Они едут к нам в гости соболезновать:
идут в Яд ва-Шем, вздыхают у Стены Плача.
Потом в гостиницу — расслабляются, шутят.
ПЕРЕВОДЫ С ИВРИТА
Иегуда Амихай (1924–2000)
***
Из трёх или четырёх в комнате
один всегда стоит у окна.
Вглядывается в колючие кусты,
в языки пламени на холмах.
Видит как уцелевшие люди
монетками сдачи
возвращаются вечером домой.
Из трёх или четырёх в комнате
один всегда стоит у окна.
Мысли и волосы его темны.
Позади него слова.
А перед ним —
голоса блуждающие без багажа,
сердца без провианта,
пророчества без воды,
и большие камни —
поставлены и стоят закрытые,
как письма без адреса и адресата.
Пока
пока ещё не закрыта дверь
пока слова не попали в цель
пока я не стал одной из химер
пока не застыла в крови душа
пока не упрятаны вещи в шкаф
пока не весь затвердел шлак
пока мелодии льются из флейт
пока не указано, кто главней
пока есть посуда, и хочешь — бей
пока в беззаконье закон не исчез
пока глядит на нас кто-то с небес
пока мы всё ещё здесь.
Туристы
Они едут к нам в гости соболезновать:
идут в Яд ва-Шем, вздыхают у Стены Плача.
Потом в гостиницу — расслабляются, шутят.
Фотографируются с именитыми покойниками:
на могиле Рахели, на могиле Герцля,
на холме павших солдат.
Всхлипнут о наших героях-парнях,
алчно посмотрят вслед гордым девушкам.
Потом возвращаются
в синеватую прохладу отеля,
развешивают бельё над ванной.
Бог жалеет детей
Бог жалеет малышей в детском саду.
Жалеет и школьников, но меньше.
А взрослых не жалеет совсем.
Покинутые и одинокие,
ползут они иногда на всех четырёх
по раскалённому песку
к пункту первой помощи,
истекая кровью.
Но он может пожалеть
тех, кто действительно любит.
Может укрыть их тенью,
как дерево укрывает
спящего на скамейке
посреди бульвара.
А может, и мы отдадим им
последние монетки милости,
доставшиеся от матери.
Чтобы их благодать
защищала нас
сегодня и всегда.
***
Я не знаю, повторяется ли история,
но я знаю, что не повторяешься ты.
Я помню, как город был разделён
не только между евреями и арабами,
но также между мной и тобой,
когда мы были вместе.
Мы хотели укрыться от опасности
и сделали себе дом из страшной войны.
Так люди Крайнего Севера
строят себе жилища
из гибельного льда.
Город в конце концов воссоединился,
но мы с тобой уже нет.
И теперь я точно знаю, что история не повторяется,
как не повторяешься ты.
***
Около стены дома,
у стены облицованной камнем,
я видел контуры Бога.
Бессонная ночь, от которой обычно болит голова,
принесла мне цветы, и они распустились виденьями.
Тот, кто потерян как щенок,
будет найден как человек, найден и возвращён домой.
Любовь — это не последняя комната в коридоре,
есть за ней и другие комнаты.
А коридор бесконечен.
Собака после любви
Когда ты бросила меня
я позвал собаку-ищейку,
дал ей понюхать мою грудь, мой живот.
Пусть собака ищет.
Пусть найдёт тебя по запаху.
Пусть отгрызёт у твоего любовника
всё его любовное хозяйство,
или хоть принесёт мне
твой чулок в зубах.
Эйн-Яхав
я ехал в сумерках по пустыне Арава
ехал в Эйн-Яхав под дождём
да, лил дождь
я видел людей выращивающих финики
видел тамарисковые рощи и рощи теней
видел надежду колючую как колючая проволока
и я сказал себе: да, надежда и должна быть такой
колючей как проволока
чтобы защитить нас от отчаяния
надежда должна быть как минное поле
Я хочу мира сейчас
Пусть будет мир и покой, говорю я, живущий.
Я хочу мира сейчас, пока я жив.
Был один святой — он хотел ножку золотого стула в раю.
Я не хочу так. Мне нужен простой деревянный стул здесь.
