ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

В первые годы существования государства не было дано четкого определения того, кто считается евреем для целей Закона о возвращении, но юридическая практика в основном следовала определению, данному в еврейском законе (галахе) — определению, принятому ортодоксальными и консервативными рабби: еврей это тот, кто родился от матери-еврейки или прошел формальный гиюр под наблюдением раввина.

Марк Эппель

НАДВИГАЮЩАЯСЯ ВОЙНА ПО ПОВОДУ «ЗАКОНА О ВОЗВРАЩЕНИИ»

От переводчика

В последнее время статьи, связанные с «Законом о Возвращении» и его последствиями, появляются в израильской прессе чуть ни каждый день. Обычно, уровень обсуждения ниже плинтуса, зато передергивания на высоте. Особенно старается русскоязычная наша пресса. Поэтому я решил перевести (с небольшими купюрами) довольно серьезное эссе по теме, появившееся на днях в mosaicmagazine.com — англоязычном еврейском сайте. Эссе было подписано псевдонимом RAFI DEMOGGE. Не буду выдвигать гипотезы, кто автор.

У эссе есть недостатки. Во-первых, упущены детали закона, как бы считая, что «и так всем все известно.» Во-вторых, политические предпочтения автора сказываются: он принижает взгляды и роль религиозных сионистов и чуть полирует облик левоцентристов. В целом, однако, обзор интересный и предсказания любопытны.

После того, как в ноябре прошлого года право-религиозный блок во главе с “Ликудом” Биньямина Нетаньягу получил мандат на выборах в Израиле, общественность обратила внимание на амбициозно выросшие требования религиозных и ультрарелигиозных (харедим) партий, которые обеспечили эту победу. Одно из этих требований заключалось в отмене ключевого положения израильского Закона о возвращении — положения, известного в просторечии как пункт о внуках. Этот пункт, вероятно, наиболее знаком из всех израильских законов как израильтянам, так и иностранцам: он гарантирует гражданство любому, чьи дедушка или бабушка являются евреями. Требование отменить его вызвало споры и возмущение части израильской общественности, в том числе и в самой партии “Ликуд”. Особенно бурной была реакция американских евреев и их организаций. По этим причинам в конце января этого года предложение было отклонено, и правительство сосредоточилось на других вопросах, включая судебную реформу.

Но споры о Законе о возвращении и пункте о внуках не закончились. То, что произошло в прошлом году, вполне может стать началом войны, которая продлится годы, если не десятилетия. Есть большая вероятность того, что пункт о внуках однажды станет более спорным, чем судебная реформа, едва не разорвавшая на части страну в начале этого года. Еще более он значим в связи с тем, что он вскрывает относительно израильского общества. По своей важности он может соперничать с иными исторически спорными вопросами в Израиле, такими как израильско-палестинский конфликт. Пункт о внуках связан с основной проблемой, пришедшей на смену израильско-палестинскому конфликту в качестве важнейшей линии разлома в израильской политике. Этой проблемой, вокруг которой выстраиваются все прочие темы, является вопрос глубинной идентичности: кто мы и чья это страна? Обе стороны в ожесточенном споре об идентичности Израиля номинально подписываются под лозунгом о том, что это еврейское демократическое государство. Но нет единого мнения о содержании, которым этот лозунг следует наполнять. Более того, идеологические убеждения, подпитывающие противоположное отношение к пункту о внуках, неразрывно связаны с политическими и демографическими интересами, которые все больше осознаются обеими сторонами. И это тот последний ингредиент, который необходим для запуска свирепой культурной войны.

I. Пункт о праве внуков и ее бенефициары

Принятый в 1950 году (через два года после провозглашения Израилем независимости) Закон о возвращении автоматически предоставляет каждому еврею право поселиться в Израиле и получить израильское гражданство. По мнению Давида Бен-Гуриона, высказанному в том же году в речи в Кнессете, Закон о возвращении на самом деле ничего не дает; он просто признает неотъемлемое право каждого еврея поселиться в Израиле.

В первые годы существования государства не было дано четкого определения того, кто считается евреем для целей Закона о возвращении, но юридическая практика в основном следовала определению, данному в еврейском законе (галахе) — определению, принятому ортодоксальными и консервативными рабби: еврей это тот, кто родился от матери-еврейки или прошел формальный гиюр под наблюдением раввина.

Двадцать лет спустя, в 1970 году, в Закон о возвращении были внесены поправки, включившие еще одну деталь, выраженную в следующем предложении: “Права еврея по этому Закону… . . также принадлежат ребенку и внуку еврея, супруге еврея, супруге ребенка еврея и супруге внука еврея, за исключением лиц, которые были евреями и добровольно изменило его/ее религию”. Это и есть пункт о внуках, гарантирующий право на иммиграцию и гражданство всем, у кого есть хоть один еврейский дедушка или бабушка.

Причина, по которой Кнессет решил включить этот пункт, является предметом исторических споров. Часто ссылаются на так называемые Нюрнбергские законы нацистской Германии, принятые для исключения евреев и лиц еврейского происхождения из немецкого общества. Однако нет никаких доказательств того, что Нюрнбергские законы играли какую-либо роль в поправке 1970 г. Настоящая причина, по-видимому, связана с несколькими другими факторами, в том числе с прибытием в 1968 году из Польши многочисленных смешанных семей вследствие развязанной там правительством антисемитской кампании; гораздо более высоким уровнем рождаемости у арабов, что вызвало страстное желание иметь побольше евреев (в широком понимании); и, возможно, желанием замедлить ассимиляцию евреев диаспоры, облегчив им иммиграцию в Израиль.

