Поэзия Гринберга — совершенно уникальное явление в литературе Израиля. Он видит высокую миссию своих единоплеменников в укреплении еврейского государства. Будучи поэтом-пророком, Гринберг за десять дней до Войны Судного дня пишет: «Беспечные ничего не слышат. Телефоны еще не звонят».
РЕЦЕНЗИЯ — СО СТИХАМИ (1)
Творящее слово
Наверное, в первый раз в жизни я держу в руках книгу, которую можно одновременно не только читать, но и слушать. История ее появления на свет такова.
В 2004 году при иерусалимском Доме наследия выдающегося израильского поэта Ури-Цви Гринберга начал действовать совершенно уникальный по сегодняшним меркам семинар переводчиков. Он собрал под одной крышей не только известных русскоязычных поэтов, но и просто любителей литературы, желающих ближе познакомиться с творчеством одного из самых значительных еврейских писателей XX века.
Основателями семинара были общественные деятельницы Геула Коэн, Инна Винярская, вдова Поэта Ализа Тур-Малка, а его бессменным руководителем редактор Иерусалимского Журнала Игорь Бяльский. Постоянным лектором семинара все годы его существования являлся филолог-билингва на русском и иврите раввин Зеэв Султанович.
По мнению одного из активных участников семинара поэта-переводчика Михаила Польского, «Гринберг был поэтом еврейской национальной идеи, выраженной в первую очередь в Торе и Пророках, а также поэтом сионизма, являющегося осуществлением пророчества в современном мире.»
…Уроженец местечка Белый Камень в Восточной Галиции (ныне Львовская область в Украине), Гринберг опубликовал стихи на иврите уже в 16-летнем возрасте. Он участвовал в Первой мировой войне и дал в литературе на идиш первый художественный отклик на ее бедствия.
Поселившись в 1924 году в Эрец Исраэль, Гринберг активно включился в борьбу за подъем национального духа
и свободу родного народа. Он тяжело переживал Катастрофу европейского еврейства и посвятил своим погибшим собратьям много горестных строф.
После провозглашения Государства Израиль Гринберг стал депутатом Кнессета первого созыва. Позже примкнул к движению за неделимый Эрец Исраэль.
Поэзия Гринберга — совершенно уникальное явление в литературе Израиля. Он видит высокую миссию своих единоплеменников в укреплении еврейского государства. Будучи поэтом-пророком, Гринберг за десять дней до Войны Судного дня пишет: «Беспечные ничего не слышат. Телефоны еще не звонят».
Не случайно Гринберг считается поистине народным поэтом, выражающим самые потаенные чаяния своих современников.
Вот почему переводы из Гринберга, которые вышли из-под пера совершивших алию русскоязычных литераторов, стали своего рода свидетельством тшувы (возвращения к Торе) нашего поколения.
Михаил Польский — один из огромной армии идейных приверженцев и почитателей Гринберга. Он родился в 1952 году в Днепре (Днепропетровске) в Украине. С детства увлекался поэзией, собирал пластинки с известными чтецами и сам выступал как декламатор на различного рода конкурсах. После окончания Московского института культуры работал организатором «культурно-массовой работы» и «художественной самодеятельности» в столичных вузах. С начала Перестройки выступал на Арбате.
В 2000 году Михаил репатриировался в Израиль. Неожиданно в Иерусалиме оказался востребованным в профессиональном отношении: организовал с детьми студию художественного чтения, выпустил в свет три книги стихов и поэтических переводов с иврита, стал лауреатом нескольких литературных конкурсов, занялся начиткой аудиокниг.
Михаилу принадлежит идея собрать под одной обложкой свои переводы и издать их несколько необычным способом.
Но прежде надо сказать, как была построена работа семинара. Дело в том, что Гринберг использовал свободную форму стиха, основанную на ритмике Торы и средневековой ашкеназской поэзии на иврите. Ему присуща эмоциональная напряженность образов и парадоксальность их сопоставления. Понять их в полной мене невозможно, не обратившись к библейским реалиям и понятиям из каббалистической литературы.
Синайский гимн
Глубокий знаток и вдумчивый исследователь поэзии Гринберга, ведущий семинарских занятий раввин Зеэв Султанович из огромного творческого наследия поэта выбирал наиболее значимые и представляющие не только литературный, но и общественный интерес, произведения, делал их подстрочный перевод на русский язык и предлагал участникам семинара представить свои версии русского текста, которые затем обсуждались и наиболее удачные публиковались на страницах «Иерусалимского журнала».
Любопытная деталь: в иврите нет специального слова для обозначения стихотворения, любое поэтическое произведение называется «шир» (песня). Иными словами, оно предназначается скорее для ушей, чем для глаз.
Современные технологии открывают новые, совершенно беспрецедентные возможности в этом отношении. Чему свидетельством книга «Синайский гимн», содержащая 295 переводов. Ее заключают QR-коды, объединенные в три колонки. В первой содержатся аудио или видео лекции ведущего семинара Зеэва Султановича, во второй — ивритские оригиналы и в третьей — переводы, которые читает их автор (иногда под музыку).
Фактически это первая в израильском русскоязычном книгоиздании бумажная книга, снабженная прямыми ссылками на интернет-ресурсы и доступная для использования даже неспециалистами. Благодаря ей слово выдающегося поэта становится воистину звучащим!
