ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Газетной работы мне в Киеве не нашлось. Умотал на Север, где с перерывом протрубил двадцать лет. Аня переживала мои взлёты и падения — само собой. Взяла шефство над моими родителями. Растолковывала им после аварии в Чернобыле «жуткий курс физики». А мне советовала, что, где прочесть и какой фильм не пропустить. Дабы выглядел на все сто при разговоре в приличной компании.

Яков Махлин

СЕМИДЕСЯТЫЕ — ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ ГЛАЗАМИ АННЫ ГЛУЗБЕРГ

Сорок лет дружбы, около двадцати оживлённой переписки. Аня Глузберг среди моих друзей занимает особое место. С нею делился мыслями и планами, о чём не всегда решался поговорить с близкими по духу мужиками. Это был друг, который жил моими заботами. Переживал мои беды, как свои собственные.

Главное в письмах — сама Аня. Во всём блеске интеллекта и образования. Как принято было среди людей интеллектуального труда, то бишь интеллигенции, о своих достижениях да об успехах близких она говорила с улыбкой. В первую очередь — над собой. Общим знакомым тоже доставалось.

Наверное, и точно у Ани имелись более близкие люди. Ещё с детства, с лихолетья войны. Мне просто больше повезло. В силу обстоятельств мы с Аней дольше и чаще переписывались. Жаль, отпуска да переезды отразились на количестве писем. Иные из них я пересылал знакомым, иные затерялись. Аня никогда не ставила дату. Пришлось определять по штампам на конвертах, а они повыцветали. Зачастую в папке соседствовали конверты и страницы отдельно друг от друга. Поэтому ставил условную дату — месяц и год. Порой под ней помещены не одно, а два письма. Если пришли в тот же месяц. Разумеется, сохранил нюансы высказываний Ани, позволил себе пропустить места, составляющие интерес лишь для адресата.

Упоминаемые в письмах действующие лица — в основном члены женской команды КВН и некоторые коллеги Ани по работе. Или общие знакомые по заводу «Арсенал», по комсомолу. Некоторых из них представил при помощи вставок в квадратных скобках. Та среда, в которой Аня варилась и жила, где её понимали, и она понимала. Дай Бог каждому из нас обрасти таким кругом единомышленников.

Познакомились мы, можно сказать, случайно, благодаря поветрию под названием КВН (Клуб весёлых и находчивых), которое в начале шестидесятых захватило города и веси страны, в том числе и оборонное предприятие — многажды орденоносный киевский завод «Арсенал». Я работал в многотиражке завода, обнаглевшей в послабления «Хрущёвской оттепели»: постоянно печатала сатиры местных авторов. Так получилось, что меня «охмурила» команда цеха заводских лабораторий. Целиком женская, гордившаяся тем, что обладает «самыми умными ногами в Киеве». Как не помочь коллективу, который выходил на сцену под красным в белый горошек транспарантом: «Сила женщины — слабость! Карл Маркс». И эти, и оставшиеся за кадром находки, сформулировала негласный лидер команды — инженер-физик Аня Глузберг.

Врождённый недуг закрыл Анне путь даже на самодеятельную сцену. Люди, лишённые с малых лет обычных радостей, как правило, вымещают злость на окружающих. Аня же, в отличие от классического персонажа из романа о Парижском соборе Богоматери, если и позволяла себе недоброе слово, то исключительно в свой адрес.

Газетной работы мне в Киеве не нашлось. Умотал на Север, где с перерывом протрубил двадцать лет. Аня переживала мои взлёты и падения — само собой. Взяла шефство над моими родителями. Растолковывала им после аварии в Чернобыле «жуткий курс физики». А мне советовала, что, где прочесть и какой фильм не пропустить. Дабы выглядел на все сто при разговоре в приличной компании. Чтобы мои мозги не простаивали, а крутились под нагрузкой. Качество и количество духовной пищи определялось тогда в гигабайтах знаний и размышлений, оказавшихся бесполезными при переходе на рыночные отношения. Благодаря Ане я стал для окружающих эдаким оракулом. Путешествие в прошлое, пусть виртуальное, чревато. У кого не случались эпизоды, о которых хотелось бы забыть? И не вспоминать. На моего старшего друга навалились неприятности. Директор «Арсенала» приписал ему свои прегрешения. Друга понизили до зама самого себя — до заместителя начальника ЦКБ п науке. В эти-то месяцы, он приехал в командировку в Мурманск. Мне оставалось добраться от своего посёлка до областного центра — более 100 км на автомобиле и более 200 км по железной дороге. Дело не в расстояниях. Но! «Горел» номер газеты. А людей под рукой — нет. Короче, не смог из-за загруженности по газете выделить для друга пару суток. Он меня понял и ни слова не сказал. Но зарубка на душе осталась. До сих пор саднит.

К сожалению, и я оказался среди тех, кто недостаточно окружил Аню заботой в годы, когда обрушились привычные связи, когда фактически перестал существовать завод, где Аня проработала всю жизнь. Ане, лишённой нормальных семейных подпорок, было, действительно, хуже всех.