Сегодня новые иммигранты, прибывающие в Израиль в соответствии с пунктом о внуках, классифицируются в государственном реестре населения как “Другие”. Это обозначение дается израильским гражданам, которые не являются ни евреями, ни арабами и которые обычно регистрируются как не исповедующие религии. Израильская система семейного права не подготовлена к этим “Другим”. Поскольку у них нет религии, а в Израиле нет гражданского брака, они не могут вступать в законный брак. (Самая популярная лазейка заключается в заключении гражданских браков за границей, и эти браки затем признаются в Израиле.) В других отношениях статус “Других” напоминает статус евреев, не принадлежащих к харедим; в частности, они обязаны служить в армии. Иногда говорят, что оговорка о внуках и израильское семейное право дают разные ответы на извечный вопрос “Кто такой еврей?” Но, строго говоря, это неправильно. Пункт о внуках не определяет тех, кто имеет частичное еврейское происхождение, как евреев. На них распространяется то же право на иммиграцию в Израиль и право на гражданство, что и у галахических евреев, но, оказавшись в Израиле, такие люди однозначно не признаются евреями.

На момент его принятия оговорка о внуках имела относительно небольшое практическое значение. Уровень иммиграции был низким к середине 1970-х и достиг рекордно низкого уровня в 1980-х, часто называемых “потерянным десятилетием” экономического застоя Израиля. И хотя в начале 1970-х гг. был значительный приток советских евреев, 165 000 человек, приехавших в этот период, с меньшей вероятностью вступали в смешанные браки, чем прибывшие позже, и, как правило, имели более сильную еврейскую идентичность и более сильную приверженность сионизму. Остальные новые иммигранты в это время в основном происходили из традиционных или религиозных еврейских общин в Северной Африке, Эфиопии, Европе и Северной Америке — в подавляющем большинстве это были галахические евреи, на которых уже распространялся Закон о возвращении.

Иммиграция возобновилась лишь в начале 1990-х годов, когда волна постсоветской алии достигла своего пика в 1990 и 1991 гг. и оставалась высокой до начала 2000-х гг. Иммиграция из Восточной Европы возродилась после российского вторжения в Украину в 2014 году и достигла уровня середины 90-х годов в 2022 г. в результате полномасштабного вторжения России.

Эти иммигранты последнего поколения сильно отличались от своих предшественников 1970-х. Они были вызваны прежде всего социальной и экономической неопределенностью, вызванной распадом Советского Союза, а не сионистским духом или антисемитской дискриминацией. И все чаще они не были галахическими евреями, и поэтому многие из них могли приехать в Израиль только потому, что у них были еврейские дедушки и бабушки. В то время как в 1990 году около 95 процентов прибывших из бывшего СССР считались евреями с галахической точки зрения, в период с 1999 по 2009 год большинство из них определялись как “Другие”. В 2020 году доля галахических евреев среди этих иммигрантов составляла всего 28.3 процента, и эта процент сохраняется и по сей день.

Результатом этой тенденции является то, что впервые с момента ее принятия оговорка о внуках получила широкое распространение. Из-за этого доля “Других” в Израиле постоянно растет, хотя эта группа имеет самый высокий уровень эмиграции среди всех демографических групп и самый низкий уровень рождаемости (1.35 на 2020 год, по данным Центрального статистического бюро, что значительно ниже такого даже у светских евреев). “Другие” в настоящее время составляют около пяти процентов от общей численности населения Израиля, чего достаточно, чтобы сделать их политически значимой группой; их больше, чем израильских друзов и арабов-христиан, вместе взятых. С электоральной точки зрения, выражаясь откровенно: если они проголосуют пропорционально своей доле населения, то «Других» советского происхождения будет достаточно для шести мест в Кнессете. Как мы увидим далее, этот простой факт имеет решающее значение для понимания противоречий, окружающих пункт о внуках. Споры ведутся не только о том, должно ли еврейское государство приветствовать людей с частичным еврейским происхождением, которые не являются галахически евреями. Негласно речь идет также о том, как эти люди голосуют и о том, чье вИдение Израиля они укрепляют.

II. Как израильтяне видят пункт о внуках

Как эти “Другие” определяют себя? По словам бывшего советского израильского активиста Алекса Рифа, до 94% “Других” считают себя евреями. Однако их еврейская идентичность, как правило, играет менее важную роль в их жизни, по сравнению с галахическим (как светским, так и религиозным) еврейским населением Израиля. Согласно опросу 2022 г., проведенному Институтом исследований национальной безопасности, множество советских иммигрантов не придает особого значения своей еврейской идентичности. Однако лишь меньшинство “Других” не считает себя евреями.

Тем не менее, большинство израильских евреев относятся к ним не так. Согласно опросу 2022 г., проведенному Израильским институтом демократии (IDI), только 26 процентов израильских евреев признают иммигрантов только с отцовской еврейской родословной евреями. Даже среди светских евреев большинство — 50% против 44% — отказываются признавать еврейское происхождение по отцовской линии.

Эта широко распространенная приверженность галахическому определению еврейской идентичности, однако, не означает автоматическую оппозицию пункту о внуках. Исследования рисуют смешанную картину. В “Портрете израильских евреев” IDI за 2009 год только меньшинство (42%) поддержало этот пункт. Согласно более позднему опросу, проведенному в мае 2022 г., 34% израильских евреев поддержали полную отмену, а еще 30% поддержали “изменение” (ужесточение) пункта о внуках. Тем не менее, еще более свежий опрос, проведенный IDI в январе этого года, показал, что лишь незначительное большинство — 54.4% — израильских евреев считают, что отмена пункта о внуках поможет сохранить еврейское большинство Израиля, в то время как незначительное большинство — 47.7 против 43.7 процентов — считали, что отмена пункта подорвет сионистские идеалы алии и «собирание изгнанников».