По вопросам приобретения книги «Синайский гимн» можно обращаться по телефону: +972 54-655 16 41
Сайт книги: https://jerusalem—temple—today.com/PODP/
_______________________________________
Из книги «Анакреон на полюсе скорби«
Поэма ТАЙНЫ ПОБЕЖДЁННЫХ
Перевел Михаил Польский
1.
Своими руками сломали оковы,
До неба достали и выше готовы,
Но ключика там не нашли золотого
От счастья земного.
Баюкали мамы: проснёшься, и вот —
Коза золотая у наших ворот.
Богатство и счастье она принесёт.
Но что-то коза не идёт…
Пара пришла вороных …
2.
Еле-еле плетутся в пыли
вороные. Везут осторожно…
Саван белый пошит,
и могильщик стоит,
и одна только смерть непреложна.
Сгнили Анакреон и Сократ. Но их
душ бессмертье — в посмертной лире…
Но я ставлю живых в этом скорбном мире
над бессмертием книг.
3.
Грош цена философам вечной
жизни духа в загробной мути.
Грош цена вам за ваши речи.
Выбираю живое тело.
С вашей вечностью не сравнится
ноготок моего мизинца.
Наслажденье моё простое –
после бани в сорочке белой
рядом с кружкою запотелой…
В вашей вечности есть такое?
Грош цена — не постигли сути.
Тайна наших скорбей, поверьте,
и секрет нашей жажды жизни –
в непреложности смерти.
4.
Муж познает жену и жена понесёт.
В материнском тепле созревает их плод –
их продлённая сила…
Вскоре в мир он войдёт,
где уже его ждёт
могила.
И застонет жена,
и увидит супруг
кровь и новорождённое тело.
Если б даже без мук –
она плакать должна
на кровати родильной белой.
5.
Во семидесяти языцех ужасней нет
слова «смерть» рядом с именем твоим.
В любом ликованьи её тень,
и от песен весёлых грустно мне
на Божьей земле.
Это просто и ясно как белый день:
мертвец спускается в ад, во власть
червей, а живой дома ложится спать.
Сырая земля его ждёт как мать.
И ямы разверста пасть.
В объятья любимой от неё не сбежишь,
и нет корабля на Таршиш.
Мертвеца замуровали и пошли прочь.
Нам день и свет, ему тьма и ночь.
И мы теперь закусить не прочь,
едой смиряясь с бедой…
Хорошо на земле, а не под землёй,
кормясь от груди её большой,
как лишь
может
живой.
6.
Людям грустно — ведь конец их — тлен…
Как прожить, предчувствуя его,
в ужасе меж «будет» и «прошло»?
Сладостна наивность среди стен
отчих… Но упрямо за порог
тянет молодых — таков закон
ужаса меж «будет» и «прошло».
Ах… Медовых девять лун всего
нежимся внутри — и с кровью вон –
в ужас между «будет» и «прошло».
7.
Скажите, есть среди счастливых,
кто о кончине не заплачет?
А плачущий на скорбной ноте,
не рад тому, что он живой?!
О, как нам дорог час любой,
с его мольбой и суетой,
в последнем нашем хороводе
в глуши земной.
8
… а в сиянии дня раскалённая Смерть
всё-равно, что свеча перед солнечным ликом,
для того кто вчера был в смятеньи великом
перед ликом Её, что сияет в ночах.
Ясным днём хоронить несерьёзно почти:
с сундуком этим чёрным кому по пути?!
И покуда шагаем своими двоими — не беда.
Хорошо нам идти.
Мы в бессонных ночах приближаемся к Ней.
Содрогается плоть, как раздувшийся труп
лошадиный… И тело от пяток до губ
ощущает несчастье вблизи.
Если лёгким прокуренным больно дышать…
Если тело измаялось от метастаз…
Телу хочется встать и уйти… Но куда?
Элифаз! Где же ты, Элифаз?!
9.
Соглядатай незрим и тих,
что стоит над плотью любой:
рок с моноклем в глазнице –
твой
Мефистофель.
Ест твой разум и пьёт твой дух
как маньяк.
А на полюсе скорби — пир:
то самцы и самки гурьбой
глушат тризной сердечный стук,
как футляром
брегета бой.
Ждут –
Маэстро прибудет сам,
и сыграет им отходняк –
тьмам и тьмам их,
и тьмам и тьмам,
тьмам и тьмам…
10.
Лишь один не согласен! Ревёт потому,
словно ливень ночной в водостоке трущоб.
Лишь один протестует! — мальчишка, дурак…
Кличет Б-га, который подарит ему
блага мира. И кончится страх.
Но и блага бессильны — до дна своих дней
каждый помнит о смерти своей.
Пока роется яма и ладится гроб,
полной радости лик
не открыт никому.
Лишь один,
словно бык,
наклоняет свой лоб:
мммммуууууууууууууууууууууууууууууууу…..
______________________________
Слушать с Ютуба под музыку из Первой симфонии Альфреда Шнитке: https://youtu.be/4ljmhM9_7gI
Спасибо, Алекс, спасибо, Евгений, очень тронут.
Автор М.П.