Иные из приятелей, не обязательно евреи, понаходили себе постоянное место жительства на Западе. Родная сестра Оля, филолог украинского языка с университетским образованием, оправилась с мужем и дочерьми из Санкт-Петербурга в Израиль. Обе рапортовали тёте в Киев, что успешно освоили в армии воинскую специальность. Из родственников в городе остался, разве троюродный или четвероюродный брат. Жена которого, по словам Ани, как-то отрапортовала:

— З евреев тама булы тильки мы с Витькою…

Закроешь глаза — всплывают солнечные блики, напрямую связанные с Аней. Солнце в Киеве летом садится поздно. На углу Владимирской и Толстого, у дома, надстроенного для преподавателей университета ещё до войны, стоит Аня в сопровождении поклонника. На балконе четвёртого этажа вырисовывается массивная фигура Иды Моисеевны:

— Анечка, ты не забыла купить хлеба?

— Забыла, мамочка.

— Хорошо, утром будешь завтракать воспоминаниями…

Квартиру рядом с университетом молодой преподаватель физики — отец Анны Марковны — получил вскоре после рождения дочери, в 1937 году. К тому времени отец «остепенился», защитил кандидатскую диссертацию. Под конец войны погиб где-то подо Львовом, подполковником или даже полковником, командиром части. А мама всю войну помогала в Нижнем Тагиле академику Патону выпускать танки.

После эвакуации мама Ани преподавала в школе, женской, физику. Основательно готовила своих учениц. Знаю двух её воспитанниц, которые, вопреки советам Л. Д. Ландау, посвятили себя теоретической физике и поступили в аспирантуру.

Отчим Ани, Александр Ефимович, с до войны работал завотделом сельского хозяйства областной газеты «Киевская правда». Весьма популярного издания у вольнолюбивых киевлян. После войны желающие разрушить «крепкую советскую семью» платили штраф в виде платного заявления о разводе. Из двух вариантов — «Вечерний Киев» и «Киевская правда» — не трудно догадаться, что спросом пользовался орган обкома КПСС, рассчитанный на жителей области. Газетчики ценили Аниного отчима не только за это. Он выпестовал целую плеяду профессионалов. Среди них — Олега Сытника, впоследствии редактора большинства киевских газет. В письмо я старался вложить свежий номер своей газеты, в надежде, что отчим посмотрит и выдаст заключение.

Аня окончила киевский университет, объясняла своё поступление в вуз просто: «Потому что я была сироткой». При всех евреененавистнических течениях законы в СССР выполнялись более-менее строго. Закон предписывал заботиться о детях воинов Красной армии, погибших в боях с фашистами. Другое дело, что и тут не обходилось без издевательств, особенно в гуманитарной сфере. Знаю не один пример, когда выпускников киевских русских школ, награждённых «золотой» или «серебряной» медалями, в лучшем случае принимали в педвуз исключительно на украинскую филологию. С логопедической специализацией. Когда иссякли абитуриенты, рождённые до войны, ряды евреев-студентов в Киеве резко поредели.

Каждый уважающий себя чиновник республиканского, областного и городского масштабов старался вписать арсенальский след в «Трудовую книжку» отпрыска. В кабинете диспетчера «Арсенала» висел список фамилий, повторяющий состав президиумов всех уровней. Сверху, чтобы не забыться, диспетчер красным карандашом вывел: «Кого нельзя посылать на…». Без всяких кавычек и многоточий.

Не обошла Аня в письмах и эту тему:

— Вчера на заводе был траур, всем коллективом прощались с отцом Вани Пупкина, подполковником КГБ. Чтобы не подумали, что Ваня остался круглым сиротой, из Москвы приехал его старший брат — генерал КГБ…

Я учился на родном Подоле, в десятой школе. В нашем классе из сорока человек — минимум 35 евреев. В начале XXI века мог часами бродить по улицам с ещё языческими названиями — Дегтярная, Кожемяцкая, Волошская — и не встретить ни одного знакомого лица… Острый, блещущий яркими красками язык той эпохи сохранился благодаря письмам Анны Марковны Глузберг.

Возможно, родись Аня в другой стране и в другое время, она принесла бы больше пользы. Но сложилось так, как сложилось. Аня проявила себя в самом главном для человека, она была нужна окружающим. Помогала им ощутить радость жизни, не взирая на привходящие обстоятельства. На таких, как Аня держится Земля. Вопреки гипотезе о трёх китах.

***

V. 1973. Отпиши подробное письмо за свой север. От тебя никакой весточки. Я, наивная и доверчивая, думала, что ты всё-таки написал. У нас здесь никаких новостей, просто сидим у моря и ждём погоды (в полном смысле этого слова), а также денежного перевода. Я повышаю свой интеллектуальный уровень, а Танька стаптывает белые лакированные босоножки и скупает барахло для малого.

Все новости должны быть у тебя, как у человека, который начал новую жизнь, в которой подозреваю тебя на женитьбу. Танька говорит, что я стала безумно нудной и скучной. Думаю, это компенсация за неожиданную порядочность. Не скучай, пиши и веди себя прилично.

[В квадратных скобках здесь и далее позволю себе представить действующих лиц, упоминаемых в письмах Ани. В основном — участниц команды КВН и «певцов за стеной», помогавших команде выступать, писавших тексты, рисовавших изобразительный ряд и такое прочее. Или просто арсенальцев, занимавших не обязательно высокие места на служебных лестницах. А также знакомых, связанных и не связанных с заводом].

VI. 1973. По идее, ты, угнетаемый ностальгией, должен находить отраду в письмах. Может, так оно и есть, но меня забросил прочно. Вместе с последними кусками загара уходят в небытие воспоминания о свободе, море, хорошем настроении и пр. В Киеве нудно. Такое впечатление, что жизнь стоит. Её течение можно заметить только по количеству седых волос и проценту 13-й зарплаты. В отличие от тебя я не получила квартиру, не буду иметь отпуск в 45 рабочих дней, не … и т. д.