Во всех этих опросах прослеживается четкая и не удивляющая корреляция между уровнем религиозности и противодействием пункту о внуках. Харедим меньше всего поддерживают этот пункт, в то время как светские евреи — больше всего, а бывшие советские иммигранты — особенно. Наиболее очевидное возражение против этого пункта коренится в еврейском законе: оно противоречит галахическому определению еврея, которое, с этой точки зрения, является единственным определением, относящимся к пониманию идентичности Израиля как еврейского государства. Говоря более практическим языком, оговорка о внуках пугает верующих как средство массовой иммиграции неевреев в Израиль, тем самым угрожая еврейскому характеру Израиля или ослабляя его. Сопутствующей проблемой является страх смешанных браков и “скрытой ассимиляции”: согласно упомянутому выше опросу IDI 2023 г., все еврейские группы, кроме светских, выступают против того, чтобы их дети женились на неевреях.

Как показывает эта статистика, самая большая разделительная линия, согласно этим опросам, проходит между светскими евреями и всеми остальными. Типичное светское отношение к иммигрантам, порожденным оговоркой о внуках, — условное принятие: они или их дети будут служить в армии, говорить на иврите и в целом будут вести образ жизни, который существенно не отличается от образа жизни светских евреев. Такое отношение часто идет рука об руку с поддержкой более легкого обращения в иудаизм, что находит поддержку 76.5% среди светских, 56% среди «соблюдающих традиции», и только 35% среди более религиозных групп.

В 2023 г. тесная корреляция между уровнем религиозности и оппозицией пункту о внуках также проявило кое-что еще: тесную корреляцию между поддержкой или оппозицией нынешнему праворелигиозному правительству. В опросе IDI избиратели коалиции постоянно давали ответы, свидетельствующие о недовольстве пунктом о внуках, в то время как избиратели оппозиции постоянно поддерживали его. Тон в Кнессете был аналогичным: практически вся поддержка плана отмены этого пункта в прошлом г. исходила от членов коалиции, а оппозиция резко выступала против такого шага. Известно, что отдельные члены оппозиции, выступающие за отмену пункта о внуках, во время этих дебатов показательно молчали.

Эта ситуация демонстрирует серьезный сдвиг: хотя пункт о внуках долгое время вызывал разногласия, они не делились по партийной линии. В апреле 2005 г. не кто иной, как левоцентристский лидер Ципи Ливни представила законопроект об отмене этого пункта. (Ливни в то время была в “Ликуде”, но принадлежала к левому флангу, который поддерживал размежевание с Газой, а полгода спустя она присоединилась к новой партии Шарона “Кадима”.) Другими левоцентристскими депутатами, поддерживавшими отмену пункта, были Офир Пинес-Паз из партии Авода и Михаэль Мельхиор из Меймад. (Меймад был небольшой религиозной левоцентристской партией, которая на протяжении большей части своей истории функционировала как партия-сателлит партии Авода.) В то же время Реувен Ривлин из “Ликуда” — идеологически стоявший гораздо правее Ливни — был яростно против того, чтобы касаться Закона о возвращении; а депутаты-хареди, такие как Арье Дери и Моше Гафни, хотя в принципе и выступавшие против пункта о внуках, были гораздо осторожнее в этом отношении, чем сегодня.

Таким образом, хотя суммарно поддержка или негативное отношение к пункту о внуках существенно не изменились — полемика носит гораздо более пристрастный характер, чем два десятилетия назад. Если в 2005 г. были как влиятельные голоса слева в пользу отмена пункта, так и влиятельные голоса справа, поддерживавшие его сохранение, то сегодня принадлежность к политическому блоку является гораздо более сильным предсказателем того, какую позицию по этому вопросу займет человек.

Чем объясняется этот сдвиг? Вероятнее всего, поддержка или противодействие пункту о внуках теперь связана, если не прямо диктуется, политическими интересами. И это возвращает нас к “Другим” и к тому, как изменилось их голосование между 1990 годом и сегодняшним днем.

III. Русские меняют картину

Со времен большой постсоветской волны алии так называемые “русские голоса” — термин, используемый в разговорной речи для обозначения всех иммигрантов из бывшего СССР, включая “Других”, — был одним из кардинальных вопросов израильской политики. Постсоветские олимы и их потомки составляют более миллиона человек, или около 15% израильских “евреев и “Других”. Они представляют собой значительную избирательную силу, чьи голоса могут легко решить исход выборов. На мой взгляд, в истории “русских голосов” было четыре периода: краткий лейбористский (1992 г.), эпоха правых секторальных партий (1996–2006 гг.), полное включение в правый блок (2009–2019 гг.). ), и наконец, новая эра, когда эти голоса стремительно сдвинулись в сторону левоцентристского блока. (Одно замечание: существует несколько опросов о поведении постсоветских “Других” при голосовании; они обычно рассматриваются вместе с другими постсоветскими иммигрантами, и можно предположить, что их модели голосования схожи.)

Во время начала постсоветской волны левоцентристский истеблишмент (преимущественно, светский и ашкеназский) с большим энтузиазмом приветствовал ее. В 1990 г. этот истеблишмент был в плачевном состоянии, неспособный победить ни на одних выборах с тех пор, как “Ликуд” под руководством Менахема Бегина выиграл знаменитые выборы 1977 г. после трех десятилетий непрерывного правления лейбористов. Когда хлынула волна советской алии, левый истеблишмент надеялся, что она пополнит базу его светских, ориентированных на Европу избирателей; и на короткое время это ожидание оправдалось. На выборах 1992 г. недавние иммигранты из СССР поддержали, в основном, лейбористов Ицхака Рабина, так что после пятнадцатилетнего перерыва Авода снова получили в Кнессете достаточно количество мест, чтобы сформировать первое с 1973 г. левоцентристское правительство.

