Начав с вопроса «кто виноват», мы прежде всего подсознательно стремимся уберечь от неудобного столкновения с реальностью свою картину мира, свои принципы, смысл своей жизни, и если — как нередко случается — «что делать» тому препятствует, стараемся замести его под ковер.

Элла Грайфер

ИЛИ — ИЛИ…

Повторю эту банальность: «кто виноват?»
и «что делать?» — два основных вопроса
русской культуры.
В.К. Кантор

…Русской, говорите? А мне вот кажется — общечеловеческой, точнее — каждой из человеческих культур. Причем, в подавляющем большинстве случаев на теоретическом уровне совместное рассмотрение этих вопросов приводит к неплохим результатам, но на практическом они… ну, считай, несовместимы.

Понятно, что возникает эта парочка всегда в связи с проблемой, бедой и т.п., и по умолчанию ясная цель — избавиться от трагедии или хотя бы от головной боли. Так вот, случаи, когда этой цели удавалось достичь, сосредоточившись на вопросе «кто виноват?» — редкое исключение, причем, независимо от того, виноват ли он на самом деле.

Классический пример — аграрный вопрос в России. Отмена крепостного права в какой-то мере даже обострила его, о вине Александра II судить не берусь, его убили — вопрос остался. Попытались перевести стрелки на евреев, погромами загнали кого в эмиграцию, кого в революцию — вопрос остался. Вина Николая II — не действие, но бездействие — бесспорна, расстреляли его со всем семейством — вопрос остался. Сталин крепостное право вернул, вызвал несколько волн голода, с тем и помер — вопрос остался. Хрущев попытался не ждать милостей от природы, но она откликнулась суховеем, Хрущева сняли — вопрос остался.

Сегодня на большей части земель поставили крест, на черноземах, похоже, складывается то, что Ленин именовал прусским путем развития капитализма, может, выйдет чего… В общем, получилось вполне по Щедрину: сжег три деревни, кучу народу перепалил, в результате чего взыскал недоимок два рубля с полтиною. Столыпин — единственный человек, пытавшийся практически ставить вопрос не «кто виноват», а «что делать» — поддержки не получил. А почему?

А потому, что метод «козла отпущения», т.е. ритуальный перенос всей вины в целом (не важно даже, на правого или на виноватого) сразу освобождает переносящих от необходимости думать, что делать, а думать об этом ох как не хочется, потому что тогда придется менять свое собственное поведение, привычный уклад, коррективы вносить в свою картину мира. Придется, например, вместо того, чтобы жидов бить или царя убивать, отказаться от светлого идеала крестьянской общины… Ну, то есть не от реальной общины, это решать только самим общинникам, но от того самого образа общины, который Л.Н. Толстого вдохновил, за сохой искать спасения, а кого-то (не помню, кого) — на бессмертный афоризм: «Были бы вы лучше, Ваше Сиятельство, хорошим графом, чем плохим мужиком».

Начав с вопроса «кто виноват», мы прежде всего подсознательно стремимся уберечь от неудобного столкновения с реальностью свою картину мира, свои принципы, смысл своей жизни, и если — как нередко случается — «что делать» тому препятствует, стараемся замести его под ковер.

* * *

И белых, и черных, и желтых ребят
Нас много на шаре земном.
Березы иль пальмы над нами шумят —
Это ведь все равно.

 Т. Лихоталь

Опыт истории свидетельствует, что один из наиболее трудно усваиваемый индивидуальной и коллективной психологией аспектов реальности есть свойство другого быть другим. Ему либо отказывают в принадлежности к роду человеческому (потому как у него неправильная раса, религия, мораль, он совершает действия, которые для меня табуированы, и наоборот — табуирует действия, которые для меня вполне нормальны), либо, провозглашая: «Он — совершенно такой же как я!», — рассудку вопреки, наперекор стихиям закрывают глаза на его инакость.

Очень трудно вместить, что люди бывают разные, гораздо проще считать, что все они рождаются в душе мусульманами (вариант — демократами), и потому достаточно по методу «кто виноват» найти и устранить того, кто противоестественно препятствует им свободно развивать свою душевную склонность. Взять, например, и повесить Саддама Хуссейна, что он как личность вполне заслужил, но… вопрос «что делать» остался, и тут-то он встал ребром: Кто мы?