Была у Фаины на новоселье, квартира небольшая, но трехкомнатная. У нас уже начинается «фрукта». Ещё не в такой фазе, когда мужчины с брюхом прут ведро с вишнями, но клубника есть.

Боюсь, что тебя, такого блистательного жениха, уволокут за Полярный круг навеки. Этого нам ещё не хватало! Меня перевели в новое здание, поэтому Таньку вижу редко. В среду на завод должно приехать большое начальство, уже сегодня завод стал «раком». Не знаю, удастся ли потом разогнуться.

Яшка! Не читай мои бредни с меркой критика. Я ведь не рассчитываю занять пустующие места твоих литсотрудников.

Танька очень похорошела в отпуске, а я ощущаю в себе силы 11 месяцев сидеть в Крыму-Сочи и 1 месяц в Киеве — делиться впечатлениями… В Киеве Малый театр, иду на «Свадьбу Кречинского» — очень свежая история, которую давно сожрала моль. Читаю много, хожу в кино, продавливаю кушетку (надо купить следующую), хожу на завод. Сама себе напоминаю ЭВМ.

Не забудь присылать стихи, которые напишешь, а то в газете — проза, жанр, в котором мы к тебе меньше привыкли. Все барышни шлют тебе поклоны и поцелуи. Конец! (Это чтобы ты не перепутал, где начало).

VII.1973. У нас «огромные» перемены: 20-го числа каждого месяца — День дисциплины, весь месяц собирают прегрешения, а затем — к ответу. Похоже, дело идёт к тому, что каждого посадят на цепь возле рабочего места. Только длина верёвки будет переменной.

Прекрасно понимаю, что тебе надо писать весёлые, жизнерадостные письма. Слушай, редактор, не стоило ехать в такую даль, чтобы переть против начальства. Судя по расположению светил небесных, ты должен был катастрофически поумнеть. Если начальник хочет всю газету из одних телеграмм — пусть так будет.

Ездила на два дня на природу за Коростень. Действительно, очень красивые озёра в скалах. Но у меня нет сил спать в палатке, сидеть по много часов неподвижно в машине, кушать не по часам и кормить муравьёв… Я должна посетить Ленинград, но визит всё откладывается. Да я и не тороплюсь.

Предки уезжают отдыхать, и я осталась без ухода и обедов. Новостей — никаких, наверное, оттого, что я не ездила в Америку, во Францию и т. д.

VIII.1973. Только телеграмма с пожеланиями в день рождения укрепляет меня в мысли, что ты не забыл о моём существовании. В этом году никто не врывался в дом, не прятал будильник и пр., и пр. Может, всё зло в тебе? Читаю всехние воспоминания о Светлове. На улице похолодало. Беспрерывно ездит на завод уряд [правительство], а мы моем шею. На всякий случай.

Предки вернулись с «курорта» — Пуща Водица на 12 дней. Танька, что её бросили все — от Юры до младенца — устраивает девичники, весьма подержанные: Эльза+Ирка+я. Иногда расстаёмся с мыслью о нафталинном возрасте, но очень-очень редко. В связи с неподходящим сезоном шитьё чёрного платья, символизирующего траур по случаю окончательной измены гражданина Р., откладывается. Буду носить по нему траур в душе.

Ты там ещё не женился? Тут на тебя некоторые всё ещё надеются. Хотя на тебя с равным успехом можно возлагать и надежды, и венки. Про карьеру Коти Паникарского ты уже знаешь. Наши дела, в отличие от его взлёта — без перемен. Пройдёшь аттестацию и — счастлив. Иногда радость — дают прогрессивку. Все тебе кланяются, панихидки передают приветы.

[КВН сразу же спровоцировал сдвиги в общественной жизни. Цех заводских лабораторий, вопреки негласным указаниям, избрал комсомольским секретарём неформального лидера команды — Анну Глузберг. Эпохальному событию в жизни завода я посвятил четыре строки. В качестве ориентиров для комсорга, упомянул секретаря комитета комсомола и его заместителя, двух гренадёров Дяди Стёпиных параметров:

Анюточка, старайся, милая,
Не останавливайся в росте.
И станешь ты самим Долбиловым,
А также Паникарским Костей!].

Ради Бога, не лезь в эпицентр взрыва на руднике. Видела В. Машина [литсотрудник «Арсенальца»], он женится на девке, что старший товаровед. Ты должен взять не меньше, бо он — не редактор.

Знаешь, иногда надо посещать Ленинград. Для поднятия духа. И чтобы немного стряхнуть с себя нафталин, мещанство и киевское жлобство. Правда, твой друг Сахаров там был всего день, а я — неделю. Во мне Гусовский [директор завода] почему-то нуждается меньше. Подписала там какую-то идиотскую бумагу, за которую уже третий день пытаются меня повесить. Как декабристов. Будь здоров, дорогой, береги шею.