Но радость лейбористов была недолгой. После убийства Рабина его преемник Шимон Перес объявил досрочные выборы в 1996 г., надеясь получить более сильный мандат на продолжение мирного процесса. Однако Перес проиграл молодому и относительно неопытному Биньямину Нетаньягу, на стороне которого была новая правоцентристская партия Натана Щаранского “Исраэль б’Алия”, представлявшая интересы русскоязычных.

К 1999 г. русскоязычные партии были идеологически правыми, хотя бывшие советские иммигранты еще не полностью присоединились к правому блоку, и на прямых выборах того же года большинство из них по-прежнему голосовало за Эхуда Барака. В 2000-е эти партии были постоянными (хотя и ненадежными) союзниками “Ликуда”. Сама «Исраэль б’Алия» просуществовала недолго; в 2003 г. она влилась в “Ликуд”. Но Авигдор Либерман, русскоязычный израильский политик родом из Молдовы, отделился от “Ликуда” и в 1999 г. основал “Исраэль Бейтейну” — бренд, который оказавшийся гораздо прочнее. Более двух десятилетий “Исраэль Бейтену” была партией русскоязычных жителей Израиля и отражала их демографическую силу. В 2009 г. она получила пятнадцать мест и стала третьей по величине партией в стране, опередив еще не прекратившую тогда существование лейбористскую партию.

В разгар эры Нетаньягу, между 2009 и 2019 годами, “Исраэль Бейтену” была стабильной опорой правого блока; настолько, что в 2013 г. она шла с “Ликудом” в одном списке. Тем не менее, платформа партии была эклектичной, и идеологически она никогда не вписывалась органично в правый блок. В вопросах безопасности Либерман выступал за ястребиную политику и в какой-то момент даже потребовал от арабских граждан Израиля присяги на верность. Его своеобразное предложение о прекращении израильско-палестинского конфликта заключалось в том, что Израиль не только аннексировал основные блоки поселений, но и отдал суверенные территории Израиля до 1967 г. — сделка, которая привела бы к Израилю с измененными границами, но большей этнической однородностью. План часто подвергался критике со стороны левых как расистский, но и религиозные правые проклинали его за разрыв с территориальным максимализмом. Еще одним аспектом, который отличал “Исраэль Бейтену” от остального правого блока, была его либеральная платформа в вопросах государства и религии: поддержка гражданского брака, снятие ограничений на транспорт и торговлю в Шаббат и более легкое обращение в иудаизм (что имело большое значение для не-галахически-еврейских избирателей Либермана.) Эта необычная платформа действительно отражала политические позиции бывших советских иммигрантов: смесь антагонизма по отношению к арабам, ястребиных взглядов на безопасность и стойкого секуляризма.

Секуляризм русскоязычного сектора означал, что Либерман часто конфликтовал с партиями харедим, особенно из-за освобождения от призыва в армию харедим. Это чуть не привело к падению правящей коалиции в 2012 г. В 2019 г. ситуация окончательно взбурлила. Либерман, снизив ястребиные аспекты своей партии, переименовал себя в деятеля светского. Он поддержал Нетаньягу на посту премьер-министра, но отказался присоединиться к его правительству (опять же из-за разногласий по поводу призыва в армию харедим). Затем, перед внеочередными выборами в сентябре того же года, он начал кампанию за создание правительства национального единства между “Ликудом” и “Сине-белыми”, которое бы исключило партии харедим. К 2020 г. он полностью отверг Нетаньягу, порекомендовав на пост премьер-министра его центристского соперника Бенни Ганца и согласившись на создание правительства меньшинства, которое опиралось на внешнюю поддержку арабских партий. Когда перед лицом пандемии Ганц вместо этого решил войти с Нетаньягу в коалицию, Либерман ушел в оппозицию.

К 2021 г. перекрашивание Либермана завершилось: он присоединился к левоцентристскому блоку. Когда этот блок победил на выборах в том же году (успешно заманив к себе ныне несуществующую “Ямину” Нафтали Беннета), он потребовал (и получил) министерство финансов, сигнализируя о своем новом фокусе: вопросах внутренних, а не безопасности. Он никогда прямо не заявлял об изменении взглядов по вопросам безопасности, внешней политики или еврейско-арабских отношений, но его тон заметно смягчился; и, например, в 2021 г. он призвал внести поправки в Закон о национальном государстве, включив в них пункт о равенстве.

Избиратели Либермана, как и более широкий русскоязычный сектор, прошли тот же политический путь. Согласно опросу, проведенному незадолго до выборов 2022 г., русскоязычные поддержали оппозицию в соотношении примерно 2:1. Что касается недавних иммигрантов и особенно негалахически-еврейских иммигрантов, то этот процент, вероятно, ещё выше, поскольку в категорию русскоязычных также входят иммигранты до 1990 г., религиозные евреи и традиционалистские евреи Кавказа и Центральной Азии, которые социологически ближе к евреям-мизрахим, чем к русским и украинцам. Другими словами, иммигранты, прибывающие сегодня из России, Украины и Белоруссии склоняются к оппозиционным партиям еще больше. Многие из иммигрантов в этот период были образованными, либеральными городскими профессионалами, видевшими в Израиле либеральную гавань и убежище от авторитарных репрессий (т.н. «Путинская алия»).

Что касается “Исраэль Бейтену”, то с 2015 г. она не смогла повторить свой прежний успех и получает от 5 до 8 мест, отчасти потому, что следующее поколение русскоязычных, выросших в Израиле, склонно голосовать за более массовые партии (но опять же в основном в левоцентристском блоке.)

