Зависть всегда озлобляет, и более других вызывали злобу, разумеется, инородцы. Их было много самых разных, больше всего, конечно арабов, но более всего ненавистны были для черни городской и церковной, как всегда, евреи. Многие из них воевали, но этих многих было, конечно, мало в громадной массе воевавших. Их было не так уж много среди поставленных на посты казначеев, откупщиков, сборщиков податей и придворных врачей, но для ненавидящих глаз они чуть ли не захватили всю страну.
СИЛУЭТЫ СОВРЕМЕННИКОВ В ИНТЕРЬЕРЕ ВЕКОВ
(продолжение. Начало в № 2-3/2023 и сл.)
Рождение наций и «Бей жидов!»
Эпоха старости — эпоха, когда узнается дерево по плодам. В крупных государствах в первый же век новой эпохи заканчивается процесс этнического самоопределения и создаются национальные государства с единым сувереном — монархом, с единым национальным языком, с единой государственной религией. Ранее других великих государств эти процессы произошли в Китае, освободившимся после столетней оккупации монголов в результате мощного народного восстания «красных повязок» в 1351 году. За пять лет несколько крестьянских «Красных армий», руководимых предводителями из древнего и почитаемого в народе общества «Белого Лотоса» освободили большую часть страны и вождь одной из них Чжу Юань-чжан занял Цзинь-лин, древний город, не раз бывавший «Южной столицей» (Нанкин), а в 1368 году, покончив со всеми своими конкурентами на власть, стал императором нового Китая. Династия, основанная им получила имя Мин — «Озарение» символизирующее восход солнца, озаривший Китай после темного века монгольского ига. За тридцатилетие своего правления он превратил страну в строго централизованную монархию. Уничтожив власть крупных феодалов, он превратил мелких в сословие, несколько напоминающее европейское дворянство, маленькие группы которого, живя в укрупненных деревнях, поочередно управляло всей сельской общиной. Даже своим сыновьям и соратникам, наделив их титулами и поместьями, которыми они правили, он платил жалованье из доходов, которые приносили эти поместья под их управлением. Все чины империи были посажены на жалованье. Армия наёмников была ликвидирована. Вместо нее были созданы чрезвычайная гвардейская, и большая, посаженная в виде военных поселений на землю. Все управление страной контролировалось императором, все назначения на важные должности производил он сам лично. Войска посланные им на север страны, где еще сидел монгольский великий хан, быстро заставили его убраться восвояси. И освобожденные земли (нынешние провинции Хэнань и Шаньдун) вместе с Яньцзином, древней столицей царства Ян, он передал в удел своему четвертому сыну от главной жены Чжу Ди, провидя, быть может, что этот сын будет самым талантливым и смелым полководцем. Ведь удел, данный ему был пограничным с землей главного врага — монголами. И он не ошибся в нем. Ошибся только в том, что в 1370 году разделил страну на уделы для четырех своих сыновей, продолжая эту практику и при рождении следующих 20-ти, тем самым как бы воссоздав ту самую ненавистную ему феодальную систему, которую ненавидел и искоренил. Этим он обрек страну после его смерти на 5 лет междоусобных войн, из которых победителем вышел именно Чжу Ди, ставший к этому времени уже старшим наследником отца. С придворной кликой, стремившейся сохранить на троне внука покойного государя от старшего сына, Чжу Ди расправился беспощадно, Учрежденная его отцом сыскная и карательная служба Дунгуан ревностно служила и новому владыке. Но впоследствии он пользовался ей в основном как «Охраной в парчовых одеждах». О покушениях на его власть нет никаких сведений. Он окончательно разгромил монгольское государство в битве на реке Онон в 1410 году. Затем присоединил к империи земли Маньчжурии вплоть до низовий Амура. На юге им был покорен Вьетнам и Бирма стала его вассалом. Он создал самый большой в мире флот, экспедиции которого достигали Персидского залива и Африки, подчинив империи и Суматру. Не уничтожив совершенно систему уделов, созданную отцом, он свел роль правителей уделов к чисто административной должности в провинциях. Свою столицу он перенес в 1420 году в столицу своего бывшего удела и назвал ее Бэйцзин (в русском произношении Пекин) что значит Северная столица. Он построил ее заново. Центром стал Пурпурный Запретный Город-резиденция императора. Он состоял из пяти изящнейших деревянных дворцов, из которых первые три служили для приема послов, для оформления главных документов и договоров и третий — для экзаменов кандидатов на высшие должности. Северней их отделенные садом и легкой оградой два дворца западный для семьи