[О Сахарове — инженере и конструкторе, я мало что могу рассказать. На «Арсенале», не принято было интересоваться, кто и чем занимается. Продукция проходила под обобщённым словом «Изделие», к коим также относились фотоаппараты, ружья для подводной охоты, детские конструкторы. Коллекцию высочайших государственных наград Сахарова я увидел только на похоронах. Больше знал его, как поэта, чьи стихи расходились по Союзу без помощи печатного станка. Это и юношеская поэма «Гардемарин», о которой до сих пор помнят адмиралы на пенсии, это сатирическая поэма «Телега», десятилетиями не сходившая со сцены народных театров в Перьми, Казани и в городах, что не обозначены на карте. В финал заводского КВН, в 1965-ом, попали две команды — ЦКБ и ЦЗЛ. Голиаф (тысячи инженеров, кандидатов и докторов наук) и Давид (несколько десятков сотрудниц). Обе команды втайне друг от друга готовили шутки, репризы и пр. Мы их переливали в стихотворную форму. К тому времени Валентин Николаевич стал начальником Центрального конструкторского бюро завода. Разумеется, его подчинённые не имели права дать слабину в КВН. За день до финала, по старой привычке, мы обменялись папочками и прошлись рукой мастера по репертуару враждующих команд. Редкий случай — остались друг другом довольны. Но победу с разницей в одно очко жюри присудило ЦКБ. Моя команда ревела два или три дня. Пока Аня не успокоила:

— Панихидки! А ну прекратите, вы что хотите выглядеть, как бледные поганки?].

IX.1973. В первых строках письма — см. абзац из «Веч. Киева». Наша общая знакомая по Печерскому райкому комсомола одноголосно выбрана главой очередной сессии горсовета. Вот это успех! Не то, что мои подозрительные сдвиги в освоении эпистолярного жанра. Знаешь, в молодости я получила ответ от одного ухажёра (теперь всех важных-неважных ухажёров можно объединить одним прилагательным — бывший) на письмо, подобное твоему: «Дорогая! Получил твой фотомонтаж…».

У нас очередная осенняя пора, прошёл траурный день для моей души — воскресенье. Когда постираны и спрятаны летние платья. Очень много работы. Сахаров бушует в должности главного инженера. Кому-то основательно попадёт.

… Хай живе цивилизация и прогресс, следствием которых было изобретение пишущей машинки! А то уйма времени уходила на расшифровку твоих каракулей.

Человек не должен себе ни в чём отказывать — это я знаю абсолютно точно. Под этим лозунгом занимаюсь скупкой барахла, т. к. у очередного костюма не такая полоска, как у предыдущего. Работаю много. Софа [начальница] треплет мои тонкие нервы. На таком режиме долго не протяну, придётся сматываться в другой отдел. Нет даже времени зайти к Инне Ш. и хорошенько перемыть твои косточки. По-прежнему читаю все газеты и журналы от первой до последней буквы, слушаю романсы и терпеливо жду профотпуска, чтобы навестить Сочи. У нас сухая, красивая осень и первенство Европы по конному спорту.

Я стала совсем старой, глупой, нудной, ленивой. И, соответственно, порядочной. Сие уже, как следствие. На заводе почти ни с кем не общаюсь, не сплетничаю. Всё неохота. С твоим приятелем Р. я в таких же отношениях, как с памятником Ватутину: иногда прохожу мимо. Не занимайся, дорогой, самокопаниемы, самоанализом и прочей ерундой. Все тебе кланяются. Фаина отвела Павлика в школу. Будь здоров! Не нуди, запасайся к зиме тёплым барахлом.

XI.1973. Я никогда и ничего не собираю, посему выброси в мусопровод мои письма и сразу перестанешь обижаться. Сахарову же напиши в стихах, а то отупеешь там окончательно. Что за обманчивое впечатление, что ты временно отлучился? Это так и есть! Когда возвратишься, обещаю тебе классическую иллюстрацию «А в них не видно перемены…».

Хорошенько потрепалась с Викой и пополоскала всехние кости, благо этого добра у всех предостаточно. [Вика Мандельберг, может быть, единственная из Аниного окружения ещё с довоенной, вернее, военной жизни. Вика помладше. Мамы той и другой встретились в эвакуации, в Нижнем Тагиле, вместе делили тяготы глубокого тыла].

8-го был праздник у Таньки, она была хорошенькая. Правда, Эльза со следами загара и в белой норковой шапочке, стоимость которой равна твоему годовому окладу, тоже могла бы рассчитывать на твою благосклонность. Танька считает, что Лёнька затаился перед очередной женитьбой, она ему звонила и требовала предупреждения, ибо все так постарели, что больше не перенесут внезапного события. Ответ его — для меня загадка, но из достоверных источников стало известно, что у него на примете мадам плюс «выродок». Прошу учесть оригинальность ситуации: это мы не проходили, это нам не задавали.

Софи в отпуске, держит мужа в Кисловодске. Я — большой человек! Хожу с тряпкой в руках и вдохновляю этих бездельников-сотрудников на мытьё пола. Иначе не сдать помещение перед праздником… Детективов у меня никаких нет, а журнал «Всесвіт» печатает «Хрещеного батька» — о мафии. Немедленно прекрати чтение вслух интимной лирики в виде моих писем… Работы много, но в моём возрасте, главное, произвести генеральную уборку души, выбросить всё барахло, оставить там только покой и безразличие. Вот только слабость в виде шоколадных конфет и, изредка, тряпок ещё меня угнетает.

Да, это уже не только я, но и отец советует: не забудь, что твоя газетка — не кабачок «13 стульев» и не журнал «Крокодил». Резвись в меру. Мы тебя помним, крепко любим. На расстоянии это лучше получается.