IV. Новая разделительная линия в израильской политике

Эти сдвиги в голосовании «русских» не случайны. В определенной степени они отражают огромные изменения в израильской политике и то, какие вопросы наиболее важны для израильтян. В 2019 и 2020 гг. обычно утверждалось, что основной раскол в Израиле вращается не вокруг идеологии, а вокруг противоречивой личности Нетаньягу. Это было ложно тогда и еще более ложно сегодня. Логика израильских избирательных блоков, то есть правых и левых в еврейском государстве, значительно изменилась за последнее десятилетие.

До середины 2010-х дихотомия между левыми и правыми в израильской политике относилась в основном к израильско-палестинскому конфликту, мирному процессу и безопасности. Но в последнее десятилетие дебаты по этим вопросам почти исчезли. Сегодня существует широкий консенсус в отношении того, что окончательное мирное соглашение с палестинцами, нереалистично. Конечно, левоцентристы продолжают предостерегать от беспрепятственного роста поселений и от растущего перемешивания, но даже Яир Голан из Мерец склонен говорить об “отделении” от палестинцев, а не о том, чтобы положить конец к конфликту путем окончательного мирного соглашения. С другой стороны, нет партий-наследниц религиозного сионизма, полностью и недвусмысленно приверженых старой идее “Великого Израиля”; в 2020 г. значительная часть правых, близких к Ликуду, приветствовала мирный план Трампа, и таким образом, согласилась, по крайней мере, в принципе уступить землю.

Однако размежевание по политическим траншеям в Израиле не исчезло. Теперь оно все чаще следует не логике безопасности, а логике культурной войны и самоидентификации. И это, вероятно, самый масштабный сдвиг в израильской политике за последние десятилетия. Но этого почти не понимают, особенно заграницей. Праворелигиозный блок — Ликуд и его союзники (религиозные и харедим) — рассматривает Израиль не просто как еврейское государство, а как ПРЕЖДЕ ВСЕГО еврейское государство. Еврейское не только в смысле еврейского большинства и государственных символов, но еврейское в смысле политики, публичного пространства и понимания своего места в мире. Представители этого блока заявляют о приверженности Израилю как демократии, но демократию они понимают прежде всего в мажоритарных терминах: да, Израиль имеет характер западной либеральной страны, но легитимность такого характера коренится в поддержании его большинством, которое свободно передумать и превратить Израиль во нечто иное, нежели западная, либеральная страна.

Партии, противостоящие праворелигиозному блоку, за исключением арабских партий, также подтверждают самоопределение Израиля как еврейского государства. Но этот левосветский блок рассматривает Израиль В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ как современное западное государство и либеральную демократию, в котором имеется еврейское большинство и еврейские культурные особенности. В глазах его сторонников идентичность Израиля как ориентированной на Запад либеральной демократии не зависит от желаний временного большинства. Ориентация на Запад являются частью ДНК Израиля не меньше, чем еврейство государства. Другими словами, в Израиле 2023 года главная разделительная линия проходит не между ястребами и голубями, а между ориентированными на Запад либералами и людьми, исповедующими еврейскую исключительность. Или, проще говоря, между “израильтянами” и “евреями”.

В стране, расщепленной таким образом, партия Либермана “Исраэль Бейтену” твердо принадлежит к либеральному лагерю, и эта позиция вряд ли изменится даже в эпоху после Нетаньягу, когда бы она ни наступила. Это различие проявляется несколькими способами, которые показывают, что разница между “Ликудом” и правыми анти-Биби заключается не только в личности премьер-министра. Допустим, в опросе, проведенном израильским 13 каналом в прошлом году, подавляющее большинство избирателей “Новой надежды” и “Исраэль Бейтейну” поддержали однополые браки, в то время как избиратели “Ликуда” разделились примерно поровну, а религиозные партии в подавляющем большинстве выступили против. Согласно другому опросу, проведенному HaMadad, избиратели “Исраэль Бейтейну” были неотличимы от избирателей левого блока, рассматривая возможность эмиграции в ответ на политическую ситуацию в Израиле.

И это подводит нас к сути спора по поводу пункта о внуках. До того, как Либерман вышел из правого блока, существовал конфликт между идеологией и политическими интересами правых. С одной стороны, пункт о внуках приносил в Израиль много негалахических евреев. С другой стороны, они голосовали за “Исраэль Бейтену” (или “Ликуд”), тем самым укрепляя правый блок. Теперь картина иная; нет «с одной» и «с другой» сторон. Сегодня идеология праворелигиозного блока и его демографическо-электоральные интересы полностью совпадают. Большинство избирателей этого блока выступают против иммиграции “Других” принципиально, а “Другие” склонны голосовать за партии, этому блоку противостоящие.

V. Оговорка о правнуках?

А что же левосветский блок?

Результаты выборов в ноябре 2022 г., и последовавшие за ними коалиционные переговоры, в том числе требования законов с религиозной подоплекой, выдвинутые партиями харедим стали тревожным звонком для левоцентристских и либеральных израильских евреев. Эксперты и политологи уже некоторое время отмечают, что сдвиг Израиля вправо за последние 50 лет был частично обусловлен демографией, и что либеральный блок имеет встроенный демографический недостаток из-за более высокой рождаемости религиозных евреев и евреев-харедим, которые в подавляющем большинстве поддерживают правых… (Раньше можно было услышать мнение, что, конечно, у харедим больше детей, но многие из этих детей в конечном итоге становятся светскими… На самом деле, в то время как почти половина всех детей, рожденных в семьях религиозных сионистов, действительно, становятся светскими или традиционными, евреи-харедим, особенно ашкеназы остаются в своей общине в значительном количестве.) И внезапно политическая демография стала основной темой левоцентристского движения, а апатия сменилась глубокой демографической тревогой — страхом, что непреодолимое праворелигиозное большинство сформируется, чтобы править ими навсегда. Интересно, что многие правые, кажется, тоже верят в это. Демографические насмешки — “у нас больше детей, можешь сдаться и признать поражение уже сейчас!” — стали стандартным элементом политического дискурса. Хотя такие прогнозы несколько преувеличены, учитывая отмеченные тенденции в демографии религиозных сионистов, но тем не менее демографическое преимущество правого блока реально.