императора, восточный для семьи наследника. Все замыкалось роскошным императорским парком. С западной стороны дворцового комплекса также парк с тремя озерами. С юга легкие изящные ворота вели через сад к мощным воротам запретного города. В саду на западе храм Предков императоров и на востоке храм Духов Земли. Весь город опоясан высокой каменной стеной с башнями, замыкаемой великолепными Воротами Небесного Спокойствия. С юга от него, на современной Площади Небесного Спокойствия, стояли кольцом правительственные палаты Шести Ведомств: Церемоний, Чинов, Судебное, Военное и ведомство Общественных работ, здесь же располагались палаты Главного Военного Командования и Охраны в парчовых одеждах. Четыре святилища окружали весь Запретный город: алтарь Солнца с востока, храм Земли с Севера, алтарь Луны с Запада и храм Неба с Юга. За его стенами лежал весь город. Ни в одной европейской стране не было в это время сравнимого по размерам, красоте и роскоши дворцового комплекса. 100-тысячная армия строителей трудилась над его созданием 13 лет и плодом их рук и воли Чжу Ди стала замечательная цитадель верховной власти Китая на все времена. Для ее снабжения он приказал восстановить заброшенный и полуразрушенный Великий Канал. Он строился в V-VI веках, когда династия Суй объединила Китай и императору Янди пришла в голову мысль соединить водным путем две главные реки Китая Хуанхе и Ян-цзы. Он строился отрезками по 200 — 300 км разделенных волоками. Их соединили только через 700 лет. Но Чжу Ди приказал и за 4 года эта громадная работа — 1700 км — была выполнена, причем канал был оборудован 15-ю шлюзами, чтобы не перегружать постоянно грузы на пути. Главная транспортная артерия страны обеспечила надежную связь Севера и Юга, а Нанкин стал крупнейшим торговым центром Китая. И хотя Чжу Ди был безусловно «конным императором», что отличало его от традиционно не покидающих центр Срединного Царства Вселенной Сынов Неба, делом которых было низводить на Землю волю Неба, сообщаемую лишь только им одним. Чжу Ди, не нарушая религиозных традиций и даже поддерживая их (именно по его воле был сооружен знаменитый Храм Неба — Тяньтань – центральный алтарь всей империи) стоял обеими ногами на земле, а точнее держал их в стременах. Своим главным делом он считал целостность и прочность империи. Он увеличил ее более, чем какой-либо другой правитель Китая и заново отстроил Великую Китайскую Стену для охраны северной границы. И хотя он был великий воин, и даже умер он, находясь в военном походе на 64-ом году жизни, вклад его в культуру Китая — это тоже эпоха. Эпоха «Юнлэ» — девиз, который по императорской традиции избрал он для своего правления. Юнлэ — это «вечная радость». В истории он часто упоминается как император Юнлэ. По его распоряжению в течение 5 лет две с лишним тысячи ученых, писателей и писцов трудились над созданием уникального литературного труда «Большой энциклопедии Юнлэ» — 50 миллионов слов, которыми были изложены все религиозные, философские, исторические, литературные, военно-теоритичские, географические, зоологические, ботанические минералогические, медицинские и астрономические сочинения, а также труды по искусству и «мастерству», увы, почти целиком сгоревшие во время восстания «боксеров» в 1900 г. Из 23 тысяч книг уцелело лишь несколько книг. Тираны и инквизиции бывают опасны для памятников культуры, но более всего мятежи народных масс, всегда в этом смысле «бессмысленные и беспощадные». Гораздо милостивей оказалась судьба к прекрасному сине-белому фарфору Юнлэ, украшающему мировые музеи. Император Юнлэ был не чужд и религиозно-филосовским проблемам жизни. Так же как и отец он поддерживал и утвердил как единую государственную доктрину неоконфуцианство, блюдущее древнюю мудрость, гласящую, что смысл жизни человека в постижении и исполнении высшего единого духовного принципа «ли» — структурообразующего проявления «дао», на котором зиждется вся вселенная. Но в отличие от классического конфуцианства, признание диалектической природы бытия, требует от человека «проверки» своего сердца, часто замутненного страстями, без очистки которого невозможно постижения его «ли» как призвания. Приближение к пониманию единого «ли» доступно только благородным и смиренномудрым мужам. Это прерогатива одного лишь «тай цзи» (совокупность всех ли) императора, от которого воля Неба распространяется на всех живущих. Для нас всех, мало сведущих в тайнах древних китайских премудростей, все это всего лишь признание фактов. Но то, что Чжу Ди был человеком, завершившим превращение Китая в единое национальное государство, это несомненно.