XII. 1973. Факт, что лень родилась значительно раньше меня, не нуждается в дополнительном подтверждении. Новостей нет, правда, поделили отпуска. Взяла себе обычный апрель, до наступления которого надо отдать долги, чтобы иметь возможность в марте завести следующие. Про автомобильную катастрофу с Сахаровым, что кончилась благополучно, тебе уже отписали. Шибойлис напишет сама об уходе из цеха 5-го в ОТИ. 14 декабря — 60 лет твоему «большому другу» Андрееву [начальник отдела кадров «Арсенала»], все стараются не упасть лицом в грязь. У нас — типичная киевская зима: сыро, серо и т. д., два дня, правда, был снег и мороз. На Новый год шли стихи!

… Ты всё-таки забрался далеко, если поздравление с Н.Г. тебе приходится отправлять в один день с письмом в Африку. Надеюсь, новогодних поздравлений тебе хватит, чтобы оклеить весь дом.

I. 1974. в Новый год все сидели по домам, а 5-го у Ирки Романенко устроили праздник типа Рождества. Для полного гербария очень не хватало тебя. Были, Юра Танькин, Олег Ирки Р. муж, Демиденко (тоже муж, но Зойки) и Колька — ухажёр из моей настоящей молодости. Непередаваемое зрелище, особенно на фоне Ирки, Тани, Эльзы и Зои, чьи формы переполняли брючные костюмы… А тебе не кажется, что Лёнька слишком часто пользуется женитьбой в качестве спасательного круга? Может, он должен спасаться как-нибудь иначе? Глупо и наивно полагать, что можно сосуществовать с кем-то при безразмерном количестве окаменелых придурей, привычек и т. д… Паспорт свой не отдавай никому, пусть подождёт ещё немного.

В апреле собираюсь в любимые Сочи. Что позвонил ночью Сахарову, а не мне — правильно сделал. В ответ я не смогла бы проведать тебя за Полярным кругом, а он может. Паникарский уже I-й секретарь Печерского райкома партии. Так что, не смотря на твои прежние пожелания, я чуток отстаю.

… Хвораю третью неделю. В результате безделья вывела собственную формулу: «Старость, это время, когда уходят поклонники и приходят болезни». Думаю, сделать заявление на патентоспособность формулы. Только в конце месяца вышла на работу. Всё хворала и кисла.

Рада, что ты готовишь себя к чемпионату мира по лыжам, закаляешься. Дай Бог, в здоровом теле поселится здоровый дух. Сахаров вчера вышел на работу. Отпиши своей маме, что скоро грядёт тепло, и ты появишься на горизонте. Напоминай, не ленись, ей, что ты не подарочек, когда находишься рядом. Вдруг, ты приедешь во время моего отпуска? Неужели я пропущу гульню по этому уважаемому поводу.

III. 1974. Боюсь, что выходя из вагона поезда Сочи-Киев, который прибывает в 5 часов утра, не замечу тебя в толпе встречающих поклонников. 1 марта написала заявление на отпуск и отсчёт времени начался. Да, не поздравила тебя с Днём Советской армии, правда, не помню за тобой славы Кутузова… Приехала из Казани в паршивом настроении, бо ж поехала без шубы, а там –жуткий ветер и минус 25°С. С трудом вырвалась пассажирским поездом Барнаул-Москва. В Киеве хотелось целовать кирпичи зданий и тротуары. Изредка хожу в гости к старой подруге Вике. Что ныне свободный художник, т. е., нигде официально не працюе. А твоего бывшего начальника [по «Арсенальцу»] Семёнова вижу редко в дверях ЦКБ. Не разговоришься в такой ситуации. Не вижу оснований охать по его судьбе. Ты тоже так смог бы, да лень заедает и газетный патриотизм. В журнале «Знамя» № 2 — поэма Софронова «Накормите сеном лошадей, подготовьте к подвигу людей». Он ещё и поэмы стругает.

… У нас — без перемен. Ждём именин Таньки. Помнишь, как ей было 19 на старой квартире? Сейчас даже ей будет 29. Аж страшно за себя. По-прежнему много читаю, хожу в кино и театры, жду терпеливо светлых дней в виде профотпуска. В принцев с Антильских островов не верю. Никогда не рассчитывала на них, даже в молодости. Говорят, что Р. водит какую-то кретинку в районе Печерского базара. Остаётся только удивляться, что и на пятом десятке человек остаётся верен себе. Правда, ты той же породы, потому вряд ли поймёшь мои удивления. Всё хорошо в своё время, а боязнь пропустить какую-то юбку вызывает в определённом возрасте только отвращение. Ладно, что-то у меня совсем уж старушечьи нравоучения. У тебя, говоришь, уже потеплело. Теперь и приезд домой не за горами? Не надрывайся на работе!

IV. 1974. За нашу встречу 10 июля [день рождения Ани] нечего и думать. Я не могу себя травмировать лишними напоминаниями о старости. Жду подробного отчёта о праздновании твоего дня рождения. И перестань предъявлять непомерные претензии своим друзьям. Принимай их такими дефективными, каковыми они являются. У нас весна, натуральное тепло. Ездила на несколько дней в командировку в Ригу. Этот серый и неприветливый город не для меня. Меня тянет к яркому и пёстрому. Как обезьяну. Зов предков!

Доживём до дня рождения Таньки, а там — 24 апреля и в путь! Следующее письмо напишу из любимого города, где прошла прекрасная молодость и осталось безоблачное настроение. Будь здоров, приезжай скорей!