Освободители, обеспечившие населению Ирака возможность, осуществить наконец врожденное стремление к демократии, или заурядные эгоисты, ведущие войну за интересы — свои и своих союзников? Выбор первого варианта уберегает американцев от обвинений в расизме и прочих «-измах», тем более что выбранный козлом отпущения Саддам и вправду мерзавец — пробы ставить негде. Выбор второго — сильно роняет их в собственных глазах, ибо идет вразрез с любимым и привычным образом себя как «Света мира… города, стоящего на верху горы» (Евангелие от Матфея 5,14), да сверх того налагает обязанность, разобраться, как на самом деле живут и как себя понимают местные жители, которые, возможно, вовсе не разделяют американскую систему ценностей. И выбор сделан — жителям Ирака он оборачивается кошмаром ИГИЛ, а американцам — 11 сентября.

Еще один случай, на первый взгляд более сложный, но вполне типичный. Считать ли т.н. колониализм явлением безусловно отрицательным — вопрос спорный, но для простоты примем, что да, тем более, что как таковой вопрос решен уже в середине прошлого века: империи ликвидированы, колонии получили независимость, но… в новых государствах обнаружились проблемы — экономические, политические, а главное — жизнь организовывалась не так, как достойным и правильным считали европейские гуманисты. Признать за всеми этими народами право на собственную историю, традицию, свои проблемы, которые никто не может решить, кроме них самих, добрые европейцы не могли, ведь заподозрить каких-нибудь африканцев в неевропейской ментальности значило автоматически назначить их «низшей расой», ибо единственно правильной ментальностью гуманисты по умолчанию считали свою. Оставалось только приписать «непорядок» последствиям колониального угнетения.

Перед бывшими колонизаторами встала задача: в кратчайшие сроки осчастливить бывших колонизированных всеми благами своего образа жизни, превратить их в «квазиевропейцев». Задача, сравнимая по степени решаемости с поисками черной кошки в темной комнате, когда заранее известно, что ее там нет. Многочисленные попытки что-то делать (построить им за свой счет промышленность, образование, здравоохранение, просто деньги дарить) результатов не дали. Оставалось искать виноватого.

Теперь вы понимаете, почему уничтожили ЮАР, хотя буры в тех краях поселились раньше зулусов? Почему господа гуманисты с таким рвением добиваются уничтожения «колонизаторского» Израиля, хотя первые сионисты были в массе своей не из метрополии (в ней «черта оседлости» запрещала им жить), а из угнетенных провинций Империи Российской, не говоря уже о евреях, бежавших из освобождавшихся колоний европейских держав? Не важно, раз колониализм — это грех, так скинем его на тех, на кого последние 2000 лет все грехи наши скидывали — традиция такая.

* * *

Три дня я гналась за вами, чтобы
сказать, как вы мне безразличны.

 Е. Шварц

Впрочем, не надо думать, что сами евреи на такое не способны. Не будем сейчас перечислять достижения сионистского проекта, что получилось — знает каждый, а нам в данный момент важно рассмотреть, что НЕ получилось. В какой-то мере этот проект можно рассматривать как замену неудавшейся ассимиляции: ОНИ в своих государствах не соглашаются признать в нас равных — а вот мы свое заведем, устроим не хуже ихних в Европе — тогда-то уж, небось, зауважают.

Не зауважали по двум серьезным причинам. Одну мы уже упомянули выше — антисемитизм, сиречь функция традиционного козла отпущения, но есть еще и другая: вместо того, чтобы научиться уважать евреев за то, что ведут себя как европейцы, европейцы разучились уважать самих себя. Продумайте шизофреническую ситуацию: мы же так хотели стать гордыми европейцами, а они, подлецы, тут-то как раз гордыми быть и перестали, и поставили нас перед выбором: либо обретение в борьбе права своего и достоинства, либо утверждение своего места в нынешней ментальности западной цивилизации.