Карлу VII-му Французскому, возведенному на престол Жанной д`Арк, удалось успешно закончить Столетнюю войну, во многом благодаря нарастающей в Англии междоусобицы феодальных кланов. Но вступившему на престол его сыну Людовику XI-му пришлось иметь дело с более горшей ситуацией. Крупнейшие феодалы страны, герцоги Бретонский, Бурбонский, Бургундский, де Немур, граф Арманьяк и множество других, не столь крупных господ составили Лигу общественного блага против короля на пятом году его правления. Их целью было, разгромив его немногочисленные войска, запереть его в Иль де Франсе и заставить подписать ордонансы, предоставляющие им фактическую полную независимость от его власти. Они полагали, что побежденный и окруженный со всех сторон, живя под постоянной угрозой быть лишенным власти в пользу его младшего брата Карла, укрываемого герцогом Бретонским, он будет смирно сидеть в своем маленьком домене, наслаждаясь лишь именем короля Франции. Они жестоко ошиблись. Король, который, еще будучи 13-летним принцем, вступил во владение своим доменом Дофине, к 38 годам был умудренным жизнью искусным политиком и опытным воином и полководцем, Стремительно напав на ближайших с запада противников и разгромив их ранее, чем они успели соединиться с неторопливыми союзниками, он принудил их к миру и быстро перебросил основные силы в Париж. Надежно обезопасив его от наступающих бургундских войск, он приступил к продолжительным переговорам с каждым из членов Лиги, в которых он был искусней их всех вместе взятых. Одновременно через свою тайную агентуру он вербовал себе сторонников в больших городах на территориях своих противников. Эта политика привела к тому, что через два года Лига распалась. А в течение последующих 15-ти лет своего царствования он сумел, неизменно опираясь на интересы городов и используя разногласия феодалов, ликвидировать все центры феодального сепаратизма в стране (кроме Бретани) и оставить в 1483 году своему наследнику Францию, ставшую единым национальным государством.