V. 1974. Послушай ты, старый склочник, тебе не надоела роль Дон-Кихота? Из-за какой-то машинистки дошёл до горкома. Некому, видимо, сдерживать твой административный пыл. Твои производственные опусы даже читать страшно. В ответ посылаю тебе кусок неприятностей из «Черноморской здравницы». На заводе траур — умер Саша Цаповецкий, знаменитый футбольный судья. Да, дорогой, почему ты не велел директору своего ГОКа за мной ухаживать? Вот сижу сейчас большая красотка из парикмахерской, а за окном — ливень. И похороны первого секретаря горкома. Да, с чего это угрожаешь, что вырвешься в отпуск на недельку-две? Ради Бога, не изображай из себя незаменимую личность.

Здесь чудесно, цветёт всё — от камелии до родендронов. Погода средняя. На старости лет даже загар не пристаёт. Так что моя дорогостоящая красота полностью полиняет к твоему приезду. Прости за почерк: сидя только кушаю, всё прочее — лёжа (трошки смахивает на пошлость, но постарайся понять правильно). Господи, столько лет с нами дружишь и не можешь усвоить принцип общения Таньки: «здрасьте — здрасьте». Зачем принимаешь близко к сердцу благоглупости своих приятелей обоего пола? Своих мало, что ли? Прекрасно же знаешь весь зоопарк с их экс. и нынешними жёнами-придурками.

Читаю модный роман «Сад радостей земных», без отдыха хожу в кино. Вчера повторила «Жениха на один сезон», сегодня смотрела полную ерунду «Невероятные приключение итальянцев в России». Удачно выступил в концерте Юрий Визбор со своей гитарочкой и песнями. Здесь абсолютно бездумно и беззаботно. Письма из дома выглядят такими тусклыми и серыми, что, то и другое трудно совместить.

В этом году Танька снова, после большого перерыва, читала со сцены «Реквием». Её брат Сашка уходит в солдаты. За два года его не смогли всадить в институт. Танька очень убивается, что не поехала в этом году со мной в Сочи. Больше жертвовать собой она не намерена и обещает в будущем году возместить упущенное сторицей.

Жаль, что ты не отобрал у своего директора путёвку в санаторий «Металлург». Можешь посмеяться, твоё письмо шло двое суток, а из Киева, тоже авиа, 4 дня. На базаре по 5 р. за кг клубника и прочая зелень.

Боюсь даже представить ближайшее будущее: работа целое жаркое лето в компании с нудными долгами. Завела себе тут подругу из Москвы, особу из абсолютно другого круга, не только весовой категории. Речь: «Муж подруги — полное ничтожество, паршивый руководитель группы» и так далее. Должность-то именно такая, о которой мы если не мечтаем, то стремимся к окладу 180 р. Дама из мира зубных протезистов. Теперь их время, им светит солнце. Уже не говорю о сверкании бриллиантов. Чёрт с ними, с этими пройдохами и ворами.

VI. 1974. Яшка! За время пребывания на севере, который тебе явно не вреден, ты стал отчасти провидцем. Отрицание новых приятелей должно привести тебя к мысли, что пора тебе ухаживать за мной. Правда, ты значительно терпеливее и выдержанней меня, если тебя мутит лишь на второй фразе. Я не выношу даже старых знакомых, в последнее время с трудом выдерживаю саму себя. Плохо переношу переходной период от райской жизни и личной красоты к табельному номеру и явному подурнению с потухшим взглядом.

Буду терпеливо ждать следующего мая и отдавать долги за отпуск. Кира Степанова принимала в день своего рождения Костю Паникарского, который сказал, что Игорь Безгин работает в Министерстве культуры и собирается защищать диссертацию. Сообщи о дне своего приезда любым способом — хай мама мне позвонит. И перестань так убиваться за работой! Тебе вредно быть начальником. Сильно много берёшь себе в голову.

Завтра отпразднуем день рождения Фаины, что ей 50 лет стукнуло 1 июня. Но она была в отпуске. Читал ли ты, дорогуша, статью Аграновского в «Известиях»? Называется «Порядок». Отец считает, что больше ни одна газета не позволила себе такой смелости. А твоя газетка ему нравится, он читает её всю.

X. 1974. Поздравляю тебя с праздником, которому отвели аж три дня. Желаю успехов. Плакали по Шукшину. Жаль его, есть же другие претенденты на кладбище.

III. 1975. Твоё поздравление с 8 марта пришло в День Парижской коммуны. Мог бы ещё чуток подождать и с 1 мая объединить. Ладно, теперь, когда у меня так плохо с успехом, и твоё запоздалое поздравление идёт в зачёт.

Собираюсь к сезону на юг, но с Танькой не могу до сих пор определиться. В воскресенье вспоминали с ней прошлое, а, значит, и тебя. Правда, ты и настоящее. Слушали Шульженко: «Неужели любовь? Неужели опять?». Танька умирала от зависти к такому количеству любвей. Ей ещё нужна одна большая любовь.

C тахты хожу только на работу, даже в кино отлучаюсь редко. С ужасом думаю о вероятном переезде на новую квартиру. Придётся на 3 дня снять халат. Читаю всё без разбора: книгу воспоминаний о Маршаке, журналы, какие-то детективы. И газеты. Иногда в обед веду старушечьи беседы с Кирой. Свету увидеть трудно — её поглощает партийная деятельность. Графиня хорошо выглядит, её сестра Валя на кого-то учится в Москве.