Обычный четырёхногий стул. Хочу мира прямо сейчас.
Вся моя жизнь прошла в войнах, внешних и внутренних:
были войны лицом к лицу, и всегда это было моё лицо,
лицо возлюбленного и лицо врага.
Древние орудия войны: палка, камень, сломанный топор,
слова, сточенный нож, любовь и ненависть.
Новые орудия войны: пулемёт, ракета, слова,
разрывная бомба, любовь и ненависть.
Я не хочу, чтобы сбылось пророчество моих родителей,
они говорили, что жизнь это война.
Я хочу мира душой и телом. Мира — сейчас.
Рахель (1890–1931)
Своей рукой
«…это веление гордости: своей рукой…» (из песни)
Двери сердца запру на замок.
В море соннное выброшу ключ,
чтобы в сердце мое не проник
голос твой. И губительный луч
взгляда. Будут теперь как стон
вечера мои. Дни — как туман.
И из всех утешений — одно:
я — своею рукой. Я — сама…
Неужели всё кончено
Неужели всё кончено?
Нет, невозможно!
Задыхаюсь,
глотаю прозрачнейший воздух,
спотыкаюсь,
бегу по зелёной траве.
Погоди, не спеши, беспощадная осень.
Не казни меня кровью, закат полоумный…
И морочат картинами прожитой жизни
полевые цветы на обвалах дорог.
Настроение
Посвящается А.Д. Гордону
Вот день — угас, ушёл, увял.
И солнца блик,
что золотил вершины гор,
померк и сник.
Вокруг ни смеха ни игры:
туман и мгла.
Тропинки по пустым полям,
песок, зола.
Судьба… Темны её пути,
закрыта дверь.
Но сделай шаг навстречу ей, —
сейчас, теперь.
Леа Гольдберг (1911-1970)
Сосна
Кукушка здесь в лесу не ворожит
Деревья здесь не прячутся в сугробы
Но в тени этих сосен будто снова
Ныряю в детство, в сон моей души.
И хвоя шелестит: жила-была…
Родное — там — где снег до горизонта,
Где бьёт ручей сквозь лёд прозрачно-звонкий
Где без меня поют колокола.
Наверно, только птицы могут так:
Паря между землёй и небесами
Изведать двух стихий и боль и страх.
И жизнь моя идёт двумя стволами,
Как две сосны — в снегу или в песках,
Корнями на двух дальних берегах.
Хана Сенеш (1921–1944)
Дорога в Кейсарию
Мой бог мой бог
пусть не исчезнут с земли
песок и море
шелест волны
молния в небе
молитва людей вдали
В дороге
Голос позвал меня, и я пошла.
Шла, потому что голос звал.
Ведь кто не идёт, тот упал.
А на перепутье
я затыкала уши снежной белизной
и плакала обо всех потерях.
Обо всём, что уже не со мной.
Благословенна спичка
Благословенна спичка — сгорает, зажигая огонь.
Благословен огонь — горит невидимо, в сердце.
Благословенно сердце — знает, когда остановиться.
Благословенна спичка — сгорает, зажигая огонь.
Хава Альберштейн (род. в 1947)
Расскажи мне
Сядь-ка со мной
расскажи не спеша
как там у них, как суббота прошла
всё расскажи
все подробности дня
всё — и не бойся расстроить меня
Как у них там
говори не спеши
что ты там видела, всё расскажи
что говорил он
во что был одет
что у них было к столу на обед
был он задумчив
серьёзен ли был
как он смеялся и как он шутил
Рядом ли с ним
всё время она
шутит задумчива или нежна
Он выходил ли
курить на балкон
как тебе кажется счастлив ли он
Что за картины
висят на стене
Вспомнил ли он хоть раз обо мне
Что у неё —
расскажи мне скорей
длинные волосы или каре
как и о чём
говорила с тобой
чьи фотографии носит с собой
что вспоминала
она и о чём
может к нему прикоснулась плечом
что она любит
жару или снег
было ль хоть слово одно обо мне
Сядь же со мной,
расскажи, хорошо?
как у тебя это время прошло
всё расскажи
все подробности дня
всё — и не бойся расстроить меня