…Да, слышу уже, слышу ваши возражения: «Куда ж нам без нее, родимой? Какая ж у нас наука без налаженных связей, студенческого обмена с европейскими и американскими университетами? Какая оборона без тяжелого вооружения, которого не произвести в нашей мини-державе? Какие рынки сбыта, кроме как там?…». А кто вам сказал, что от этого надо отказываться? Кто сказал, что все это можно обеспечить, только, непрерывно подавая сигнал: «Я — свой!»? Вот, к примеру, Индия, Вьетнам, Сингапур, Саудия, да тот же Иран, между нами говоря, совсем другой сигнал подают: «Предлагаю взаимовыгодное сотрудничество», — и все это не хуже нас получают, если не лучше. И даже если вправду грозит нам опасность, все это потерять, не в наших сигналах причина, а в их традиции (см. выше) — тут мы хоть в лепешку разбейся, хоть на ушах спляши.

Нет, на самом деле не того мы боимся. На самом-то деле очень многие из нас, а уж элита вся поголовно, действительно принадлежат к этой самой западной цивилизации, им потерять ее — себя потерять. А сохранить ей верность — потерять не только страну (подобно народам Запада, которые на это, похоже, уже согласились), но и жизнь — уж нам-то пощады не будет. И потому не решаемся мы даже поставить вопрос «что делать», остается опять же все то же неизбежное «кто виноват».

Теперь вы понимаете, откуда столь страстное желание, на одного Натаньягу перевалить ответственность за происшедшее 7 октября? Не дай Бог задуматься о том, что вся наша верхушка даже в мыслях не может себе позволить, обращаться с арабами иначе, чем добрые европейцы обращаются со своими «бешенцами»: режим наибольшего благоприятствования им создают, прожиточный минимум задарма обеспечивают, ни за какие преступления к ответственности стараются не привлекать, разве что по самому по минимуму?

Не может отказаться от господствующего в западном мейнстриме зашкаливающего «миролюбия», от вбивания в головы воспитанникам с детского сада до университета, что война — не более чем отклонение от нормы, которого всегда можно избежать усиленными переговорами, и даже если потенциальный противник думает (и действует) иначе — не важно, главное — не уподобляться ему… (Точь в точь как моралисты во время оно призывали нас быть «морально выше» погромщиков, покуда не «опустились» мы в конце концов до создания боевых дружин…).

Не может признать, что все эти «ослосоглашения», «размежевания», разоружение поселенцев и жителей приграничья, запреты на открытие огня по врагу и пр. — не просто ошибка, результат корыстолюбия или запуганности каких-то конкретных генералов, политиков или юристов, но прямое следствие такого образа мыслей.

В упор отказывается заметить, что столь непопулярные у «правозащитников» поселения — наш защитный вал, что ООН давно уже стала нашим врагом…

…Нет-нет, что вы! Это все гадкий Биби — он не там не за то проголосовал, не в то окно бутылки сдавал, жена у него скандалистка, сынок грубиян… Давайте его прогоним… нет, лучше сразу в тюрьму упечем за то, что так и не дал газетчикам взятку… Потребуем, чтобы он одновременно и ХАМАС разгромил, и заложников отбил, и мирное население в Газе не задел! Не получается? Ну, мы же говорили!!!

Пока что гласом вопиющего в пустыне звучат слова отставного министра Галит Дистель-Атбарян, пусть и имеющей на Натаньягу большой желтый зуб и даже прямо обвиняющей его в грандиозном провале 7-го октября, но все же первым и главным вопросом ставящей «что делать«: При всех его недостатках, он единственный на данный момент, кто может выдержать это безумное давление и не рухнуть, и у него есть международные способности, которых нет ни у кого в политическом поле, а это сейчас крайне важно.

Для нее, видимо, сохранить страну и народ важнее, чем свой имидж в собственных глазах. Получит ли она поддержку?

Не знаю, достигнет ли теперешняя операция в Газе заявленных целей — не первый и, вероятно, не последний раз выкручивают нам руки дорогие союзники, но очень бы хотелось, чтобы результатом ее для большинства населения нашей страны стал отказ от спонтанной реакции «кто виноват» и готовность задуматься, «что делать».