IV. 1975. ПИСЬМО ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ [заголовок начертан красным карандашом]. Поздравляю тебя со столь долгожданным событием и желаю массу благ. Глубокого счастья, нержавеющего здоровья и пр.! Узнала обо всём, то есть о твоей свадьбе, от Игоря Безгина, который умудрился проведать тебя. А тут — Танины именины. Выдала публике новость-люкс.

В субботу уезжаем с Танькой в Одессу, в санаторий. За воспоминаниями молодости, хотя классики не советуют «приходить на пепелище». Директору завода дали желанную, долгожданную и пр. Звезду. А так — всё без перемен. За свадьбу отпиши по принципу «здрасьте-здрасьте», то есть подробно. Думаю, что без нас (меня, Тани и множества экс-невест) гульня много потеряла. От всех привет. Включая Фаю, Софочку (мою начальницу) и мою маман. Ещё раз, Ура! Ура! Ура! Целую. Аннете. [Внизу страницы приклеены цветы, аккуратно вырезанные из открытки и уточнение: «Это букет!»]

VI. 1975. Утром наткнулась в Танькином буфете на твою именинную телеграмму и аж сердце защемило от собственного свинства. Правда, ты тоже за это время не разорился на покупки конвертов. После отпуска тяжело вживаемся в серо-безрадостные будни. В связи с командировкой Юры изредка живу у Таньки, чтобы отдалённо напоминать ей санаторий. В Одессочке было хорошо, комната рядом с нашей старой. Выросли за шесть лет берёзки, а у меня — седые волосы. Не хочется говорить о том, что «успеху» моему уже перевалило за 50, а раньше было под тридцать.

На заводе видела заслуженного книголюба Д. Тафлевича, в ответ на мою безобидную реплику он утверждает, что «я — Гадёчья баба!»

[Если говорить о потомственных, арсенальцах, то при всём, мягко скажем, не восторженном отношении отдела кадров завода к лицам не той национальности, приходится констатировать: Давид Петрович Тафлевич самый что ни на есть абориген. Дед Тафлевича, часовщик по профессии, отвечал за точность часов в цехах, заводил регулярно, следил, ремонтировал. Цеха громадные, с высоченными потолками. Циферблат был виден из любого угла громадных помещений.]

С удовольствием прочла «Берег» — блеск! «Друзья» — тоже хорошо. Обязательно читай, не утони в семейных кастрюлях. Видела Безгина в «Блокаде». На него, генерала, я бы тоже согласилась, хотя любила его, как секретаря РК ЛКСМУ.

Собираюсь в командировку. Летом категорически против поездок, но в столице совещание. Изредка вижу твою центральную, преданную Инку, без сведений о тебе не сидим. Ждём обещанную гульню. Не забывай об этом.

Хорошо отгуляли 15-летие окончания университета, опять же — встреча с молодостью. Видела В. Машина. Он получил квартиру на Виноградаре, 28 кв. м, с тёщей. Все кланяются, помнят, приветствуй свою мадам.

I. 1976. Ещё раз поздравляю с рождением мальчика Икс (имя нам неизвестно). Желаю всего светлого, радостного святому семейству. Твоей маме я выразила своё подозрение: девочку ей придётся ждать — в виде правнучки. Судя по-твоему с Сашкой первому заходу. Но она говорит, что ты требовал сына. Слава Богу, теперь будешь занят воспитанием малютки, а не возделыванием душевного огорода, как до сей поры.

Довольна твоим новогодним поздравлением. Так, как мне добавили 10 р., то до Ландау мне уже рукой подать. Правда, «ценные» работники с утра начинают дразнить: «Куда ты нас сегодня ведёшь?» (должность моя называется «ведущий инженер»). Удалось спастись от командировки в Казань, а в Одессочку Софа меня не отпустила. Побуду пока дома. Далее — см. розовое приложение.

Отпуск у меня в мае (Вот это постоянство! Всё-таки я верна всегда одному человеку — себе). А Таньке ещё надо сдвинуть свой с марта на май. Господи! Хорошо вспомнила, что в молодости я была ветреной. Нашла бумагу неунывающего цвета. Поскольку рассчитывать на разнообразие и увлекательность мыслей мне не приходится, весь расчёт на разноцветье бумаги. Сегодня разобрали ёлку, в ней — две игрушки из моего детства. Время было тяжёлым, но осадка безысходности не осталось.

Иногда ходим в филармонию, где читают стихи. Хуже Таньки, но у нас абонемент. Журналы читаем почти все, иногда что-то выплёскивается. Не представляю, как это на юбилее тебя не будет? Может, возьмёшь кусок отпуска и приедешь? А то ведь 40-летье — славная пора. И т. д. по Евтушенко.

Фаина занята воспитанием Павлика и породистой собаки, что ему купили.

[С Фаиной Михайловной Маврициной — она завлекла меня в КВН, в команду ЦЗЛ — мы познакомились в октябре 1963-го, в арсенальском корпусе санатория, в «Трускавце». Она коренная ленинградка, блокадница, прибыла в Киев в составе делегации специалистов — помочь «Арсеналу» наладить производство оптики. Не скажу, что Фаина Михайловна была мотором команды, но шутки её порхали по заводу. Она старше меня, в силу чего называл её «мамочкой». В её интерпретации это звучало так: «Махлин меня уматерил». Активная жизненная позиция привела в народные заседатели. Судья, инвалид войны, благоволил к такой помощнице. И попался ей на язык; «Правильно, у нас отличная пара получится: три ноги на двоих и три почки на двоих…».]

