и запущена только в ноябре 1943 года, он выбивает табуретку из-под «традиционалистов». Что совершенно не так, ибо в столь важном деле как ликвидация еврейства подолгу нацисты не простаивали: в ожидании монтажа стационарных газовых камер и крематориев они научились обходиться импровизированными бункерами-газовнями, автомобилями-душегубками и гигантскими кострами.

Ханкинса, собственно, и отрицателем-то назвать нельзя. Он, скорее, уж «релятивист», признающий фактические злодеяния Второй мировой своего рода материализацией фиктивных злодеяний Первой[34], и «редукционист» (то есть «преуменьшитель»), счастливый уже тем, что у одного из своих явных и сильных оппонентов — Джеральда Рейтлингера — он вдруг нашел цифру — 500 тыс. еврейских жертв, — цифру, с которой и он, Ханкинс, готов согласиться.

Вот только неясно, откуда он эту цифру взял. Ведь у Рейтлингера в книге «СС: Алиби народа. 1922 — 1945», на которую ссылается Ханкинс, такой цифры нет. В главе «Концентрационные лагеря: уничтожение работой» встречаем иное — 1,1 млн узников разных сортов — как будущий контингент всех немецких концлагерей (дата отсчета —начало августа 1944 года, когда в лагерях уже было 524 тыс. чел.), 363 тыс. — как число узников, зарегистрированных в Аушвице, а в главе «Лагеря смерти: эвтаназия» — приводится округленная оценка жертв и цифра совсем иная — 4 млн чел. евреев (без учета СССР), которых не досчиталась Европа, из них половина приходится на лагеря смерти[35]. И другой оценки от Рейтлингера и быть не могло: ибо в 1953 году по-английски (и в начале 1956 года по-немецки) вышла его главная книга «Окончательное решение». В ней черным по белому приводится результат Рейтлингера по интересующему его и Ханкинса вопросу: количество еврейских жертв (причем без учета СССР) — не меньше 4 194 200 и не больше 4 851 200 чел.[36]

В самом конце статьи Ф.Ханкинса содержится весьма любопытное наблюдение о возможных параллелях между «мифами» Первой и Второй мировой войн:

«Весьма вероятно, что более тщательный анализ статистики населения и новых показаний свидетелей, изучение того, откуда возникли и как получили распространение обвинения в массовом истреблении, проверка этих обвинений на фактическом материале, и разоблачение фальшивок и подтасовок, словом, те же методы, которые лорд Понсонби[37] и Дж. М. Рид применили к мифам о злодеяниях Первой мировой войны, в конце концов, сведут утверждения о массовом уничтожении евреев нацистами к тому же самому уровню измышлений больного воображения и безответственных выдумок, если не прямой лжи, к которому свелись пресловутые зверства немцев в Бельгии после 1918 года. Конечно, за подлинность нацистской программы истребления никогда не ручался человек с таким престижем и репутацией, какие были у Джеймса Брюса в 1915 году[38]. И конечно ни один разумный и информированный исследователь Второй мировой войны не станет оспаривать реальность многих неслыханно бесчеловечных злодеяний, как против евреев, так равно и против не-евреев, совершенных с обеих сторон в ходе войны, особенно в партизанской войне за линией фронта. Как хорошо выразил эту ситуацию один авторитетный и осведомленный источник, фиктивные злодеяния Первой мировой войны стали фактическими злодеяниями Второй»[39]

В сведении аргументации против «существования Холокоста» к отсутствию среди современных его «приверженцев» фигуры масштаба и типа полузабытого Джеймса Брюса, собственно, и заключается рафинированное отрицательство редукциониста Ханкинса.

(продолжение)

Примечания

[1] Фрэнк Ханкинс (Frank Hamilton Hankins, 1877–1970) преподавал и занимался исследованиями в лучших американских университетах, редактировал лучшие научные журналы, возглавлял известнейшие союзы – Американское Социологическое общество и Американскую ассоциацию исследователей населения. Его либеральная книга «Расовые основы цивилизации: критика нордической доктрины» (1926) произвела самый настоящий фурор. Среди тем, на изучении которых он узкопрофессионально специализировался,  были и социальные условия в гитлеровской Германии.

[2] В отличие от их большинства, он являл собой пример истинного ревизиониста и специализировался на пересмотре истории и интерпретации событий еще Первой мировой войны. См. о нем выше.

[3] JHR. 1984. No. 2-4. P.81-82.

[4] Он ощутим даже в терминологии: так, еврейские жертвы он упорно именует «недостающими евреями», нападение на Россию называет «возникновением войны с Россией», а евреев, депортированных Румынией за Днестр и поначалу безжалостно там уничтожавшихся, называет почему-то «нашедшими за Днестром убежище» и т.д. Те же терминологические тренды и у Заннинга: «жертв» у него нет, но есть «пропавшие без вести», ученые еврейского происхождения, неважно, французы они или американцы, все обозначаются как «еврейские» или «сионистские» (чем вторые отличаются от первых, он не поясняет).

[5] Отсутствие вопроса о вероисповедании в советских переписях сочетается с разработанностью вопроса о национальной принадлежности. – Сост. (Примечание автора)

[6] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.64.