В Англии царствование Эдуарда IV совпало по времени год в год с царствованием Людовика XI-го, но с самого начала — узурпацией власти у короля-неудачника Генриха VI-го, которого через десять лет он прикажет тайно умертвить — оно было полно смут и войной между потомками двух ветвей рода Плантагенетов, названной войной Алой и Белой Розы. Белая — символ Пресвятой Девы Марии появилась в гербе первого герцога Йоркского еще до того как Генрих герцог Ланкастерский сверг последнего Плантагенета Ричарда II-го и надел на себя запятнанную кровью корону узурпатора. Большая часть века прошла в кровавых войнах этих двух младших ветвей династии Плантегенетов на стороне которых сражались графы и бароны всей страны. Главный принцип рыцарской чести в течение трех веков – верность династии потерял значение после захвата власти графом Болингброком, только лишь унаследовавшего от отца герцогство Ланкастерское. До конца дней своих он защищал преступно добытую корону от Йорков и их союзников и умер, по слухам, от проказы наказанный Богом. Его враждовавший с ним наследник Генрих V, победоносный король — рыцарь, после разгрома Франции взял в жены дочь Карла VI-го Катрин, спустя год подарившей ему ребенка, и заключил договор, что после смерти Карла корона Франции присоединяется к английской, но через два года бы неожиданно умер в расцвете славы от инфлюэнцы. Годовалый ребенок стал королем Генрихом VI-м и прожил полвека, будучи неудачником во всем, под конец свергнутым и задушенным в Тауэре узурпатором Йорком – Эдуардом IV-м. После его смерти Ричард Глостер, младший брат покойного, поставленный регентом над его 12-тилетнем сыном Эдуардом V-м, прикончил и маленького короля и его младшего брата и заставил провозгласить себя королем Ричардом III-им. Через полтора года он был зарублен в сражении с Генрихом Тюдором, графом Ричмондом, родство которого с королевским домом Англии восходило к Эдуарду III-у в пятом поколении через двух бастардов :графа Сомерсетского Джона Бофора и Герцога Ричмондского Эдмунда Тюдора, что, конечно, делало его права на корону весьма зыбкими. Однако его уэльские корни от Оуэна Тюдора, фаворита вдовы Генриха V-го Екатерины Валуа, обеспечили ему существенную поддержку знати и населения Уэльса. При дальнейшем продвижении на северо-запад постоянные пополнения его армии отрядами баронов, враждебных власти Ричарда довели число его сил почти до 6000 солдат, в то время как у короля было 10 000. Но в ходе начавшейся на Босвортском поле битвы выяснилось, что это превосходство оказалось мнимым. Собственно королевская армия насчитывала только 3000. Два других корпуса, продвигавшиеся с флангов не спешили, потому что командовавшие ими Генри Перси граф Нортумберлендский и лорд Томас Стэнли предпочитали посмотреть как будут развиваться события, прежде чем решить к какой стороне присоединиться. Наступление армии короля, состоявшей по большей части из неопытных только лишь мобилизованных солдат, несмотря на то, что их вел в бой опытный военноначальник герцог Норфолькский, захлебнулась. Сам герцог был убит. Король, послав на фланги гонцов с приказами идти к нему на соединение, бросился в атаку с личной гвардией, имея цель прорваться к шатру Тюдора, над которым развевалось его знамя, и собственной рукой сразить претендента. Ему удалось теряя своих гвардейцев и потеряв коня добраться до Генриха, который оказался достаточно стойким бойцом. Король был убит, а его корона тут же на поле битвы надета на нового короля. Такая поспешность не помешала ей однако прочно закрепиться на голове Генриха VII-го. Причиной тому была катастрофическая убыль охотников продолжать резню, ставшую угрожать целостности Англии. За три четверти века ее продолжения с небольшими, но частыми перерывами сложило свои головы три четверти самых воинственных графов и баронов королевства, увлекших каждый за собою не менее нескольких сотен своих вассалов и слуг. Второй и, пожалуй, более веской причиной стала продуманная и неуклонно осуществлявшаяся политика короля. Прежде всего он предложил свою руку и сердце дочери Эдуарда IV-го Елизавете Йоркской. Таким образом в гербе новой династии мирно сплелись две розы главных соперников уходящего века. Рождение через год наследника, за которым последовали еще один сын и две