Ни одну партию не затронула эта реальность так, как “Исраэль Бейтейну”. Согласно опросу N12, проведенному незадолго до выборов 2022 г., 35 процентов избирателей партии были старше 65 лет (даже больше, чем в “Мерец”: 27%) В прошлогоднем опросе молодых избирателей, проведенном тем же каналом, “Исраэль Бейтейну” набрала всего два мандата, что значительно ниже избирательного порога. Попытки Либермана расширить свою базу за пределы пожилых русскоязычных избирателей по большей части провалились. Добавьте к этому тот факт, что бывшие советские иммигранты имеет значительно более низкий уровень рождаемости, чем коренные светские израильские евреи, и становится ясно, что ни одна политическая сила не находится в столь невыгодном демографическом положении, как “Исраэль Бейтену”.

Пункт о внуках сейчас жизненно важен не только для Либермана, но и для всего левоцентристского блока, поскольку позволяет ежегодно иммигрировать в Израиль десяткам тысяч потенциальных оппозиционно настроенных избирателей. В среднем в год (до войны в Украине) в Израиль переезжало около 25-30 000 иммигрантов, и около 15-20 000 из них не являлись галахическими евреями. (Не все из них связаны с пунктом о внуках; некоторые из них являются нееврейскими супругами и детьми галахических евреев.) Поскольку в Израиле ежегодно рождается около 185 000 детей, это означает, что около 10% ежегодного демографического роста страны приходится на иммиграцию “Других” (преимущественно из бывшего СССР) Это очень существенная составляющая прироста населения.

Обе стороны в битве за идентичность Израиля теперь начинают ощущать политико-демографическую важность “Других. Этим и объясняется, почему отношение к пункту о внуках стало расходится по партийным межам. Трудно сказать, в какой степени это результат сознательных установок и в какой степени подсознательное понимание коллективного интереса.

Теперь Либерман пошел на шаг дальше. В октябре 2022 г., когда на Украине бушевала война, он предложил внести в Закон пункт о возвращении правнуков. Либерман был осторожен: он утверждал, что такое изменение необходимо по гуманитарным соображениям, не требовал автоматического гражданства для правнуков евреев и предлагал, чтобы мера носила временный характер. Но даже в этом случае это предложение радикально изменит Израиль. Около 600 000 граждан России и 200 000 граждан Украины по-прежнему имеют право иммигрировать в Израиль по Закону о возвращении. Если бы это право было распространено на всех, чьи прадеды являются евреями, то количество потенциальных иммигрантов потенциально могло бы исчисляться миллионами, учитывая высокий уровень смешанных браков в постсоветских странах. Трудно поверить, что при внесении поправки Либерман не думал о предвыборных соображениях.

Шансы на то, что в ближайшем будущем будет принят пункт о правнуках невелики. Предложение Либермана было в основном проигнорировано, хотя тогдашний премьер-министр Яир Лапид сказал, что его следует обсудить в кабинете министров и Кнессете, а не отвергать сразу… Но в долгосрочной перспективе соблазн демографической инженерии, вероятно, будет слишком велик, чтобы сопротивляться ему, и левоцентристы найдут способ смягчить когнитивный диссонанс между своим желанием увеличить количество избирателей и своей неизменной приверженностью сионизму Израилю как еврейскому государству. Можно ожидать, что такое стремление будет идти рука об руку с энергичным стремлением изменить определение того, кого считать евреем. Возможно, политики либерального лагеря будут архаично называть потенциальных новых иммигрантов «зера Исраэль» (семя Израиля), чтобы подчеркнуть их связь с еврейским народом.

VI. Осложняющие факторы

На данный момент новый раздел в израильской политике лишь пробуждается; две стороны еще не полностью осознают его и не мобилизовали свои силы. Левоцентристский блок не полностью единодушен в своей поддержке пункта о внуках. Точно так же политические правые, пользующиеся поддержкой меньшинства светских евреев, не противостоят ему монолитно. В конце концов, одной из причин того, что отмена этого пункта была отложена, была внутренняя оппозиция внутри “Ликуда”.

В последнее время праворелигиозный блок стало обычным называть ха-гуш ха-эмуним, или блоком верующих. Хотя этот блок по большей части представляет традиционных, религиозных евреев и харедим, он по-прежнему зависит от поддержки со стороны значительного количества светских избирателей. Согласно опросу N12, по состоянию на 2022 г. 31.5 процента избирателей “Ликуда” и 13.5 процента избирателей религиозных сионистов считали себя светскими. Это означает, что около 12 из 64 мест в коалиции были получены от светских правых, которые (по состоянию на 2022 г.) решили связать свою судьбу с праворелигиозным блоком. Без этих избирателей правый блок не сможет сегодня победить на выборах в Израиле. (Кстати, именно такое количестве мест потеряла бы коалиция, будь выборы сегодня. Разумно предположить, что именно светские в большинстве своем перешли на другую сторону. Вероятно также, что светские правые меньше выступают против пункта о внуках, чем несветские.) Есть ли группы, движущиеся слева направо под этой новой разделительной линией? Насколько мне известно, нет. Существует общее мнение, что если появится новая “либерально-правая” партия, такая как “Ямина” Нафтали Беннета, она сможет привлечь избирателей из обоих блоков. Но такой партии пока нет.