[7] The Population of Poland, U.S. Bureau of the Census, 1954. P.29.

[8] The Population of Poland, U.S. Bureau of the Census, 1954. P.29, 187. – F.Hankins

[9] То есть в СССР. – Сост. (Примечание автора)

[10] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.64-65.

[11] Нерелевантное соображение: еврей для нацистов оставался евреем независимо от гражданской самоидентификации или принадлежности. – Сост. (Примечание автора)

[12] The Population of Poland, U.S. Bureau of the Census, 1954. P.78.

[13] The Population of Poland, U.S. Bureau of the Census, 1954. P.26, 14.

[14] Gerhard Jacoby, Racial State: The German Nationalities Policy in the Protectorate of Bohemia-Moravia, Institute of Jewish Affairs, N.Y., 1944. P. 308 и 310.

[15] Meyer, Weinryb, Duschunsky and Sylvain, The Jews in the Soviet Satellites, American Jewish Committee, Syracuse University Press, 1953. P. 239-240.

[16] Meyer, Weinryb, Duschunsky and Sylvain, The Jews in the Soviet Satellites, American Jewish Committee, Syracuse University Press, 1953. P. 184-185.

[17] Kulischer, Eugene. Europe on the Move: War and Population Changes, 1917-1947, N.Y., 1947. P. 199.

[18] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.65-67.

[19] Ссылку об этом приводит и сам Ханкинс, мы ее не проверяли. Заннинг, кстати, говорит о всего лишь 10 тыс. венгерских выкрестов.

[20] Не следует забывать о том, что подавляющее большинство евреев, вопреки сложившимся стереотипам, были бедными людьми, едва сводившими концы с концами. С их «неплатежеспособностью» столкнулся в богатой Вене еще А.Эйхман в пору его занятий добровольным выталкиванием евреев за границу. Принятие же мер этнической маскировки безусловно требовало инвестиций, средств на которые у большинства евреев не было.

[21] В вопросах бытования иудаизма Ханкинс демонстрирует удивительное невежество. Упрекать иудаизм как религию в недостаточной универсальности и объяснять то, что евреев по религии всегда больше, чем евреев по национальности, тем, что в общинах всегда регистрируются и члены семей неевреев, значит быть не в курсе дела. Ведь даже либеральными общинами официальное членство в общине не-галахических евреев не допускается. Совершившие же гиюр родственники становятся полноправными членами общин.

[22] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.67.

[23] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.68.

[24] См. упреки Г.Фрумкину за малопринципиальное расхождение в 2 тыс. чел., по сравнению с работой М.-П.Эрремана (Herremans, Maurice-Pierre. Personnes Deplacees (Repatries, Disparus, Refugies), Brussels, 1948).

[25] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.68.

[26] Наверное, и впрямь правильнее было бы говорить иначе: «умершие и убитые».

[27] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.68-69.

[28] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.69.

[29] Так, если в предисловии к книге, вышедшей в 1945 году и посвященной положению евреев в послевоенном (после Первой мировой войны) мире, вскользь говорится о том, что оккупированные страны и области Восточной Европы стали камерой смерти для 5 млн евреев, – то как же не оспорить эту бездоказательную фразу!

[30] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.72.

[31] См. статьи В.Бенца и Д.Поля в: КОХ, ПОЛЯН, 2008.  наст. издании.

[32] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.72.

[33] Для иллюстрации мы приводим сводные данные «Ежегодников» за 1937-1949 гг. в Приложении 4.

[34] См. об этом в заключительном абзаце его статьи.

[35] По Рейтлингеру – это не только Аушвиц, Белжец, Собибор, Треблинка и Хелмно, но также и Малый Тростинец около Минска, Понары около Вильно, 9-й IX Форт около Ковно, Пески около Львова и Бикернек около Риги.

[36] См. Приложение 6.

[37] Артур Понсонби (Arthur Augustus William Harry Ponsonby, (1871 — 23 March 1946) – британский политик, писатель и публицист, барон, член парламента. Автор книги «Изготовление фальшивок во время войны: пропаганда лжи во время Первой мировой войны» (1928). (Примечание автора)

[38] Брюс, Джеймс (James Bryce; 1838–1922) – британский политик, юрист и историк, член парламента и Палаты Лордов, в 1907-1913 – посол Англии в США. В 1915 г., по заданию премьер-министра Великобритании Герберт Эскъю (Herbert Asquith) подготовил т.н. «Отчет Брюса» о зверствах немецкой администрации по отношению к гражданскому населению в Бельгии. Этот отчет имел колоссальный пропагандистский эффект и оказал определенное влияние на решение США вступить в войну. Не менее строго Д.Брюс осуждал также и армянский геноцид в Турции; он первым держал об этом речь в парламенте, а позднее, вместе с А.Дж.Тойнби, подготовил «Голубую книгу» — сборник документов об этом (1916). (Примечание автора)

[39] Hankins, Frank H. How Many Jews Were Eliminated by the Nazis?  A Preliminary Survey Of The Question // JHR. 1983. No.1. P.79-80.