дочери, сняло проблему престолонаследия. Два небольших мятежа запоздавших претендентов были подавлены быстро и малой кровью. А главным стало то, что король оказался энергичным правителем, отдававшим почти все время своей королевской службе и очень мало празднествам и развлечениям в отличие от большинства своих венценосных собратьев. Проводимая мирная политика позволяла ему сосредоточить силы на государственном строительстве, начатое им с подбора дельных и преданных слуг прежде всего на министерских постах и в Судах при Королевском Совете. В Совете решались вопросы внешней политики и внутренней безопасности с участием всех крупнейших феодалов как обязанных нести военную службу со своими военными силами и обеспечивать действие закона в своих владениях. Все дела административного и финансового контроля решались в кругу министров короля под его проницательным надзором. Здесь король обсуждал и принимал решения по вопросам, связанным с самой фундаментальной проблемой — укрощению инстинктов феодальной знати с целью превращения её в преданное служению королю и отечеству сословие. Для решения этой задачи потребовалось триста лет, но за дело взялся именно Генрих VII. В качестве главного рычага он стал использовать принудительную политику по исполнению обязательств перед королем и законом. Во владениях вельмож, подозреваемых в недостаточной лояльности к королевской власти, он передавал замки с гарнизонами под командование доверенных офицеров, после чего начиналось судебное следствие, заканчивающееся или крупным штрафом «за дурное управление» или объявлением вне закона и конфискацией имущества с последующей в большинстве случаев казнью за государственную измену. Акты об измене оформлялись как парламентский статут. Всего за царствование Генриха VII-го было объявлено вне закона 138 знатных особ — больше, чем в какое-либо другое царствование. Сам Генрих был человеком скорее мягким, но королем жестким и жестоким. Он был очень умерен в личных расходах, но платонически любил деньги и даже продавал иногда за большие деньги высокие должности — предприятие, ставшее в нынешние времена распространенным повсеместно — и его не зря прозвали самым предприимчивым из королей. По сути своей он был человеком нового времени и обеспечил превращение Англии в национальное государство.
Несмотря на то, что в эпоху зрелости (700-1400) истории Англии и Испании протекали в весьма различных условиях: Англия после 1066 года никогда более не знала иностранных вторжений, а Испания почти всю эту эпоху сражалась за свою свободу с арабами, захватившими ее в 711 году — к превращению в единое национальное государство они пришли ноздря в ноздрю. В 1479 году муж королевы Кастилии и Леона Изабеллы арагонский принц Фердинанд похоронил своего отца короля Хайме II и стал королем Арагона и Каталонии. Объединив их в унию супруги стали повелителями всей Испании, (кроме Гранадского эмирата, присоединенного к Испании после завоевания в 1492 году.) Но при этом каждый правил только в своей наследственной части королевства. Изабелла, обладавшая властным и твердым характером первой своей задачей считала прекращение самоуправства знати, привыкшей за века реконкисты к тому, что их участие в войне дает им право попирать права всех, кто не воюет, и нарушать даже законы короля. Страдавшие от их произвола горожане и селяне уже в ХШ веке стали организовываться в общества самозащиты, называемые «Святой Эрмандадой» для охраны городов сел и дорог. Королева объединила их и превратила в свою милицию, привлекая на службу в ней и мелкое дворянство. Под своей властью она объединила и три знаменитых рыцарских ордена, ставших чем-то вроде её гвардии. У непокорных вельмож она разрушала их замки и конфисковывала их владения, разрешая при изъявлении покорности переходить к ней на службу. Подчинение всей судебной системы (ставшей вторым мечом в руках королевы), введение единой налоговой политики и налоговой службы, хотя еще только в Кастилии и Леоне, и объявление кастильского единым государственным языком придало стране основные черты национального государства. Только в религиозном отношении единство прорисовывалось слабо. Господствующее большинство, исповедовавшее христианство, не испытывало теплых чувств к мусульманам, под властью которых