Поскольку обе стороны не полностью осознают происходящее, логично предположить, что они и не полностью понимают друг друга. Израильские правые опасаются, что либеральный лагерь, будь то в правительстве или в оппозиции, пытается подорвать еврейский характер Израиля. Правые СМИ часто называют всех левоцентристов Израиля “постсионистами” и обвиняют их в попытках превратить Израиль в “государство всех его граждан”. (Эта фраза не звучит тревожно на английском, но для ушей, говорящих на иврите она неизменно означает нееврейское государство). Это не совсем правильно. Постсионизм, несомненно, существует среди левых политических сил в Израиле, но сегодня он еще более маргинален, чем в прошлом. Допустим, “Мерец”, которую можно считать постсионистской партией, в 1999 г. выразила несогласие с Законом о возвращении, назвал его “расистским”. Справа также иногда можно услышать голоса о том, что левоцентристское правительство может попытаться отменить Закон о возвращении. Но, конечно же, левоцентристское правительство сегодня с гораздо большей вероятностью сделает обратное и попытается расширить закон, пытаясь наводнить Израиль иммигрантами из Восточной Европы, которые теперь в израильских культурных войнах будут считаться “западными”.

Левоцентристский блок, на мой взгляд, тоже неправильно понимает правых. Левоцентристы говорят о правых вещи, не соответствующие действительности: “они все религиозные фундаменталисты”; “они все хотят диктатуры” — но я думаю, что это скорее упрощенный дискурс, который является обычным в сегодняшнем политическом климате, чем искреннее убеждение. Кого левые неправильно понимают, так это самих себя. Левоцентристы убедили себя, что протесты против судебной реформы поддерживают демократию. Однако очевидно, что в действительности они поддерживают либерально-западный характер государства.

Еще одна группа, которая может неправильно понять и разгневаться — это американское еврейство, которое уже продемонстрировала свое внешнее влияние и, несомненно, сделает это снова. В Израиле считается, что дебаты по пункту о внуках в основном вращаются вокруг постсоветской алии. Но что бы с законом ни случилось, это повлияет и на других евреев диаспоры. В прошлом году, когда впервые была предложена идея его отмены, североамериканские еврейские организации пришли в ярость (особенно “Реформисты”. Ортодоксальное еврейство хранило молчание, молчаливо поддерживая предложенную иммиграционную реформу. Для них, как и для израильских религиозных правых, самоопределение Израиля как еврейского государства, по существу, связано с галахическим определением еврейской идентичности. Как это часто бывает, основной разрыв в американском еврействе лежит между ортодоксами и всеми остальными.

Решительное противодействие отмене пункта о внуках евреями-реформистами и либералами часто удивляет израильтян. Количество американцев, которых лично затронет эта отмена, ничтожно мало. В то время как более двух третей иммигрантов, прибывающих из постсоветских стран, не являются евреями с галахической точки зрения, только 5% процентов всех иммигрантов из США были определены как “Другие” за период с 2010 по 2021 гг., и только 0.3 процента — всего 67 человек — прибыли по пункту о внуках. В то время как большинство американских евреев неортодоксальны и часто состоят в смешанных браках, не они приезжают в Израиль. В 2007 г. ортодоксальные евреи составляли лишь 10% от всех американских евреев, но 60% тех, кто совершил алию, а евреи-реформисты (35% американских евреев) — лишь 5% от всех иммигрантов в США. Простительна мысль, что евреи-реформисты мало заинтересованы в Законе о возвращении.

Но, несмотря на незначительные практические последствия, пересмотр закона поставит под угрозу тотемные символы, лежащие в основе либерального понимания североамериканскими евреями того, чем должен быть Израиль. Это понимание разделяется многими в Израиле, включая ликудников, выступающих против отмена пункта. Согласно этому вИдению, Израиль — не просто еврейское государство, но убежище для евреев — убежище для любого, кто может подвергнуться преследованию из-за своего еврейского происхождения. Немногие неортодоксальные американские евреи действительно заинтересованы в иммиграции в Израиль, но для их вИдения еврейского государства крайне важно, чтобы у них (а также у их детей и внуков) всегда был выбор, если возникнет такая необходимость. К тому же Закон о возвращении иногда воспринимается не столько как конкретный закон об иммиграции, принятый в каком-то году какими-то политиками, сколько признак неразрывной связи между всеми евреями и еврейским государством.

Вторая причина поддержки этого пункта американскими евреями более прозаична: реформистский иудаизм признает еврейство по отцовской линии и позволяет своим рабби заключать смешанные браки. Таким образом, для евреев-реформистов стремление отменить пункт о внуках является еще одним напоминанием о том, что Израиль не признает их направление иудаизма…Само рассмотрение вопроса об отмене пункта о внуках значительно усугубляет напряженность.

Спор о том, кто является евреем в Израиле, вероятно, будет повторен и внутри Израиле по поводу американского еврейства. Разумно ожидать, что с течением времени разрыв между размерами реформистских и консервативных еврейских общин, как их воспринимают сами члены этих общин, и их размерами, как их воспринимает религиозный истеблишмент Израиля, будет продолжать расти…

Все это говорит о том, что даже при наилучших намерениях дистанция между Израилем и американским неортодоксальным еврейством в этом вопросе будет только расти (Уже сегодня есть 7 или 8 миллионов американцев, которые не являются галахическими евреями, но имеют право на алию по пункту о внуках.) Отмена пункта о внуках, скорее всего, превратит нынешнюю трещину в полный раскол, хотя сохранение этого пункта не остановит расширение трещины, не говоря уже о том, чтобы обратить процесс вспять.