А мальчику малюсенькому передай, что подарок будет, как только мелькнёт чего импортного. На заводе — ничего нового. Ждём на годовщину Январского восстания 13-ю зарплату. А начальник мой, твой приятель с ныне неважной фамилией, носит чёрный свитер, который гармонирует с седой головой. Планы твои каковы? Неужели будешь держать крошку в этом собачьем холоде?

II. 1976. Я почти рядом. Судя по холоду — расстояние минимальное. Ощущаю возраст: два-три раза обмотать Гостиный двор уже нет сил. Трачу государственные деньги — катаюсь только в мягком. В Москве гляну что-нибудь твоему наследнику.

VIII. 1976. Посмотрите где я! Сегодня «у нас» на Пересыпи снимали кино, а в Аркадии продавали бананы. Твоих восторгов по поводу безразмерных, гуманитарных задниц, не одобряю. На самом деле у этих всех дур есть только одно качество — они твоя молодость. Остальное ты на них нагромождаешь абсолютно незаслуженно.

Я надеялась тут на море, а вокруг холод и дождь, что уже мы видели с Танькой в мае. В изобилии. Но сегодня — август. Ладно, сама рвалась сюда в командировку. Возвращаться придётся автобусом: целая ночь без сна. Будь здоров, пиши, а то неизвестно, когда Токарева опубликует следующий шедевр. Впереди одна радость — визит на любимый Привоз.

XI. 1976. Получила то, что ты отправил по случаю ноябрьских праздников. Кроме газеты, что всегда радует моего папу, там ничего интересного нет. Посему села за письмо в качестве аванса. Для оригинальности решила написать из родного города. Вдруг ты не будешь знать, куда надлежит возвращаться с Севера? У нас — сплошные туманы, закрыт даже Борисполь. 100% влажность. Завод стоит, а НАЧАЛЬНИК получил (Бог помог!) Гос. премию СССР и должность и. о. технического директора. Ему хоть не жалко.

Знаешь, уж слишком много приятелей ты разбросал за последнее время. Конечно, тебе виднее. Но сам подумай: не так уж сильно ты смахиваешь на ангела, чтобы требовать от окружающих полного отсутствия грехов? Сама я полностью согласна с А. Битовым: «Вот, что следует учесть раз и навсегда: никогда не надо поправлять положение — это всё равно, что устраиваться поудобнее на эшафоте. Или повязывать перед зеркалом петлю модным узлом». Обязательно прочти «Семь путешествий» Андрея Битова, он умница. В №№ 8 и 9 «Дружба народов» — Булата Окуджавы (прозу) и пр.

В кино абсолютно ничего не мелькает. Посему угроза пролежней надвигается неумолимо. Сегодня вечером пойду с Ленским (очень «свежая» личность) в гости к Вике, благо для этого надо лишь завернуть за угол. У нас уже делят отпуска, начинаешь хоть чего-то ждать. А то радость от очередного костюма успела за 10 дней поблекнуть. Подруга Лара поехала в Сочи с мужем изводить путёвку, перед выходом на пенсию Вова начал её караулить. Как себя чувствует на родине Петушок? Кира Степанова вышла на работу, Света Скрипчук делает карьеру. Дай Бог мне спастись от командировки в Ленинград, в пятницу угроза выглядела реальной. Вспомнила! «Звезда» № 10, «Покидая Эдем» — неплохо.

XII. 1976. С трудом дописала новогоднее поздравление. Двух слов — «С Новым годом!», с моей точки зрения, абсолютно достаточно. В молодости один кавалер вписывал внизу открытки только своё имя. А я уже вошла в жуткий возраст, который не даёт забыть, что «несколько десятков Новых годов делают человека старым».

Твоя гуманитарная недалёкость всю дорогу сказывается. Техн. директор объединения — это то, что на заводе был гл. инженер, второе лицо после генерального. Сочини поздравление, пока не поздно. Танька твёрдо верит в то, что мы годимся тебе в музы (я так не считаю, но она ещё молода). Чего-то у моего папы к тебе претензии по части клише.

С удовольствием послушала Жванецкого. Два спутника — меня утомляют, а он — блеск! Хотя визуально — кошмар. Если из Киева уже все отбыли ТУДА, то не ясно, кем был забит Октябрьский дворец во время гастролей?

«Трынь-трава» — давно была. Прочла в № 12 «Всесвіта» «Лав стори» (история одной любви). Муслим поёт песню из этого американского фильма. А в отношении рецидивов во взаимоотношениях, не забывай: ворам-рецидивистам дают больше тюрьмы, чем новичкам.

Из Сочи приехала Лара, куда она теперь ездит с мужем вопреки твоим предсказаниям, что мы с ней будем обитать в общей палате. Конец года всегда утомителен: весь ворох незаконченных дел почему-то надо завершить к нормальной пятнице. И только потому, что она падает на 31 декабря.

В мае поеду в отпуск. Пока собираюсь везти свою печень в Миргород, но до весны ещё далеко. Кира дуреет на почве девочки. Света делает партийно-административную карьеру, а сама смахивает на призрак, что бродит…

Будьте здоровы, молоды и счастливы в наступающем году. Пете надо только здоровье, Татьяна и так молода, а тебе необходимо богатство. Надеюсь, сами там разберётесь.

(продолжение следует)