они находились в течение двух веков и с которыми воевали за свою землю и свободу еще пятьсот лет. Еще большую антипатию питали они к евреям, жившими под властью их далеких предков шестьсот лет, потом столько же под властью более терпимых к ним арабов и последние два века под все более нетерпимой к ним властью их более близких предков. Главным вдохновителем этой нетерпимости стала официально введенная в 1480 году инквизиция, сразу же приступившая к насаждению в душу народа идеологии очистки Испании от иноверцев. Под влиянием духовника королевы с ее детских лет Томазо Торквемады, поставленного ею в1483 году Генеральным Инквизитором, Изабелла сочла за благо изгнать из королевства всех иноверцев. Сначала, в 1492 г. евреев, а затем и мусульман. Её властный и твердый воинский характер — она не раз в сражениях с враждебной знатью надевала доспехи и командовала войсками — в сочетании с ясным трезвым умом и пылкой верой в великое призвание её отечества стать вождем католического мира вдохновили её возглавить испанцев на пути кровавой славы, духовной дегенерации и упадка жизненных сил. Её общими с мужем усилиями было положено основание испанской империи еще до того, как завершилось в царствование их внука, короля Карла I (императора Карла V) формирование испанского национального государства. Завоевание Латинской Америки, после открытия Колумбом пути в нее и получения от набожной королевы разрешения на обращение в рабство ужасных «каннибалов», населяющих открытые золотоносные земли, произошло быстро и малыми силами. Королева, правда, не дожила до появления в порту Севильи галеонов с золотом и серебром из новых заокеанских владений испанской короны, но ее супруг успел, похоронив ее, быстренько жениться на наваррской принцессе, отрезать от Франции добротный кусок наваррской земли с городом Памплоной, возвратить под власть Арагона Неопалитанское королевство, изгнав оттуда просидевшего лишь год на троне ставленника Карла VIII, потом, после его скоропостижной смерти, повоевав пару лет с его наследником Людовиком XII и окончательно закрепив за собой добычу, тем самым превратил свою монархию (прихватив, чтобы округлить ее с юга северный берег Африки с Ораном и Алжиром) в самую большую державу в западной Европе. Еще при его жизни отряды «конкистадоров», вторгшись в северные земли Южной Америки, приступили к ее освоению чисто бандитскими, но и в то же время сугубо испанскими способами. Прежде всего, они требовали, чтобы индейцы отдали им все золото, которое у них было, и показали его месторождения им известные. Затем они на своем кастильском языке, единственном им ведомым, поскольку учить языки иных народов большинство испанцев считало для себя унизительным, объяснили индейцам, что теперь они стали подданными великого короля Испании, которого должны почитать и для него работать, иначе они станут рабами. Индейцы, конечно, ничего не поняли, но от казней и рабства это их не избавило. В третьих их просветили духовно, дав понять, что их боги — бесы, а на небе есть главный Бог — Троица и у него сын — Иисус Христос, мать которого царица небесная Пресвятая Дева Мария. Им всем индейцы должны поклоняться и молиться, чтобы, померев, попасть на небо. А если они будут при этом продолжать молиться своим богам-бесам, то их будут сжигать, чтобы освобождать их душу от грешного тела. И этого индейцы опять-таки не поняли и, будучи крещены, опять молились своим богам и горели на священных кострах. Таким образом Кортесом в Мексике и Писарро в Перу было разрушено и опустошено большинство городов ацтеков, инков, майя, науа, сиу и множества других племен. Пара десятков банд испанских искателей золота и приключений, состоящих каждая из нескольких сот солдат, матросов и сброда портовых городов, возглавляемая мелкими идальго, как знаменитый Кортес, или с юных лет свинопасами, как знаменитый Писарро, смогли за четверть века захватить громадный материк, используя повсеместную вражду индейских племен или их вождей между собой. По милости несентиментального, но весьма трезво мыслящего короля Фердинанда испанским подданным было разрешено брать себе в жены индейских женщин. Благодаря этому большинство жителей сегодняшней Южной Америки по происхождению креолы, родной язык которых испанский или португальский.