VII. Два взгляда на еврейскую государство

Когда возникнет настоящая война за пункт о внуках? В каком-то смысле битва за восточноевропейскую иммиграцию уже идет. Хотя харедим и религиозные партии отказались от отмены пункта на данный момент, в апреле правительство отменило план экстренной алии, введенный правительством Беннета-Лапида. В июне Кнессет также проголосовал за отмену права новых иммигрантов на получение паспорта сразу после прибытия…

Однако в более глубоком смысле эта битва присутствует в сионизме с самого его зарождения. Это можно увидеть не только в различиях между такими мыслителями, как Герцль и Ахад А-ам, но и в трудах почти каждого крупного сионистского мыслителя. Этот спор, встроен в еврейское национальное движение больше, чем спор о палестинском конфликте. И он вновь находит свое выражение в израильском политическом и культурном разломе.

Религиозные правые верят в государство, которое по своей сути является прежде всего еврейским, — мажоритарную демократию, которая может свободно принимать или отвергать либеральные ценности в соответствии со своими интересами и пожеланиями избирателей. Это видение затрагивает тысячелетия еврейской истории, рассматривая страну как совершенно исключительную, ибо она еврейская.

Напротив, либеральный лагерь Израиля (хотя и не полностью) зиждется на идее Герцля о «нормализации» еврейского общества. Это, по словам сионистского поэта Хаима Нахмана Бялика, страна с еврейскими ворами, проститутками и еврейской полицией. Это совершенно современная, нормальная страна, такая же, как и любая другая страна, за исключением того, что она еврейская.

Эти резко контрастирующие взгляды имеют прямые последствия для иммиграционной политики. Религиозные правые захотят остановить прибытие в Израиль людей, которые, согласно еврейскому закону, не являются евреями и, следовательно, подмывают естественные еврейские характеристики нации, да к тому же голосуют за их противников. Они разочарованы тем, что их лагерь не может реализовать в политику свой растущий демографический вес. Правые считают (с некоторым основанием, хотя часто преувеличенным), что будь то в Верховном Суде или других неизбираемым институтах, левоцентристы продолжают определять повестку дня Израиля несмотря на то, что, как правило, проигрывают выборы. Стремление Ярива Левина реформировать судебную систему отчасти проистекает из этого чувства разочарования и отнятой собственности; так же, как и зарождающееся желание обеспечить, чтобы в страну прибыло как можно меньше секуляристов.

Либеральный лагерь, напротив, захочет облегчить иммиграцию людей таких, как они сами, отчасти потому, что они видят в них естественных союзников в своей версии сионистской мечты, а отчасти потому, что они помогут компенсировать демографический недостаток их лагеря. Североамериканская диаспора в основном будет следить за этой битвой со стороны: ортодоксальные евреи будут поддерживать правых, большинство остальных — левоцентристов.

На протяжении всего этого эссе я утверждал, что основной раскол в израильском обществе связан с самоидентичностью, а не с безопасностью, и что два лагеря дают разные ответы на вопрос “Кто мы?” У большинства сторонников праворелигиозного блока на этот вопрос есть прямой ответ: мы евреи. Мы можем мирно жить со всеми, кто признает Израиль еврейским государством, но в количествах, не угрожающих мощному еврейскому большинству. Однако такие люди всегда будут считаться “незнакомцами”, а не полными членами нашего племени.

Сторонники левоцентристского блока, как правило, имеют другой и более неоднозначный ответ на вопрос, кто мы такие. С одной стороны, когда левоцентристские политики (и лидеры протестного движения) говорят о себе во множественном числе, они говорят о «нас, израильтянах», а не о «нас, евреях.» Тем не менее, присвоение протестным движением сионистской символики (флаг, Декларация независимости и Ха-Тиква), его частые ссылки на еврейскую историю и прославление армейской службы как основного компонента израильско-еврейской идентичности это не просто пиар-компания, а искреннее выражение своего мировоззрения.

Это мировоззрение, пожалуй, наиболее точно выразил Надав Аргаман, директор Шин Бет в период с 2016 по 2021 гг.., который резко заметил, что Израиль принадлежит “всем, кто несет бремя”. На практике это означает прежде всего еврейский светский средний класс, который несет большую часть налогового бремени и участвует в армейской службе; они “лучшие израильтяне”, образцовые граждане, которым должны подражать другие. Согласно этой точке зрения, любой гражданин может быть хорошим израильтянином, если он принимает Израиль как западную либеральную демократию с еврейскими культурными особенностями, хотя для некоторых групп, например израильских арабов, а также харедим и “хардалим”, то есть националистов, ориентированных на Тору — такое принятие будет намного сложнее, чем для других, таких как либеральные религиозные, друзы, а также бывшие советские “Другие”. Короче говоря, медленно кристаллизуется неявная идеология, закрепляющаяся сейчас в израильском либеральном лагере, — это не сионизм в том смысле, в каком его понимают религиозные правые, и не постсионизм, а своего рода ПОСТЭТНИЧЕСКИЙ ИЗРАИЛЬСКИЙ ГРАЖДАНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ. Мы те, кто несет бремя и поддерживает государство, в основном евреи, но не все евреи и не только евреи.

Конфликт между этими конкурирующими идентичностями и сопутствующими вИдениями вряд ли будет разрешен в ближайшее время, если вообще разрешится. Тем временем в центре внимания будут Закон о возвращении и пункт о внуках, которые станут политическим центром фундаментальных дебатов о душе Израиля. В то время как харедим и религиозные партии на данный момент отказались от отмены пункта о внуках, война из-за Закона о возвращении не только далека от завершения, но вот-вот начнется.