Хотя Испания и Россия находятся на противоположных краях Европы, их объединяет некоторое духовное родство. Не исключено, что на его развитие повлияло и некоторое сходство судеб. Оба еще неокрепшие этносы попали под власть завоевателей иноверцев. В горах на севере Испании освободительная война началась сразу как продолжение оборонительной и продолжалась без перерыва семь столетий до полного освобождения. Для двадцати поколений народностей, населявших земли Испании, война с нехристями-арабами была главным событием, объединявшим их духовно и физически. Она стала силой, сплотившей их в единый народ. Процесс преодоления феодальной раздробленности и междоусобиц, ускорившийся с освобождения в 1085 г. Толедо, ставшего столицей Кастилии, центра испанской земли, возникновение в XII-ом веке трех рыцарских орденов, ставших главной ударной силой, и ускорение с этого же века роста городов, формировавших свои ополчения, привели к образованию единой испанской армии, нанесшей уже в 1212 году сокрушительное поражение берберским полчищам Альмохадов на равнине у горного прохода Лас-Навас -де-Толоса. К концу века уже вся Андалузия от устья Гвадалквивира в Кадисском заливе до Картахены на Средиземном море (то есть вся Испания, кроме узкой полоски Гранадского эмирата от Гибралтара до Картахены) была освобождена. Реконкиста, длившаяся полтысячилетия практически закончилась. Всякая война оставляет после себя массу людей, отвыкших от мирной жизни и от какого-либо труда, кроме как убивать. В городах Испании стало оседать множество неприкаянных освободителей родины. И у большинства из них не было ничего за душой, кроме воинской славы. Привыкшие к тому, что их ратные труды вознаграждались лишь неписанным правом грабить, насиловать и убивать жителей захваченных городов и селений, теперь они, ютясь на окраинах в трущобах, могли только с завистью смотреть на благополучно живущих в своих домах и занимающихся ремеслом или торговлей соотечественников. Зависть всегда озлобляет, и более других вызывали злобу, разумеется, инородцы. Их было много самых разных, больше всего, конечно арабов, но более всего ненавистны были для черни городской и церковной, как всегда, евреи. Многие из них воевали, но этих многих было, конечно, мало в громадной массе воевавших. Их было не так уж много среди поставленных на посты казначеев, откупщиков, сборщиков податей и придворных врачей, но для ненавидящих глаз они чуть ли не захватили всю страну. Те из них, кто успешно развивал торговлю, используя свои международные связи, обкрадывали и распродавали Испанию. Те, кто занимались науками, подрывали христианскую веру. Многие короли и аристократы ценили их знания и умения, и брали к себе на службу. Но тем более люто ненавидела их чернь. С середины XIII- го века в стране начинают вспыхивать по городам погромы. Зачинщиками, как правило, были страстные «защитники веры», монахи и священники ордена Св.Доминика, ставшего кузницей кадров Священной Инквизиции. Подобные благочестивые инициативы происходили и во Франции под крыльями Св.Людовика, и в Англии., откуда в 1290 году энергичный король Эдуард I вообще изгнал евреев. Но подлинный расцвет юдофобии произошел в Западной Европе в следующем веке. Главным удобрением для него стала «черная смерть» — страшная эпидемия чумы, поразившая всю западную и центральную Европу и сократившая на треть население ее наиболее населенных стран. Постоянно употребляемый христианскими властями прием – обвинять в бедствиях, которые невозможно устранить, евреев, злобная неприязнь к которым постоянно тлеет в народах, носящих на лбу кровоточащую печать неутолимого национализма. И как только власть отпускает поводья, немедленно загораются черные пожарища истребления евреев В этот обильно политый еврейской кровью век в Испании раздался громкий глас Валенсии, вопиющей о необходимости срочной защиты от осквернения евреями., арабами и прочими грязными племенами «чистой крови», льющейся в голубых жилах чистокровных готов. У себя валенсийцы решительно расправились с распутными представителями знати, опозоривших себя связями с евреями. За что вождю благородных готов пришлось пару лет посидеть в королевской тюрьме, пока глупый король не помер и его умная вдова освободила героя. Но на призыв откликнулись все подлинные патриоты страны. Начались проверки подозрительных родословных. Во Франции король Филипп IV, известный своим практицизмом, ничего проверять не стал, а просто ограбил, у кого было что грабить, и всех изгнал в 1294 году из страны. А уж после того, как новый папа Николай V в 1451 году издал буллу об исключении евреев из христианского общества и лишении всех гражданских прав и благословил организацию в Испании, на переднем фронте борьбы с проклятым Богом племенем, трибуналов священной инквизиции. Это вызывало энтузиазм у патриотически сил. Возникло чуть ли ни новое сословие добровольных исследователей чистоты крови и очевидцев нечистоты, доставлявших свои сведения в трибуналы. А после обнародования в 1459 году королевских «Статутов о чистоте крови» разоблачения «нечистых» стало долгом каждого добропорядочного гражданина. Во славу голубой готской крови в столице был устроен большой погром, разгромивший населенный евреями квартал Магдалины. Статуты признали чистокровными испанцами всю знать и простой народ, у которых кровь чиста от поколения прародителей. На этом фундаментальном основании в Европе возникла первая титульная нация, что позволило отсеять как чуждую всю накопившуюся нечисть (евреев, мосарабов, цыган и прочих не белых) сначала в правовом отношении, а вскоре и в физическом. Сердца же испанцев преисполнились гордостью и величием, сравнимыми только с римлянами времен Августа.
В русской земле монголы легко подавляли разрозненные мятежи в отдельных княжествах и в течение без малого полутора века нещадно и спокойно грабили покоренный народ, пока в самой Орде не начались смуты. Первая попытка сбросить власть Орды в битве на Куликовом поле, хотя и завершилась победой, но цена этой победы оказалась неимоверно высока. Дмитрий Донской через год был вынужден бежать от нового ордынского хана из Москвы и вновь платить Орде дань. Прошло сто лет прежде, чем Москва отложилась от Орды, а еще через сто лет завоевала все ордынские ханства, кроме крымского, и гордо короновала себя татарской шапкой. Тогда российские Ермаки точно таким же образом, как и испанские Кортесы со своими шайками завоевали громадные земли, одни в Сибири, а другие в Южной Америке, грабежом и массовыми убийствами туземцев закладывая фундаменты будущих империй.
Гордость своим величием проявляется у тех народов, у которых в процессе формирования первоначальной этнической общности главенствующим стало племя с наиболее выделившемся стремлением к превосходству и к произволу над другими. Гордость и произвол из одного корня — жажды неограниченной свободы самоутверждения. Но открыто проявляются они лишь при убежденности в своей силе. Такова имперская гордость – гордость государств, насильственно присоединивших к себе другие страны и народы. История созданий таких империй как Испанская, Российская, Наполеоновская и Гитлеровская неоспоримо свидетельствует, что бесчеловечный правовой произвол – необходимое средство для предприятий такого рода. И отчеканена эта истина Наполеоном в максиме: «Большие батальоны всегда правы».
Вообще идея особой ценности крови, ее мистического значения, была близка народам с древнейших времен. Представления о том, что самым ценным для богов даром была кровь, приносимых им в жертву врагов племени, были весьма популярны у тех из них, которые перешли от охоты как главного занятия к войнам. Но на много тысячелетий ранее кровь праматерей рода стала главной связующей родовую общность силой. Быть своим, быть членом племени мог быть лишь тот, кто происходил от их женских потомков. На своих распространялось покровительство и защита женских предков, а позднее Богини Матери всех богов и людей, которая их одарила силой красоты и властью над мужским поголовьем. О сохранившемся и спустя тысячелетия остатке этого дара сказал один из Отцов Церкви святитель Петр: «Одного не может преодолеть человек: влечения к женщине». Когда патриархальная мораль объявила женщину существом сугубо греховным, мистическое благородство крови перешло к мужскому роду по праву силы. Потому и числилось оно прежде всего за военными вождями и храбрейшими воинами. Тех, кого их девы валькирии после славной смерти на поле боя уносили в небесный дворец Вальгаллу. Такую же сакральную ценность обретала и кровь крестоносцев после пролития крови в боях с мусульманскими нехристями. «…мы будем едины с теми подвижниками, которые продолжают свой путь спасения земли Русской кровью и не угасающей любовью» и ныне проповедует митрополит Сурожский Антоний. Убивать врагов, не жалея своей крови, чтобы вовек не оскудевала чаша Грааля – главная заповедь святой рати служителей Мардука Молоха, Одина и Индры, копьеносца Марса и Христа Меченосца, всех ипостасей единого бога «Человекоубийцы от начала».
